Работа над ошибками. Продолжение 4

Широченное многополосное шоссе мягко ложилось под колеса. Пейзажи средней полосы, с лесами и пологими холмами сменили степные пространства, а ближе к вечеру появились пирамидальные тополя и кипарисы. Судя по бортовому термометру, температура, несмотря на близость вечера, дошла до отметки 38 градусов и упорно не желала снижаться.
Анри завозился на заднем сидении, и я оглянулся:
-Гулять?
Мы съехали на обочину, и я выпустил Анри.
После кондиционированного воздуха салона в легкие хлынул сухой горячий воздух, пахнувший степными травами и нагретым асфальтом. Я закурил.
Дремавшая на переднем сидении Лиза открыла глаза. Она с трудом выбралась из машины, удивилась:
-Чего так жарко-то? Вроде и вечер уже…
Я засмеялся:
-На тебя не угодишь! Оставалась бы дома, там полная красота: 14 градусов и холодный дождь. Чего ж было уезжать? Так что терпи.
Прогулявшийся и набегавшийся по кустам Анри ткнулся холодным носом Лизе в ладонь, и она присела перед ним, обняла за шею:
-Собакин, милый Собакин! И тебе тоже, наверное, жарко. Вон как язык высунул.
Я достал из багажника миску и налил воды из пластиковой емкости.
-Где мы? – вяло спросила Лиза.
Я пожал плечами:
-Еще километров триста осталось. На месте будем поздно ночью. Говорил ведь, давай остановимся…
Лиза виновато посмотрела на меня:
- Устал?
-Я, собственно, забочусь о тебе.
-Нет, я хочу ночевать дома. Почему мне кажется, что дома мне сразу станет лучше? Извини, я тебя замучила своими капризами.
-Вовсе нет. Едем?
Лиза устроилась на переднем сидении, и, видимо, желая меня задобрить, предложила:
-Хочешь, я буду с тобой разговаривать? Правда, собеседник сегодня из меня так себе, на троечку…
Я с интересом покосился на нее:
-Давай. Расскажи мне о своих родителях. А то еду к людям, и даже не знаю имен.
Она кивнула:
-Они тебе понравятся. Родители у меня замечательные Мама – историк, работает в местном археологическом музее. Здесь ведь земля, знаешь, какая древняя. В море часто можно подобрать осколки кувшинов и посуды, фрагменты статуй и украшений. Когда-то давно мама приехала сюда в экспедицию, на раскопки, и познакомилась с моим отцом. Он тогда институт уже закончил, и приехал к тетке в отпуск. Конечно, он сразу в нее влюбился и провел весь месяц на раскопках, около нее. Кажется, они с тех пор больше никогда не расставались.
Я поинтересовался:
-А почему они потом вернулись в Крым?
Лиза печально сказала:
-Пять лет назад у папы обнаружили опухоль в легких. Его прооперировали, очень удачно, но дышать он теперь может только здесь, в Крыму. В городе он вообще без ингаляторов обходиться не мог. Папка у меня – строитель, они здесь с приятелем детства фирму организовали. Сначала было трудно, а сейчас и заказчики постоянные, и заказов хоть отбавляй. А весной они выиграли тендер на работы в порту, крупный заказ с иностранными инвестициями. Я горжусь своим отцом.
-Ты скучаешь без родителей?
-Конечно, - вздохнула Лиза, - в прошлом году на неделю только и удалось вырваться. Зато уж сейчас думаю подольше побыть. Очень мне надо поговорить с мамой, и с папой посоветоваться хочу.
Лиза примолкла, и я не стал ее тревожить расспросами.
Дорога ближе к югу была загружена в обе стороны, поэтому триста километров растянулись почти на пять часов. Державшаяся до последнего Лиза уснула, и в сонный городок я въехал, сверяясь с указателями.

Я быстро нашел нужную улицу. Сразу за ней начинался спуск к морю, и здесь уже остро пахло водорослями, йодом и чуть легче дышалось: с моря дул хоть какой-то, но ветерок.
Около кованой решетки, увитой диким виноградом, я остановил машину. Лизу будить не хотелось. Я с сожалением глянул на нее. Все-таки неизвестно, представится ли еще когда-нибудь случай провести рядом с ней целый день…
От ворот ко мне шагнул крупный седоволосый мужчина.
Я спросил:
-Александр Николаевич?
Он удивленно приподнял брови и протянул мне руку. Мы познакомились.
Он кивнул на машину:
-А Лиза что?
-Спит. Дорога все-таки довольно утомительная.
От дома к нам спешила высокая стройная женщина. Отец представил меня:
-Знакомься, Кира, это Игорь Степанович, он привез Лизу.
Мать и дочь были очень похожи, и с лица Киры Анатольевны на меня с тревогой и недоумением уставились совершенно Лизины глаза.
-А где Сережа? Неужто не смог приехать? – спросила она.
Как я понял, Лиза не посвятила родителей в последние события, поэтому я дипломатично ответил:
-Думаю, Лиза все-таки проснется, и ответит сама на все ваши вопросы.
На мое счастье, Собакину окончательно надоело сидеть в салоне, он завозился и разбудил Лизу.
Она мигом выбралась из машины, тихо сказала:
-Мамочка, папочка! – обняла одновременно обоих, а потом глухо сказала, уткнувшись в отцовскую грудь: - Вот только не надо никаких расспросов, ладно? Я сама потом все объясню. Сергей не приедет. Мы с ним расстались, так вышло. По телефону это все рассказывать долго и трудно, поэтому я отложила все до приезда домой. Думаю, что у нас еще будет время поговорить об этом.
Она оглянулась на меня и виновато продолжила:
-Знакомьтесь, это мой начальник и хороший друг, Игорь Степанович Михайлов. Билетов не было, а я почувствовала, что, если не увижу вас, со мной непременно произойдет что-то ужасное. И он привез меня сюда.
С какой-то странной интонацией Кира Анатольевна протянула:
-Так вы и есть тот самый Михайлов?
Я пожал плечами:
-Не знаю, что вы имеете в виду, но, видимо, да, тот самый.
Мать перехватила Лизу и прижала к себе. Она неодобрительно посмотрела на меня поверх Лизиной головы и вздохнула:
-Все это очень неожиданно.
Анри обнюхал решетку и облазил все окрестные кусты. Он с шумом вернулся, доброжелательно завилял хвостом, и Лизина мать сказала вежливо:
- Замечательный пес. Как его зовут?
Я ответил:
-Если воспроизвести полное его имя, но с первого раза все равно никто запомнить его не сможет. Анри не страдает манией величия, и вполне демократично отзывается на сокращенное имя, а иногда даже просто на фамилию Собакин.
Отец засмеялся:
-Скажите пожалуйста, у него и фамилия есть.
Лиза повернула голову к отцу:
-Папа, ты не сердишься на меня?
Он сказал:
-Если честно, для меня это не так уж и неожиданно. Твой Сергей мне никогда особо не нравился. И если ты считаешь, что так лучше, значит, это правильно, и отговаривать тебя, во всяком случае, я не буду.
Он повернулся к жене:
- А ты, Кира, зови всех в дом, надо же отметить приезд гостей.

