Зачистка

Юрий Кузин




"ЗАЧИСТКА"

Экстрим с элементами психодрамы Морено и "театра жестокости"




Титр

АNTI-DOGME


1. Никогда не манифестировать: кино не нуждается в апологиях и апориях с тех пор, как утратило репродуктивную функцию… Кино бесплодно, и этот факт стоит признать…

2. Никогда не пользоваться камерой и микрофоном: воображение – вот аппарат Пате, мысль и память – вот пленка Кодак, собеседник - вот идеальный зритель. Кино будущего не технологично.

3. Никогда не говорить о времени в кино: фильм, если он тактилен, заставляет нас ощупывать мир, пробовать его на зуб, чувствовать кожей его вибрацию. Отсюда «складка» Делеза, отсюда гобелен – кино, которое оцарапывает глаз, вместо того, чтобы дарить ему наслаждение…




П Р О Л О Г

Мужские губы во весь экран. Иногда в кадр попадают белые провода от датчиков, вживленных в обе щеки испытуемого.

Женский голос (за кадром): Я буду задавать вопросы, а вы должны отвечать, но только двумя словами: «Гений» или «Дерьмо»...
Мужские губы: Не густо.
Женский голос: Таковы правила…
Мужские губы: Ну, давайте… Попробуем...
Женский голос: Как вас зовут?
Мужские губы: Дерьмо...(смеется)
Женский голос: Кто вы по профессии?
Мужские губы: Дерьмо...(смеется)
Женский голос: О чем ваш будущий фильм?
Мужские губы (жестко): А вот это не ваше дело...
Женский голос: Я же просила: только два слова...
Мужские губы: К черту слова!
Женский голос: Успокойтесь: итак - «Гений» или «Дерьмо», иначе я не смогу вам помочь… Договорились?
Мужские губы (вяло): Ладно, валяйте... Я и так уже по уши в дерьме по вашей милости...
Женский голос: Хотите прервать сеанс?
Мужские губы: Нет уж – дудки… Вскрывайте меня, вспарывайте - только побыстрее!
Женский голос: Хорошо…Кто такой Ларс фон Триер?
Мужские губы (яростно): Дерьмо!
Женский голос: А Жан Виго?
Мужские губы: Гений...
Женский голос: Вы любите Тарантино?
Мужские губы (жестко): Нет!
Женский голос: Мы же договорились не употреблять других слов?!
Мужские губы: Всё! С меня довольно!
Женский голос: А как же сеанс?
Мужские губы (яростно): К черту!.... В 80-е мы посещали киноклубы, как Мекку. Кто бы мог подумать, что после Тарковского и Бергмана нас ждет Тарантино!?? Ненавижу, слышите: НЕНАВИЖУ!....Все эти мясорубки, все эти километры кишок… А «Убить Билла»? Такими диалогами только стены сортиров расписывать… Но публике нравится…И чем больше дерьма, тем восторженней критика… Где они: Жоржи Садули и Беллы Балаши? Ау? Так вот, Тарантино… Одна фальшивая нота, а каков итог… Кино исчезло, пало, как Великий Рим - под натиском варваров…
Женский голос: Вы все сказали, что хотели?
Мужские губы (громко): Нет!
Женский голос: Желаете что-то добавить?
Мужские губы (яростно): Да... Желаю… (успокоившись) Мне плевать на современное кино... Слышите? – ПЛЕ… ВАТЬ!



Титр : «ЗАЧИСТКА»




ЧЕЧНЯ. ВЫСОКОГОРНОЕ СЕЛО ВБЛИЗИ НОЖАЙ-ЮРТА. УТРО.

По серпантину дороги, огибающей аул с четырьмя десятками домов, лениво ползет колонна из двух «БТРов», одной «БМП» и одного офицерского «УАЗика».



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

По «зеленке» цепочкой идут чеченцы. Их семеро. Вооружение легкое, стрелковое. Это не матерые бородачи. Старшему на вид лет шестнадцать, а младшему и того девять. Да и одеты они как-то по-детски: кто в рваный камуфляж, кто в джинсы, укороченные под шорты, а кто в соломенные шляпы, широкие, очевидно, трофейные брюки, с выпущенными поверх рубахами. Таких подростков, живущих на вольных хлебах, в Чечне принято называть «индейцами».



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

В тесном отсеке, скачущего по ухабам броневика, сидят солдаты контрактники. Их семеро, не считая водителя-механика. Все они оказались на войне не потому, что любят убивать, а, скорее, оттого, что не научились жить. Это: Хохол, Бугор, Монах, Торпеда, Чех, Олигарх и Шут.
К Чеху, пугливому, с впалыми глазницами дистрофику, подсаживается Шут, юркий, с нахальной улыбочкой блондин, бывший актер.

Шут: Бабки, Чех! Целый вагон бабок! Давай, колись. Купишь Кембридж? Сорбонну? Или опять в МГУ? (имитирует блеяние ягненка) Пустите, дя-я-я-я-я-я-я-я-я-я-деньки! Я принес вам бабла-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Примите бывшего студе-е-е-е-е-е-е-е-е-нта, надежду факульте-е-е-е-е-е-е-е-е-та! (в ярости) ДЕРЬМО!



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

Впереди индейцев идет Москвич, юноша с изящной внешностью и размашистой походкой. Рядом с ним Асланбек, неуклюжий подросток плотного телосложения.

Асланбек (на чеченском): Да пойми ты, училка не офицер и даже не кусок. Училку убить не просто. Училок любят. Потому что МАЛО. А тут ты: «ДАЙТЕ!» Она брата моего зарезала. «КРОВЬ ЗА КРОВЬ! КРОВЬ ЗА КРОВЬ!»… Заладил!



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Шут сидит рядом с Бугром, бывшим зеком с лицом сурового кондотьера.

Шут: А ты, Бугор? У тебя доля, как моя воля. Шпану будешь греть, или ворам отдашь? (понизив голос) «Верните, братцы, в закон! Вот ОБЩАК, который я спалил. - ВОЗВРАЩАЮ!»



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

Рядом с Москвичом идет Ваха, шустрый паренек одиннадцати лет.

Ваха (на чеченском): Мед как ребенок. За ним глаз да глаз нужен. Таблетку прими. Пуговицу пришей. Я ему отец и мать. А почему, знаешь? Он на - МОЦАРТ!



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Шут сидит рядом с Торпедой, плейбоем с сигарой во рту и косынкой на голове .

Шут: А ты, Торпеда, кто ты был? – Киллер! Палач! Тебе блатные Бугра завалить доверили, а ты его к нам, на поруки. Не боишься, что тебе самому торпеду на хвост посадят? (голосом командира торпедного катера) «Первый аппарат ТОООООООООВСЬ!»



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

Мед, сутулый очкарик, отгоняет Ваху от Москвича.

Мед (на чеченском): Какой я Моцарт? - Так. Я, Москвич, тебя уважаю, но училку убивать не буду. Кровная месть анахронизм. А если Ваху застрелят, что я нашей матери сыграю? ПОХОРОННЫЙ МАРШ?



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Шут подсаживается к Олигарху, тучному тихоне с рыскающими глазками.

Шут: Как дела, Олигарх? Что у тебя здесь, миллиард? (хлопает по его животу) Хватит на долги? Или добавить? Вот кого уважаю, так это Олигарха. Одолжить бабки у чеченов, а затем слинять. И куда? - В ЧЕЧНЮ!



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

Лом-Али, двенадцатилетний фанат рэпа, говорящий больше руками, чем языком, протягивает Москвичу наушники со своего плеера.

Лом-Али (на чеченском): На, послушай. Классный рэп. Я даже кое-что перевел. (надевает наушники) Вот, приколись: «Кто убьет чеченца или чеченку, тот гореть будет в аду под рок-н-ролл»… КРУТО!



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Шут сидит возле Хохла, бывшего офицера с аккуратно подстриженными усиками.

Шут: Что, Хохол, мало тебе «боевых»? Ну, зачем тебе бабки? Ты же морпех, севастополец. Гражданство на них купишь? Себе, значит, паспорт с печатью, а ребятам стакан с водкой? (Злобно) САЛО В ШОКОЛАДЕ!



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

Рядом с Москвичом идет Ромео, застенчивый юноша с миловидной внешностью.

Ромео (на чеченском): Я даргинку еще не сразу отличу, но аварку, кабардинку, осетинку уже смогу. Ингушки тоже особенные. Они более худощавы. Но чеченки, они лучше всех: стройные, красивые... Нет, Руслан: чеченку убить я не смогу...



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Шут садится к Монаху, бородатому аскету, бывшему священнику.

Шут: А ты, Монах? Богу, значит, взятку? Только здесь не Европа, индульгенций не выдают. Храм построишь, На КРОВИ? Так тебя же сана лишили? Или, думаешь, реформы нужны православным? Да плевали они, потому и сдали. (подражая пению дьячка) ГУСТО КАДИИЛ, СВЯТЫХ ЗАЧАДИИЛ!



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

К Москвичу подбегает Пистон, задиристый мальчуган девяти лет отроду.

Пистон (на чеченском): Убей училку! Убей! Не слушай их. Они «равнинные». А мы горцы! Мы должны помогать друг другу. Вот здорово. Всю жизнь мечтал убить училку… АЛЛАХ АКБАР!



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Торпеда хватает Шута за ворот куртки.

Торпеда: Мразь! Шут гороховый! Кто ты такой, чтобы разводить? Ни вор, ни мужик, ни педик! Какой ты масти? Медвежатник? А, может, банщик?



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

Москвич останавливается как вкопанный, поворачивается лицом к отряду.

Москвич (по-русски): Что, Ваха, брата бережешь? А кто тебе куска помог застрелить? Кто? Он твоего отца сбросил! С вертолета! Живого! Забыл?



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Чех смотрит на Шута, мотая головой в знак несогласия.

Чех: Зря ты это затеял, Шут. Меня из университета погнали, тебя - из театра. Все мы здесь отбросы, солдаты удачи. И ты ничем не лучше. Ни чем.



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

Москвич подходит к Меду, тычет пальцем ему в грудь.

Москвич (по-русски): А ты, Мед, забыл, как я ездил с тобой в Аргун, на опознание? Ты еще Ваху хотел прихватить, отца искать. А я сказал: «Нет! - Трупы ворошить он не будет!»



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Олигарх протирает круглые очки платком, косо поглядывает в сторону Шута.

Олигарх: С чего ты решил, что я прячусь? Все кредиты я вернул. Вовремя и с процентами. Я ни от кого не прячусь!



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

Москвич расталкивает индейцев, подходит к Ромео, окидывает его взглядом.

Москвич (по-русски): А ты, Ромео? По девушкам сохнешь? А кто за твоих братьев отомстил? Забыл? Кто с тобой растяжки ставил у казармы? - Тоже не помнишь?



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Хохол хлопает Шута по плечу.

Хохол: Гражданство? Плевал я на него! А знаешь, почему? Генерал один надоумил. Зачем, говорит, тебе Россия? Ты же хохол, хоть и русский!?



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

Москвич подходит к Лом-Али, срывает с его головы наушники.

Москвич (по-русски): Реп слушаешь, Лом-Али? А кто купил тебе этот плеер? – Забыл? Кто на похороны с тобой ездил дяди Умара – память отшибло?



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Монах наклоняется к Шуту, пристально смотрит ему в глаза.

Монах: Говоришь, взятку даю - Богу? А, может, я, грешный, его честность хочу проверить? - И свою, заодно, тоже?



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

Москвич подходит к Асланбеку, бросает на него полный ненависти взгляд.

Москвич (по-русски): Асланбек, брата моего вспомнил? Я из Москвы приехал, чтобы отомстить за брата! Отец не отомстил, потому что - трус! Такой же трус, как и вы все!



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Бугор с каменным лицом смотрит на Шута, которого с обеих сторон держат Хохол и Торпеда.

Бугор: Хочешь, Шут, мою долю? - Бери! Только на что она тебе? - Голым родился, голым и умрешь!



НА ГОРНОЙ ТРОПЕ.

Москвич с упреком смотрит на подростков, сваливает рюкзак с плеч и с одним автоматом идет вперед.

Москвич (на чеченском): Эй, Пистон?! Пошли! Ты был прав, они не горцы!

Пистон подбегает к нему. Асланбек, выругавшись, хватает с земли рюкзак Москвича и идет вслед за ними. Остальные молча плетутся сзади.



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Бугор смотрит в пулеметную щель, стучит по переборке, отделяющей десантный отсек от водителя-механика.

Бугор: Стоп колеса.

Водитель-механик глушит мотор. «БТР» останавливается. Шут дергается изо всех сил, но его крепко удерживают Хохол и Торпеда.

Шут (в ярости): Козлы! Ублюдки! Ничего у вас не вый-дет! - Кишка тонка…Слышишь, ты, урка поганая! - Отпусти!

Бугор смотрит колючим взглядом в лицо Шута и вонзает ему нож в сердце. Шут хватает губами воздух, хрипит, захлебывается от крови.

Бугор: Отпускаю.
Торпеда (ехидно): Был полковник, а стал покойник.
Чех (истерично): Вы убили его! Убили! УБИЛИ!
Бугор (Торпеде): Заткни эту мразь!

Торпеда зажимает рот Чеху. Раздается хрип коротковолновой рации, голос из динамика кричит что-то не внятное, затем повторяет снова.

Голос: «Лимонадный Джо», твою мать! - Почему стоим?

Все молча смотрят на Бугра.

Голос: Поссать захотел, что ли? - 391-й?

Снаружи раздаются голоса, лязг открывающихся люков. Бугор заглядывает в пулеметную щель.

Бугор: Пора.

Бугор присоединяет магазин к автомату, передергивает затвор. Остальные делают то же самое.



У ЮЖНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ СЕЛА.

К головному «БТРу», бурча что-то себе под нос, кавалерийской походкой идет майор. Останавливается у задних люков с надписью «Лимонадный Джо», стучит по броне.

Майор: Эй, контуженные, что умолкли?



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Олигарх вытирает пот со лба. Монах прижимает затылок к броне и шепчет что-то невнятное. Бугор злобно жует зажатый между зубами кончик спички.



У ЮЖНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ СЕЛА.

Майор ударяет сапогом в стальную дверь «БТРа».

Майор: Эй, контрактники? – Вы там что обгадились, что ли?



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Бугор выплевывает спичку. Торпеда и Хохол открывают изнутри тяжелые люки.



У ЮЖНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ СЕЛА.

Майор отходит чуть назад, чтобы его не задело дверцами. Улыбка тут же гаснет на его лице. Из броневика по колонне ведут прицельный огонь Хохол и Торпеда. Майор и еще несколько солдат падают на землю. Торпеда хватает гранатомет и залпом поджигает «БТР», замыкающий колонну. Из другого гранатомета по «БМП» стреляет Бугор. Машина вспыхивает, из нее валит густой черный дым. Офицерский «УАЗзик» пытается «улизнуть», но его из под-ствольника достает Чех. «УАЗик» переворачивается на бок и загорается. Из подбитого «БТРа» Хохол и Торпеда выносят цинковый ящик. Бугор сбивает с него крышку. Там деньги.

Бугор: Олигарх, оприходуй!

В метрах пяти от БТРа лежит раненый солдат. Торпеда вставляет рожек в автомат, но Бугор жестом останавливает его.

Бугор (Торпеде): Сходи за водилой. Пусть отработает.

Торпеда бежит к «Лимонадному Джо». Заглядывает в отсек водителя, затем в десантный - пусто. Торпеда в ярости бьет кулаком по броне.

Торпеда: Сбежал, сука!

Бугор склоняется над раненым, изо рта и ушей солдата течет кровь.

Бугор (солдату): Сейчас, сынок, потерпи… Эй, Чех!

Чех бросает мешки с деньгами, подбегает к Бугру.

Бугор (Чеху): Помоги ему!

Чех в замешательстве, он мотает головой, но Бугор вкладывает ему автомат в руки, подталкивает к солдату.

Бугор (властно): Ну!

Чех закрывает глаза и трижды стреляет в раненого. Затем падает на колени.

Чех (истерично): Господи, прости меня грешного. Господи, прости!

К Чеху подходит Монах, закрывает глаза убитому.

Монах (Чеху): Бог умер, Чех…ТЫ его убил!

Мимо Чеха и Монаха с мешками проходит Олигарх. Задерживается перед убитым.

Олигарх (Монаху): Сегодня они, а завтра – мы!

Монах смотрит на Олигарха, поднимается в полный рост.

Монах (громко, чтобы все слышали): Нет! - Мы все подохнем сегодня. Как КРЫСЫ подохнем!

Монах хватает Чеха под локоть и тащит в сторону «Лимонадного Джо». Бугор поднимает мешки с деньгами, провожает суровым взглядом Монаха.

Бугор (Монаху): Не мути воду, Монах… Если здесь, кто и порешил их, так это я! Так и скажи своему Богу (кричит вдогонку) Слышишь? - Так и СКАЖИ!



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

По крутому склону в сторону села бежит солдат в водительском шлеме и с автоматом в руке. Это водитель-механик БТРа. Он атлетически сложен. У него красивое лицо со следами машинной смазки на лбу. Ему 26 лет.

Водитель (в ярости): Уроды! Отморозки! - Ненавижу!

Через узкое окно сарая за бегущим наблюдают Асланбек и Москвич.



В САРАЕ.

Асланбек поправляет оптический прицел, вскидывает винтовку, но Москвич останавливает его жестом.

Москвич (на чеченском): Успеешь, брат!




У ЮЖНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ СЕЛА.

Чех и Торпеда вносят в десантный отсек БТРа мешки с деньгами. Хохол закрывает цинк крышкой, стучит прикладом по ящику. К Бугру, стоящему с картой в руках, подходит Олигарх.

Олигарх (заискивая): Точно, как в аптеке.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Водитель бежит мимо дома с каменной оградой, падает в ров с водой, вылезает из ямы.

Водитель (в тупой ярости): Ненавижу, гады! Всех вас ненавижу!



В ДЕСАНТНОМ ОТСЕКЕ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА.

Бугор, Торпеда и Хохол расположились у коротковолновой рации.

Бугор (в микрофон): Двойка!? Двойка!? Это клинок! Нас атаковали! - Потери? - Пятнадцать двухсотых, три коробочки, один Уазик… Деньги? (он вопросительно смотрит на Торпеду, Хохла, но не найдя в их глазах ответа, продолжает) – Духи одолжили...На зарплату... Нет! Мы сами проведем зачистку! Каждый куст, каждый дом! Живыми мы их не выпустим! - Что? - Только через два часа? – Ладно. - Продержимся!

Бугор отключает рацию, вырывает из нее микрофон вместе со шнуром.

Торпеда (истерично): Ты что, Бугор? Зачем ты им сказал? Какая зачистка?
Бугор: Закрой хлеборезку!

Он хватает Торпеду за горло и сдавливает так, что тот начинает хрипеть.

Бугор (властно): Если ты, бузотер, не найдешь мне водилу, он нас всех сдаст!
Хохол: А федералы?

Бугор окидывает морпеха свинцовым взглядом.

Бугор: Топлива нет! Вертушки смогут взлететь часа через два, не раньше.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Водитель БТРа, прихрамывая, бежит через широкий двор с двумя десятками простыней на веревках.

Водитель (путаясь в белье): Попрятались, гады?! Завесили тут все своими подштаниками... Ну, кто смелый? - Выходи! Гяур пришел! Слышите? Землю вашу топчет! Стреляйте! Только не в живот, вашу мать! В спину! В спину стреляйте! А в живот не надо! Больно в живот... Нууууу, правоверные, ОГООООООНЬ!



У ЮЖНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ СЕЛА.

«Лимонадный Джо» с контрактниками на броне резко трогается с места и, свернув с дороги, круто берет в гору. За штурвалом на месте водителя-механика сидит Хохол.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

От одного дома к другому бежит босоногий мальчишка и стучит палкой по желтым газовым трубам. Старухи спешно закрывают ставни на окнах. Женщина загоняет в сарай корову. Старуха в черном платке срывают с веревок белье, и несет в дом. Девушка с ребенком на руках разбивает молотком кувшины, выставленные для просушки.



ВНУТРИ ДОМА №1.

Старик в папахе, достав из ножен кинжал, разрезает крест-накрест ковер, висящий над диваном.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Водитель бежит к продолговатому зданию в центре села, ногой вышибает дверь.



В КОРИДОРЕ СЕЛЬСКОЙ ШКОЛЫ.

Водитель идет по коридору, держа перед собой автомат. Заглядывает в класс. Никого.

Водитель: Попрятались?



У ЮЖНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ СЕЛА.

«Лимонадный Джо» въезжает в село, сшибая телеграфные столбы, ломая заборы, давя колесами кур.



В КОРИДОРЕ СЕЛЬСКОЙ ШКОЛЫ.

Водитель подходит к двери с табличкой «Учительская». Толкает ее ногой.



В УЧИТЕЛЬСКОЙ.

У письменного стола с глобусом в руке стоит стройная девушка в темной юбке и белой блузке. На вид ей 20 лет. У нее черные, собранные в пучок волосы, строгие черты лица. Взгляд девушки, упрямый и твердый, выдает в ней натуру незаурядную.

Водитель (входя в комнату): Стоять!

Он идет к девушке, по пути заглядывая в какой-то шкаф.

Водитель (с угрозой): Боевичка? - Одна?

Девушка кивает в знак согласия.

Водитель (раздраженно): Врешь! (кричит в сторону) Выходите! Оружие на пол! Паспорта к осмотру!

