Опус 6. Хонудзи

Недавно прошёл дождь, и на всех асфальтовых дорожках было полно дождевых червей. Некоторые ползли, некоторые просто лежали, но которые - не просто лежали: они были расплющены пешеходами, и теперь скорее были не кольчатыми, а плоскими червями.
Хонудзи старательно переступал и через живых, и через мёртвых. Это существенно замедляло передвижение и выглядело глупо, но ему было на это наплевать. Он не хотел давить своих родственников. Своих младших братьев. Они - кольчатые черви. Он — книжный червь.
Хонудзи шёл и думал об этих бедолагах, корчащихся на тротуаре, и, как всегда, о книгах. Сейчас его взору предстала такая картина:
Сын (его пока нет, но обязательно будет, нельзя, чтобы род книжных червей, столь немногочисленный, оборвался) заходит в комнату и задаёт вопрос весьма естественный и очень интересный: откуда дети берутся? Отец поднимается с дивана, на котором он лежал, перечитывая «Войну и мир», и покровительственно смотрит на сына. Затем, медленно подходит к книжному стеллажу, который занимает всю стену - от окна до двери. Любовно проводит рукой по корешкам. Наконец, достаёт большую книгу. Несёт её к столу, кладёт на него. На обложке отливают золотом большие буквы: Камасутра.
Хонудзи раскрывает книгу и перелистывает пару страниц, будто ища что-то. На самом деле, он знает, что и на какой странице написано и нарисовано, как он знает это про любую из своих книг. Просто это такая фишка книгофилов, нереальный кайф обладания и пользования книгой. Будто атлет, поигрывающий мышцами, Хонудзи листает страницы туда-сюда, поглаживая их ладонью. Наконец, «находит», что хотел и подзывает сына
Вот, сынок, это называется...
*
«Бр-ррр, что за ерунда в голову лезет!» - Хонудзи отгоняет от себя странные и крамольные образы. Подобные мысли, правда, были свойственны ему, но очень давно. Сейчас Хонудзи стал неизмеримо выше и умнее того человека которым был когда-то…
Он был недалёким юнцом, который слушал гитарную музыку, пил пиво. Главной его обсессией были женщины. Конечно, он уже тогда любил всякие умные фразочки, типа: «Облажался - выдавай за концепцию» или «Я даже не уверен, стоит ли сомневаться». Уже тогда он смаковал чтение хороших книг. Он много получал от прочтения Книги, но не извлекал из неё Урока. Он любовался ими, будто каким-нибудь закатом, или цветущей сакурой. Да и вообще, он был страшно болтлив и выбалтывал гораздо больше, чем приобретал в процессе чтения. Но против судьбы не попрёшь. Он читал всё больше, ценил книги и себя в них - всё больше... И вот, наконец, стал книгофилом. Только Глаза и Мозг остались от него. Прогресс налицо!
Это превращение из гусеницы в бабочку недёшево далось: он стал одинок, слеп, как крот, от постоянного сидения начинал проклёвываться геморрой. А в последнее время начались вообще жуткие проблемы со здоровьем. Нет, никаких конкретных болезней, но Хонудзи чувствовал, что его тело увядает. И даже не увядает, а попросту разрушается, трещит по швам. И он знал причину. Нет, не наркотики. Не СПИД.
Причиной грядущего разрушения его тела был Мозг. Как известно, чем меньше знаешь, тем лучше спишь. Сердце мудрого, как говаривал ещё Экклезиаст, в доме печали. И это было действительно так. Хонудзи читал и читал, всё глубже вгрызался в грунт письменных знаков. Всё больше знаний оседало в его голове, и всё больше проблем и вопросов, в большинстве своём – неразрешимых – гнездилось в нём...
И Хонудзи решил, что пора что-то с этим делать. В одной маленькой книжечке, которую ему дала симпатичная девушка по имени Кайла он прочёл, как один человек, оказавшийся в безвыходной ситуации, обратился за помощью к Дарэка Сэнсэю. Что ж, стоило попробовать поступить так же.
И вот, как следует ссутулившись и причесав грязные сальные волосы, он и направлялся сейчас в жилище к этому знаменитому мудрецу. Естественно, Хонудзи знал, где он живёт. Ведь Дарэка Сэнсэй был кумиром для него, недостижимым идеалом, обладавшим поистине устрашающей мощью Мудрости и Софистикации. Дождевые черви задержали Хонудзи, но всё равно, он наконец-то добрался до хижины мудреца. Вот, он стоит у гэнкана, вот, Дарэка Сэнсэй приветствует его, вот, раздвигает сёдзи и пропускает его в комнатку площадью в четыре татами и предлагает дзабутон. И вот уже они сидят и пьют зелёный чай, и Хонудзи испрашивает у Дарэка Сэнсэя, как найти мудрость, чтобы победить эти все вопросы и противоречия, или хотя бы оградиться от разрушающего влияния на чувствительный мозг софиста и книгофила. И мудрец, известный во всём мире своим умом отвечает ему:
-Тебе известно, что большая мудрость - в малых словах, не так ли? И нужна действительно большая мудрость, чтобы победить сонм неразрешимых вопросов, которые задаёт нам мир. И я так тебе скажу:
- Всю водку не выпить, со всеми женщинами не переспать, но кто сказал, что к этому не надо стремиться?!

*
Выпить - классное дело. Хонудзи это уважал. Но был в сём благородном высокоинтеллектуальном занятии один отрицательный момент: бывало, что по пьяни ему вдруг мерещился какой-то убогий человечишка Он сидел, окружённый тьмой, и только лампа освещала стол и груды книг на нём, и её свет блестел на очках человечка Человечек сидел скрючившись над столом, уткнувшись носом в какой-то талмуд. Он был гадкий и напоминал червя... Особый ужас в этом видении заключался в том, что этот убогий уродец чем-то напоминал Хонудзи! И в памяти его всплывали странные образы, и он лежал на траве, пьяный, и у него были вертолёты, и он всё силился вспомнить своё прошлое. Но самым давним, что он помнил, была комната, в которой какой-то дед ему что-то втирал. После комнаты воспоминания были обрывочными и в основном это были картины а-ля «Хонудзи с пивом», «Хонудзи и Стакан» «Хонудзи, а не рановато ли ты сегодня начинаешь?» «Хонудзи, а как ты справляешься сразу с двумя?» и тому подобные. Дорожка из этих обрывков приводила к его нынешнему состоянию: здоровый мужчина средних лет, в меру упитанный, в меру начитанный... А что было до комнаты - чёрт его знает...