Мы поставили машину в просторный гараж, и я забрал сумки с вещами.
Уже выйдя во внутренний двор, услышал, как мать негромко спросила Лизу:
-Как вас поселить? Вместе или отдельно?
Лиза обняла мать за плечи и засмеялась:
-Мам, это совсем не то, что ты придумала себе. И не приставай к Игорю с моим семейным разладом, он тут совершенно не при чем. Давай поселим его на втором этаже, в гостевом домике? Там и веранда хорошая, и из окна на море вид замечательный. А я поживу в своей старой комнате, большая спальня мне ни к чему.
Пока Кира Анатольевна накрывала на стол, я под руководством Лизы отнес сумки наверх. Анри сразу же с удобством устроился на веранде, увитой созревающим виноградом.

Мы с Александром Николаевичем накатили по водочке, за знакомство, собственно, и я хрупнул малосольным огурцом. Поднял глаза на Киру Анатольевну:
-Теперь я знаю, в кого Лиза такая кулинарка! Сто лет не ел ничего подобного!
Она, вспомнив о своих обязанностях хозяйки, принялась угощать нас. Впрочем, по случаю позднего времени и долгой дороги, угощались все вяло, за исключением Анри. Он быстро разобрался, кто здесь распорядитель кредитов, и умильно поглядывал на Киру Анатольевну.
Лиза апатично ковырнула вилкой салат и больше к еде не прикоснулась.
Мать с тревогой глянула на нее и тихо спросила:
-Может, ты расскажешь, что там у вас произошло?
Лиза вяло сказала:
-Мама, да рассказывать, собственно, нечего. Сережа… У него давно другая женщина, они ждут ребенка. – Почувствовав движение матери, выпрямилась: - Мам, ты меня, пожалуйста, не жалей. Все это к лучшему. Папа прав, и я сама уже давно поняла, что поторопилась с замужеством. Вообще, про нас даже нельзя сказать, что разрушилась семья. Ее просто и не было. А я хочу, чтобы как у вас с папой, понимаешь, чтобы все по-настоящему…
Она увидела, что отец потянулся за водкой, и сказала храбро:
-Папа, можно и я с вами?
Отец хмуро глянул на нее и отрезал:
-Водки не налью, и не проси. Если хочешь, выпей вина с мамой.
Я присмотрелся к Лизе и заметил, что она держится из последних сил. Поднял глаза на хозяйку:
-Время позднее…Мы с Анри, пожалуй, пойдем к себе.

Я открыл глаза и осмотрелся. Окно комнаты, выходящее во двор, было почти полностью затянуто виноградом, и солнечный свет, проникая сквозь листья, казался зеленоватым. С удовольствием вытянувшись на огромной кровати, я еще повалялся.
Потом все-таки поднялся, распахнул балконную дверь и сощурился: сверкающее море расстилалось до самого горизонта, белокрылые чайки, пронзительно крича, проносились мимо, солнце ослепительно, совсем по летнему, сияло в небе…
Натянув шорты и майку, я вышел на веранду. Анри на месте не оказалось, и я спустился вниз.
Первый этаж гостевого домика, в соответствии с особенностями местной архитектуры, представлял собой что-то вроде открытой летней кухни, и сейчас здесь пахло ванилью и кофе.
Кира Анатольевна, в тонком утреннем халатике, стояла у плиты. Анри, умильно поглядывая на нее, облизнулся, из чего я сделал вывод, что ему только что скормили сырник.
Она оглянулась:
-Доброе утро! – и совершено с Лизиными интонациями добавила насмешливо: - Вы, я вижу, тоже ранняя пташка? Присаживайтесь, сейчас спустится Саша. Налить вам чашечку?
Я устроился за плетеным столом и с удовольствием огляделся:
-Здорово здесь у вас!
Она кивнула:
-Мы уже несколько лет живем в Крыму, а я все не перестаю радоваться. Саша себя здесь хорошо чувствует, совершенно прошли эти ужасные приступы. Что значит, свежий воздух!
Появился чисто выбритый, с мокрыми после душа волосами отец Лизы.
Он энергично поздоровался, подсел к столу. Поймал жену за талию и притянул к себе:
-Почему мне кажется, что вы говорили обо мне?
Она насмешливо глянула на него:
-Потому что ты себя считаешь центром мироздания. А говорили мы о красоте здешней природы.
Он подхватил:
-Горы, море, воздух…Жалко, что Лиза не может чаще приезжать сюда. Если честно, то для нас двоих и старый дом очень большой, а уж гостевой я строил из расчета на то, что у нас, наконец, появятся внуки.
-Саша, оставь. Игорю Степановичу вовсе неинтересны твои планы…
Я улыбнулся:
-Почему же, очень интересны.
Увидев сквозь решетку подъехавший джип, он одним глотком допил кофе, поцеловал жену в висок и кивнул мне:
-Если хочешь, сходи к морю, здесь совсем рядом. Я постараюсь сегодня не задерживаться.