Одной рукой Водитель держит автомат, нацеленный на девушку, другой хватает ее за кисть руки, рассматривает ладонь.

Водитель: Где следы от пороха? Показывай?

Изловчившись, девушка ударяет солдата глобусом по голове и выбегает за дверь. Водитель хватается за голову, смотрит на пальцы со следами крови.

Водитель (соображая): Таааак...Нападение?!



У ЮЖНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ СЕЛА.

БТР с контрактниками на броне въезжает во двор с двумя десятками простыней. Срывает белье со столбов и тащит весь этот шлейф вглубь села.



В КОРИДОРЕ СЕЛЬСКОЙ ШКОЛЫ.

Водитель идет по коридору, но девушки нигде нет. Вышибает дверь ногой. Пусто. Из-за угла, в глубине коридора мелькает фигура. Водитель бросается туда. Заглядывает в душевую - никого. Слышит скрип за дверью, той, что за его спиной, выбивает ее прикладом. Глаза водителя горят, он весь дрожит, точно хищник, напавший на след жертвы.

Водитель (игриво): Тук-тук... Кто не спрятался, я не виноват!



В РАЗДЕВАЛКЕ.

Водитель толкает дверь. Это продолговатая комната с тремя рядами деревянных шкафчиков. Водитель идет вдоль левого ряда, открывая одну дверцу за другой. Скрип. Водитель оборачивается. Сжавшись в комок, в небольшой нише стоит девушка. Водитель направляет на нее автомат, но девушка ловко выскальзывает и бежит к двери. Водитель преграждает ей путь. Девушка пятится к стене. Оба тяжело дышат, пристально смотрят друг на друга.

Водитель: Что? Не любишь? - Правильно. За что нас любить - солдат? Ненависть – другое дело. Тут я согласен с тобой. Я сам себя ненавижу. - Люто! Каждый сантиметр, каждую мысль, копошащуюся вот здесь (показывает пальцем на свою голову). Что? Не веришь?

Водитель передергивает затвор автомата и подходит к девушке. Она закрывает глаза, ожидая выстрела, но солдат неожиданно протягивает ей автомат стволом к себе.

Водитель (решительно): Ну, давай, родная! - Покажи, как ты меня не любишь!
Девушка (по-русски): Нет!
Водитель (в ярости): Я контрактник, дура! Я убивал чеченских детей, стариков! Отомсти за них! - Быстро!
Девушка (твердо): Нет! Я не буду мстить!
Водитель: Не будешь? Ладно! (он кладет автомат на стол.) Тогда буду Я!

Водитель срывает с головы шлем. Расстегивает ремень на брюках.

Девушка (мотает головой): Нет!

Она бросается к двери, но солдат одним прыжком опережает ее, и подходит все ближе.

Девушка (пятясь): Не подходите! Слышите? Не смейте!

Девушка упирается ногами в стол, выкидывает вперед обе руки. Водитель становится рядом. Он слышит прерывистое дыхание девушки, видит ее глаза, вынимает заколку из пучка волос на ее затылке. Густая черная прядь спадает на плечи девушки. Водитель касается ладонью ее шеи, щеки, проводит пальцем по твердому, с упрямой ямочкой подбородку.

Девушка: Вам не понравится...
Водитель (нежно): Отчего же?
Девушка: Я не умею любить...
Водитель (с улыбкой): Зато я умею...

Резким движением водитель бросает девушку на стол, задирает ей юбку, срывает трусики. Девушка не кричит, не зовет на помощь, а лишь тихо стонет. Водитель сгибает ей ноги в коленях, пальцами сжимает ягодицы и входит. Лицо его тут же перекашивается от боли. Водитель кричит громко, протяжно, точно раненый зверь.

Водитель: А-а-а-а-ааааааа…



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

«Лимонадный Джо» с контрактниками на броне резко останавливается.

Чех (испуганно): Что это было?
Торпеда: Барана зарезали… К свадьбе.
Олигарх: Скорее, к похоронам.
Бугор: Проверим!

Бугор стучит по броне. «БТР» трогается с места, проезжает мимо каменной ограды, за которой сидят индейцы.


Мед (на чеченском): Уууу!.. Разъездились!
Ваха (на чеченском): Дай гранатомет.
Мед (на чеченском): Нет, лучше я его.
Ваха (на чеченском): У тебя минус три. Ты промажешь.
Мед (на чеченском): Это у тебя руки дрожат, как у рус-ских, с перепоя…

Мед кладет гранатомет на плечо, прицеливается, но Москвич в последний момент выхватывает «шмеля» из рук подростка.

Москвич (по-русски): Вы что здесь звездные войны решили устроить?
Ваха (Меду): Все из-за тебя...Моцарт хренов!
Мед (Вахе): Будешь ругаться – домой отправлю.
Ваха (Меду): Сальери!
Мед (Вахе): Недоносок!
Ваха (Меду): Спагетти!
Мед (Вахе): Бухенвальдский крепыш!


«БТР» на большой скорости движется по селу, останавливается на пересечении дорог.

Бугор: Кажется, здесь!

Контрактники спрыгивают с брони, окружают каменный дом, берут под прицел окна и двери.



В ШКОЛЬНОЙ РАЗДЕВАЛКЕ.

Водитель стоит у стола, тяжело дышит. На столе лицом к солдату лежит девушка, обхватив ногами его ягодицы.

Водитель (стонет): М-м-м-м-м-м-м…Черт! Больно как…
Девушка: Я вас предупреждала.
Водитель: У тебя там что, зубы прорезались? Дай я выйду!
Девушка: Выходите.
Водитель (кричит): Я не могу! Ты меня держишь!
Девушка: Я вас не держу.
Водитель: Ладно врать. Отпусти!
Девушка: Нет!
Водитель (с угрозой): Слушай, хочешь, чтобы я тебя вывернул, как чулок?
Девушка: Не хочу.
Водитель: Тогда ослабь челюсть. Или, что там у тебя?
Девушка: Хорошо. Я попробую.

Девушка приподнимается на локтях, морщит от напряжения лоб, затем виновато смотрит на солдата.

Девушка: Не могу (мотает головой). Мышцы не слушаются.

Водителя охватывает приступ ярости. Он трясет девушку за плечи, оскалив рот, точно пес.

Водитель: Что ты мелешь, дура? Отпусти! Я приказываю! Отстань от меня! - Отстань! Отстань! Отстань!



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. У ДОМА № 2.

Из дверей, взятого под прицел дома, выходит Торпеда. Достает из банки огурец. Дает попробовать Хохлу и Олигарху. За штакетником лежат индейцы, наблюдают за солдатами.

Асланбек (на чеченском): Уууу, шакалы! Огурцы украли.
Пистон (на чеченском): Помидоры.
Асланбек (на чеченском): Говорю огурцы.
Пистон (на чеченском): Нет, помидоры!

Пистон садится спиной к штакетнику, закрывает глаза и перечисляет состав, загибая на руке пальцы.

Пистон (на чеченском): С листом черной смородины, хреном, маринованным чесноком, а еще пять горошин горького и душистого перца.



В ШКОЛЬНОЙ РАЗДЕВАЛКЕ.

Водитель трясет девушку за плечи.

Водитель: Отпустишь? Отпустишь? Отпустишь, меня? Последний раз спрашиваю?
Девушка: Нет.
Водитель: Ладно!

Он бросает девушку спиной на стол, достает из кармана перочинный нож, разворачивает лезвие.

Девушка (приподняв голову): Это не поможет.
Водитель: Да? Я им консервы открываю!

Водитель орудует ножом, вскрикивает, смотрит на окровавленное лезвие.

Водитель (в ужасе): Черт!

Девушка достает из кармана платок, протягивает водителю.

Девушка: Возьмите. Надо остановить кровь.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. У ДОМА № 3.

Из дверей другого дома выходит Хохол с кассетным магнитофоном на плече.

Хохол: Эй, кто-нибудь батарейки находил?

Из-за телеги за солдатами наблюдают индейцы.

Лом-Али (на чеченском): Сначала огурцы, теперь магнитофон?!

Из дома со швейной машинкой на плече выходит Торпеда. Бежит к «Лимонадному Джо», кладет внутрь машинку.
Из-под днища БТРа выглядывает Пистон, залезает в десантный отсек, выуживает огурец из банки, жует, выплевывает. Взгляд Пистона падает на мешки с деньгами. Он открывает один из них, достает пачки: одну, другую. Рядом с цинковым ящиком мальчишка замечает гранаты Ф-1. Бросает деньги на пол, берет в зубы гранату и на четвереньках ползет к выходу. У открытого настежь люка его уже поджидает Хохол.

Хохол: Положи на место сученок!

Пистон бросается наутек, держа гранату зубами. Хохол преследует его, но по пути спотыкается и падает. На перерез Пистону выскакивают Торпеда и Чех. Торпеда в прыжке ловит беглеца за пятку, и все трое наваливаются на мальчишку.

Торпеда: Попался, гаденыш!

В тот же миг раздается автоматная очередь, и пули ложатся в двадцати сантиметрах от Торпеды. Солдаты поднимают головы. Прямо напротив них с автоматами в руках стоят Москвич, Мед, Ваха, Асланбек, Лом-Али и Ромео.

Москвич (по-русски): Отпусти его, мразь!

Торпеда и Чех поднимают вверх руки. Пистон вылезает из-под Хохла, кусает его за ногу.

Хохол (кричит): Аааааааа…



В ШКОЛЬНОЙ РАЗДЕВАЛКЕ.

Водитель вздрагивает от крика, бросает платок в сторону.

Водитель: Все! Конец! Они убьют меня! Убьют!
Девушка: Успокойтесь.
Водитель (кричит): Это ты, ты во всем виновата.
Девушка (с удивлением): Я?
Водитель (истерично): А кто меня сюда заманил? Кто? Что же делать? А? Что делать?
Девушка (твердо): Думать! - Это никогда не поздно!



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Хохол, Торпеда и Чех стоят на коленях. Руки на затылке. Пистон достает пистолет из кобуры Хохла, бросает его Москвичу. Москвич читает надпись на стволе.

Москвич (по-русски): «Русским морякам в Севастополе от мэра города Москвы».

За спинами индейцев раздается голос Бугра.

Бугор: Брось пушку, чех!

Индейцы оборачиваются. С правого фланга их держит под прицелом Бугор, с левого – Монах и Олигарх. Индейцы направляют на них свои стволы. Монах опускает автомат.

Торпеда (Монаху): Ты что, патлатый, свихнулся?
Монах: Я в детей не стреляю!
Бугор: Дети? Где ты их видишь? Это же волчата, они никому не подчиняются, ни Басаеву, ни Масхадову!
Олигарх: Это индейцы, Монах. Они деревни грабят, дай Бог каждому.
Монах: Сказал: в детей не стреляю. Все! Баста!

Монах бросает автомат на землю. Москвич опускает ствол. Затем обращается к своим.

Москвич (по-русски): Опустите оружие!
Асланбек (на чеченском): Как? Ты хочешь отпустить этих шакалов?
Москвич (по-русски): Если мы убьем внуков, кто стариков нянчить будет?
Олигарх: Хороший мальчик! Сам придумал?
Москвич (по-русски): Нет! В книге одной прочел. «Мудрость идиотов» называется.



В ШКОЛЬНОЙ РАЗДЕВАЛКЕ.

Девушка забирает волосы в пучок, поворачивает голову в профиль к солдату.

Девушка: Бейте! Прикладом!
Водитель: Нет! Я не убийца.
Девушка: Не можете, тогда душите. Все равно другого выхода нет.
Водитель: А если палец? Если туда засунуть палец!?
Девушка: Это не поможет!
Водитель: Почему?
Девушка: У меня болезнь, понимаете. - Вагинизм.
Водитель: Какой вагинизм? Что ты несешь?
Девушка: Ну…Как вам объяснить? Это, когда мышцы влагалища, понимаете, судорожно сжимаются, и… захватывают половой член.
Водитель (в ужасе): Как захватывают?
Девушка (с уверенностью): Часа на два.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Солдаты и индейцы расположились у БТРа. Кто лакомится консервами, кто чистит оружие, а кто смотрит на Пистона, который танцует под аккомпанемент губной гармошки Меда.

Москвич (Чеху): Студент?
Чех: Бывший.
Москвич: Я тоже, с первого курса ушел.
Чех: А я с четвертого.
Москвич: МГУ?
Чех: Да, восточный факультет.
Москвич: Вот прикол, и у меня восточный, только в Историко-архивном.

Мимо проходит Торпеда, берет огурец из банки и бутылку водки.

Торпеда: Э!…Э!…Э! Встретился Колчак с Деникиным. Нам только братания не хватало…



В ШКОЛЬНОЙ РАЗДЕВАЛКЕ.

Водитель скулит от беспомощности и отчаяния.

Водитель: М-м-м-м-м-м-м… Черт! Больно то как!
Девушка: Надо ждать.
Водитель: Чего?
Девушка: Пока не отпустит.
Водитель: Я околею к тому времени! Может, есть другой способ: Таблетки? Уколы?
Девушка: Нужно расслабить мышцы.
Водитель: Так расслабляй!
Девушка: Не могу...
Водитель: Почему?
Девушка: У меня, очевидно, произошло рефлекторное сведение бедер и мышц брюшной стенки.
Водитель (плаксиво): Ооооооооо, Нет! Только не это! Господи! Ну, зачем? Зачем я в нее вошел?



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Солдаты и индейцы закончили завтракать у БТРа и варят кофе на газовой горелке.

Бугор (Москвичу): Что-то, пацан, никак тебя не пойму?
Москвич (по-русски): Что же тут не понятного? Нам не нужны кровники, а вам свидетель. Поэтому, вы совершите наше убийство, а мы - ваше.
Мед (по-русски): Баш на баш.
Москвич (по-русски): Мы обеспечим алиби вам, а вы нам. Обмен равноценный...
Торпеда: Какое алиби, он нас разводит, Бугор?
Бугор: Усохни, Торпеда, что еще за алиби, говори?
Москвич (по-русски): Если в ауле спросят, кто убил солдата, старики укажут на нас, чеченцев, а если кровники захотят отомстить за училку, все скажут, что это сделали вы, русские.
Торпеда: Не верь ему, Бугор! Он горбатого лепит!
Бугор: Заткнись! Он дело предлагает. Значит, мы - вашу училку, а вы - нашего солдата?!



В ШКОЛЬНОЙ РАЗДЕВАЛКЕ.

Водитель в ярости трясет девушку за плечи.

Водитель: У меня баб было больше, чем у тебя волос, но ни в одной, слышишь, ни в одной я не задерживался больше получаса!... Черт, какая боль!
Девушка: Не кричите. Лучше помогите мне разобраться.
Водитель: В чем?
Девушка: Почему вы не можете выйти, а я отпустить.
Водитель: Сумасшедшая!
Девушка: Возможно!
Водитель: Ты что, врач?
Девушка: Нет, учитель.
Водитель: Пока мы будем решать задачки, я скончаюсь! Мммммммм…Ослабь хватку! Она у тебя что, стальная?



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Солдаты и индейцы стоят на развилке дорог.

Хохол: Вы - на Запад, мы - на Восток.
Москвич (по-русски): Пойдем двумя колоннами.
Бугор: На зачистку у нас один час, не больше.
Асланбек (по-русски): Успеем!
Пистон (на чеченском): Вот здорово! Никогда не участвовал в зачистке! Меня зачищали, но чтобы Яяяяяя!?
Торпеда (кричит): АЛЛАХ АКБАР!

Торпеда стреляет вверх из автомата, его поддерживают огнем солдаты, а затем и чеченцы.



В КОРИДОРЕ ШКОЛЫ.

Обняв девушку, солдат несет ее по коридору, аккуратно переступая через осколки стекла. В одной руке у него автомат.

Девушка: Дойдем до медпункта, и я дам вам анальгин.
Водитель: Лучше цианистый калий.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. У ДОМА № 4.

Солдаты крадутся к каменному особняку, занимают позиции к атаке.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. У ДОМА № 5.

Индейцы окружают дом на другом конце села, целятся в окна и двери.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Водитель глотает горсть таблеток, девушка протягивает ему стакан с водой. Он жадно пьет. Вытирает губы ладонью.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. У ДОМА № 4.

Солдаты застыли на пороге, каждое окно, каждая щель взята ими под прицел.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. У ДОМА № 5.

Индейцы замерли у стены, кто целится в окно, кто стоит на пороге.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Водитель полулежит на кушетке. Сверху, согнув ноги в коленях, сидит девушка. Солдат закрыл глаза и клюет носом. Девушка разглядывает его в упор, тянется рукой к его волосам, но, спохватившись, отнимает ладонь.

Девушка (строго): Расскажите о себе!
Водитель (открыв глаза): Зачем?
Девушка (пожимая плечами): Мне нужно знать, что вы за человек. С кем занимались любовью, какие позы предпочитала она, а какие – вы? Все, без утайки!
Водитель (грустно): И тебе это поможет?
Девушка: Если будете врать – нет!



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. У ДОМА № 4.

Хохол стоит на крыльце, смотрит на солдат, ждущих от него команды, загибает на правой руке пальцы: раз, два, три…



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Водитель немного ожил. Он с благодарностью смотрит на девушку, даже слегка улыбается ей.

Водитель: Черт... Вообще-то, меня Максимом зовут, можно Мачо.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. У ДОМА № 5.

Москвич прислонился к стене и также, глядя на своих бойцов, загибает на руке пальцы: раз, два, три…

В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Девушка улыбается и протягивает руку солдату.

Девушка: А я - Хеда, Хеда - учительница.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. ВНУТРИ ДОМА № 4.

В прихожую с криками вваливаются контрактники, ставят лицом к стене двух женщин и трех малолетних детей.

Торпеда: Стоять! Лицом к стене! Паспорта к осмотру!



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. ВНУТРИ ДОМА № 1.

В предбанник с грохотом вламываются индейцы, выталкивают к центру комнаты старика с папахой, старуху и их взрослого сына, очевидно дебила.

Ваха (по-русски): Русские на пол! Чеченцы на середину! Быстро! Быстро!



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.
Мачо лежит на кушетке. Хеда сидит сверху в позе наездника.

Хеда: Знаешь, больше всего на свете я люблю есть...По ночам...
Мачо: Я тоже. Особенно, когда все спят.



ВНУТРИ ДОМА № 4.
Хохол бежит по дому, целясь из автомата в каждый закуток…



ВНУТРИ ДОМА № 1.

Асланбек с пулеметом в руках проверяет комнату за комнатой…



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Хеду смущает то, в чем она хочет сознаться.

Хеда: Когда я сажусь… на унитаз, я раздеваюсь до гола, даже часы снимаю.
Мачо: А я запираюсь каждые пять минут. Мать говорит, что это оттого, что во мне много дерьма.



ВНУТРИ ДОМА № 4.

Олигарх с автоматом идет по гостиной, открывает шкафчик, хватает бусы из вазочки.



ВНУТРИ ДОМА № 1.

Лом-Али с автоматом осматривает комнату, шарит по полке с аудиокассетами, берет одну и сует за пазуху.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Хеда говорит, опустив голову и пряча глаза.

Хеда: Я люблю… портить воздух под одеялом, и чем громче, тем больше мне нравится.
Мачо: А я люблю приподымать одеяло и нюхать. Мне нравится мой запах… но только не чужая вонь.



ВНУТРИ ДОМА № 4.

Торпеда снимает со стены фотографию, достает из-за рамки деньги, прячет в карман…



ВНУТРИ ДОМА № 1.

Мед роется в стопке постельного белья, находит золотое кольцо, кладет себе в рот…



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Хеда осмеливается поднять лицо, но тут же его роняет.

Хеда: Когда я играла в папу и маму, я была папой и писала стоя.
Мачо: А я боялся, что мой член не такой, как у других мальчишек. Я измерял его линейкой. Мне мешали волосы на лобке. И я их сбривал. Это давало лишний сантиметр. (С улыбкой) Жульничал, одним словом...



ВНУТРИ ДОМА № 4.

Чех с автоматом идет по комнате, рассматривает книги, берет одну и прячет под куртку.



ВНУТРИ ДОМА № 1.

Пистон заглядывает на кухню, хватает печенье, яблоки, рассовывает их по карманам.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Хеда взволнована тем, что она говорит.

Хеда: Первый раз, когда мужчина вошел в меня, я думала, что во мне проделали дыру. (Разводит руки)Вот такую... Наверное, я фригидна. Я ни разу не испытала оргазма. Ни разу. Ни с одним мужчиной. У меня, их просто не было: мужчин. (С усмешкой) И оргазмы я устраиваю себе сама.



ВНУТРИ ДОМА № 1.

Москвич допрашивает старика в папахе. Тот стоит рядом с ковром. Руки держит на кинжале.

Москвич (на чеченском): Зачем ты испортил ковер, старик? Солдат все равно его заберет! Показывай, где ты его прячешь?!?



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Мачо с полуулыбкой смотрит в лицо Хеде.

Мачо: А я никогда не довожу дело до конца. Трушу, наверное... За это меня и любят бабы. Я их изматываю, а сам остаюсь холодным, как бомба, которая никогда не взорвется. Наверное, я импотент. Ни в одну женщину я еще не кончил. Ни в одну.



ВНУТРИ ДОМА № 4.

Хохол допрашивает двух женщин, одна из которых прижала к груди зеркало.

Хохол: Учительница! - Скажите, где она, и мы вас отпус-тим. Клянусь честью офицера!



