Дилижанские эскизы

Наша машина мчалась по трассе, оставив позади Ереван, со всей его суетой, шумом, пылью, спешащими куда-то прохожими. Через пару часов наконец показались горы, покрытые густыми лесами – настоящий рай, переливающийся всеми красками осени. Вечерело. Синеватое уставшее небо было похоже на огромный глаз, который замер в вечности, а сонные под вечер горы были покрыты темными тенями. Дилижан… Маленький городок, спрятавшийся между бесчисленными лесами, был похож на капельку в ладони великана.

Старый дедовский дом встретил нас запахом свежевыкрашенных деревянных полов, сверкающей чистотой и вечерним солнцем, которое сквозь окна освещало большую светлую комнату.

Моя первая прогулка по Дилижану навеяла грусть. Это уже потом, спустя много дней, я заметила, как медленно, но верно возрождается старый город, а пока… Все здесь напоминало мне о беге времени, который превращал дни, месяцы и года в застывшую вечность. Большое количество заброшенных домов, старый сквер в центре города, тоже заброшенный, с запущенными аллеями и зияющей пустотой там, где раньше горел вечный огонь. Я гуляла по единственной заасфальтированной дороге и дошла до этого сквера, когда впервые увидела дом, который поразил меня.... Двухэтажный длинный дом с белым открытым балконом, украшенным деревянными резными перильцами, смотрел на мир окнами, выбитые стекла которых пылились на кое-где провалившемся деревянном полу. Дом этот казался сильным, мощным, но смертельно раненным. Он уже ни о чем не просил. Он не ждал, что кто-то вновь поселит здесь радость, любовь, мечты, ожидания... Достаточно того, что здесь навсегда поселились призраки. Прошлое не умирает – говорил один мудрец – оно всегда крадется за твоей спиной. Ты слышишь за собой его запах, чувствуешь его мрак и свет, но обернувшись, находишь лишь пустоту. Так и с этим домом. Глядя на него, я видела, как много-много лет назад красивые женщины в шелковых платьях и с кружевными зонтиками, весело щебеча, спускались на прогулку после чаепития на веранде, как в подвальном этаже дома кипела работа по хозяйству и краснощекая служанка с толстой черной косой развешивала отстиранное белье, оттирая пот со лба, как мужчины с холеными усами и с толстой цепочкой часов-луковиц, что выглядывала из кармана, оправляли на себе жилеты и снимали котелки при встрече... А дом был молод, полон жизни и людей... Но сейчас он гордый, суровый и равнодушный ко всему. Что-то будет с ним через годы? Может быть, кто-то из правнуков бывших хозяев попытается возродить его? В истории этого дома отражается история маленького города, прекрасного, как оазис, который замер в ожидании. Ожидании возрождения.

Мне захотелось пройтись еще немного, и испортившаяся погда не испугала меня. Было в тяжелых свинцовых тучах, нависших на горами, что-то столь величественное и красивое, что хотеловь смотреть на них до бесконечности. Я обнаружила тропу, которая вела в лес.
Широкие деревянные ступени, а затем – небольшой подъем – и ты уже в глубине леса, на ухоженной поляне, где находилась ротнода. Раньше здесь играл оркестр и бравые офицеры приглашали на танец девушек гулявших неподалеку. Сейчас эта ротонда больше похожа на развалины древнеримской постройки, поросшей крапивой и мхом. Тишина, нарушаемая лишь птицами, навевала покой, а в тени вековых деревьев было сумрачно и тихо... Грянул ливень, и встав под крону огромной старой липы, я смотела на то, что осталось от ротонды. Может быть, в разрушении тоже есть возрождение? На этот вопрос смогут ответить лишь развалины.

Женщина в черном

Общаясь с коренными дилижанцами, я была приятно удивлена их литературным армянским, плавной мелодичной речью, эрудицией, чувством собственного достоинства и доброжелательностью. Но мне почему-то особенно запомнилась одна женщина, которая родилась и выросла не в Дилижане, а в далеких Закаталах. Как и когда она оказалась в Дилижане, никто не знает, но ее молчаливая фигурка то и дело мелькает там и сям, она всегда ходит, опустив голову, сосредоточенно глядя под ноги. Итак…
Я увидела ее впервые, когда она шла, неся в руках какие-то старые коробки, куски картона. Одетая в черное поношенное платье, неухоженная, изможденная, но величавая, она собирает на улицах старого городка всякую всячину – тем и живет. Однажды она остановилась и у наших дверей. Из-под спутанных
седых кудряшек на меня глянули неожиданно молодые глаза поразительной красоты. Изумрудного цвета, окруженные густыми темными ресницами, глаза эти были полны мягкой грусти и подсказали мне, что женщина, которую я вначале принимала за старушку, намного моложе.
Мы разговорились, и Аня скупо рассказала мне о себе – живет одна, побирается, почти ничего не имеет. “Беженка?” – спросила я, подметив ее акцент. Глаза ее потменели и она, пресекая все последующие вопросы, торопливо ответила: “Нет, нет”. Я поняла, что женщина начисто вычеркнула все то, что произошло с ней в те далекие годы и что повлекло за собой ее сегодняшнюю жизнь, из памяти и из сердца. Вычеркнула что-то страшное и непостижимое, нечто, что сломало ее навсегда. Аня так и осталась для меня загадкой. Про таких обычно говорят “немного не в себе”, но в глазах ее я видела ясный и светлый ум. Наверное, душевное расстройство просто закрыло ее душу от дальнейших потрясений и боли, не выдержала ее ранимая душа страданий тех лет. И осталась ее душа чистой и светлой, забыв все, что было.


Заповедник

Одна из самых красивых улиц Дилижана, мощеная серо-голубым -камнем, с ухорженными старинными домами – улица имени Ваника Шарамбеяна, ее еще называют Заповедной зоной. Шарамбеян – известный художник, который создал в Дилижане музеи народного творчества, где можно было встретить настоящие произведения искусства, созданные руками простых дилижанцев. Улица эта – душа Дилижана, отражающая всю камерность и выразительность города, спрятавшегося среди высоких гор. Дилижан, чье возрождение не за горами, но который прекрасен и в своем умиротворенном спокойствии и тишине. Дилижан, который зимой погружается в снежное затворничество и где дикая красота леса сливается с уютными ухоженными домами, где заброшенное соседствует новым, где можно понять смысл жизни. Который, может быть, заключается в том, чтобы найти гармонию в самом себе.