На пляже было довольно многолюдно.
Мы с Анри наплавались вдоволь, и я с наслаждением вытянулся на лежаке.
Впрочем, скоро в голову полезли всякие мысли, и охота валяться на песке пропала.
Неподалеку ребята играли в волейбол, и мяч шлепнулся прямо у меня под носом.
Я поднялся, и пристроился к ним. Хорошая физическая нагрузка напрочь выбила все пакостные мысли из головы.
Анри устроился на трибунах, рядом с повизгивающими болельщицами.
К полудню солнышко стало припекать, и мы с Анри решили вернуться в дом.
Я подошел к скамье и натянул майку. Девушка в купальнике, состоящем из одних веревок, забавно скосила на меня глаза:
-Что-то я, парень, тебя тут раньше не видела!
-Я только вчера и приехал.
Она медленно протянула:
-Значит, еще свидимся…
Я невольно глянул на ее роскошную грудь.
Парни с уважением пожали мне руку:
-Здорово играешь! Не питерский, случаем?
Я засмеялся:
-Нет.
Парень с хвостиком волос, стянутым резинкой, предложил:
-Слушай, если есть желание, приходи сегодня в шесть часов. У нас с питерскими игра. Только, если честно, слабоваты мы против них, - почесал он в затылке.
-Ладно. Времени у меня вагон, так что приду обязательно.
Махнув рукой девчонкам, поглядывавшим в нашу сторону, мы с Анри пошли к лестнице.

Кира покормила меня и Анри обедом, и я поднялся к себе. Неожиданно крепко уснул.
Проснулся, глянул на часы: почти шесть.
Я легко поднялся, на ходу натягивая майку, спустился вниз.
Кира покачала головой на мой безмолвный вопрос и с отчаянием сказала:
-Спит.
Я предложил:
-Может, разбудить ее?
-Да я пробовала уже, ничего не получается.
-Пусть спит. Это у нее нервное.
Заметив, что мы с Анри куда-то направляемся, спросила:
-К морю? Конечно, чего дома сидеть?
-Нас пригласили на волейбольный матч. Местные ребята играют с питерскими, надо помочь.

Мы с Анри появились вовремя.
Девчонки на трибунах охотно потеснились, и Собакин устроился с удобствами.
Честно сказать, питерские играли очень неплохо, и выиграли мы с минимальным преимуществом и с большим трудом.
Я стянул майку и вытер мокрое лицо.
Хотел уже позвать Собакина в море, но увидел рядом с ним Александра Николаевича.
-Хорошо играешь. Раньше занимался?
-И раньше, и сейчас.
Он внимательно посмотрел на меня:
-Хочешь искупаться? Иди, я подожду.
Ребята окликнули меня, позвали отметить победу. Давешняя фигуристая девица, по случаю вечера приодевшаяся в сверхкороткий сарафан, под которым явно ничего больше не было, томно посмотрела на меня.
Я засмеялся и махнул им рукой:
-В следующий раз, ладно?


Вернувшись, перекинул полотенце через шею и достал сигареты. Уселся на каменную скамью, нагретую дневным солнцем и еще неостывшую, повернулся к Лизиному отцу.
-Что там у вас произошло? Чувствую, от Лизы я сейчас ничего не добьюсь. Я ее такой никогда не видел.
Он молча, не задавая вопросов, выслушал мою историю.
Поднял глаза:
- Значит, вы так и не узнали, кто стрелял в жену этого Платонова, и оружие тоже не нашли?
Я кивнул.
-Поэтому я и увез Лизу. Вернусь, и попробую сам во всем разобраться. А Лиза пусть побудет здесь. Ей нужно прийти в себя, отдохнуть. Я понимаю, она храбрится, но предательство Демидова не могло пройти бесследно.
Он задумался:
-Почему она не призналась Сергею в том, что этот придурок ее преследует? Почему молчала? Может быть, он чем-то запугал ее?
-Лиза не очень похожа на девушку, которую легко запугать. – Я вспомнил сцену, когда она выплеснула воду в лицо Кириллу, и помрачнел: - Я и сам не пойму, почему она даже не пыталась рассказать об этом мне, например. Все-таки именно я познакомил их. Косвенно, это и моя вина. Но Лиза молчала, молчала до последнего. А эта дикая история с ворожеей, или гадалкой, даже не знаю, как назвать!
-Какая еще история? – насторожился он.
-Лиза с Женей не придумали ничего лучше, чем искать помощи у гадалки. И теперь Лиза обвиняет себя во всех несчастьях, происшедших за последнее время.
-Вот только гадалок и не хватало! – в сердцах пробормотал он.
Мы поднялись и медленно пошли к лестнице.
Уже у ступеней он остановился и посмотрел мне в лицо:
-Игорь, я вижу, что у тебя к Лизе имеется и мужской интерес. Я это чувствую. Не поехал бы ты за тридевять земель, если бы она тебе не была интересна и как девушка. Поэтому ты уж извини мой вопрос, но я отец, и Лиза сейчас в таком состоянии… Я прав?
-Да. – Выбросив сигарету, я твердо сказал: - Даю вам честное слово, что Лизе я об этом никогда не говорил. И в том, что у них с Сергеем разлад вышел, моей вины нет. Я чувствую, что Кира Анатольевна меня подозревает в семи смертных грехах… В общем, это не так. Я Лизу знаю давно, еще девочкой. Не буду скрывать, она мне нравится. Но я всегда помню и разницу в возрасте, и то, что она замужем, и никогда, ни разу, не сказал ей наедине ничего такого, что не мог бы повторить при всех.
-Ты уж не сердись на меня. Помнишь, у классика: «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом». Вот и я о том же.