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Мачо и Хеда сидят, опустив головы. Хеда ласково проводит пальцами по его короткой стижке.

Хеда (нежно): Спасибо, Макс.
Мачо: За что?
Хеда: За правду... Никто еще со мной не был так откровенен, как ты.
Мачо: Да уж! - Точно в дерьме извалялся!
Хеда: Нет! Ты говорил правду.
Мачо (с досадой): Лучше бы я врал! (зло) Ненавижу себя! НЕНАВИЖУ!





В ЗАПАДНОЙ ЧАСТИ СЕЛА.

Солдаты довольные своей добычей в веселом настроении идут по деревне. Похоже, охота раззадорила их, возбудив интерес, как к самой зачистке, так и к ее участникам.

Торпеда: Слушай, Бугор, зачем нам убивать девку?
Олигарх: А что же с ней делать?
Торпеда: Продадим пиковым. Скажем, спасли от суда Линча!
Бугор: Лучше в бордель, для «всепогодных». Я знаю тут один в Чери-Юрте.
Хохол: Кто ее купит, учительницу?
Бугор: Ты, Хохол, видно, не бабтист. Училка - это как у японцев гейша. Самый ништяк.



В ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ СЕЛА.

Индейцы, разгоряченные первыми успехами, строят свои планы на будущее. Говорят на чеченском.

Мед (Вахе): Русский… Зачем он тебе?
Ваха: Рабом сделаю. Будет тебе ноты переворачивать.
Асланбек: А если застрелим его?
Ваха: Матери продам. Эй, Пистон, сколько стоит труп?
Пистон: В долларах или в евро?
Ваха: В долларах.
Пистон: Гражданский–500, солдатский–1000.Огнестрель-ные дороже. Колотые дешевле. А тебе, какой нужен?



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Мачо берет в руки автомат, проверяет его готовность.

Мачо (жестко): Все! Хватит с меня!
Хеда: Что ты задумал?
Мачо: Операцию! По разъединению!

Мачо отсоединяет рожек, берет из кармана патроны, досылает их в магазин.

Хеда (задумчиво): Знаешь, солдат, когда я тебя чувствую, там, внутри, во мне все переворачивается.
Мачо: С чего это вдруг?
Хеда: Сама не знаю. Даже сердце стучит иначе: то быстрее, то медленнее: оно точно пытается угадать твой ритм.
Мачо: Неужели?
Хеда: На, слушай.

Хеда кладет руку солдата себе на грудь. Он прислушивается, затем отнимает руку и вставляет магазин в автомат.

Мачо: Ладно. Закрой глаза и считай до десяти.
Хеда: Ты убьешь меня на четное число?

Мачо задумывается, передергивает затвор.

Мачо: Не знаю. Как получится.
Хеда (вздохнув): Лучше на нечетное…

Хеда задирает голову и выгибает дугой спину. Мачо видит, как под рубашкой девушки вздымается грудь с тугими упрямыми сосками, смотрящими на него немым укором.

Мачо: Не дыши! - Ты меня сбиваешь…

Хеда набирает воздух в легкие и задерживает дыхание. Солдат упирает ствол в шею девушки. Затем отводит автомат и, открыв рот, засовывает ствол себе в горло. Теперь небом он ощущает холодную сталь оружия с горечью масла и запахом не успевшего еще воспламениться пороха. Глаза Хеды закрыты, но зрачки, точно взбесившись, бегают из угла в угол под натянутой барабанной кожей век.

Хеда (с закрытыми глазами): Раз…

Палец Мачо мягко ложится на курок.

Хеда (с закрытыми глазами): Два…

Палец Мачо плавно надавливает на курок.

Хеда (с закрытыми глазами): Три…



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. ВНУТРИ ДОМА № 6.

Дверь вышибается сапогом, и в прихожую входят солдаты.

Хохол: Стоять, духи! Лицом к стене! Руки к осмотру! Паспорта!



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. ВНУТРИ ДОМА № 7.

Дверь выламывается прикладом, и в дом заходят индейцы.

Асланбек (на чеченском): Оружие на пол! Документы к проверке! Быстро! Быстро!



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Мачо вынимает ствол изо рта. Он бледен как смерть. Под глазами красные круги.

Мачо: Нет, не могу я…(он устало смотрит на Хеду и, набрав в легкие воздух, кричит во все горло) - НЕ МОГУУУУУУУУ!



В ЗАПАДНОЙ ЧАСТИ СЕЛА.

Контрактники идут вдоль дороги. У каждого в руках трофей: кто повесил на ремень кинжал, кто перекинул через плечо ковер, кто несет люстру, а кто горные лыжи с зажатыми в них ботинками. Один Монах идет с пустыми руками, чуть впереди от основной группы.

Торпеда: Эй, Монах! Поможешь нести – возьму в долю.
Монах: Это твой крест, ты его и неси…
Олигарх: Он у нас святой, хоть и расстриженный…
Торпеда: Святой говоришь, а сана лишили. За что?
Чех: За непослушание.
Торпеда (смеется): Он что, не тому яйца отсек?
Чех: Православных не обрезают. Это иудейский обряд.
Торпеда: Ну да? Скажешь…
Бугор: Заткнитесь, уроды. (Громко) Давай, Монах, тискай свой роман.
Хохол: Ты что, устав нарушил церковный?
Монах: Да нет. Просто. Защитил одного монаха. Был такой богослов в Византии, Варлаам. Против него еще Григорий выступал, Палама. А я, этого Варлаама, выходит, как оправдал.
Торпеда: Черт! Ну, надо же?
Бугор: И что, этот твой патлатый, в Бога не верил?
Монах: Трудно сказать. Варлаам учил, что Господь не осязаем и не видим, даже для святых. А, значит, никому не дано увидеть Бога, Света Преображения Господня, Фаворского Света, значит. Никому не дано увидеть. Даже ангелам.
Бугор: Даааааа… суровый мужик, твой Бог.
Монах: Господь справедлив. Он не любит тех, кто дергает его за рукав.
Олигарх: А я в Бога не верю. Нет, что-то там, конечно, есть, в космосе, но только не Будда.
Торпеда: А ты, Хохол?
Хохол: Я? (он на секунду задумывается, передергивает затвор автомата и, повернувшись лицом к солдатам, указывает пальцем на Торпеду, Олигарха и Чеха) – Я верю в троицу: гранатометчик, пулеметчик и снайпер.



В ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ СЕЛА.

Индейцы идут цепью, каждый со своей добычей: кто с ракетками для игры в бадминтон, кто с утюгом в белой упаковке, кто с открытым над головой зонтом, а кто в старинном самурайском шлеме, очевидно, взятом из чьей то коллекции. Разговор идет на чеченском.

Мед: Ракетки. Зачем я их взял? Что мне теперь таскать их всю жизнь?
Ваха: Отдай мне.
Мед: Нет, пойду, верну. Жалко тех мальчишек.
Мед сворачивает в сторону, но дорогу ему преграждает Москвич.
Москвич (по-русски): А я запрещаю! Никогда не возвращай добычи. Чеченцы потому и создали Ислам, что не были сентиментальны, как другие народы.
Асланбек: А нам мулла говорил, что Ислам создали арабы.
Москвич (по-русски): Дурак твой мулла.

Москвич быстрым шагом выходит вперед. Мальчишки переглядываются между собой и догоняют его.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

От одного дома к другому вприпрыжку бежит босоногий мальчуган и палкой стучит по желтым газовым трубам.

Мальчуган (на чеченском): Хеда, беги! Тебя убить хотят! Руслан Гокаев приехал. Тебя ищет! За кровь брата отомстить хочет! Спасайся, ХЕ-ДААААА!



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда с тревогой смотрит на окно с решеткой. Поворачивается к Мачо.

Хеда: Паразит, все-таки нашел меня…
Мачо: Брат того погибшего?
Хеда: Да.
Мачо: Несчастный случай?
Хеда: Нет. Я его убила. Ножом ударила. Двенадцать раз.
Мачо: Двенадцать? За что?
Хеда (опустив голову): Теперь это не имеет значения.
Мачо: Расскажи, как это было…
Хеда (решительно): Обойдешься!
Мачо: Он что, тебя изнасиловал? Ну, ответь - изнасиловал?
Хеда (твердо): Это мое дело, а не твое. Тебя, солдат, это не касается.
Мачо (разозлившись): Нет, касается!

Мачо заводит руки Хеды за спину и с силой сдавливает ей плечи, отчего у девушки тут же темнеет в глазах.

Мачо (яростно): Расскажи, как он тебе вставил? Я имею на это право. У нас теперь все общее: еда, секс, дерьмо! Я хочу знать, как он тебя ОТОДРАЛ? - Ну? - Отвечай! - КАК?



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ХЕДЫ. ДОЛИНА ФАЛЛОСОВ.

Поросший травой холм с двумя десятками мужских каменных органов. Это святилище Тушоли, богини плодородия всех чеченцев. Из-за фаллоса-гиганта выглядывает рябой толстяк с бутылкой пива и бутербродом в руке.

Сторож (по-русски): Она думает, что это был я…Не верь! Я всего лишь сторож…Кобыл-кэры охраняю от баб. (кричит) И вообще, Я – ИМПОТЕНТ!



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда качает головой в знак того, что прошлое для нее перестало что-либо значить.

Хеда: Мне было двенадцать, когда это случилось.



ДОЛИНА ФАЛЛОСОВ.

Сторож бежит, петляя между фаллосами. Он задирает вверх голову и защищает лицо руками, точно собеседник, к которому обращены его слова, угрожает ему расправой.

Сторож (по-русски): Не слушай ее! Она все выдумала! Книжек начиталась!



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда смотрит на Мачо, не зная, стоит ли ему доверять.

Хеда: Женщина для чеченцев хуже сатаны.



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ХЕДЫ. КВАРТИРА В СТАРОМ КВАРТАЛЕ ГРОЗНОГО. ГОСТИННАЯ.

У телевизора «Электрон» сидят старик в папахе и старуха в платке. Идет прямая трансляция похорон Брежнева. Красная площадь. Траурный кортеж с гробом генсека. У могилы рядом с Мавзолеем стоят члены политбюро. Торжественный голос диктора перечисляет заслуги покойного перед Коммунистической партией и советским народом.

Голос Хеды (за кадром): Я еще не родилась, а в нашем доме уже звучала траурная музыка.



В КОМНАТЕ НОВОБРАЧНЫХ.

Свадебный букет. Подарки. Платье невесты. Из-за отсутствия кровати молодожены придаются любви прямо на полу.

Молодая (на чеченском): Еще! Еще! Возьми меня! Возьми!



В ГОСТИННОЙ.

Стоны из соседней комнаты раздражают старика. Он недовольно поглядывает на дверь, делает громче звук на телевизоре.



В КОМНАТЕ НОВОБРАЧНЫХ.

Под траурный марш Шопена мужчина извергается. Оба кричат так громко, так сладко, что, кажется, нет на свете пары более счастливой, чем эта.

Молодой (на чеченском): Зарема, ложись на правый бок.
Молодая (на чеченском): Зачем?
Молодой (на чеченском): Тогда у нас родится джигит. Торопись! А то сделаешь девчонку! А мне сын нужен! Шамилем его назову!

Молодая делает так, как велит ей муж. Закрывает глаза. Ложится на правый бок.

Голос Хеды (за кадром): Глупые. Они хотели заставить меня сделать то, чего я не желала – родиться мальчишкой.



НА КУХНЕ.

На круглом столе, покрытом белой скатертью, лежит трехлетняя девочка. Она кричит, потому что голая и хочет есть. Рядом доктор со скальпелем и трое пожилых женщин в черных платках. Они придерживают девочку за руки и ноги.

Первая женщина (на чеченском): Сил моих больше нет!
Вторая женщина (на чеченском): Дрянная девчонка! Такая же упрямая, как ее мать.

Доктор, лысый еврей в халате и круглых очках, делает надрез скальпелем на клиторе девочки.

Доктор (картавя): Клитор. Сейчас мы сделаем надрез. Ну, вот и все, никаких рудиментарных признаков противоположного пола.

Рука с пинцетом кладет кусок удаленной ткани на тарелку с марлей. Там тут же образуется кровавое пятно.

Голос Хеды (за кадром): Клитор? На самом деле они вырезали меня, целиком.



ДОЛИНА ФАЛЛОСОВ.

Сторож, тяжело дыша, петляет между фаллосами.

Сторож (по-русски): Обрезание? Когда это было?! При царе Горохе?



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ХЕДЫ. КОРИДОР КВАРТИРЫ.

Доктор надевает пальто. Ему помогает пожилая женщина. Она протягивает ему деньги и саквояж.

Пожилая женщина (по-русски): Спасибо доктор. Приходите еще.



НА КУХНЕ И В СПАЛЬНЕ.

Мать Хеды заворачивает ревущую девочку в простыню, несет в спальню, кладет на кровать. Рядом садится отец. Из-за его спины выглядывают трое стариков в папахах.

Голос Хеды (за кадром): Я чувствовала, что меня наказали. Но не могла понять - за что?



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда опять с недоверием смотрит на Мачо, устало качает головой.

Хеда: Я кричала не от боли, а от унижения. Мне хотелось поскорее стать взрослой, чтобы выйти замуж и уехать, не важно - куда и с кем.



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ХЕДЫ. В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Горный участок с одиноко стоящей каменной глыбой. К валуну со всех сторон стекаются девушки. Они по очереди подходят к камню, поднимают подол юбки и прикладывают обнаженные ягодицы к углублению, по форме напоминающему оттопыренный зад. Рядом с глыбой стоят две старухи и прути-ками регулируют движение. Вот девушка, похоже, не дотягивает до эталона.

Первая старуха (на чеченском): Налево.

А другая, напротив, готова к замужеству.

Вторая старуха (на чеченском): Направо.

Затем еще две девушки, и тот же суровый приговор старух: «направо», «налево». Вот к камню подходит худющая девочка подросток и, задрав юбку, пытается дотянуться до углубления. Старуха отгоняет ее прутиком.

Первая старуха (на чеченском): Хеда! А ты куда торо-пишься? О замужестве тебе еще рано думать!
Вторая старуха (на чеченском): Иди, подрасти! Вон, какая худющая…

Девицы отталкивают Хеду, смеются над ней. Хеда стоит в стороне, вытирает слезы ладонью.

Голос Хеды (за кадром): Мне хотелось умереть, но сначала убить их всех, особенно старух.

Хеда расталкивает девиц, подходит к камню и плюет в его темное, покрытое мхом жерло.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда опять смотрит на Мачо.

Хеда: Тогда я и стала думать о ребенке. Неважно от кого. Лишь бы доказать себе, что я чего-то стою.



ДОЛИНА ФАЛЛОСОВ.

Сторож петляет между фаллосами.

Сторож (по-русски): Сумасшедшая. Вместо молитвы, она стала читать Набокова.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда весело пожимает плечами, глядя на Мачо.
Хеда: Я решила, что это поможет мне забеременеть.



ДОЛИНА ФАЛЛОСОВ. ВЕЧЕР.

Смеркается. Дюжина горящих костров очерчивают силуэты каменных глыб, взметнувшихся над густой травой. Группы обнаженных девушек, взявшись за руки, водят хороводы вокруг каменных фаллосов. Мимо них на лошадях скачут мехкари с факелами в руках – чеченские амазонки. В центре, перед каменным фаллосом гигантом, на коленях стоят два десятка обнаженных женщин. Они приехали издалека и просят богиню плодородия помочь им забеременеть. На некоторых жрицах маски с мордами волчиц, клювами птиц, головами змей. Чемто они напоминают изображения египетских богов Осириса, Птаха и Анубиса.

Первая жрица (на чеченском): О, богиня! О, великая Тушоли! Сделай так, чтобы я родила мальчика!

В стороне с книжкой в руках лежит Хеда. Ей двенадцать лет. На ней бейс-болка с козырьком и белый сарафан. Она листает книгу и громко декламирует по-русски.

Хеда: «Она переменчива, она капризна, она угловата, она полна терпкой грации резвого подростка, моя Лолита».
Вторая жрица (на чеченском): О, святая Мада Майрам! Пусть мужчина войдет в меня, пусть оставит во мне свое семя!
Хеда: «Она вздрагивала и подергивалась, пока я целовал ее в уголок полураскрытых губ и горячую мочку уха…».
Третья жрица (на чеченском): О, святая! Пошли мне мужа мудрого как суфий, богатого как президент, и с членом каменным, как «кобыл-кэры»!
Хеда: «Она вонзила в меня свои зубы так сладко, так крепко, что я впитал в себя мятный вкус ее слюны. О, Лолита! О моя Лолита!».



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда смущенно опускает голову. Мачо иронично улыбается.

Мачо: Ну-у…А потом?
Хеда: Они взбунтовались.
Мачо: Кто?
Хеда: Бабы. Молиться, видишь ли, я им мешаю.



ДОЛИНА ФАЛЛОСОВ. ВЕЧЕР.

Обнаженные женщины опускают, воздетые к небу руки и смотрят в сторону Хеды.

Первая жрица (на чеченском): Хочет ребенка? Будет у нее ребенок!

Женщины толпой идут к Хеде. Окружают ее. Из-за фаллоса выходит рябой толстяк с бутылкой пива и бутербродом в руке.

Вторая жрица (на чеченском): Проучи ее!

Толстяк запихивает в рот остатки бутерброда. Хеда в ужасе видит, как он избавляется на ходу от рубашки, брюк и в одних трусах подходит к ней.

Третья жрица (на чеченском): Будешь знать, соплячка, как осквернять святилище.

Хеда пытается пробиться сквозь кольцо из обнаженных тел. Но тщетно. Она падает навзничь и отползает к фаллосу.

Хеда (на чеченском): Не подходи! - Я закричу! - Не смей! МАМАААААААААААА!!!



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда закрывает лицо ладонями, затем резко отнимает руки и с натянутой улыбкой смотрит на солдата.

Хеда: Тысяча и одна ночь…
Мачо: Аааааа?
Хеда (опередив его): Хочешь знать, сколько раз он в меня вошел? Двенадцать. Не знаю зачем, но я считала. Может, чтобы не думать о боли? Или не сойти с ума, как Офелия…
Мачо (сочувственно кивая): А дальше?
Хеда: Дальше? (она задумывается, точно пытаясь припомнить, как это было) Дальше - СЧИТАЛ ОН!



ДОЛИНА ФАЛЛОСОВ. ДЕНЬ.

В центре святилища с двумя десятками покосившихся фаллосов стоят Хеда и сторож. Хеда разбивает бутылку о валун и ударяет острым концом сторожа. Всего она бьет его двенадцать раз. Сторож прижимается спиной к фаллосу и с удивлением считает каждый удар.

Сторож (на чеченском): Раз… два… три…четыре…
пять…шесть…семь…восемь…девять…десять…одиннадцать…

Хеда ударяет еще. Сторож падает к ногам девочки, так и не произнеся последней цифры. Порыв ветра вздымает подол сарафана, обнажая дрожащие коленки Хеды с запекшейся на них кровью.

Хеда (на чеченском): Двенадцать!


Она бросает в траву осколок от разбитой бутылки.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. В ДОМЕ № 8.

Дверь с шумом открывается внутрь, и в прихожую вваливаются солдаты.

Торпеда: Кто из вас черная Фатима? Ты, а может ты?



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. В ДОМЕ № 9.

В другой дом, выбив прикладами замок, вламываются индейцы.

Ваха (на чеченском): Где солдат!? Уже накормили его? Напоили?



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Мачо кладет в рот горсть таблеток и запивает их водой.

Хеда: Мачо, теперь твоя очередь. Расскажи, почему ты не можешь кончить?

Мачо едва не захлебывается. Он ставит стакан, вытирает тыльной стороной ладони мокрые губы.

Мачо: Мне нечего рассказывать. Извини…
Хеда хватает его за ворот куртки и встряхивает несколько раз.
Хеда (в ярости): Врешь! Заставил меня раздеться, а сам в кусты?! Ублюдок! Вынимай свой стручок и катись!
Мачо: Не могу! - Я же объяснил тебе, у меня эрекция!
Хеда: Эрекция? Она, что у тебя, вечная? Кончай в меня и уматывай! Сукин сын! - УБИРАЙСЯ!



ВНУТРИ ДОМА № 8.

Бугор идет по галерее комнат, целясь из автомата в каждый угол…



ВНУТРИ ДОМА № 9.

Лом-Али с пулеметом в руках подходит к туалету, толкает ногой дверь…



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Мачо выплескивает воду из стакана в лицо Хеде.

Мачо (в гневе): Почему я не кончаю? Я сам бы хотел это знать! Сам! Я не смог сделать ребенка своей жене. У меня мертвые сперматозоиды. И в Чечню я приехал, чтобы подохнуть. Как животное. На кладбище животных!




ВНУТРИ ДОМА № 8.

Монах подходит к старухе в черном платке и показывает ей даггеротип с изображением седобородого старца.

Монах: Посмотрите внимательно. Это Кунта-Хаджи?
Старуха (по-русски): Не знаю, сынок... Не помню…Я слишком стара…



ВНУТРИ ДОМА № 9.

Ваха и Мед проносят мимо сидящего старика в папахе четыре сосуда с дорогой чеканкой. Старик преграждает им путь посохом.

Шейх (на чеченском): Мародерствуете? Что бы сказал на это ваш отец?

К шейху подбегает Пистон. Он держит в руке кусок пирога и кричит старику в самое ухо.

Пистон (на чеченском): У них нет отца, дедушка. Они детдомовские.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеду бьет озноб. Мачо вытирает ей лоб платком, поправляет волосы, прижимает голову девушки к своей груди.

Мачо: Мне было шестнадцать. Ну, когда это случилось.



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. ПЕРЕКРЕСТОК В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ.

У светофора людно. Толпа ожидает зеленого. Ближе всех к тротуару стоит слепой старик в черных очках. С противоположной стороны улицы стоит Мачо. Ему шестнадцать лет. Под мышкой он держит книгу. Зеленый. Мачо бросается через дорогу, сшибает слепого, помогает ему подняться.

Мачо: Извините! – Я провожу вас.

Мачо берет старика под руку, и оба они идут к тротуару, с которого начал свой маршрут юноша.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Мачо заглядывает в лицо Хеды.
Мачо (доверительно): Этот гоблин. Все началось из-за него. Вся эта канитель.



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. ПЕРЕКРЕСТОК В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ.

Мачо и слепой медленно переходят дорогу.

Слепой: Влюблен?
Мачо: Да-а. А как вы узнали?
Слепой: Влага. Любовь всегда выделяет влагу. А что в другой руке?
Мачо: Томас Кун. «Структура научных революций».
Слепой: Студент?
Мачо: Готовлюсь.
Слепой: Книги. За всю свою жизнь я прочел лишь одну и ту с трудом.
Мачо: А я - тысячи две. Читаю быстро.


Старик поворачивается на 180 градусов и тянет Мачо в обратную сторону.


Слепой (злобно): Вернемся!
Мачо: Зачем?
Слепой: Терпеть не могу мальчишек. Наглецы, вы стреми-тесь обуздать мысль, а ей нужно сострадать.
Мачо: Даааааааа? А я то думал, что мыслью нужно овладевать, как женщиной. Разве Логос и Эрос не одно и тоже?
Слепой: Эрос? - Дурья башка! - Вот ЭРОС!


Старик протягивает Мачо фолиант, который он извлек из пыльной авоськи.


Мачо: Тяжеленная.
Слепой: Теперь она твоя. Прочти! - Если сумеешь.

Старик заходит на тротуар и, стуча палочкой, растворяется в толпе. Мачо бросается ему вдогонку.

Мачо: Эй, постойте! Куда мне ее вернуть?

Мачо вклинивается в людской поток, но старика нигде не видно. Мачо раскрывает фолиант. Это брайль книга для слепых с шершавыми твердыми страницами из выпуклых точек.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда слушает Мачо, касаясь кончиками пальцев его волос, изгиба ушной раковины, тугих мышц шеи.

Мачо: В тот же вечер я лопухнулся. (усмехается) Кончить не смог. Первый раз в жизни.



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. СПАЛЬНЯ В КВАРТИРЕ МАРИНЫ.

Мачо и Марина занимаются сексом на кровати. Мачо стоит на коленях сзади девушки, обхватив руками ее бедра. Он атакует все яростнее, все напористее, в то время как Марина из последних сил пытается высвободиться из его стальной хватки.

Марина: Пусти! Пусти! Ты что, хочешь меня убить?

Мачо отпускает девушку. Марина падает на спину. Накидывает на себя одеяло.

Мачо (улыбаясь): Все, аут.

Он поднимает вверх руки, берет майку, надевает поверх головы.

Марина: Твой член. Он что, долгоиграющий?

Мачо (опустив голову): Не знаю. А что?
Марина отбрасывает одеяло и покрывает тело Мачо горячими поцелуями.

Марина: Поклянись, что не будешь хвастаться своим членом! Ну?

Мачо поднимает руку ладонью вверх, как сенатор перед римской толпой.

Мачо (торжественно): Клянусь!

Марина награждает его гроздью поцелуев, но неожиданно прерывает свои ласки.

Марина: И что ни одна метла о нем не узнает. Ни одна!

Мачо (торжественно): Не узнает ни одна метла. Заметано!

Марина целует Мачо в губы, срывает с него майку и валит на спину.

Марина (усевшись верхом): Ну, а теперь можешь уби-вать меня! Ну, убей меня! Убей! Убей! УБЕЙ!

Мачо перекатывает Марину на спину, крепко целует, и они с удвоенной страстью занимаются любовью.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда закидывает обе руки на плечи Мачо и с ироничной усмешкой смотрит ему в глаза.

Мачо: Клятва?! Я бы сдержал ее, если б не этот «сейшн», ну, по случаю окончания школы.



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. КВАРТИРА ШКОЛЬНОГО ПРИЯТЕЛЯ.

В просторном холле весело и шумно. Всклоченный паренек в очках и с бабочкой на голой шее играет что-то на «Ямахе», пялясь в нотный стан, серпан-тином обвивающий женское тело. Обнаженная танцует на столе, медленно вращаясь вокруг своей оси. На диване с банками пива сидят Мачо и его друг Скин, бритый паренек с впалой грудной клеткой и растительной татуировкой вдоль всего тела.

Скин (тоном наставника): И запомни, думай о чем угодно, только не о сексе. О глистах, о нашем директоре…
Мачо: А если о Канте?
Скин: Сойдет. Надеюсь, он не педик?
Мачо (пожимая плечами): Да нет, вроде…

Звучит новая музыка. На столе уже танцует следующая девица, также увитая нотным станом. Перед столиком на кушетке сидят три «качка» в черных очках и режутся в карты.

Первый: Кого они выставили?
Второй: Мачо из 11-го «Б».
Третий: Профессора? (Усмехается) Тоже мне, Казанова. Эти кончают при одной мысли о бабах. Я их знаю.

Очкарик наяривает новый мотив, глядя в ноты, причудливо взбегающие по ягодицам, спине, груди третьей по счету девушки.

Скин: Какие телки!
Мачо: Центровые.
Скин: Не дрейфь! Продержись хотя бы два раунда. И помни, думай о Канте.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Мачо виновато пожимает плечами.

Мачо: И я стал думать. Вернее, вспоминать то, что заучи-вал когда-то. Кажется, из «Критики чистого разума».



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. КВАРТИРА ШКОЛЬНОГО ПРИЯТЕЛЯ.

«Качок» в черных очках стреляет в потолок из газового пугача.

Мачо стоит у бильярдного стола, на котором лицом к нему лежит прости-тутка. Она обвила его ягодицы ногами и стонет при каждом его ударе.
Публика замерла. Кто-то держит секундомер, кто-то в священном ужасе следит за движениями Мачо, удивляясь каменному безразличию на его лице.

Внутренний голос Мачо: «Таким образом, трансцен-дентальная аналитика приводит к следующему важному выводу: единственное, что рассудок может делать a priori, - это антици-пировать форму возможного опыта вообще, и так как то, что не есть явление, не может быть предметом опыта, то рассудок никогда не может выйти за пределы чувственности».


Первая проститутка: Все! Отпусти меня! Отпусти!


Скин останавливает секундомер. Подростки аплодируют Мачо, пожимают ему руку. «Качок» в черных очках вновь стреляет в потолок.

Мачо и вторая девушка устроились на столе. Он держит ее за бедра. Она притворно кричит, извивается, отчего публика приходит в неописуемый восторг.

Внутренний голос Мачо: «Таким образом, рассудок ограничивает чувственность, не расширяя этим своей собственной сферы, и так как он предупреждает чувственность, чтобы она не притязала на знание вещей в себе и занималась лишь явлениями, то он мыслит предмет сам по себе, как трансцендентальный объект, или ноумен».


Вторая проститутка: Хватит! Я не могу больше! Отпусти!


Женщина падает на зеленое сукно стола, распластав руки. Скин останав-ливает секундомер. Толпа дружно скандирует: «Мачо», «Мачо», «Мачо».

«Качок» в черных очках в третий раз стреляет из пугача.

Мачо лежит на спине, третья партнерша расположилась сверху в позе наездника. Нотный стан все также обвивает ее тело, что придает каждому движению девушки особую грацию. Мачо безучастно смотрит в потолок.

Внутренний голос Мачо: «Следовательно, высшая сущность остается для чистого спекулятивного применения разума только идеалом, однако безукоризненным идеалом, понятием, которое завершает и увенчивает все человеческое знание и объективную реальность которого этим путем, правда, нельзя доказать, но и нельзя также опровергнуть».


Третья проститутка: Прости, малыш, но я кончила.


Девушка падает на спину, точно наездник, утомленный долгой ездой. Публика ревет от восторга. Подростки подхватывают Мачо на руки и подбрасывают его вверх, точно спортивную знаменитость.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Мачо виновато улыбается, глядя в лицо Хеде.

Мачо: Слепой оказался прав. Логос победил Эрос.



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. КВАРТИРА ШКОЛЬНОГО ПРИЯТЕЛЯ.

Скин подходит к троим парням в черных очках. «Качки» стоят в стороне от ликующей толпы и всем своим видом выражают недовольство результатами состязания.

Скин: Гоните бабки, придурки.

Первый качек: А допинг-контроль?
Скин: Щас! Пять часов в сухую, дубина! На такое даже Тайсон не способен.

Парни протягивают ему деньги. Скин, потрясая купюрами, бросается к подросткам, облепившим Мачо. Теперь десятки рук подхватывают Скина и также, под всеобщий хохот, подбрасывают его вверх.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда с лукавством и недоверием смотрит на Мачо.

Хеда: А дальше?

Мачо глотает таблетку, запивает ее водой.

Мачо: Дальше?! (он морщит лоб, точно события, о которых пойдет речь, все также бередят душу) Дальше у меня начался роман…С МЫСЛЬЮ!



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. ГОЛУБЯТНЯ.

Мачо и девушка в камуфляжном топике занимаются любовью, сидя на лавке в центре большой террасы. Голуби летают над их головами, поднимая в воздух клубы перьев.



КНИЖНЫЙ МАГАЗИН.

Мачо достает с полки книгу. Открывает. Читает.

Мачо: Клод Леви-Строс - «Структурная антропология».



НОЧНОЙ СУПЕРМАРКЕТ.

У ленты транспортера, с падающими на пол консервами, стоит девушка-кассир и страстно завывает при каждом ударе Мачо.



КНИЖНЫЙ МАГАЗИН.

Мачо хватает книгу со стеллажа. Листает на ходу.

Мачо: Жан Бодрийяр - «Соблазн».



КУХНЯ В РЕСТОРАНЕ.

Над плитой с ножами в обеих руках склонилась девушка-повар. Она про-тяжно стонет при каждом заходе Мачо, плача от лука, нашинкованного на тарелке.



КНИЖНЫЙ МАГАЗИН.

Мачо несет стопку книг, выбрасывая одну за другой, пока в руке не остается толстый том в суперобложке.

Мачо: Жан-Поль Сартр - «Идиот в семье».



КАБИНКА В ОБЩЕСТВЕННОМ ТУАЛЕТЕ.

Мачо держит за ягодицы девушку в строгих очках и белой блузке. Девушка похохатывает, глядя на его мрачное лицо, и двигается вверх-вниз, упираясь ногами о переборку.



КНИЖНЫЙ МАГАЗИН.

Мачо выхватывает книгу из стопки, которую несет продавец.

Мачо: Простите! (открывает книгу, пробегает глазами) Жак Деррида - «Письмо японскому другу».



ЗУБОПРОТЕЗНЫЙ КАБИНЕТ.

В операционном кресле с каменным лицом лежит Мачо, а сверху, гарцуя и постанывая, сидит женщина-врач в белом халате и фирменной пилотке.



КНИЖНЫЙ МАГАЗИН.

Мачо пробивается к прилавку, окруженному покупателями. Девушка-продавец протягивает ему книгу.

Девушка: Последняя.

Мачо лихорадочно ее перелистывает.

Мачо: Мишель Фуко - «История безумия».



«ОБЕЗЬЯННИК» В ОДНОМ ИЗ ОВД.

Девушка в форме лейтенанта милиции, широко раскидав руки, держится за решетку «обезьянника». Сзади стоит Мачо, вцепившись пальцами в прутья. При каждом его ударе девушка томно вздыхает, а решетка гремит и выгибается.



КНИЖНЫЙ МАГАЗИН.

Мачо на ходу листает книгу, хватая ртом воздух и расстегивая ворот рубахи. Сильная боль пронзает все его тело.

Мачо: Жан-Люк Нанси - «Corpus».



ЧЕРНАЯ КОМНАТА СО СТОЛБОМ СВЕТА ПО СЕРЕДИНЕ.

Медленно, как в счастливом сне, Мачо оседает на зеркальный пол, издавая протяжные стоны полные сладкой истомы и не земного блаженства. Также плавно падают в лучах света книги - сотни, тысячи книг.

Внутренний голос Мачо: «Ни души, ни духа. Лишь корпус тел: истерзанных, разорванных, сожженных, волочимых, депортированных, избиваемых, пытаемых; тел, ведомых на бойню; тел, придающихся любви».



КНИЖНЫЙ МАГАЗИН.

Мачо сидит на полу, опираясь о книжный стеллаж. Засовывает руку в трусы, вынимает обратно с вязкой, как слюна, взвесью на ладони.
Мачо лихорадочно вытирает пальцы об пол.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеду мучает приступ хохота. С трудом ей удается его унять.

Хеда: Извини, Мачо. Кажется, у меня что-то с головой.
Мачо (вздохнув): Ладно, не извиняйся.
Хеда: Скажи, а чем закончился, ну, этот брак, с мыслью?

Мачо с недоверием смотрит на Хеду, он уже жалеет о том, что был так откровенен с девушкой.

Мачо (мрачно): А чем заканчиваются все браки…Рано или поздно?



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. БЕРЕГ ОЗЕРА. ДОЖДЬ.

Под проливным дождем Мачо бросает в костер книги, стопку за стопкой. Падает на колени, смотрит на огонь. Сзади подходит Марина, также садится на колени. Мачо оглядывается, вытирает мокрое лицо ладонью.

Мачо: Знаешь, почему Катон играл в мяч на Марсовом поле? - В день своего провала на выборах…
Марина: Нет?!?
Мачо (вздохнув с грустью): Погода была хорошая…



ЧЕЧНЯ. В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. В САРАЕ ДОМА № 10.

Ваха и Пистон с оружием в руках обыскивают темный сарай. Пистон замечает крысу. Бросает в нее палку.



В ШКОЛЬНОМ МЕДПУНКТЕ.

Хеда осматривается по сторонам, берет электрочайник, но в нем нет воды.

Хеда: Я хочу пить, здесь есть кухня, по коридору направо.
Мачо: Сейчас принесу…

Он делает движение, чтобы отстраниться от девушки, но, спохватившись, смотрит на нее с усмешкой.

Мачо: Извини, придется вдвоем…



В ДОМЕ № 11.

Контрактники складывают на застекленной веранде украденные вещи. Дед в папахе смотрит на все с улыбкой, в то время как женщины пытаются что-то выторговать у солдат.

Бугор: Не грусти, старик. Нищий болезней ищет, а к богатому они сами идут.
Старик (по-русски): У меня был родственник по имени Мед. Он прожил сто лет. Служил еще в царской Дикой Дивизии, нес службу в Зимнем дворце.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.

Мачо и Хеда стоят возле плиты с кастрюлями и водопроводным краном. Хеда пьет воду из стакана.

Хеда: Вкусно!



В ДОМЕ № 10.

Ромео и Асланбек проносят по коридору картину в тяжелой раме. Мед сидит за пианино, играет «колыбельную» Мусоргского. У книжного шкафа стоит пожилая русская женщина и с грустью смотрит на Москвича. Тот роется в ее книгах.

Русская женщина: Мы дали вам все: театр, газеты, латин-ский шрифт...
Москвич (по-русски): Да? После того, как отняли арабский? А потом и его заменили русским алфавитом? Пришлось заново писать учебники, словари….

Москвич хватает книгу и быстро выходит из комнаты. В дверях он поворачи-вается.

Москвич (по русски): Даже Гитлер оставил евреям Тору. ГИТЛЕР!



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.

Мачо наливает воду из крана, жадно пьет, проливая на грудь Хеды.

Мачо (вытирая рукавом губы): Класс!



ВО ДВОРЕ ДОМА № 11.

Солдаты выносят «награбленное». Несколько женщин с малолетними детьми с криками, руганью и взмахиванием рук набрасываются на мародеров, в надежде отвоевать хоть что-нибудь.



ВО ДВОРЕ ДОМА № 10.

Индейцы выносят «трофеи». Несколько старух пытаются воплями и плачем растопить холодные сердца грабителей.



ВО ДВОРЕ ДОМА № 11.

Монах подходит к старухе, наблюдающей у стены за потасовкой женщин с солдатами.

Монах (доверительно): Хозяйка, скажи, где мне найти Кунта-Хаджи?
Женщина (по-русски): Кунта-Хаджи? Он сам вас най-дет, изверги! И покарает именем Аллаха.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.


Хеда наливает еще воды, но Мачо забирает у нее стакан и выплескивает в раковину.

Хеда: Но я еще хочу…
Мачо: Потерпишь.

Хеду пробирает смех, она закрывает рот рукой, чтобы не расхохотаться.

Хеда: Боишься, что я подмочу твою репутацию?

Мачо сжимает девушку за плечи, пока та не вскрикивает от боли.

Мачо (злобно): Заткнись! Думаешь, я поверил? Члены из камня, сторож-насильник?! Вешай эту лапшу кому-нибудь еще!
Хеда (раздраженно): ВСЕ!!! Я заткнулась! Можешь меня пытать! Тебе я больше ничего не скажу!

Мачо хватает девушку за талию, несет к стене и с силой ударяет о косяк. Хеда вскрикивает от боли.

Мачо: Говори! Только правду! Кто тебя изнасиловал?

Хеда бьет Мачо кулаками в грудь, пока он не заводит обе ее руки за спину.

Хеда (в ярости): Урод! Скотина! Отпусти меня! Отпусти!



ВТОРОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ХЕДЫ. ПРИЕМНАЯ ПСИХОТЕРА-ПЕВТА.

На импровизированной сцене полукругом сидят подростки. Перед ними стоит элегантный мужчина с острой мефистофельской бородкой. Он поворачивается в камеру.

Элегантный мужчина: С возвращением, Хеда. Я же гово-рил, что мы еще встретимся.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.

Хеда стонет, запрокинув голову. Мачо освобождает ей руки, несет девушку к столу, бьет ладонью по щекам.

Мачо (испуганно): Хеда! Хеда! Очнись! Я сделал тебе больно, да? Что ты молчишь? Ответь!!!



ВТОРОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ХЕДЫ. ПРИЕМНАЯ ПСИХОТЕРА-ПЕВТА.

Элегантный мужчина бросает взгляд на подростков и вновь смотрит в камеру.

Элегантный мужчина: Не переигрывай, Хеда. А то он решит, что мы во всем виноваты.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.

Хеда растирает пальцами виски, пытаясь собраться с мыслями.

Хеда (устало): Хочешь меня убить? – Убей! Только не спрашивай. Я не знаю, кто меня изнасиловал… Не знаю.

Мачо с волнением смотрит на Хеду, поправляет ей волосы, крепко обнимает.



ВТОРОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ХЕДЫ. КАБИНЕТ СЕКСОПАТО-ЛОГА.

Худощавая женщина в белом халате и роговых очках монотонно читает текст из разложенной на столе истории болезни.

Медицинская сестра: Хеда Джигоева, 19 лет, приехала из Чечни, студентка третьего курса пединститута, специальность рус-ский язык и литература.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.

Хеда поднимает на Мачо глаза полные слез.

Хеда: Я сама задавала этот вопрос. Каждый день. Каждый час. Но ответа не было. И тогда я пришла к ним.



КАБИНЕТ СЕКСОПАТОЛОГА.

В центре комнаты стоит обнаженная Хеда. Вокруг – кольцо мужчин, сидящих лицом к ней в белых халатах.

Первый доктор: Коллеги, обратите внимание на таз. Он ригиден, малоподвижен.
Второй доктор: Дааааа… Мышцы напряжены.
Первый доктор: Особенно в пояснично-крестцовой об-ласти.
Третий доктор: Понятно. Типичная фиксация на клито-ре и, как следствие, неспособность достичь вагинального оргазма.
Четвертый доктор: Такая уверенность?! Откуда?
Третий доктор: Кресло, друг мой. Гинекологическое кресло.
Пятый доктор: А, по-моему, все ясно - PENIS CAPTIVUS.
Третий доктор: Как общее презрения к мужчинам?
Пятый доктор: Нет. Как результат конкретного случая.
Шестой доктор: Коллеги, поверьте моему опыту. Этот вагинизм другой природы.
Второй доктор: Что, обрезание?
Четвертый доктор (доверительно): Нет, он имеет в виду клизмы. Пациентка утверждает, что мать часто ставила ей клизмы от запоров.
Первый доктор (ехидно): Клизмы? Ха-ха-ха-ха-ха…Здесь пахнет нобелевской!
Шестой доктор: Напрасно вы ерничаете. Клизмы могли вызвать напряжение мускулатуры ануса, тазового дна и ягодиц, что вполне объяснимо: бессознательная защита ребенка от страха про-никновения.
Второй доктор (скороговоркой): То есть, если я вас правильно понял, коллега, поскольку анус расположен рядом с вагиной, при любом проникновении в анус страх парализует и вагину?
Шестой доктор: Да. Вы точно передали мою мысль.
Второй доктор (скороговоркой): А значит, детский страх перед экзекуцией мог вызвать у пациентки судорожное сжатие мышц влагалища при введении полового члена, или вагинизм.
Четвертый доктор: Блестяще, коллега.
Первый доктор: Ну, что ж, а теперь самое время дать слово пациентке. Хеда, что вы думаете обо всем этом?