Лизина, видимо, еще детская, комната находилась в мезонине, куда можно было подняться по наружной винтовой лестнице, увитой цветущими клематисами. Когда мы вошли во двор, я сразу заметил Киру Анатольевну. Она спускалась вниз, и явно была встревожена.
-Саша, Лиза продолжает спать! – Дрогнувшим голосом она спросила меня: - Она… здорова?
-Я думаю, что это просто реакция ее нервной системы на события последних месяцев.

Стол к ужину был накрыт на веранде, и Александр Николаевич поднял на меня глаза:
-Водки?..
Я отрицательно качнул головой:
-Часов в пять тронусь в обратную дорогу.
У Киры Анатольевны дрогнуло лицо:
-Игорь, вы уже уезжаете?
Мне удалось сделать безразличное лицо:
-Я отоспался, а в городе у меня остались дела. Да и Лизе, мне кажется, надо побыть одной.
Александр Николаевич кивнул, посмотрел на меня:
-Помощь не нужна?
-Справлюсь.
-Держи меня в курсе.
Я кивнул.
-Если можно, я уеду утром, не прощаясь. Ворота гаража закрываются автоматически, так что провожание затевать не стоит.
Кира Анатольевна жалостливо посмотрела на Анри и скормила ему котлету. Собакин виновато покосился на меня, но котлету слопал.
Она подняла на меня так похожие на Лизины глаза и доброжелательно предложила:
-Как все образуется, приезжайте отдохнуть по-настоящему, а лучше и Эдика, и Женю тоже привозите. Раньше они любили приезжать к нам, а в последние два года все времени нет. – Она положила тонкую руку на мою ладонь: - И поверьте, я вам очень, очень благодарна за все, что вы сделали для Лизы, за то, что были с ней рядом…

Поднялся я затемно. Несмотря на раннее утро, на улице было душно, сильно пахло созревающим виноградом и какими-то цветами.
Я усадил Анри в машину, решил подняться в свою комнату за сумкой с вещами. Проходя мимо винтовой лестницы, подумал, что могу просто посмотреть на Лизу, и даже не стану ее будить…
Я поднялся, тихо повернул ручку двери… Комната была залита светом полной луны, и мне сразу стало ясно, что Лизы здесь нет. Куда могла деться эта девчонка?
Я спустился вниз. Подумав, решил, что панику поднимать рано. Скорее всего, она, наконец, проснулась, и пошла к морю. Куда еще она могла уйти глухой ночью? Даже из приморского кафе уже не доносилась музыка.
Я направился к калитке в дальней стене сада, которая вела к морю, но остановился.
По плиточной дорожке, окаймленной цветами, ко мне шла Лиза.
Мысленно я облегченно вздохнул, но вслух довольно сердито спросил:
-И где, спрашивается, тебя носит?!
Она пожала плечами:
-Ходила к морю. Только не понятно, это что же, я сутки проспала?
Я полез в карман за сигаретами, не нашел и вспомнил, что они остались в моей комнате.
-Лиза, я уезжаю.
Она подняла ко мне лицо. В сумраке глаза казались еще темнее и больше. Помолчав, сказала печально:
-Тебе все-таки надоело со мной возиться…
Я протянул руку и прикоснулся к ее щеке. Неожиданно она закрыла глаза и замерла. Я потрогал ее припухшие губы и наклонился к лицу. Еще помня, что делать этого категорически нельзя, я поцеловал ее, и притянул к себе. И почувствовал, как Лиза отвечает мне, как нетерпеливо приподнимается на цыпочки, подставляя поцелуям шею и плечи, открытые летним сарафаном, и чувствовал под руками ее кожу, и запах волос, и прижимал ее все сильнее и сильнее. А потом наступил момент, когда просто поцелуи и объятия стали несовместимы с жизнью, и я подхватил ее на руки, и, сохраняя последние остатки благоразумия, унес в свою бывшую комнату.
Удивительно, но мне удалось раздеть Лизу и стянуть одежду с себя, не размыкая наших рук. А потом были только запах ее волос и кожи, изумительная гладкость и плавность линий тела, и ее прерывистое дыхание, и все время про себя, как заклинание, я повторял ее имя, и прекратить это все не было уже никакой возможности…

Я лежал молча. Лиза тихо дышала рядом, лежа головой на предплечье. Спать не хотелось, и я слегка повернул голову, чтобы в уже утреннем сумраке увидеть ее лицо.
Она тихо прошептала:
-Вот, лежу и думаю: хорошо, что у меня нет хвоста. А то я при виде тебя все время виляла бы им, и все про меня бы сразу узнали, что я в тебя влюблена…
Хвост! О, черт! Я застонал, и Лиза всполошилась:
-Что случилось?!
Я уселся в постели.
-Анри сидит в машине, и ворота гаража распахнуты настежь. До того, как нас с тобой постиг приступ коллективного безумия, я собирался забрать сумку и уехать.
Лиза вскочила с постели, и, на ходу подбирая сарафан, пробормотала:
-Чур, я сама! А то у тебя случится приступ совестливости, и ты решишь что-нибудь сам для себя, возьмешь и уедешь, а я опять, как дура, семь лет буду по тебе сохнуть.
Она появилась через пару минут, стянула сарафан и со смехом запрыгнула на постель:
-Слушай, а тебе все это, случаем, не приснилось? Анри спит внизу, гараж закрыт, и даже твоя драгоценная машина на месте, там, где мы ее вчера поставили.
Я вздохнул.
-Значит, твои родители уже знают …о нас.
Она нахмурилась:
-Ты так вздыхаешь… Можно подумать, жалеешь о том, что произошло. И можешь мне не врать больше, я теперь твердо знаю, что давно нравлюсь тебе, и непонятно, чего ты так долго ждал.
Я нашарил сигареты и, наконец, закурил.
-Лиза, давай с тобой договоримся наперед, что ты не должна иметь передо мной никаких обязательств. Я буду рядом с тобой ровно до тех пор, пока буду нужен тебе. Пятнадцать лет разницы – это слишком много, поверь моему опыту. Пройдет десять, ну, пятнадцать лет, и ты пожалеешь, что сегодня уступила своему порыву.
Лиза с любопытством посмотрела на меня и сказала:
-Короче, жениться ты на мне не собираешься?
-Нет.
Она вздохнула:
-Не хочешь - и не надо. А спать тебе со мной можно, хотя бы изредка, или это тоже запрещается?
Я повернулся к ней:
-Лиза, ты – просто девчонка, и я запрещаю…
Она вынула из моей руки сигарету и аккуратно затушила ее, потом перевернула меня на спину и уселась сверху, прижав к подушкам. Наклоняясь, она целовала меня, и ее волосы шелковым плащом укрывали нас, и сумасшедшая ночь продолжалась, хотя по всем законам давно должно было наступить утро. Если кто-нибудь когда-нибудь пробовал продолжать серьезный разговор в таком положении, он меня должен понять…
-И ты хочешь, чтобы эти пятнадцать лет, или сколько ты там намерил, я прожила без тебя, зная, что это может быть так, как у меня бывает только с тобой, и не может быть ни с кем другим? – тихо сказала Лиза.
А может быть, мне приснилось, что она это сказала, потому что вдруг сразу неудержимо захотелось спать, и Лиза, повозившись, подозрительно уютно устроилась у меня под боком, щекоча кожу теплым дыханием…



Лиза

Услышав снизу звон посуды, папин бас и смех мамы, я натянула сарафан, безуспешно поискала второй шлепок, потом вспомнила, что потеряла его еще вчера ночью где-то внизу. Махнув на это, я слетела по лестнице вниз.
И сразу же наткнулась на папу. Он не слишком одобрительно посмотрел на мои босые ноги и шлепок в руке, и позвал маму:
-Ну, вот, твоя Золушка, наконец, проснулась.
Я обняла отца и повисла на нем:
-Папка, я так рада, что приехала домой!
Мама налила кофе в третью чашку и поставила на стол.
Осмотрев меня, поцеловала в висок и любовно сказала:
-Почему Золушка? Скорее, Спящая красавица. Тем более, что и Принц, кажется, в наличии. – Она спросила меня: - Игорь спустится, или ты попозже сама ему отнесешь кофе?
Мысль об этом мне ужасно понравилась, но папа нахмурился, и я потрясла головой.
-Нет, нет. Он спустится. Я не стала его будить.
Я погладила Анри по шелковой шерсти. Он укоризненно посмотрел на меня, полез куда-то под лестницу и принес в зубах второй пляжный шлепок.
Мама одобрительно сказала:
-Вот молодец! – и скормила ему кусок колбасы.
Я отхлебнула из чашки, и подняла на маму глаза:
-Твой кофе просто ни в какое сравнение не идет даже с нашими лучшими кофейнями! И вообще, есть хочу просто ужасно!
Я потянулась за маминой плюшкой, потом подумала, и положила себе вторую.
Мама посмотрела на отца, засмеялась и сказала:
-Саша, кажется, наша дочь по-настоящему влюбилась.
Папа глянул на меня поверх чашки, вздохнул и сказал:
-Лиза, ты уже достаточно взрослая, и мне не хочется тебе напоминать, что молодые женщины должны обдуманно принимать важные решения в своей жизни. А не руководствоваться сиюминутными желаниями, продиктованными молодостью.
Я фыркнула в чашку.
-Добавь еще, гормонами!
Он поднял на меня взгляд, и я просительно положила руку на его ладонь:
-Пап, я не могу тебе всего объяснить, но решение это вовсе не скоропалительное. Я люблю Игоря уже много лет, и с этим придется смириться всем. В том числе и ему.
Отец кивнул, отодвинул чашку и поднялся.
Поцеловав меня и маму, объявил:
-По случаю субботнего дня, я ненадолго. К обеду вернусь.
Послышались шаги, и вниз спустился Михайлов. Он поздоровался с нами, погладил Анри, и я не выдержала, обняла его и прижалась к плечу.
-Папа и мама, знакомьтесь, это Игорь.
Все засмеялись, а папа вздохнул:
-В некотором роде, мы уже знакомы. Ты б еще неделю проспала!
Михайлов прижал меня к себе и спросил отца:
-Вы считаете меня непоследовательным и несерьезным?
И папа, мой папа засмеялся:
-Вовсе нет!