Хеду бьет озноб. От стыда, унижения и холода она потеряла дар речи и с тупым безразличием смотрит перед собой.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.

Мачо поднимает Хеде подбородок, заглядывает ей в лицо.

Мачо: Ну-у? И что же ты им ответила?
Хеда: Ничего...

Она опускает голову ему на грудь, точно ищи убежища.

Хеда: Я сбежала.



КАБИНЕТ СЕКСОПАТОЛОГА.

Хеда хватает со стула одежду и выскакивает за дверь. Доктора с удивлением переглядываются. В кабинет вновь врывается Хеда, берет забытую сумочку и выбегает обратно.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.

Мачо с улыбкой смотрит на Хеду, которая уткнулась носом ему в плечо.

Мачо: И это все? Весь твой ужастик?

Хеда отстраняется от него, сердито сверкая очами.

Хеда: Хотела бы я тебя увидеть в голом виде перед шестью бабами.
Мачо: Ладно. Не кипятись. Досмотрим твой триллер в следующий раз. Пленка оборвалась. Сеанс окончен.

Хеда кладет голову на грудь Мачо, крепко обвив руками его спину.

Хеда (с уверенностью): Нет, солдат, сеанс только начинается.



ВТОРОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ХЕДЫ. ПРИЕМНАЯ ПСИХОТЕРАПЕВТА.

На импровизированной сцене полукругом сидят подростки. Шесть девушек и шесть парней в возрасте от двенадцати до девятнадцати лет. В их числе Хеда. Женщина-ассистент в строгом мужском костюме расхаживает по сцене.

Женщина-ассистент: Монстры, дети! Сексуальные маньяки! Вы знаете о них больше, чем кто-либо. Но сегодня, родные мои, вы опять о них вспомните. Нет! Не потому, что вы их боитесь. А просто….
Подростки (хором): Потому, что мы актеры…
Женщина-ассистент: Какого театра, дети?
Подростки (хором): Play-back-театра.



В КОРИДОРЕ ПСИХОНЕВРОЛОГИЧЕСКОГО ДИСПАНСЕРА.

По коридору широкой походкой идет элегантный мужчина с мефистофельской бородкой. За ним увивается какой-то субъект.

Субъект: Парсонс Рой!? Сатир Вирджиния!? Лейтц Грета!? Вы посещали их семинары!?! О, как я Вам завидую, доктор, как я Вам завидую!



ПРИЕМНАЯ ПСИХОТЕРАПЕВТА. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Женщина-ассистент: Сегодня, на этой сцене, каждый из вас войдет в свой кошмар, чтобы раз и навсегда…
Подростки (хором): Изгнать монстров из их укрытий.



В КОРИДОРЕ ДИСПАНСЕРА (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Субъект: И гештальттерапия? И юнгианский анализ? И психодрама? Как вы все успеваете, доктор? Вы когда-нибудь спите?



ПРИЕМНАЯ ПСИХОТЕРАПЕВТА. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Женщина-ассистент: Смелость - вот, что придаст вам силы. Черствость, равнодушие, брезгливость - вот, с чем вам предстоит сразиться. Итак, кто вы, дети?
Подростки (хором): Мы актеры.
Женщина-ассистент: Какого театра?
Подростки (хором): Play-back-театра.

В комнату входит элегантный мужчина. Подростки встают. Мужчина подходит к женщине, целует ее в щеку.

Женщина-ассистент (Мужчине): Где тебя черти носят? (повернувшись к подросткам) А вот и наш новый тренер.
Элегантный мужчина: Стоп! Стоп! Никаких новых. Ни-каких тренеров. Все мы здесь просто коллеги. Это правило психодрамы, друзья. Принцип Морено. А значит и наш девиз. Договорились?

Подростки дружно ему аплодируют.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.

Хеда поднимает глаза на Мачо.

Хеда: Он не был похож на врача в белом халате. Красивый, умный. Как король Артур.

Хеда опускает голову. Ее мучают воспоминания.

Мачо: Поэтому ты его так ненавидишь?
Хеда (вскинув глаза): Откуда ты знаешь?
Мачо (усмехнувшись): Чувствую... Нутром.

Хеда прижимается к Мачо, точно ребенок, ищущий защиты.



ПРИЕМНАЯ ПСИХОТЕРАПЕВТА.

Подростки стоят полукругом. К ним подходит элегантный мужчина с мефистофельской бородкой, едва скрывающей хищный оскал, утопленного в полуулыбке рта.

Элегантный мужчина: Давайте знакомиться. Меня зовут Григорий Ефимович, можно Гриша.

Рыжеволосая толстушка подходит к Грише и, сделав книксен, протягивает ему ладонь.

Рыжая (улыбаясь): Вика.

Гриша, улыбнувшись в ответ, пожимает ей руку.



МГНОВЕННЫЙ ИНСАЙТ ГРИШИ.

Картины, одна за другой, вспыхивают и тут же гаснут в его сознании. Дискотека. Вика не танцует…Красавчик берет ее за руку и тащит на танцплощадку…Вика едет на переднем сидении машины, положив голову на плечо красавчика…Пустырь. Подонки вытаскивают Вику из машины... Красавчик насилует девушку, пока четверо разливают водку по стаканам…Закончив, красавчик вгоняет бутылку во влагалище девушки.

Гриша, грустно кивнув, отпускает ладонь Вики. Хрупкий подросток с бледным лицом и кучерявыми волосами осторожно подает Грише руку.

Подросток (робко): Костик.

Гриша крепко пожимает руку мальчика.



МГНОВЕННЫЙ ИНСАЙТ ГРИШИ.

Костик скатывается на скейт-борде прямо на прохожего в очках и длинном пальто…Костик и прохожий едят биг-маки в кафе…Костик расставляет солдатиков на паркетном полу…Из ванной, запахивая халат, выходит прохожий…Ладонь с перстнем на пальце вдавливает лицо Костика в кафель ванной. Голова педофила ритмично откидывается…Сквозь пальцы, зажавшие рот маль-чику, прорывается крик: По-мо-ги-те!

Гриша отпускает руку Костика, треплет его кучерявые волосы.

Длинноногая шатенка с плюшевым слоненком в руках подает Грише руку кистью вниз, как для поцелуя.

Шатенка: Сандра.

Гриша целует ее руку, но не отпускает и крепко сжимает в своей ладони.



МГНОВЕННЫЙ ИНСАЙТ ГРИШИ.

Фотосессия в модельном агентстве…На подиуме Сандра…Она позирует фотографам в модном нижнем белье…Вспышки: одна, другая…Столик в ресторане, за которым сидят Сандра и пожилой щеголь…Сандра открывает футляр. Кольцо с бриллиантом…Руки Сандры привязаны к спинке кровати, рот залеплен пластырем…К двери подходит, ухоженный старик, протягивает конверт щеголю… Старик в фуражке и форме генерала СС насилует Сандру, сжимая ее хрупкие бедра.

Гриша отпускает руку Сандры, треплет за хобот слоненка, подходит к Хеде. Девушка не подает ему руки, и это интригует его.

Гриша (приподнято): Глаза как южная ночь. Нос как клюв орлицы. Подбородок как дамасский клинок. Поздравляю. У вас индоиранские черты лица.
Хеда (холодно): Да. Я чеченка. Но, кажется, принадлежу к Кавказской расе!?
Гриша: Вот как? И как же зовут прекрасную перррри?
Хеда (с достоинством): Пери зовут Хедой. Просто Хедой!

Гриша первым протягивает ей руку. Хеда пожимает ее. Улыбка тут же гаснет на лице Гриши. Девушка смотрит на него пристально, упрямо, широко раскрытыми глазами.



МГНОВЕННЫЙ ИНСАЙТ ХЕДЫ.

Внутренним взором Хеда видит прошлое Гриши. Вспышки: одна, другая. Гриша и девушка с фатой едут в кабриолете. Брачная ночь. Молодые, разорвав подушки, бросаются перьями. Концерт на лужайке. Девушка играет на виолончели. Гриша счастливо машет ей рукой. Со стула поднимается человек. На бедре у него «пояс шахида». Взрыв. Паника. Гриша с цветами и в очках. Трио исполняет мадригал. К стулу прислонена виолончель. Гроб опускается. Пустая квартира. Гриша лежит на полу, распластав руки. Пустой музей. Гриша проводит ладонью по статуе обнаженной женщины. Смотритель нервничает. Свиньи в хлеву. Гриша совершает акт скотоложества. Ночной клуб. Гришу пытают садисты с плетками и шипами на ошейниках. Звездная ночь. Гриша взламывает гроб, стоя в глубокой яме. Лицо девушки. Гриша срывает с себя рубаху, обнимает труп. Вид из могилы. Вспышка сверхновой звезды: одна, вторая.



ПРИЕМНАЯ ПСИХОТЕРАПЕВТА.

Гриша трясет Хеду за руку с нескрываемой угрозой. На лице его страх. Губы дрожат.

Гриша: А у вас сильное рукопожатие, Хеда. Как у Цицерона. Когда он молчал, говорила его рука: «Не суйте нос не в свои дела!»



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.

Хеда прячет глаза от Мачо.
Хеда (решительно): Все! Хватит!
Мачо: А мне интересно, в какие это дела я не должен совать свой нос?
Хеда: Обойдешься.
Мачо: Угадать, чем все закончилось?
Хеда: Чем?
Мачо: Ты сбежала, как и в тот раз. Ну? - Я прав?

Хеда поднимает глаза на Мачо и со страхом и удивлением смотрит ему в лицо.

Хеда (мотая головой): Ты колдун.




ВТОРОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ХЕДЫ. УЛИЦА ГОРОДА. ДЕНЬ.

Хеда несется по улице, сломя голову, сбивает кого-то из прохожих, поднимается, продолжает бежать.



ЛЕСТНИЦА В СТАРОМ ДОМЕ. НОЧЬ.

Хеда взбегает по лестничному маршу, с опаской поглядывает в пролет, долго не может открыть ключом дверь.

Голос Хеды (за кадром): Страх. Я боялась всего: шорохов, звонков. Боялась даже самого страха.



КОММУНАЛЬНАЯ КВАРТИРА.

Хеда входит в прихожую. Нажимает выключатель, но свет не зажигается.

Хеда (испуганно): Черт. Опять отключили.

Хеда бросает сумочку на кресло, входит в полупустую комнату, залитую мерцающим светом. Лихорадочно открывает ящики: один, другой, достает свечу, поджигает фитиль спичками.

Голос Гриши (за кадром): Не бойся. Это я вывернул пробки.

Хеда вскрикивает, роняет свечу на пол. На фоне вздымающихся занавесок, она видит темный силуэт мужчины.

Хеда (задыхаясь от ужаса): Вы-ы?

На стуле перед открытым балконом сидит Гриша, его фигура, вылепленная уличным светом, кажется вырезанной из черной бумаги.

Гриша: Я навел справки, Хеда. Это ужасно. Убийство, вагинизм…Хочешь, они откроют твои нефритовые врата?
Хеда (не понимая): Они? Кто это они?

Гриша закрывает балконную дверь.

Гриша: Твои дубли, Хеда. Или вспомогательные «Я», как называл их Морено. Сейчас поясню…Вика!?

Из-за занавески выходит обнаженная Вика, в глазах - тупая угроза.

Гриша: Она сыграет того толстяка с пивом. Кстати, что ты чувствовала, когда вспарывала ему живот?

Хеда бросается к двери, открывает ее, но в дверном проеме сталкивается с Костиком. В руке он держит горлышко от разбитой бутылки. Он так же без одежды. Весь дрожит от гнева и холода.

Гриша: Костик - он стал орудием убийства. Смотри, как ему плохо. Ненависть. Ты пропитала ею все, даже кусок стекла…

Хеда отталкивает Костика и бежит к входной двери, но там дорогу ей преграждает Сандра. Она похожа на русалку с длинными волосами.

Гриша: Сандра. Ей отведена роль фаллоса. Хоть он и каменный, но не такой черствый, как твое сердце...

Хеда в ужасе бежит по коридору, открывает дверь в ванную, но от туда выходит подросток крепкого телосложения. Лицо его изъедено оспой.

Гриша: Кстати, познакомься, это Глеб. Он любезно согла-сился сыграть твою совесть, Хеда. Больную совесть…

Хеда вскрикивает от ужаса и бежит по коридору в сторону кухни. Там стоят обнаженные девушки с каменными выражениями на лицах. У каждой в руке по ножу.

Гриша: А это женщины, которым ты помешала молиться. Несчастные. У них так и не родились дети.

Хеда, улучив момент, бьет Гришу ногой в пах и бежит к выходу.

Гриша (опомнившись): Что стоите?! Быстро за ней! Не дайте ей уйти!

Подростки бросаются вслед за Хедой. У самой двери они настигают ее, под-нимают на руки и несут в комнату. Хеда пытается вырваться, но тщетно. К группе подходит Гриша.

Гриша: Травму нужно лечить травмой, Хеда. Как говорит-ся, клин клином вышибают.

Хеда (кричит): Отпустите! Я хочу уйти! Пожалуйста!
Гриша: Это не возможно. Ты идеальный протагонист, Хеда. Когда они тебя выпотрошат, как ты того сторожа, они перестанут быть жертвами.

Гриша молча подходит к стулу, садится на него и смотрит на ожидающих команды подростков.

Гриша: Ну? Кто первый? Другого случая не будет. Может ты, Сандра?

Сандра резким движением разрывает майку Хеды, обнажив обе ее груди.

Сандра (со слезами): Ты ответишь за все, урод! Я тебе ничего не прощу, ничего!

Костик наотмашь бьет Хеду по лицу.

Костик (с тупой яростью): Молись! Молись! Молись! Молись! Молись!

Вика разрывает майку Хеды до самого живота.

Вика: Я заставлю вас страдать, подонки! - Заставлю!

Подростки наваливаются на Хеду. Гриша молча наблюдает за экзекуцией, раскачиваясь на своем стуле.

Голос Мачо (за кадром): Эй, петушня, отпустите ее!

Подростки оборачиваются. В дверном проеме, опираясь руками о косяк, стоит Мачо.

Мачо: А теперь вон отсюда! – Все! Быстро!



ЧЕЧНЯ. В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. В ДОМЕ № 12.

Контрактники врываются в дом.

Торпеда (кричит): Всем на пол! Руки! Руки за голову!

В коридоре и комнатах никого нет: ни женщин, ни детей, ни стариков.



ЧЕЧНЯ. В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ. В ДОМЕ № 13.

Индейцы ногами вышибают дверь и входят в дом на другом конце села.

Москвич (по-русски): Русский, выходи! Хватит прятаться!



ВНУТРИ ДОМА № 12.

Бугор подходит к какой-то двери, целится из автомата, прислушивается.



ВНУТРИ ДОМА № 13.

Мед и Ваха останавливаются перед запертой дверью, но не решаются войти.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.

Хеда в ярости. Она ударяет Мачо кулаками в грудь, одновременно чеканя слова, которые оказываются не менее тяжелыми, чем ее удары.

Хеда: Если ты, вошел в мое тело, солдат, это еще не повод за мной шпионить!
Мачо: Прости, Хеда, сам не знаю, как это получилось.



ВНУТРИ ДОМА № 12.

Бугор вышибает ногой дверь, врывается в комнату… Пусто.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Хеда (злобно): Завалился ко мне в душу, как себе в казарму!
Мачо: Извини, я, правда, этого не хотел.



ВНУТРИ ДОМА № 13.

Ваха и Мед, толкнув ногой дверь, входят в спальню…Никого.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Мачо протягивает Хеде коробку с хлопьями.

Мачо (дружелюбно): На. Хочешь есть?

Хеда швыряет коробку на пол.

Хеда (враждебно): Я хочу, чтобы ты не шарил по мне, как по своей тумбочке.



ВНУТРИ ДОМА № 12.

Контрактники собрались в пустой комнате у кинжала, воткнутого в стену. Входит Чех.

Чех (отдышавшись): Никаких признаков жизни. Словно вымерли все!



ВНУТРИ ДОМА № 13.

Индейцы расположились на кухне. Входит Ваха.

Ваха (на чеченском): Пусто... Попрятались, наверное?



ВНУТРИ ДОМА № 12.

Контрактники смотрят на Бугра, тот вытаскивает кинжал из стены.

Бугор (разглядывая трофей): Ищите, не могли же они провалиться сквозь землю?!



ВНУТРИ ДОМА № 13.

Подростки ждут решения от Москвича...

Москвич (по-русски): Он здесь, солдат, я это чувствую.



НА ШКОЛЬНОЙ КУХНЕ.

Хеда берет большой круглый поднос из полированной стали и водружает его между собой и солдатом.

Мачо (с улыбкой): Что ты делаешь?
Хеда: Блок-пост.
Мачо: Зачем?
Хеда (решительно): Чтобы ты не переходил границ.
Мачо: Границы? Какая чушь! Между нами больше нет границ. Убери его!

Мачо пытается вырвать у нее поднос, но Хеда неожиданно сама выпускает его из рук, чтобы поправить прическу, глядясь в свое отражение.

Хеда (твердо): И запомни, солдат, мы теперь разные государства.

Мачо отклоняет поднос, чтобы полюбоваться на Хеду.

Мачо (заискивая): Как Китай и Америка?

Хеда закрывается от него подносом.

Хеда (злобно): Как Палестина и Израиль.




ВО ДВОРЕ ДОМА № 12.

Монах идет через широкий двор, в центре которого какой-то полунищий старик роет квадратную яму.

Монах: Зачем ты ее роешь, дед?
Старик: Чтобы тебе было удобно.
Монах: А ты шутник. Кто же так роет могилу? Копай глубже!
Старик: В старину мужчин хоронили на деревьях. Не то, что сейчас.
Монах: Ты кто?
Старик: Тот, кого ты ищешь.
Монах: Кунта-Хаджи? Он давно умер. Как святой Сергий Радонежский.
Старик: Хватит болтать, помоги лучше.

Монах прыгает в яму, берет вторую лопату.



ВНУТРИ ДОМА № 12.

Бугор забирает со стола деньги, серебряные украшения и рассовывает их по карманам.

Бугор: Где Монах?
Чех (вздохнув): Кого-то разыскивает.
Хохол: Ислам принять хочет. Вот и ищет, кто бы его обратил.
Торпеда(оживившись): Свихнулся патлатый! Бля буду! Очко рвал, рвал за веру и… надорвался.



ВО ДВОРЕ ДОМА № 12.

Старик и Монах выбрасывают лопатами землю из ямы.

Монах: Узковато.
Старик: Ляжешь на правый бок, подвернешь ноги, будет в самый раз.
Монах: Значит ты не святой Кунта?
Старик: Ты ищешь Бога? Тогда тебе не нужен Кунта-Хаджи. В каждой кадирийской общине есть староста. Он проводит зикры. Священные танцы.
Монах: Зачем ты мне это говоришь?
Старик: Зикр - это как у вас молитва. Туркх с посохом бежит по внешнему краю круга. Внутри круга нельзя стоять. Никому. Ни дереву, ни птице, ни человеку – там находится тот, кого ты ищешь.

Монах перестает копать. Втыкает лопату штыком в землю.

Монах: Бог?



ВНУТРИ ДОМА № 12.

Хохол беспокойно ходит по комнате. Заглядывает в окно.

Хохол: Уматывать надо, пока федералы не нагрянули.
Бугор (Торпеде): Найди Монаха.
Торпеда: Да-а? А если он шмалять начнет?
Бугор: Успокой. Только без кипеша.



ВО ДВОРЕ ДОМА № 12.

Монах сидит на краю ямы, свесив ноги. С противоположной стороны, также свесив ноги, сидит старик. Оба курят.

Старик: Я вижу, Шайтан тебя искушает.
Монах: Не-ет! Это Бог испытывает меня. Бог! Если я совершу грех, убью человека, Господь заговорит со мной. Ему больше не спрятаться, не отсидеться! Я бросил ему вызов, как Моисей Иегове. Я заставлю его шевелить губами…Заставлю!
Старик: Ты предал своего Бога! А теперь ищешь спасения у Всемогущего Аллаха, но он тебя не примет!
Монах: Почему?
Старик (ехидно): Аллах не любит тех, кто пишет слева направо.

Старик смеется сначала сдержанно, но затем все более громко и нахально.

Монах: Богохульствуешь?

Монах передергивает затвор автомата. Целится в старика.

Монах (в ярости): Отправляйся в ад, Сатана!

Он всаживает в старика полную обойму.



ВНУТРИ ДОМА № 12.

Бугор Хохол и Олигарх бросаются к окну и смотрят на двор, откуда раздается стрельба.



ВО ДВОРЕ ДОМА № 12.

Монах стоит над могилой, глядя на труп, обезображенный пулями.

Монах (говоря сам с собой): Ты допустил убийство!?

Сзади к Монаху с опаской подходит Торпеда. Он целится в него, но руки его дрожат.

Монах: Это и есть твое чудо? (задирает голову в небо) Твой Фаворский Свет?

Из дома выбегают Бугор, Хохол и Олигарх.

Монах: Почему ты молчишь, Господь? Убей меня! Накажи! Но только НЕ МОЛЧИ!

Торпеда опускает автомат, подходит к Монаху.

Торпеда: Сука, бля буду...

Монах резко оборачивается.

Монах: Что?
Торпеда: Чем тебе сука не угодила? Укусила, что ли?