Несмотря на сопротивление Игоря, я потащила его смотреть дом, потом мою комнату. Потом мы направились на пляж.
К моему изумлению, когда мы подошли к лежакам, с Игорем поздоровались местные ребята. Некоторых я хорошо помнила по прежним своим приездам.
Костя, когда-то довольно долго, но безуспешно ухаживавший за мной, весело поздоровался:
-Лиза, твой приятель нам вчера здорово помог!
Фигуристая девица в крошечном бикини пристально посмотрела на меня и ахнула:
-Григорьева, ты, что ли?
Когда она сняла очки, я узнала ее: она с родителями часто отдыхала где-то неподалеку, и на пляже раньше мы много времени проводили вместе. Правда, она была старше меня года на три. Кажется, после моего замужества мы и действительно встречались здесь.
Она кивнула на Игоря:
-Так ты с ним, что ли? Ну, надо же, один стоящий мужик на весь пляж, и тот тебе достался! Если честно, были у меня на него кое-какие планы! А где твой красавчик-муж?
Я покосилась на Михайлова, но он невозмутимо стягивал майку.
-Муж – объелся груш.
Милка сочувственно спросила:
-Разбежались, что ли?
Я кивнула. Чтобы прекратить разговор, кивнула ей:
-Еще увидимся!
Сбросив сарафан, я подошла к Игорю.
Он насмешливо посмотрел на меня:
- Подругу встретила? Видная девушка.
-Ты, я вижу, времени тут не терял! – неожиданно заметила вслух.
Он сдвинул солнечные очки, посмотрел на мое расстроенное лицо и удовлетворенно отметил:
-А ты ревнивая… Как-то раньше я этого не замечал…
Я независимо дернула плечом:
-Купальник у Милки просто неприличный, вот все и пялятся на нее.
Поправив очки, Михайлов сказал:
-Твой купальник мне нравится больше.

Мы купались, потом Михайлова зазвали играть в волейбол, а мы с Анри устроились на трибунах.
Я наблюдала за тем, как играет Игорь. Помнится, когда-то я вот так уже смотрела на него… Только сегодня все было по-другому. Я еще не забыла, каким нежным он был со мной ночью, и от одного вида движений его мощного загорелого тела у меня под коленками дрожала какая-то тоненькая жилка.
Вскоре он подошел к нам, разгоряченный игрой и солнцем, потянулся за сигаретами. Уселся рядом, обнял меня за плечи.
Я тихо спросила:
-Не жалеешь, что остался?
Нас прервали Костя и Милка.
-Приходите вечером к археологам на танцы, сегодня приезжает мой брат, он сейчас популярный киевский диджей, так что считайте, мы вас позвали. Заодно пивка попьем, а то мы тебя даже не отблагодарили за помощь.
Игорь посмотрел на меня:
-Ты как?
Я кивнула.
Он заверил ребят:
-Обязательно будем.
Вскоре мы поднялись, Игорь свистнул Анри, который играл в переглядки с молодой афганской борзой. Когда мы уходили, она печально посмотрела нам вслед ореховыми глазами, и Игорь потрепал Анри за ухом:
-Зачем тебе эта красотка? Даже не настраивайся, навряд ли нам удастся убедить ее хозяев, что у вас будут замечательные щенки!
Анри выставил лопатки, и побрел. Чувствовалось, что Собакину совершенно не хочется уходить.

Папа уже был дома. Они с Игорем дожидались обеда, устроившись в тени с нардами.
Мы с мамой готовили обед в четыре руки, больше мешая друг другу. Схватившись одновременно за одну тарелку, мы расхохотались.
Игорь и папа поглядывали в нашу сторону.
По случаю жары мы приготовили окрошку, и свежие огурцы благоухали на весь двор. Мама изумительно готовит баклажаны в орехово-чесночном соусе, и все оценили ее кухню. Я уж не говорю о ее малиновом компоте!
Наконец, с обедом закончили, посуду перемыли.
Игорь отошел с сигаретой и уселся на нижнюю ступеньку. Я присела рядом с ним, привалившись к боку.
Папа понятливо посмотрел на нас и сказал:
-Разбираем девушек, и можно отдохнуть часок!


Конечно, целоваться мы начали, едва за нами закрылась дверь. И все было так хорошо и так правильно, как бывает, только если люди любят друг друга.
Игорь дремал, прижав меня к своему боку. А мне спать ни капельки не хотелось, и я тихо рассматривала его лицо, впервые так близко, и водила пальцем по его коже, и прикасалась к губам. Он просыпался, смеялся, ловил мою руку и целовал, целовал…
Он все-таки уснул, и я с неохотой отодвинулась. Потом вспомнила, что вечером нас пригласили на танцы, уже мрачно подумала, что там наверняка будет Милка со своим умопомрачительным бюстом, и решила, что мне тоже стоит подготовиться.
Я тихо поднялась и перебралась в свою комнату. Эх, жаль, я не догадалась захватить с собой пару вечерних платьев, как-то настроение было не то. А сейчас они бы мне здорово пригодились.
Я критически осмотрела свой арсенал: платья трехлетней давности!
Поскреблась к маме, и она вышла ко мне, зевая.
-И чего тебе не отдыхается?
Я поделилась своей проблемой, и она прониклась.
Мы пошли в гардеробную, и мама сделала широкий жест:
-Выбирай любое!
Посовещавшись, мы отложили два: ярко-алое платье, расшитое крупными пайетками , и черное, замысловато скроенное, с отлетным верхом; верх второго платья был украшен мелким стеклярусом.
Я примерила оба, и оба забраковала:
-В черном я буду похожа на секретаршу Игоря, а красное – чересчур вызывающее. Откуда у тебя такое?
Мама сердито сказала:
-Еще критикует! Если хочешь знать, я в нем как-то настоящий фурор произвела. У меня к нему есть замечательные туфли. Ты ведь, насколько я поняла, хочешь кого-то там сразить?
-Ну, тут главное, чтобы не наповал.
Мама вдруг задумалась, и пробормотала что-то. Она развернулась и пошла в спальню.
Вышла с платьем в руке:
-Вот! Это – то, что надо. Я его из Италии привезла, и не одевала почти совсем – оно мне немного коротковато, зато тебе должно быть в самый раз!
Платье было очень просто скроено, но сидело великолепно. Разве что было чуть широковато в талии, но мама мигом заколола его на мне иголками, и сказала:
-Это мы быстренько исправим!
 Высокие проймы открывали успевшие загореть плечи, вырез демонстрировал как раз столько, сколько я хотела показать, а цвет… Вот если бы можно было сказать «цвет ящерицы»… В общем, я поцеловала маму и она, критически оглядев меня, снова полезла в шкаф.
Пара изящных туфелек, открывавших почти всю ступню, и сумочка на длинной цепочке довершили наряд.
В дорогу я брала с собой только дежурную косметику, так что пришлось опять прибегнуть к помощи мамы.

Игорь с отцом устроились внизу с нардами, и я смогла спокойно привести себя в порядок.
Мама, стоя в дверях, критически осмотрела меня и сказала:
-Прынцесса!
Она принесла свои новые духи, и мне они так понравились, что милая мамочка сразу же подарила их мне.
-Ты же знаешь, что из-за папиной астмы я очень редко пользуюсь духами…
Наконец, я спустилась вниз.
Игорь в это время отошел с сигаретой от отца, которому врачи категорически запрещали курить. Они оба молча посмотрели на меня, и я поняла, что достигла нужного эффекта.
Впрочем, Михайлов сразу же добавил ложку дегтя:
-Не иначе, ты собираешься сразить подругу детства?
Я хмыкнула:
-Надеюсь, она будет не в купальнике.


Когда мы приехали, веселье было в разгаре.
Костя махнул нам от столика, и мы пробрались к ребятам. Они устроились на старой пристани, переделанной под веранду летнего кафе. Танцплощадка отсюда была хорошо видна, но музыка уже не так громко била по ушам, и можно было разговаривать.
Нам придвинули пару стульев, и перед Игорем поставили пиво.
Костик порекомендовал:
-Пиво здесь всегда самое свежее, и без всяких консервантов, не то, что у вас, в городе. – Он склонился ко мне: - Лиза, что тебе заказать? Или ты все-таки научилась пить пиво?
Мы посмеялись. Это, действительно, правда, пиво я пить не люблю. Костик припомнил, как однажды, лет пять назад, мы поехали компанией на катере, мотор заглох, и пять часов мы провели на палящем солнце, пока чинили мотор. Ребята от жажды спасались пивом, которого на катере было полно, а я так и не смогла пересилить себя.
Диджей и в самом деле был неплох, музыку мы послушали с удовольствием, потанцевали. Через некоторое время Костин брат, оказавшийся довольно взрослым здоровяком в кожаной жилетке, надетой на голое тело, присоединился к нам, а программу вечера продолжила какая-то группа, приехавшая с ним. Я не большая любительница рока, а тем более украинского, и мы вернулись к столу.
Костик пустился в воспоминания. Я не мешала ему, пока он не признался:
-Когда-то мы все были влюблены в тебя. Чего скрывать? Было дело, даже и я числился в пострадавших.
Я прервала его:
-Костя, да когда это было-то?! Нашел, чего вспомнить.
Костя засмеялся:
-Я из-за тебя тогда и на исторический пошел, все хотел открытие сделать, и сразить тебя наповал. Мы тогда все на археологии и раскопках просто помешались.
Его старший брат засмеялся:
-Так вот кому мы обязаны тем, что Костя перестал валять дурака и взялся за ум!
Я шутливо привстала и поклонилась.
Костик уныло сказал:
-К чести Лизы, она никогда никого не выделяла. Я ее как-то пригласил на свидание, она честно пришла. Я долго мучился, как же рассказать ей о своих чувствах, а она неожиданно призналась, что тоже влюблена, причем, в своего преподавателя. Кончилось свидание тем, что она плакала, а я ее утешал!
Я с ужасом оглянулась на Михайлова, но он, кажется, к нашему разговору не прислушивался, и обсуждал героические успехи нашей сборной по футболу. Я с облегчением перевела дух. Не хватало, чтобы он услышал все эти воспоминания!
Милка, сидевшая напротив меня в компании заезжей знаменитости, ревниво сказала:
- Я тоже помню, как все вокруг тебя увивались, и какие у них физиономии были, когда ты неожиданно приехала с мужем.
Кажется, Милка уже выпила лишнего.
По-моему, платье помогло: на Олега, Костиного брата, я точно произвела впечатление. Он был в ударе: рассказывал забавные истории, и мы с Милкой непрерывно хохотали. Мне он показался забавным парнем.
Зазвучала мелодия старой песни Пресли, под которую когда-то, кажется, сто лет назад, я танцевала с Михайловым на его даче. Он повернулся ко мне, привстал и попросил:
-Пойдем, потанцуем?
Медленные танцы не слишком популярны, и на площадке мы оказались одни. Я плыла в руках Игоря, и голова у меня кружилась от звездного неба, от запахов южных цветов, от того, что все смотрят на нас, от его близости…
Неожиданно Игорь спросил:
-Это правда?
Я подняла на него глаза.
-Ну, что ты плакала?
-Конечно. Ты тогда совершенно не обращал на меня внимания!
Он засмеялся.
-И когда ты поняла, что я тебе… нравлюсь?
Я задумалась и фыркнула:
-Когда ты проводил инструктаж по технике безопасности. - Он приподнял брови, и я пояснила: - Вместо того, чтобы просто прочитать памятку и собрать подписи, ты обратился к нам: «Первое правило – при обнаружении пожара в лаборатории убедительно прошу героизма не проявлять!» И я сразу поняла, что влюбилась в тебя, окончательно и бесповоротно. А вот ты меня, наверное, еще с год не замечал. Нет, замечал, конечно, но совсем не так, как мне бы этого хотелось. Поручения давал всякие… А я твои рукописные листы любила перепечатывать. Вот никто не любил, а я с удовольствием. Я их нюхала, представляешь? Они пахли тобой, твоими сигаретами и туалетной водой.
Он сильнее прижал меня к себе, и глухо сказал:
-Поедем, а?
Я вернулась к столу за сумочкой. Михайлов отошел попрощаться с ребятами.
Милку окончательно развезло, и она почти дремала с сигаретой в руках, попадая время от времени мимо пепельницы.
 Я поймала насмешливый и понимающий взгляд Олега, и покраснела. Он подмигнул мне:
-Рад знакомству! – Кивнув в сторону Игоря, он сказал: - Не ревнует тебя твой папик?
Я оскорбленно возразила:
-Он не папик.
Кажется, он тоже перебрал, потому что сказал с усмешкой:
- Попробовала бы с молодыми, может, понравится? Я смотрю, тебя по-прежнему тянет на преподавателей.
Я пожала плечами:
-Ничего странного. Это он и есть. Тогда, семь лет назад, именно в него я и была так влюблена.
Неожиданно он растерялся:
-Правда, что ли? Извини. Я не хотел тебя обидеть…
-Не хотел, но обидел. - Олег взял мою руку и поцеловал. Я подумала, что разговор для застольной беседы мы завели довольно странный, и спокойно высвободила ладонь.
Поднялась навстречу подошедшему Михайлову, и, оглянувшись, сказала:
-Думаю, мы еще встретимся.