Монах смотрит на Торпеду, затем на землю. Ни ямы. Ни старика. У ног лежит убитая им собака. Она вся изрешечена пулями.



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 12.

Чех идет по широкой темной комнате с закопченными стеклами на окнах. Видит люк в потолке. Подставляет лестницу. Взбирается по ней. Открывает люк. Окидывает взглядом чердак.



ВНУТРИ ДОМА № 13.

Индейцы собрались на кухне, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Асланбек (на чеченском): Пистона не видел?
Москвич (по-русски): Нет. А что с ним?
Асланбек (на чеченском): Исчез.
Москвич(по-русски): Посмотри в подвале.
Асланбек (на чеченском): Смотрел. И в подвале и на чердаке.



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 13.

Пистон идет по большой темной комнате, поигрывая в руке гранатой. Он видит на полу веревку - она натянута на костыли, вбитые в пол, - осторожно переступает ее. Дверь закрывается сама. Пистон оборачивается. Кто-то снаружи запирает засов. Пистон продевает палец в кольцо гранаты и медленно идет к двери. Чьи-то руки хватают его сзади, пытаются душить. Пистон брыкается, кричит, извивается как угорь.

Пистон: Мед! Ваха! Асланбееееек!



ВНУТРИ ДОМА № 13.

За кухонным столом сидят Москвич, Ваха, Мед и Асланбек. Они слышат крик Пистона.

Москвич (по-русски): Это Пистон.

Подростки выскакивают из кухни и бегут по коридору в сторону крика.



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 12.

Чех по пояс высунулся из люка и осматривает чердак. Хлопает дверь. Чех спускается на ступеньку, заглядывает в комнату. Две фигуры подбегают к лестнице и выбивают ее из-под ног солдата. Чех хватается за края люка. Чьи-то руки, со стороны чердака, набрасывают петлю на его шею. Чех хватается пальцами за веревку, чтобы не дать петле сдавить горло.

Чех (болтаясь на веревке): Помоги! Бугор! Торпедаааа!



ВО ДВОРЕ ДОМА № 12.

Перед трупом собаки стоят Монах, Бугор, Торпеда и Олигарх. Из дома раздается крик Чеха.

Голос Чеха (за кадром): Не могу больше…Не могуууу…
Бугор: Это Чех!



ВНУТРИ ДОМА № 13.

Индейцы подбегают к двери, за которой кричит Пистон. Закрыто. Начинают ломать.



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 13.

На дощатом полу буквой «Х» лежит Пистон. Руки и ноги мальчишки кровоточат и сдавлены волчьими капканами. Те привязаны на растяжках к металлическим костылям, вбитым в пол. Со всех сторон к мальчику подходят старухи в черных платках с садовыми лейками и кувшинами. Пистон кричит, плачет, пытается заговорить с ними.

Пистон (на чеченском): Отдайте… Гранату отдайте… Боевая она…У солдата отобрал… У Контрактника… Он бегал медленно….Я быстро…Я легкий… Я от кого хочешь убегу…



ВНУТРИ ДОМА № 12.

Контрактники подбегают к двери, за которой кричит Чех. Заперто. Пытаются вышибить.



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 12.

Из люка в потолке свисает веревка, на которой болтается Чех. Руками он пытается ослабить петлю. Дюжина детей женщин и стариков бьют солдата мотыгами, граблями, цепями для молотьбы. Лицо Чеха стало красным, вены на лбу вздулись от напряжения. Из последних сил он кричит.

Чех (на чеченском): Блокнот… Зеленый…Передайте…



ВНУТРИ ДОМА № 13.

Индейцы подхватывают на руки лавку и таранят ею дверь комнаты.



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 13.

Пистон визжит, заливается слезами, но это не действует на его палачей. Старухи в черных платках выливают на «распятого» кипяток из садовых леек, кувшинов, которые по цепочке им передают женщины и дети.



ВНУТРИ ДОМА № 12.

Контрактники пытаются вышибить прикладами дверь, но тщетно.



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 12.

Чех еще жив. Он уже не кричит, а лишь слабо отбивается ногами от назойливых женщин. Три самые древние старухи, которых под руки ведут молодые девушки подходят к Чеху и по очереди вонзают в него вилы.



ВНУТРИ ДОМА № 13.

Индейцы вышибают дверь лавкой, протискиваются в проем.



В КОМНАТЕ ДОМА № 13.

Индейцы входят в большую темную комнату с узкими бойницами вместо окон. На полу буквой «Х» лежит труп Пистона. Кожа на лице, руках и груди мальчика покрылась волдырями. На мокром полу еще остался кипяток, а из леек и кувшинов, стоящих здесь же, валит густой пар. Ни дверей, ни окон, ни того, кто бы мог совершить все это. На лицах ребят ужас и смятение.

Москвич (по-русски): Пистон…Надо чем-то его накрыть.

Ваха замечает гранату. Берет ее, подходит к Пистону, вкладывает ему в руку.



ВНУТРИ ДОМА № 12.

Контрактники взламывают дверь и входят в комнату.



В КОМНАТЕ ДОМА № 12.

В темной комнате ни души. Не сразу вошедшие замечают то, чего они так опасались увидеть. На веревке, скрипящей от трения о чердачный люк, раскачивается труп Чеха. С древка, торчащего из пронзенного тела, со стуком капает кровь. Солдаты стоят в оцепенении.

Бугор (думая о чем-то своем): Вот, где смерть гнездо свила...
Олигарх поднимает с пола зеленый блокнот. Открывает. Читает.

Олигарх: «Пхьармат» - чеченский эпос. Новый перевод Сергея Дробышева.


ВО ДВОРЕ ДОМА № 13.

Из дома выбегают Мед и Ваха.

Мед (по-русски): Свиньи!... Русские свиньи!

Стреляет вверх из пистолета.

Ваха (по-русски): Пистон! Мы отомстим за тебя! АЛЛАХ АКБАР!

Стреляет вверх из автомата.



ВО ДВОРЕ ДОМА № 12.

Из дверей дома выбегает Хохол.

Хохол (кричит): Эй, голодранцы! Вы мне ответите за Серегу! Ответите!

Стреляет в воздух из пулемета.



НА ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ В ШКОЛЬНЫЙ ПОДВАЛ.

Мачо несет Хеду вниз по лестнице.
Хеда (раздраженно): Направо. Осторожно. Человека не-сешь, а не мешок с зерном.



В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ.

Мачо входит в темное помещение с узкими бойницами вместо окон. Стекла на них покрылись грязью, но свет все же просачивается снаружи. Здесь всего понемногу: книги, географические карты, портреты русских писателей. У стены стоит анатомический человек, одна половина которого демонстрирует строение мышц, лишенных кожного покрова.

Мачо: Книги? Зачем здесь столько?
Хеда: Это учебники. Я их спрятала. От бандитов.
Мачо: Понимаю, ты специально заманила меня сюда. Надеешься, что я кончу при виде этих обложек?
Хеда: И не думала!
Мачо: Не ври, по глазам вижу, что думала. Только зря. Чукча больше не читатель. Чукча разучился читать!



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Контрактники идут цепью.



Хохол: Волчата! Сейчас мы вас выкурим из ваших нор.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Индейцы также выстроились в цепь.

Москвич (на чеченском): Русских в плен не брать. За каждую голову плачу по сто долларов.



В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ.

Мачо достает откуда-то початую бутылку вина с торчащей из нее пробкой, взбалтывает, смотрит на этикетку.

Мачо: «Молоко любимой женщины». Алкоголь 18 %, сахар – 16. Вино, что ли?
Хеда: Так... Подарок на восьмое марта.


Мачо тяжко вздыхает, откупоривает бутылку.


Мачо: Оттопыримся на последок?
Хеда: Спасибо. Я не пью.
Мачо: А жаль. Так хочется перед смертью облегчить душу. Секрет открыть. Тайной поделиться. Но, вижу, не судьба.

Мачо делает глоток из горла. Хеда отнимает у него бутылку, делает несколько глотков, вытирает губы ладонью.

Хеда: Ну, говори. Что еще за секрет?
Мачо (вздохнув): Лао-цзы из меня не вышло, Хайдеггера тоже...
Хеда: Нет повести печальнее на свете?
Мач (вздохнув): Нет… Но я не то хотел сказать, Хеда.
Хеда: А что?
Мачо: Рядом с тобой. Нууууууууууууу - в тебе. Я вновь себя ребенком почувствовал.
Хеда: Неужели?
Мачо: Нет, правда.
Хеда: Наверное, влагалище мужчинам напоминает дом, набитый игрушками.
Мачо: Думаешь?
Хеда: Сексологи считают.
Мачо (передразнивает): Сексологи!? А они, случайно, не знают, где ключ от этого дома? Где его прячут?
Хеда: Знают.
Мачо: Ну и где же?
Хеда (иронично): У входной двери... Под ковриком.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Индейцы идут по оврагу, заходя противнику в тыл.

Ваха (на чеченском): Пистон. Он же совсем ребенок! Зачем им было его убивать?
Мед (на чеченском): Русские как шакалы. Разве ты не знал?
Москвич (по-русски): Если русский любит, то так, что задушить готов. А если ненавидит, то так, что забудет и отца и мать.
Асланбек (на чеченском): Это у них от татар. Они долго были под татарами.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Контрактники идут по равнинному месту с автоматами наперевес.

Олигарх: Чех, за что они его?
Бугор: Кавказ знал. А духи не любят тех, кто забирается высоко.
Монах: Волчата, одно слово.
Торпеда: Что ни щенок, то бригадный генерал.
Хохол (в ярости): Я буду их мочить в сортире, этих генералов. А если нет сортира, то построю каждому. Персональный.

Хохол срывает гранаты с бронежилета и бросает в сторону ближайшего дома.



В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ.

Хеда прислушивается к взрыву гранаты.

Хеда: Надо что-то предпринять…Слышишь, Мачо?
Мачо (вяло, точно в полусне): Тебе надо, ты и предпринимай. Видишь, я умираю. Дай хоть умереть спокойно.

Хеда скрипит зубами от возмущения. Берет автомат, передергивает затвор.

Хеда (жестко): Умрешь, солдат, когда я этого захочу!

Хеда поднимает стволом автомата подбородок солдату.



ВНУТРИ ДОМА № 14.

Контрактники с криками врываются в дом. Идут по галерее комнат. Никого.



В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Мачо с иронической улыбкой смотрит на Хеду, он даже поднял руки в знак ее полной власти над ним.

Мачо: Приказывай! Что мне для тебя сделать?
Хеда: Для начала ориентацию смени …Сексуальную!



ВНУТРИ ДОМА № 15.

Индейцы вваливаются в другой дом. Пусто. Никаких признаков жизни.



В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Хеда упирает ствол автомата в шею солдата.

Мачо: Хочешь меня изменить? Давай! Вышиби мне мозги!
Хеда: Нет, Мачо, мозги твои мне как раз и нужны!



ВНУТРИ ДОМА № 14.

Бугор и Торпеда обыскивают прихожую. Из-за ширмы за ними наблюдает пара женских глаз.



В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Хеда упирает автомат в шею Мачо.

Хеда: Книги! Ты любил их больше, чем баб. Ты даже спал с ними, а потом сжег, когда понял, что они не беременеют! Ты бесплоден, солдат! В этом твоя беда!?



ВНУТРИ ДОМА № 15.

Асланбек и Москвич осматривают комнату. Из платяного шкафа за ними следят чьи-то глаза.



В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Хеда упирает автомат в шею Мачо.

Хеда: Женщины! Ты ковал на них свои победы. Чтобы хвастаться ими перед такими же уродами. Ты бездушный кобель, Мачо! Вот ты кто!



ВНУТРИ ДОМА № 14.

Хохол и Олигарх исследуют второй этаж дома. Чьи-то глаза следят за ними из прорезей в картине.



В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Хеда упирает автомат в шею Мачо.

Хеда: Ну, солдат, теперь ты готов?
Мачо: К чему?
Хеда: Умереть мужчиной, а не библиотекарем…
Мачо: Какая тебе разница, дура, как я умру?
Хеда: Смерть, идиот, такая же баба, как и я. А вдруг она тебя полюбит?



ВНУТРИ ДОМА № 15.

Ромео и Лом-Али осматривают погреб. Из-за банок с компотами за ними кто-то наблюдает.



В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ).

Мачо вздыхает, кивает головой в знак согласия.

Мачо: Ладно. Черт с тобой. Я согласен «умереть мужчиной». Только у меня к тебе просьба.
Хеда: Какая?

Мачо указывает пальцем на автомат и говорит, подчеркнуто вежливо.

Мачо: Поставь курок на предохранитель.



ВТОРОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. КВАРТИРА ШКОЛЬНОГО ПРИЯТЕЛЯ.

В просторном холле весело и шумно. Всклоченный паренек в очках и с бабочкой на голой шее играет что-то на «Ямахе», пялясь в нотный стан, серпантином обвивающий женское тело. Обнаженная танцует на столе, медленно вращаясь вокруг своей оси. Входит Мачо. Хеда подталкивает его в спину.

Хеда (Мачо): Попрощайся! Или я вырежу этих придурков из твоих мозгов.
Мачо: Лоботомия в России запрещена.
Хеда: Ничего. В Страсбурге меня оправдают.

К Мачо и Хеде подходит Скин.

Скин (с возмущением): Мачо! Урод! Тебе что, троих мало? Ты чуть концерт не сорвал!

К Хеде подходит очкарик, которому надоело развлекать толпу.

Очкарик: К сожалению, девушка, нот не осталось.

Грации, обвитые нотными станами, хватают Мачо за руки и уводят подальше от Хеды.

Первая проститутка: Где ты шлялся, дурачек? Твой Кант, Иммануил! Я так по нему соскучилась.

Хеда расталкивает девиц, говорит Мачо на ухо.

Хеда (с угрозой): Гони их в шею, Мачо! Слышишь? Отменяй концерт!

Хеда хватает Мачо за руку и тащит через беснующуюся толпу. Проститутки, опомнившись, цепляются за своего любовника. Это похоже на игру в перетягивание. Но силы не равны. Мачо сам помогает девицам, отталкивая от себя Хеду.

Мачо: Все! Копайся в своих мозгах! А это МОЕ прошлое! МОИ бабы! МОЙ секс! Если все это похерить, что внукам рассказывать?
Хеда (в ярости): Сказки!

Она подходит к Мачо и бьет его ногой в пах.



В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ.

Мачо ревет от боли, кусая губы и глотая ртом воздух. Хеда смотрит на его мучения без всякого сочувствия.

Мачо: Ммммммммммм. Черт! Больно как! Тебе бы вышибалой работать, а не учителем.

Хеда отводит от него автомат, достает патрон из патронника, запирает затвор.

Хеда: Вправлять мозги, солдат, на много труднее, чем их вышибать.

Хеда нажимает на курок, чтобы проверить, не заряжено ли оружие. Щелчок.




В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 14.

Бугор идет по большой темной комнате с высоким потолком и узкими бойницами, видит на дощатом полу металлическое кольцо. Дергает за него. Раздается какой-то гул, точно огромный каменный шар скатывается с горы.
Торпеда идет по коридору, останавливается и прислушивается к гулу. Бугор запрокидывает голову. С потолка на него падает борона - толстая деревянная сетка с деревянными же кольями на брусьях.

Бугор (в ужасе): Аааааа!



ВНУТРИ ДОМА № 14.

Торпеда бежит по коридору в сторону крика.

Торпеда: Бугор?... Бугоооооооор!!!



ВНУТРИ ДОМА № 15.

Индейцы метр за метром обыскивают подвал дома. От них намного отстал Лом-Али. Он обстоятельно обследует каждый уголок, покачивая головой в такт музыке, звучащей в наушниках.



ВНУТРИ ДОМА № 14.

На крик Бугра, по коридору бегут Торпеда, Монах, Хохол и Олигарх.

Торпеда (в движении): Бугор…Что-то с ним не так!



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 15.

Лом-Али входит в пустое темное помещение с большой бочкой для вина по середине.



ВНУТРИ ДОМА № 14.

Солдаты подбегают к запертой двери, за которой кричит Бугор.



Голос Бугра (за кадром): Торпедаааааааааааа! Сынок! Не позволяй им мучить меня! Застрели меня, парень… ЗАСТРЕЛИИИИ!

Контрактники начинают ломать дверь.



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 15.

Лом-Али снимает крышку с бочки и заглядывает в нее. Дверь захлопывается. Чьи-то руки запирают ее на засов. Лом-Али не успевает оглянуться, как дюжина рук хватают его и запихивают в бочку. Это дети, женщины и старухи.

Лом-Али (на чеченском): Нет! Пустите! Что вы делаете? Куда? Куда вы меня суете? Асланбеееееееек!



ВНУТРИ ДОМА № 15.

По подвалу с болтающимися на весу лампочками идут индейцы. Они слышат крики Лом-Али, останавливаются.

Асланбек (на чеченском): Это Лом-Али!



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 14.

Бугор висит на бороне как мотылек, насаженный на иглу. Только здесь их десятки - длинных деревянных кольев. Четверо старух в черных платках закры-вают вторую створку бороны и туго привязывают обе половинки. Теперь Бугор нанизан на колья и спереди и сзади.

Бугор (стонет): Помолись, Монах... Богу за меня помо-лись…Суровый он у тебя мужик……Уважааааааю.



ВНУТРИ ДОМА № 14.

Торпеда ломает прикладом дверь.

Торпеда (кричит): Держись, Бугоооооор!

Контрактники помогают ему ногами, палками, металлической кувалдой.



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 15.

Женщины и дети опрокинули бочку на пол и катают ее по кругу. Из бочки раздаются крики Лом-Али.

Лом-Али: Москвиииич…Москвиииич…



ВНУТРИ ДОМА № 15.

Подростки подбегают к запертой двери. Пытаются понять, откуда раздается крик.

Голос Лом-Али (за кадром): Кассетник…Плеер…Я не дал им его сломать… Не дал…

Москвич взводит затвор и короткими очередями стреляет в дверной косяк.



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 14.

Две створки бороны, сдавившие Бугра, вращаются вокруг своей оси на железной цепи, вбитой в потолок. Дюжина детей, женщин и старух стоят вокруг бороны, воздев к потолку руки, и шепчут какие-то заклинания. Кровь брызжет фонтаном на их лица, ладони, но это только усиливает их решимость.



В ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЕ ДОМА № 15.

Женщины и дети тычут в бочку палками, придавая ее движению круговой характер.



ВНУТРИ ДОМА № 14.

Контрактники, взломав дверь, протискиваются в проем.



В КОМНАТЕ ДОМА № 14.

Войдя в большую темную комнату, солдаты останавливаются. На цепи покачивается труп Бугра, зажатый с обеих сторон бороной. Все стены до потолка забрызганы кровью. Кровь на полу. Кровь на узких стеклянных окнах бойниц. В комнате никого. Ни детей, ни женщин, ни старух. Торпеда в истерике мотает головой. Монах кладет ему руку на плечо, подходит к бороне, со скрипом качающейся на цепи.

Монах (крестясь): Господи! Прими с миром душу раба твоего усопшего.



ВНУТРИ ДОМА № 15.

Индейцы вышибают дверь. Вваливаются в комнату.



В КОМНАТЕ ДОМА № 15.

Переступив порог, подростки останавливаются в нерешительности. Лом-Али нигде нет. В центре на боку лежит бочка из-под вина, рядом куча палок и кольев. Ваха поднимает плеер, включает, надевает наушники. Это реп музыка. Мужской голос на английском скороговоркой произносит фразу: «Кто убьет чеченца или чеченку, тот гореть будет в аду под рок-н-ролл!»
Шорох в бочке. Асланбек, Ромео и Мед бросаются к ней и вышибают ногами днище. Это крысы. С писком и топотом они выбегает из бочки. Стая крыс, перемазанных кровью. Рука Лом-Али показывается из бочки и падает на залитый кровью пол. Кисть и ладонь объедены крысами. К бочке подходит Москвич. Поднимает руки для намаза.

Москвич (на чеченском): Лом-Али, Да прибудет с тобой милость Всевышнего! Да услышит Аллах твои молитвы!



ВО ДВОРЕ ДОМА № 14.

Торпеда стоит у крыльца дома и в ярости стреляет из автомата в воздух.

Торпеда (кричит): Бугор, я отомщу за тебя! Отомщу!



ВО ДВОРЕ ДОМА № 15.

Асланбек с остервенением палит из пулемета в каменный забор.

Асланбек (по-русски): Русские! Как баранов буду вас стричь! Всех под нож пущу! Всех!!!



В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ.

Хеда прислушивается к стрельбе, поднимает голову, чтобы лучше видеть свет, бьющий из амбразуры. Мачо смотрит на нее с какой-то ядовитой усмешкой.

Мачо: Сбежать думаешь?
Хеда: От тебя разве сбежишь?
Мачо: Тогда иди!
Хеда: Куда?
Мачо (грубо): Туда!
Хеда (мотая головой): Опять?
Мачо: Извини, подруга. Теперь твоя очередь!
Хеда: Камень. Он бы меня пожалел…
Мачо (в ярости): А ты меня пожалела? Заставила окунуться в это дерьмо, Че Гевара! Тебе бы сексуальные революции проводить в викторианских странах, Мата Хари.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

По дороге, перезаряжая на ходу автомат, быстрым шагом идет Торпеда. За ним едва поспевают Олигарх, Хохол и Монах.

Олигарх: Надо рвать когти! Слышишь, Торпеда? Иначе нас перебьют.
Торпеда: Что, слинять решил?
Хохол: Он прав! Духи знают здесь каждый куст. Надо уходить.
Торпеда (Хохлу): А ты, гляжу, паровозом решил запеть? «Иваном» стать хочешь? Ты сначала параши понюхай, в ротонде посиди на шхерах. Карась потворный!

Хохол хватает Торпеду за плечо.

Хохол: Кто карась, я?

Хохол бьет Торпеду в челюсть. Торпеда падает, поднимается и наваливается на Хохла. Оба катаются по земле. Хохол достает нож, приставляет его к горлу Торпеды.

Хохол: Ты, урка поганая, давно в «столыпине» не катался?
Торпеда: Отпусти, сука. Или я тебе очко запаяю!

Торпеда выбивает нож из руки Хохла. Оба катаются по земле, вцепившись, друг в друга.

Олигарх (Монаху): Монах, останови их! Слышишь?! Скажи им что-нибудь!

Монах стреляет из автомата. Пули ложатся на землю рядом с Хохлом и Торпедой. Оба тут же прекращают драку и, тяжело дыша, смотрят на Монаха.

Монах (спокойным голосом): И когда Он снял четвер-тую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя… «Смерть».



ВТОРОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ХЕДЫ. ПРИЕМНАЯ ПСИХОТЕРАПЕВТА.

На импровизированной сцене полукругом сидят подростки. Шесть девушек и шесть парней в возрасте от двенадцати до девятнадцати лет. В центре стоит Гриша. Входит Хеда.

Гриша: С возвращением, Хеда!
Хеда: Прошлое…Разве в него можно вернуться?
Гриша: Можно. Если хочешь свести с ним счеты.
Хеда: Я пришла не за этим…
Гриша: Ну, да…совесть, тебе мучает совесть за того убитого?
Голос Мачо (за кадром): Ошибаешься, любезный…

К Хеде сзади подходит Мачо и кладет руку ей на плечо.

Мачо (решительно): Хеда никого не убивала!

Подростки заметно оживляются. Всем не терпится обсудить с соседом такой поворот событий.

Вика: Еще один изнасилованный?!
Костик: Скорее маньяк…
Сандра: Сначала любит, а затем - расчленяет?
Глеб: А если наоборот? Ты бы пошла с ним?
Сандра: Только, чтобы тебя не видеть, урод!

Сандра дает затрещину Глебу, поднимается и идет к Мачо. Она обнимает его, опускает на колени, страстно целует. Мачо, позабыв обо всем, отдается любовной игре. Хеда с удивлением и ревностью следит за обоими. Сзади к ней подходит Гриша.

Гриша: Видишь, ему не до тебя!

Мачо поворачивается к Грише, в то время как Сандра продолжает покрывать его шею и лицо жаркими поцелуями.

Мачо: Слушай, заткнись! Я убил того сторожа! Я! Понятно?
Гриша: Конечно, убийца ты, никто и не спорит…

Гриша подходит к подросткам, хлопает в ладоши, чтобы привлечь их внимание.

Гриша: Я обещал вам, и я сдержал обещание. Вот тот, кто мучил вас все эти годы. Он ваш!
Хеда (кричит): Это ложь!
Гриша: Не вмешивайся, Хеда, теперь он протагонист, а не ты!

Сандра прекращает свои ласки и с холодным безразличием смотрит в глаза Мачо.

Сандра: Урод!

Сандра отталкивает Мачо. Гриша протягивает ей руку, помогает подняться.

Сандра: Ну почему мне не везет с мужиками? Почему?
Гриша: Ты слишком доверчива, малышка.

С кресла с красным от слез лицом резко встает Вика и подходит к Мачо.

Вика (с ненавистью): Ты умрешь!

Мачо вскакивает на ноги, но его тут же скручивают несколько парней.

Сандра (с угрозой): Ты ответишь за мою доверчивость!

С кресла поднимается бритый наголо парень, подходит к Мачо.

Бритоголовый (с мукой в голосе): Я же просил вас не делать этого, просил, а вы (хнычет) Вы… (опускается на пол и плачет) ВЫ ХУЖЕ ВСЕХ!

Подростки окружают Мачо. Лица ребят горят ненавистью, вначале они гово-рят сдержанно, но постепенно их эмоции окрашиваются в истерические тона.

Девушка в очках: Помнишь, я вертела головой, а ты хотел, чтобы я видела, как ты это делаешь? Я сощурилась, наверное, соринка попала в глаз, а ты стал меня бить и кричать, чтобы я смотрела?!
Девушка с косичками: Ты просил меня раздвинуть ноги! Я сказала: Нет! Тогда ты стал мучить мою куклу, отрывать ей руки, ноги, голову… И я согласилась!
Костик: Ты зажал мне рот, твои мерзкие пальцы пахли табаком, я никогда не забуду этот запах! Никогда!
Вика (со слезами): Я молчала, тебя это бесило, ты требовал, чтобы я кричала, звала на помощь… А когда я отказалась, ты изнасиловал меня, измазал кровью мое лицо, но я словно онемела, и тогда ты вогнал в меня бутылку, а затем, ты удрал. Удрал, как последний трус…Оставил меня истекать кровью, одну, на пустыре.
Все хором: ТЫ УМРЕШЬ! УМРЕШЬ! УМРЕШЬ!
Хеда (кричит): Это не психодрама, это убийство!

Она делает движение, чтобы броситься на выручку Мачо, но Гриша с силой удерживает ее.

Гриша: Да, убийство. Предъяви свой счет убийце! Ну? Что он с тобой сделал? Говори!
Голос Морено (за кадром): Отпустите их! Немедленно отпустите!

В комнату входит женщина-ассистент, толкая кресло на колесиках с дряхлым стариком в черном костюме. Подростки отпускают Мачо. К нему тут же бросается Хеда и крепко обнимает. Женщина в мужском костюме подвозит старика к Грише.

Морено: Я лишаю вас лицензии, доктор!
Гриша: Но, почему, профессор?
Морено: Вы аналитик, а не психодрамотерапевт. (он делает жест женщине, и она подвозит кресло к Хеде и Мачо) А вам, молодые люди, я советую поторопиться…Они уже близко! - Я слышу, как стучат их сердца.

Мачо хватает Хеду за руку и быстро выводит ее из комнаты.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Индейцы идут мимо родовой башни, возвышающейся над холмом угрюмым седым утесом. Впереди Москвич. За ним едва поспевают Мед, Ваха, Ромео и Асланбек.

Асланбек (на чеченском): Сначала училка, потом солдат, теперь контрактники. Я устал воевать. Я хочу домой.
Ромео (на чеченском): Нас здесь никто не любит. Девушки, даже те попрятались.
Ваха (на чеченском): Пистона нужно похоронить и Лом-Али. А я даже не знаю, в какой стороне Мекка.
Мед (на чеченском): Хочешь умереть? Иди! А мы возвращаемся!

Москвич останавливается. Поворачивается лицом к подросткам. Он хочет сказать, что-то резкое, но сдерживает свои чувства и подходит к ребятам.

Москвич (по-русски): Ладно, идите домой. Я сам похороню Пистона и Лом-Али. Я знаю, в какой стороне Мекка.

С четырех сторон, словно из-под земли, вырастают контрактники и целятся в индейцев. Это Торпеда, Хохол, Олигарх и Монах.

Хохол: Оружие на землю. Быстро!

Индейцы сбиваются в кучу, спина к спине, и целятся в солдат, не желая подчиняться.

Мед (по-русски): Нас больше.
Хохол: А у нас стволы чище и гранаты.
Торпеда (в ярости): Вы, духи, убили Чеха, Бугра. Сукой буду, если не порву каждого!
Асланбек (по-русски): Из тебя, салага, вышел бы хороший раб. Жаль, придется убить.
Москвич (по-русски): Почему вы казнили Пистона и Лом-Али?
Хохол: Ты что-то путаешь, краснокожий. Скальпы с вас мы еще не снимали.
Москвич (по-русски): Сейчас ты ляжешь на дно, морпех.

Монах срывает две гранаты с колец. Выбрасывает вперед обе руки.

Монах: Мы все умрем. Как только отпущу.
Торпеда: Ты что, патлатый, спятил совсем?
Монах: Дайте слово или я вас взорву.
Мед (на чеченском): Он блефует.
Ромео (на чеченском): Разлет осколков двести метров. Это точно.
Ваха (на чеченском): У меня палец на курке устал. Что делать, Москвич?
Москвич (на чеченском): Сними его. Только аккуратно.
Асланбек (на чеченском): А я не буду снимать палец. (по-русски) Я им всем кишки выпущу. Каждого застрелю! Лично!
Монах: Тогда я взрываю.
Торпеда (истерично): Стоооой!!! Дайте ему сказать! Он у нас чеканутый! Если пообещал, то сделает. Бля буду!
Москвич (по-русски): Говори. Только по короче.
Монах: Мы не убивали ваших людей.
Москвич: А кто убил?
Монах: Горцы. Мы думали, что зачищаем их, а это они нас зачистили. Дети, женщины, старики. Они хуже полевых команди-ров. С теми хоть можно договориться, подкупить. Этих никогда.
Олигарх: Он прав. Мы их сильно обидели. Это как наступить в муравейник. Бежать бесполезно.
Москвич: Значит, женщины и дети убили Пистона и Лом-Али?
Монах: Да.
Торпеда: Как? Бугра завалила какая-то баба?
Асланбек (на чеченском): Чеченки не могли убить Пистона? Я в это не верю.
Москвич (на чеченском): Для них он всего лишь мародер. Похоже, он говорит правду.
Хохол: Что будем делать?
Москвич (по-русски): Медленно опустим стволы.
Хохол: Вы первые.
Москвич (по-русски): Ладно.

Подростки опускают автоматы, вслед за ними оружие опускают и контрактники.

Монах (кричит): Ложись!

Монах бросает гранаты одну вправо от себя, другую – влево. Индейцы и солдаты падают на землю, закрыв головы руками. Один за другим гремят взрывы.




В ШКОЛЬНОМ ПОДВАЛЕ.

Осколок от гранаты разбивает стекло в узком окне бойницы и застревает в стене напротив Мачо и Хеды.

Хеда: Что это было?
Мачо: Граната…Ф-1.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Индейцы и контрактники поднимаются с земли, подходят друг к другу.

Хохол: Что с местными будем делать?
Москвич (по-русски): Устроим им Персидский залив!
Хохол: Монах, а ты что скажешь?

Монах смотрит на индейцев, на солдат, затем поворачивается лицом к деревне.

Монах: Сожжем их дотла, как Содом и Гоморру.

Монах вскидывает автомат и дает по ближайшему дому длинную очередь. Индейцы и контрактники также вскидывают автоматы и стреляют в сторону дома.




В ШКОЛЬНОМ КОРИДОРЕ.

Мачо несет Хеду мимо парт, стоящих одна на другой вдоль стены.

Хеда (сопротивляясь): Стой! Куда ты меня тащишь? Отпусти! Я не хочу туда! Не хочу?!

Мачо входит в предбанник, открывает дверь на улицу, но тут же закрывает обратно.

Мачо: Да тише, ты! Раскудахталась! Видишь, вон там…

Он слегка приоткрывает дверь.

Хеда (удивленно): Солдаты?…Четверо?
Мачо: И чеченцев пятеро, если не больше.
Хеда: Вместе? Почему?

Мачо с иронической усмешкой смотрит на Хеду.

Мачо: Работа сближает…



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Контрактники и подростки движутся цепью в сторону большого каменного особняка.

Хохол: В дом не входить. Действовать группами по два три бойца!

К дому подходит Хохол. Открывает огонь. Пули разносят в щепки оконные рамы, штакетник, черепицу, деревянное крыльцо. Торпеда из огнемета «Шмель» запускает внутрь дома струю пламени.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо несет Хеду по спортзалу. В центре баскетбольной площадки штакет-ником сложены маты. Пол вздыблен осколками. В потолке зияет дыра. Мачо задевает стойку со штангами и та с грохотом падает.

Мачо: Все, поздно бежать! (в отчаянии) Допрыгались! Доскакались!
Хеда: Успокойся, Мачо! Прошу, успокойся!
Мачо (гневно): Слушай, отъебись, А!?

Хеда наотмашь бьет солдата по щеке.

Хеда: За мат на Кавказе гяурам отрезают головы…



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Бандиты окружают дом. Москвич идет первым, указывает Хохлу на что-то рукой.

Москвич (по-русски): Этот особнячок, потом те, что на окраине.

Москвич открывает стрельбу. Асланбек выпускает по дому снаряд из гранато-мета «Муха». Торпеда поджигает его «Шмелем».



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо и Хеда сидят в центре зала на матах. Хеда тихо плачет, утирая слезы ладонями. Мачо пытается ее обнять.

Мачо (в полголоса): Ну, не плачь, зайчонок…Милый, хороший мой…Ну, прости…Ну, хочешь, я скажу тебе, что я гнида, урод, что меня роняли в детстве каждые два часа? Нет, вру, каждый час. Я даже на колени не могу стать. Какой я мужик? Так! Колотая рана, которую, сколько не зашивай, все бередит и бередит…

Хеда поднимает на Мачо глаза полные слез.

Хеда (всхлипывая): Как красиво ты говоришь…

Мачо: О-о! А как я пою, если б ты слышала?!

Хеда (шмыгая носом): Ну, запой.

Мачо обнимает девушку и, покачиваясь вместе с ней из стороны в сторону, монотонно декламирует.

Мачо:
Не так ложишься, мой Али,
Какие женские привычки!
Люблю лопаток миндали
Чрез бисерные перемычки,
Чтоб расширялася спина
В два полушария округлых,
Где дверь заветная видна
Пленительно в долинах смуглых.
Коралловый дрожит бугор,
Как ноздри скакуна степного,
И мой неутоленный взор
Не ищет зрелища другого.
О, свет зари! О, розы дух!
Звезда вечерних вожделений!
Как нежен юношеский пух
Там, на истоке разделений!
Когда б я смел, когда б я мог,
О, враг, о, шах мой, свиться в схватке
И сладко погрузить клинок
До самой, самой рукоятки!
Вонзить и долго так держать,
Сгорая страстью и отвагой,
Не вынимая, вновь вонзать
И истекать любовной влагой!
Разлился соловей вдали,
Порхают золотые птички…

Хеда (перебивает его):
Ложись спиной вверх, Али,
Отбросив женские привычки!

Мачо снимает голову Хеды со своего плеча и с удивлением на нее смотрит.

Мачо: Ты что, читала Кузмина?
Хеда (с улыбкой): В институте. На втором курсе. Но Цветаеву я люблю больше…

Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело – измена, мне имя – Марина,
Я – бренная пена морская…

Мачо с умилением разглядывает девушку, поправляет ей волосы, проводит пальцем по ее твердому, с упрямой ямочкой подбородку.

Мачо: Знаешь, Хеда, я давно хотел тебе сказать…

Хеда закрывает ему рот ладонью. Они смотрят друг на друга, пристально, глаза в глаза. Хеда целует его в губы жарким, долгим поцелуем. Мачо не открывает глаз. Он разомлел.



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. СПАЛЬНЯ В КВАРТИРЕ МАРИНЫ.

Из душа, закутавшись в полотенце, выходит Марина. В коридоре, опираясь о стену, стоит Мачо.

Марина: Как ты вошел?
Мачо: Дверь была не заперта…

Марина делает шаг к нему и прижимается плечом к стене.

Марина: Прощения пришел просить?
Мачо: Пришел…

Марина медленно стягивает с себя полотенце, пока оно не падает к ее ногам. Мачо подходит к девушке. Целует ее в лоб.

Марина: Фууу!…У тебя завелась женщина?
Мачо: Брось, простоя я давно не был в душе…

Мачо делает шаг к ванной, но Марина останавливает его жестом.

Марина: Нет, я хочу вонючку!

Марина хватает Мачо за руку, тащит в спальню, бросает на кровать. Они обнимаются. Мачо садится сверху, срывает с себя футболку, оставаясь при этом в брюках. Он покрывает девушку жаркими поцелуями, затем, задумавшись, садится на кровать по-турецки и смотрит в одну точку.

Марина: И долго ты будешь так сидеть? Я соскучилась!

Марина запускает руку в его расстегнутые брюки, сжимает член, пытаясь оживить его…

Марина (с сожалением): He is not understand…

Мачо отталкивает девушку, срывает простынь с кровати, заглядывает под матрац.

Мачо: Где брайль?
Марина: А-а, книга для слепых? Метла одна зачитала.
Мачо: Марина, какая метла?
Марина: Красивая, как царица Тамара…
Мачо (удивленно): Хеда?
Марина: Кажется.…Так мы будем трахаться, или нет?

Мачо хватает майку, туфли и вы выходит из спальни. Марина падает на кровать, сворачивается клубком.

Марина (скороговоркой): Я самая умная, самая нежная, самая сексуальная…



ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ МАЧО. УЛИЦА В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ.

По тротуару быстрым шагом идет Хеда. В руке – брайль.



ВТОРАЯ УЛИЦА.

Мачо бежит по замкнутой пешеходной улице с симметричными рядами фонарных столбов. Сбивает какого-то старика, помогает подняться. Это слепой в котелке и черных очках. Мачо идет по брусчатке. Рядом проходит еще один слепой, затем еще несколько. Мачо оглядывается – вся улица заполонена слепыми.



ПЕРЕКРЕСТОК.

Хеда подходит к старику в черных очках. Вкладывает брайль ему в руки.

Хеда: Вот! - Забирайте вашу книгу!

Старик открывает брайль, проводит пальцами по странице.

Слепой: Он ее прочел?
Хеда: Нет.
Слепой: Пусть читает!

Старик протягивает книгу Хеде, затем быстро уходит, стуча палочкой. Хеда догоняет его. Идет рядом.

Хеда: Вы испортили ему жизнь. Вам мало?
Слепой: Чтение, барышня, это каторга, а не морская про-гулка!



ТРЕТЬЯ УЛИЦА.

Мачо мечется по пешеходной зоне. Бежит то в одну сторону, то в другую.



ВТОРАЯ УЛИЦА.

Хеда и Старик идут по тротуару. Хеда плачет.

Слепой: Слезы…Больше у тебя нет аргументов?
Хеда: Приказывайте! Я все сделаю для него! Все!

Старик останавливается, поворачивается лицом к Хеде…

Слепой: Правда?

Он ощупывает ладонью лицо Хеды, затем ее грудь, лоно, шарит пальцами по ягодицам и опять возвращается к лицу. Мимо снуют слепые в котелках и черных очках. Они поворачиваются к старику и Хеде, словно чуя запах бесплатного угощения. Слепые подходят все ближе, задевая Хеду по плечу, лапая ее руками - живой поток сластолюбцев. Старик стоит чуть в стороне, как регулировщик.

Слепой: Не упрямься, Хеда. Ты сама этого хотела!

Слепые, осмелев, начинают рвать на Хеде одежду, воруют остатки ее белья, не забыв вонзить пальцы в обнаженное тело – десятки рук, жаждущих наслаждений.



ЧЕТВЕРТАЯ УЛИЦА.

Мачо, расталкивая слепых, бежит по брусчатке.



ВТОРАЯ УЛИЦА.

Хеда стоит с закрытыми глазами, шатаясь от отвращения и подступившей к горлу тошноты.

Слепой: Довольно…

Слепые, как по команде, отходят от девушки.

Слепой: Ты хорошо просила за него. Иди. Я подумаю, как ему помочь.

Мачо подбегает к Хеде. Она стоит обнаженная. Все ее тело в ссадинах и кровоподтеках. Мачо срывает с себя майку, надевает на Хеду.

Мачо: Сволочи! Уроды! Что они с тобой сделали!?!

Где-то раздается скрежет тормозов, удар, затем визг колес, набирающих обороты. Мачо оттаскивает Хеду, чтобы дать проехать машине. На мостовой, раскидав руки, лежит слепой. На брусчатке, подхваченные ветром, катаются листы брайля.



ЧЕЧНЯ. В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Бандиты идут по деревне. Они хохочут, визжат, улюлюкают, точно дети, попавшие в Диснейленд. Из сарая доносится мычание коров, кудахтанье кур. Весельчаки вставляют новые обоймы, открывают огонь из автоматов. Сарай точно подкошенный заваливается на бок. Бандиты ликуют. Торпеда поджигает его из огнемета.



У ДОМА «ОКЛАХОМЫ».

Бандиты подходят к особняку с закрытыми наглухо металлическими ставнями.

Торпеда: Зажрались чебуреки!

Мед (по-русски): Оклахома. Это его дом. Он здесь сква-жины держит. Нефтяные.
Торпеда: Ну, надо же?! У меня просто слюнки текут! А? - Хохол?
Хохол (строго): Я же сказал, внутрь не входить!
Торпеда: Что ты заладил, как мент! Это не делай, того нельзя! А может, я в сортире давно не был. По бумаге соскучился. Туалетной.

Хохол поворачивается лицом к отряду. Смотрит в глаза бандитов, отдавших ему свое право на принятие решений.

Хохол (брезгливо): «Оклахома», имя какое-то дурацкое.



В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ».

Выломав дверь, в прихожую один за другим вваливаются бандиты.



ВОЗЛЕ ДОМА «ОКЛАХОМЫ».

Чьи-то руки, появившись из-за кадра, навешивают амбарный замок на входную дверь.



В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ».

Бандиты с автоматами наперевес идут по лабиринту темных комнат.



ВОЗЛЕ ДОМА «ОКЛАХОМЫ».