Уже в машине я заметила, что Игорь молчит.
Я спросила его:
-Почему мне кажется, что ты сердит на меня?
Он ответил, не повернув головы:
-Не за что мне на тебя сердиться.
Я уточнила:
-Но что-то изменилось с тех пор, как мы танцевали?
Игорь чуть наклонился вперед, обняв руль руками:
-Лиза, я не хочу опять начинать этот разговор, но…
-Ты, случаем, не ревнуешь меня к этому разодетому павлину в кожаных заклепках? – спросила я. – Если хочешь знать, мы говорили о тебе.
-Вы не говорили, вы шептались!
-Значит, я права…
-Да, шептались! И он целовал тебе руки! Лиза, ты – большая девочка и должна знать, чего хочешь…
Я прервала его:
-Игорь! Я в жизни делала разные ошибки, и большие, и маленькие. За некоторые из них я заплатила высокую цену. Например, брак с Демидовым стоил мне пяти лет жизни, это время я без всякой пользы потратила на попытки исправить то, что исправлению не подлежало. А сейчас я, может быть, делаю самую главную в своей жизни работу над ошибками.
Мы молчали. Игорь полез за сигаретами, приспустил стекло, и в салон пробрались ночные запахи.
-Наверное, мне следует признаться. Сегодня на пляже мне не понравилось, как ты смотрел на Милу…
-Я не смотрел на нее!..
-В общем, это вылилось в мое глупое желание показать тебе, что я интересна и другим мужчинам. Так что этот Олег просто подвернулся под руку.
-Ты смеялась его дурацким шуткам, и шепталась с ним, как будто есть что-то, что тебя с ним связывает. Ты ведь не будешь отрицать, что он говорил тебе что-то очень личное?
-Я призналась ему, что это в тебя я была влюблена тогда, семь лет назад. Он извинился и поцеловал мне руку, вот и все.
Игорь вспыхнул:
-Мне это не понравилось! И вообще, иметь такую молоденькую подружку вовсе не входило в мои планы…
-Останови!
Игорь резко затормозил, и я вылетела из машины. Оступаясь на высоченных каблуках, зашагала по дороге.
Джип еще некоторое время оставался позади, но потом медленно обогнал меня и остановился. Игорь вышел из машины. Сунув руки в карманы, оперся о капот.
Я подошла, и он взял меня за руку и притянул к себе:
-Извини. Я вел себя, как дурак.
Я прижалась к нему мокрым лицом, и он сердито гладил мои волосы. Он приподнял мое лицо за подбородок и сказал:
-Прости. И давай попробуем сделать вместе эту твою работу над ошибками. Хорошо?
Я кивнула.
Мы уселись, и Игорь завел мотор. Ехали в молчании, но это было совсем по-другому, чем четверть часа назад.
Потом, уже в комнате Игоря, когда он выпустил меня из рук, я, еще не отдышавшись, сказала ему:
-И не смей, слышишь, больше никогда не смей ревновать меня! Это просто не имеет смысла. Я так давно и безнадежно люблю тебя, что прекратить это все просто невозможно…

Утром я порхала, накрывая стол к завтраку.
Игорь спустился вниз, в руках у него была трубка.
Он мрачно посмотрел на меня:
- Звонил Костя. Вчера ночью кто-то стрелял в Кирилла, он в реанимации. Врачи говорят, надежды на то, что он выживет, мизерные. Павел позвонил Косте, сказал, что обе пули выпущены из одного оружия. – Я недоуменно глянула, и он пояснил: - И в Нину, и в Кирилла стреляли из одного ствола.
Я уселась на стул, обдумывая услышанное.
Игорь сказал тихо:
-Лиза, мне надо ехать.
-Я с тобой, - поднявшись, решительно объявила я. – Не думаешь же ты, что я могу остаться!