Несколько пар других рук подпирают входную дверь широкой доской.



В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ».

Бандиты идут по скрипящим половицам, реагируя на шорохи и скрежет, продуваемого насквозь дома. Через щели в перегородке за непрошенными гостями следят чьи-то глаза.

Торпеда: Темно, как у Кума в жопе!
Ваха (по-русски): Кум это кто?
Торпеда: Начальник «оперчасти». Бугор, царство ему не-бесное, из-за такой вот падлы ушел в отказ, а тот его, сучара, в ШИЗО, от звонка до звонка!
Ромео (по-русски): А кто такой ШИЗО? Шизофреник, что ли?

Торпеда, Хохол и Олигарх прыскают от хохота.

Асланбек (по-русски): Слушай, Ромео, думай лучше о Джульетте!



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

По деревне, охваченной огнем, идут Монах и Москвич. Похоже, они потеряли своих, и не знают, как поступить.

Монах (раздраженно): Самаритяне! Я же просил не расходиться. Ну, где их теперь искать? Где?
Москвич (по-русски): Осталось два дома. Их мы еще не трогали. Проверим?



В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ».

Бандиты идут по большой гостиной, целясь в каждый угол. Здесь темно. Чья-то рука тянется к выключателю. Вспыхивает свет. Солдаты и подростки зами-рают в своих позах. Секунд пять они смотрят друг на друга, пытаясь понять, что произошло. Через перегородку, разделяющую дом на две половины, на них обрушивается целый шквал огня.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Москвич и Монах подбегают к дому «Оклахомы». Стучатся. Стрельба внутри дома от этого только нарастает. Пули мечутся по особняку, оставляя снаружи вмятины на железных ставнях. Монах стреляет из пистолета в навесной замок. Тот падает. Смолкает и стрельба.



В ДОМЕ «ОКЛАХОМЫ».

Монах и Москвич врываются в дом. Проходят галерею комнат, но ни солдат, ни подростков нигде нет.

Москвич (по-русски): Эй! Где вы попрятались?! Ваха? Мед? Асланбек? Ромео?

Грохот в гостиной. Москвич передергивает затвор, вбегает в гостиную. Сзади подходит Монах. На дощатом полу, усеянном гильзами, в беспорядке лежат трупы Торпеды, Хохла, Олигарха, Меда, Вахи, Асланбека и Ромео. Сквозь пулевые отверстия в перегородке на них падают косые лучи света. Легкий дымок струится из мертвых тел, нашпигованных горячим свинцом. Монах обходит стоящего в шоке Москвича, опускается на колени перед убитыми.

Монах: Господи! Ты этого хотел? Этого?

Москвич вырывает автомат из рук Меда и стреляет по перегородке.

Москвич (на чеченском): Это вам за Меда!

Москвич бросает оружие, берет автомат из рук Вахи, открывает из него огонь по мебельной стенке с телевизором и декоративными тарелками.

Москвич (на чеченском): Это за Ваху!

Москвич бросает оружие, берет ручной пулемет Асланбека, стреляет в книжный шкаф, музыкальный центр, дипломы, картину, старинные напольные часы.

Москвич (на чеченском): Это за Асланбека!

Москвич бросает пулемет, берет карабин Ромео, стреляет крупнокалиберными пулями. Со стены веером падают фотографии. Это целый тейп: прадеды, деды, отцы, внуки.

Москвич (на чеченском): Это за Ромео!

Последним выстрелом он вдребезги разносит настенный барометр. Москвич отбрасывает карабин, падает на пол, громко рыдает. Рядом садится Монах. Москвич утыкается ему в грудь лицом.




ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ ХЕДЫ. ДОЛИНА ФАЛЛОСОВ.

Старинное чеченское кладбище. Мачо бежит мимо каменных надгробий. Его преследует Хеда.

Хеда (тяжело дыша): Стой, паразит! Вернись! Туда нельзя входить мужчинам! Нельзя!

Мачо входит в долину с торчащими из земли фаллосами.

Мачо: Что уставились?

Из-за глыбы-гиганта выходит рябой толстяк с бутылкой пива в руке.

Сторож (по-русски): Эй, абрек, я гляжу, ты пришел помо-литься? Тебе какой? Этот член? Или может – тот?

Мачо с ехидной улыбочкой достает из кармана брюк перочинный нож.

Мачо: Сам догадайся.

Мачо раскрывает лезвие на ноже. Толстяк смотрит на свою ширинку – она расстегнута, бросает бутылку, застегивает штаны. Мачо наступает. Толстяк пятится, затем бежит, петляя между фаллосами. Мачо не отстает.

Сторож (по-русски): Это она! Она виновата! Богиню оскорбила! Женщин разогнала! Детей нет! Мужей нет! Вот и решили проучить! Они решили! Я не решал! Я импотент! Пощади, парень! Он у меня не каменный! КРОВЬЮ МОЖЕТ ИСТЕЧЬ!

Толстяк падает. Мачо склоняется над лежачим. Мы видим только лицо сол-дата и лишь догадываемся о его действиях. Протяжный визг. Мачо поднимается, вытирает окровавленное лезвие. Со спины к нему подбегает Хеда. Сердито качает головой.

Хеда: Пирогов!



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Монах и Москвич идут по деревне охваченной огнем. Они перезаряжают на ходу оружие, направляясь в сторону здания барачного типа.

Монах: Парень, ты в Господа веришь?
Москвич: Верю. В Аллаха.
Монах: Не-ет. - В Господа?
Москвич: А что, кроме Аллаха есть еще Бог?

Монах с подозрением смотрит на Москвича, вставляет рожок в автомат, передергивает затвор.

Монах: Сейчас мы это узнаем!

Он открывает стрельбу по бараку, до которого остается каких-нибудь двести метров.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Пули выбивают стекла на окнах и застревают в плакатах с фигурами спортсменов. Мачо закрывает ладонью лицо Хеды.

Хеда (испуганно): Обними меня. Крепче!



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Монах и Москвич широкой походкой идут в сторону школы. В руках автоматы.

Монах: ГОСПОДЬ!?? Готовься, кунак! Сейчас ты Его увидишь!

Монах открывает огонь по школе.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Пули рикошетят от гирь, штанги, спортивных снарядов, вздыбливают полы, разрывают в щепки ребра шведской стенки. Пыль с потолка падает на головы Мачо и Хеды. Они отряхиваются, помогая, друг другу.

Хеда: Спасибо, Мачо!
Мачо: За что, Хеда?
Хеда: Ты вытащил из меня занозу.
Мачо: Ты о том стороже? Об импотенте?
Хеда: Да. Все эти годы я только о нем и думала.

Мачо с улыбкой смотрит на Хеду, поправляет ей волосы.

Мачо: Спасибо, Хеда!
Хеда: За что, Мачо?
Мачо: Ты вогнала в меня занозу. Нет, кроме шуток. Теперь мне и больно и совестно. Даже не знаю, чего больше – боли или стыда?
Хеда: Выходит, ты помог мне, а я – тебе?
Мачо (тяжко вздохнув): Выходит…



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Монах и Москвич вышли напрямую к школе.

Москвич: Ну, и где же твой ГОСПОДЬ?
Монах: Хочешь его увидеть? Ладно! Только закрой глаза, чтобы не ослепнуть!

Монах открывает огонь по школе.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Пули свистят над головами Мочо и Хеды. Девушка с какой-то тоской смотрит на стену, израненную осколками, печально опускает лицо и вновь вскидывает глаза полные решимости.

Хеда (жестко): Давай прощаться.
Мачо: Уже?
Хеда: Нечего тянуть резину.

Мачо целует Хеду в щеку.

Мачо: Пока, Цветаева…

Хеда целует Мачо в лоб.

Хеда: Пока, Лао-Цзы…

Хеда с любовью и лаской заглядывает ему в лицо, закрывает глаза, подстав-ляет губы. Мачо нежно касается кончиками пальцев ее волос, шеи, лба, крыльев носа, дрожащих от волнения губ. Они целуются.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Монах и Москвич садятся на бетонный колодец в десяти метрах от школы. Монах отсоединяет свой магазин, вынимает из кармана гроздь патронов, протягивает Москвичу.

Монах: Держи, парень…Перезаряди.

Москвич неловким движением роняет патроны в колодец.

Монах (с досадой): Что ж ты, кунак!?

Оба заглядывают через край колодца. Это бетонная шахта округлой формы, где из глубины торчат врытые в землю колья с остроконечными вершинами.

Москвич: Я полезу.

Монах: Шею свернешь! Здесь метров тринадцать, если не больше…

Москвич бросает в глубь шахты конец веревки. Другой конец отдает Монаху.

Москвич: Тринадцать метров, тринадцать имен Аллаха.

Москвич перелезает через край колодца и спускается в шахту.

Монах: Вернись, парень! Слышишь? Вернись!!!
Москвич (строго): Не мешай!

Он ныряет в черную бездну, отталкиваясь ногами от круглых стен колодца. Одно касание – одно имя Аллаха.

Москвич: ар-Рахман…
Эхо: Милостивый…
Москвич: ар-Рахим…
Эхо: Милосердный…
Москвич: ал-Малик…
Эхо: Царь…
Москвич: ал-Куддус…
Эхо: Священный…
Москвич: ас-Салам…
Эхо: Мирный…
Москвич: ал-Мумин…
Эхо: Верный…
Москвич: ал-Мухаймин…
Эхо: Охраняющий…
Москвич: ал-Азиз…
Эхо: Могучий…
Москвич: ал-Джаббар…
Эхо: Могущественный…
Москвич: ал-Мутакаббир…
Эхо: Превосходящий…
Москвич: ал-Халик…
Эхо: Творец…
Москвич: ал-Бари…
Эхо: Создатель…
Москвич: ал-Мусаввир…
Эхо: Образователь…
Москвич: ал-исм ал-а Заааааааааааааааааааам (эхо) *

Монах падает на спину, сжимая в руках ослабевший конец веревки. Быстро встает, заглядывает в колодец.

 
* ал-исм ал-а зам – в основном у суфиев считается главным, величайшим именем Бога, которое известно только пророкам.

Монах (кричит): Держись, кунак! Сейчас я тебя вытащу!

Монах обвязывает себя веревкой. Он ищет, куда бы привязать конец. Замечает старух, женщин и детей. Они появились точно из-под земли и пытаются затолкать солдата внутрь шахты.

Монах (кричит): Прочь, ведьмы! Прочь, Сатана! Гореть вам в гиене огненной. ГОРЕТЬ!

Монах повисает на внутренней стенке колодца, в то время как женщины и дети методично уродуют его пальцы мотыгами и цепями.
Монах (в ярости и отчаянии): Аааааааааааааа… Я знаю, вы ангелы! Это Господь прислал вас ко мне! (кричит изо всех сил) Госпоооооооооооооооооооодь…(эхо)

Монах падает в шахту. Женщины уступают место седобородому шейху с папахой и длинным шестом. Это Кунта-Хаджи. Тот самый ободранный старик, которому Монах помогал рыть могилу. Кунта-Хаджи светит фонариком в глубь колодца. Лицо Монаха. Губы его едва шевелятся, в глазах, еще хранящих тепло жизни, скользит луч света от фонарика.

Монах (шепотом и по слогам): Ви-жу…

Камера поднимается вверх, оставляя в глубине колодца Монаха и Москвича. Их трупы насажены на колья. Сверху, облепив кольцом края шахты, на мертвых смотрят равнодушные палачи.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо и Хеда сидят в центре зала на матах. Хеда первая выходит из оцепенения и поднимает голову.

Хеда: Тихо как.
Мачо: Дают наговориться перед смертью…



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Деревня охвачена огнем. По тропинке, петляющей между горящими домами, бежит босоногий мальчик и стучит палкой по желтым газовым трубам.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо прядет головой, точно лошадь, дремлющая в деннике. Хеда дергает его за ворот куртки.

Хеда: Слышишь?
Мачо (открыв глаза): Нет…



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Из пекла появляются какие-то тени. Кто, отбросив дерн, вылезает из-под земли, кто из своего зиндана, кто из цистерны, откинув крышку, а кто, набросив одеяло, из подвала своего дома, взметнувшегося над землей черным догорающим остовом. Возникнув, как гномы из подземелья, тени обретают лица, становясь старика-ми в папахах с посохами и кинжалами, старухами в платках, женщинами с младенцами и детьми. Где-то стучат тамтамы, призывая единоверцев на зикр в честь победы.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо и Хеда прислушиваются к ударам.

Хеда: Барабаны?
Мачо (тяжко вздохнув): Готовятся!



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Сотни три сельчан, защитивших деревню от мародеров, стекаются со всех сторон к школе. С высоты птичьего полета эта картина напоминает рисунок, где от солнца исходят лучи в разные стороны. Одну из колонн возглавляет седобородый старик с посохом для зикра. Это Кунта-Хаджи.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо и Хеда приподымаются на матах. Сквозь окна, забранные решеткой, виден двор, на котором собираются жители.

Хеда: Это наши, деревенские.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Школу берут в плотное кольцо. Мальчишки хватают с земли камешки и обстреливают ими окна школы.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо и Хеда приседают на маты.

Хеда: Я боюсь!
Мачо: Кого? Мальчишек? В их возрасте я только и делал, что бил стекла в школе.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Старики бегут друг за дружкой, вовлекая толпу в гигантский круговорот вокруг школы.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо и Хеда, сидя на матах, следят за толпой.

Мачо: Что они делают?
Хеда: Молятся.
Мачо: На танец похоже…С хороводом.
Хеда: Зикр это и есть танец, только священный.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Несколько женщин и детей рогатинами подпирают входную дверь школы, а другую, запасную дверь, забивают досками.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо и Хеда смотрят по сторонам, пытаясь определить откуда доносятся удары.

Мачо: А может, они не знают, что мы здесь?
Хеда: Знают. Это написано на их лицах.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Мальчишка лет десяти бросает зажженный факел на крышу школы, другие дети подносят к стене охапки соломы и поджигают их горящими головешками.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо несет Хеду к двери, ведущей из спортзала на улицу, стучит в нее, пытается вышибить ногой.

Мачо (досадно): Заперта.
Хеда: Огонь! Они подожгли школу!
Мачо: Как подожгли? Почему?

Мачо подходит к зарешеченному окну, пробует на прочность прутья, но результат тот же.

Мачо (кричит): Эй!? Граждане чеченцы! Прекратите немедленно! Здесь нет ваххабитов! Здесь люди!!! Черт бы вас всех побрал! (Хеде) Скажи им, что-нибудь!
Хеда: Что?
Мачо: Что хочешь, только на чеченском!

Хеда с какой-то грустью смотрит в окно, на бегущую в священном экстазе толпу, и поворачивает лицо к Мачо.

Хеда: Думаю, солдат, они меня не поймут…



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Гигантский хоровод свадебным кольцом сжимает пространство вокруг школы. Женщины и дети подносят свежие дрова, доски и бросают их в горящее здание. Огонь охватывает стены, крышу, столб черного дыма вздымается в небо, точно факел над жертвенником.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо и Хеда, щурясь от жара, сидят на спортивных матах. Пламя подбирается к ним со всех сторон.

Мачо: Черт, не думал, что умру, как протопоп Аввакум.
Хеда: Придумай что-нибудь! Ты же мужчина!
Мачо: Что?
Хеда: Возьми меня!.. Ну, Мачо? - Сделай мне ребенка!
Мачо: Сумасшедшая!
Хеда: Не хочешь?
Мачо (в ярости): Не могууууу!

Хеда разрывает на себе рубаху, обнажив обе груди.

Хеда: Тогда читай… Я твоя книга!

Хеда запрокидывает голову, выгибает дугой спину.

Хеда (кричит): Что, струсил?




В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Толпа приходит в еще большее возбуждение, теперь она еще и поет, причитает, наводя священный ужас на тех, кто пришел поглазеть.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо смотрит на белую с острыми сосками грудь Хеды и его охватывает исступление. То ли от огня, то ли от отчаяния, но он издает крик такой силы, что гул пламени меркнет по сравнению с ним.

Мачо: Аааааааааааааааааааааааааа…

Мачо разрывает рубаху на теле Хеды. Он жадно припадает к груди девушки, целует ее в губы, в глаза, владея каждым сантиметром ее кожи на шее, плечах, запуская пальцы в ее шелковистые волосы. Хеда принимает вызов. Она срывает с Мачо куртку, майку, устремляет к его сильным рукам свои мягкие плечи, гибкий, как у подростка стан, с торчащими лопатками, с натянутым, как струна, позвоночником. Она управляет движением его ягодиц, властно несущих его порыв в нужном им обоим направлении.



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Грозный суфийский танец в разгаре. Толпа, бегущая вокруг школы, поднимает с земли придорожную пыль.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо и Хеда любят друг друга. Ласки их становятся мягче, действия менее агрессивными. Они часто останавливаются, чтобы перевести дух.

Мачо (отдышавшись): Ты скоро?
Хеда: А ты?
Мачо (по джентельменски): Могу уступить!
Хеда (вежливо): Нет уж…После вас!

Мачо с новыми силами берется за дело. Хеда откликается на каждый его подвиг страстным призывом.

Хеда: Ну, возьми меня!…Еще!…Еще!....Возьми!...



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Сквозь толпу, охваченную экстазом, протискиваются женщины и дети и бросают в горящий котел ящики и стулья. Кто-то принес телеграфный столб, кто-то лестницу, их постигает та же участь.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо останавливается, чтобы отдышаться. Хеда вытирает с его лица пот, нежно целует в губы. С потолка в двух метрах от них падает горящая балка, за ней вторая. Оба смотрят на кровлю, готовую обрушиться в любую минуту.

Мачо: Прости, любимая, я читаю медленно.
Хеда: А я пишу с ошибками. Иногда по две ошибки в одном слове…
Мачо: Ты еще можешь?
Хеда: А ты?

Мачо смотрит на огонь, щурясь от жара, чему-то улыбается и говорит с какой-то патетикой.

Мачо: Солдаты, Хеда, могут всегда!

Мачо продолжает бой с новой силой. Хеда стонет при каждом его порыве, не жалея красок для интонаций и щедро награждая любовника эпитетами.

Хеда: Гордый!... Смелый!... Любимый!…



В ВЫСОКОГОРНОМ СЕЛЕ.

Танец в своем апогее. Старики, женщины, дети – все, кто пришел на зикр, вливаются в общий круговорот.



В ШКОЛЬНОМ СПОРТЗАЛЕ.

Мачо на вершине славы. Он то яростен, как лев, то нежен, как выдра, то свиреп, как гризли, то заботлив, как камышовый кот. Оба беззаветно отдаются друг другу. Вокруг бушует пламя. Со стен и кровли падают горящие куски дерева, но солдат и девушка не обращают на них внимания. Время замедлило свое течение. В рапиде падают каскады огня, в рапиде же придаются любви Мачо и Хеда. Еще один, быть может, самый сладкий миг, и Мачо замирает, как альпинист, озирающий мир с вершины, которую он покорил.

Хеда (испуганно): Что? Тебе плохо? Максим, скажи, плохо?

Мачо глубоко дышит, смотрит на Хеду как-то странно, словно боясь спугнуть мысль, смешать чувства, охватившие его в едином порыве...

Мачо: Нет…Мне хорошо, милая… - шепчет он. - Ты даже представить не можешь, как мне... Ааааааааааааааааааааа...

Мачо извергается. Он стонет так громко, так протяжно, что Хеда чувствует, как все ее тело содрогается от сладкой истомы. Она кричит, вслед за ним.

Крыша спортзала рушится. Почерневшие от копоти столбы высятся грудой обломков над сплошной стеной огня.





Э П И Л О Г


Мужские губы во весь экран. Иногда в кадр попадают белые провода от датчиков, вживленных в обе щеки испытуемого.

Женский голос (за кадром): Надеюсь, это все?
Мужские губы: Нет... Еще один эпизод...



КОЛОДЕЦ У ДОРОГИ.

Из колодца, вырытого на обочине, вылезает Мачо, протягивает руку Хеде, помогает ей взобраться на бетонный бордюр. У обоих изодрана одежда, лица покрыты копотью.



Мужские губы во весь экран.

Женский голос (за кадром): Хэппи-энд?
Мужские губы: Да... Что-то вроде этого...



КОЛОДЕЦ У ДОРОГИ.

Мачо и Хеда смотрят в сторону деревни, где толпа взяла в кольцо догорающие обломки.

Мачо: Черт, ну и колодцы у вас...Невпролаз...
Хеда: Я знаю здесь одну тропу...
Мачо: А они нас не догонят?
Хеда: Нет...
Мачо: Ты уверена?
Хеда: Мы для них теперь ветер и пыль... Пыль и ветер... А гоняться за ветром глупо...


Держась за руки, Мачо и Хеда идут по горной тропе, огибающей деревню.



Мужские губы во весь экран.


Женский голос (за кадром): Это и есть ваш фильм?
Мужские губы: Да... Осталось только его снять...
Женский голос (за кадром): И когда же съемки?
Мужские губы: Сьемок не будет... Достаточно того, что я рассказал его вам... Вы помогли мне избавиться от этой треклятой истории, будь она не ладна...
Женский голос (за кадром): А как же камера? Микрофон? Зритель, наконец?
Мужские губы: К черту! Воображение – вот моя камера, память – вот моя пленка, собеседник - вот мой зритель. И никакой цифры... Никакого Кодака... За это я ручаюсь... Будь я трижды проклят... ЗАТЕМНЕНИЕ.


ТИТРЫ: Конец...





Москва. С-Петербург 2007