Записки рыболова-любителя Гл. 693-694

693

А в г у с т 2 0 0 2 г.


Моё письмо в редакцию «Нового Мира» от 6 августа 2002 г.

Глубокоуважаемая редакция!
К Вам обращается Александр Андреевич Намгаладзе,
1943 года рождения, доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой физики Мурманского Государственного Технического Университета. Детали биографии и фото можно найти на моей страничке в интернете http://a.namgaladze.tripod.com.

Осмеливаюсь предложить Вашему журналу свои "Записки рыболова-любителя" или их фрагменты (по Вашему усмотрению). Это произведение есть моя автобиография, изложенная в мемуарно-дневниково-эпистолярной форме. Она охватывает период с 1939 года по настоящее время. Все события происходили действительно, и все действующие лица фигурируют под их собственными именами.
Сочинение было начато в 1980-м году и писалось "в стол" - для потомства в узком смысле. По идеологическим мотивам возможность его опубликования на родине в те времена исключалась, контактов с Западом я тогда не имел, будучи "невыездным" учёным, тесно связанным с разработками для ВПК.
В эпоху ранней "горбачёвской гласности" я продолжал (и продолжаю в настоящее время) вести "Записки", но не успевал их обрабатывать или хотя бы переводить из рукописной формы в машинописную, поскольку был слишком увлечён борьбой за демократию и своей научной работой, да и своевременность их публикации тогда не была очевидной на фоне открытия множества запретных ранее авторов для массового читателя.
С началом компьютеризации я перевёл "Записки" в электронную форму и разместил их большую часть в интернете. К сожалению, в России интернет пока доступен далеко не всем читателям, интересующимся публицистикой, документальной прозой, мемуарами, а именно этой категории читателей адресованы в первую очередь мои "Записки".

Моё обращение в редакцию именно "Нового Мира", конечно, не случайно.
"Новый Мир" эпохи Твардовского и Лакшина был самым читаемым мною журналом в период формирования моего мировоззрения в середине 60-х годов и в каком-то смысле явился одним из участников описываемых в "Записках" событий. Он (в числе других источников) подогревал интерес к чтению запретной литературы, обернувшийся для меня приключениями с самиздатом, описанными в главах "Записок", посвящённых периоду с 1963-го по 1969-й год.
Распространение среди знакомых и чтение вслух "Собачьего сердца" и "Роковых яиц" Булгакова, писем Сталину Булгакова и Раскольникова, "Доктора Живаго" Пастернака, сочинений и обращений Солженицина, материалов судов над Бродским, Синявским и Даниэлем и тому подобных произведений закончилось для меня доносом и беседами в КГБ, и последующим отказом в приёме на работу в академический институт, куда я был официального распределён после окончания аспирантуры. (Много лет спустя я боролся на выборах за пост директора этого института, но занял лишь место замдиректора по научной работе.)
Эта первая часть "Записок" (назовём её условно "Приключения с самиздатом") представляется мне особенно актуальной именно в наше сегодняшнее время возрождения чекизма и угрозы возврата цензуры.
Но не только упомянутые приключения составляют содержание этой части. Вот что ещё туда входит.
Довоенные и блокадные Ленинград и Сестрорецк;
отец и мать на фронте, история их любви;
послевоенный Таллин и снова Сестрорецк, смерть Сталина; Песочная;
увлечение рисованием;
Батуми; дедушка Баграт, бабушка Христинья и тётя Гогуца;
мамины друзья школьных лет – Всеволод Бобров и Олег Белаковский (те самые – ЦДКА, ЦДСА, ЦСК МО);
Севастополь и гибель линкора «Новороссийск», смерть дяди – начальника разведки Черноморского флота;
разрушенный Кёнигсберг-Калининград, где я заканчивал среднюю школу;
увлечение фотографией и поездка в Польшу в качестве фотокорреспондента в составе пионерской делегации;
я – футбольный вратарь и болельщик «Зенита» и Лёвы Бурчалкина;
первая любовь;
физфак Ленинградского университета и общага №1 на проспекте Добролюбова, друзья на всю оставшуюся жизнь;
геофизические экспедиции, споры у костра о том, в чём был не прав Маркс (не пролетариат, а интеллигенция является прогрессивным классом), и что представляет из себя советский общественный строй;
навязчивый невроз;
вторая любовь, женитьба, рождение дочери;
военные сборы в Сапёрном, бунт третьей батареи;
родители в Египте (отец – военный советник у Насера);
Калининградская магнитно-ионосферная станция и своя квартира в Ладушкине Калининградской области;
летние и зимние рыбалки на Калининградском заливе;
гибель Суходольского;
аспирантура у Брюнелли;
Ваха и Казбек – аспиранты из Дагестана;
Полярный Геофизический Институт Кольского филиала АН СССР в Апатитах; полярные сияния, НЛО и космофизические Школы;
дискуссии с друзьями; пражская весна и надежды, с ней связанные;
августовское 1968-го года вторжение в Чехословакию и крушение надежд.

О содержании последующих частей "Записок".
Я остался без работы и был неожиданно пригрет крупным научным авантюристом, бывшим советским разведчиком шведского происхождения – Рунаром Викторовичем Гостремом, личностью весьма неординарной. Сначала сотрудничество, а потом борьба с ним составляют основную линию глав "Записок", относящихся к периоду с 1970-го по 1977-й год. Я бы так и назвал эту часть "Записок" - "Гостремиада".
В этой части изложена моя первая попытка разобраться со смыслом жизни, которая свелась к построению теории удовольствий - доморощенной гедонистической философии, а также подробно описана история возникновения калининградской научной школы математического моделирования ионосферы и её сотрудничества-соперничества с коллективами из Москвы, Иркутска, Томска и других геофизических центров СССР, разбросанных (из военных надобностей) от Калининграда до Якутска, Камчатки, Хабаровска, от Норильска и Мурманска до Ростова, Тбилиси, Ашхабада, Душанбе и Ташкента.
И везде поочерёдно проводятся Всесоюзные конференции и семинары, на которых научные и прочие дискуссии ведутся чуть ли не круглосуточно с обильными возлияниями. За границу мало кого пускали, но уж по СССР поездили. А Школы по физике ионосферы в Сочи (именовавшиеся Международными по причине обычного присутствия на них нескольких геофизиков из соцстран) со знаменитыми Операми про Школу!
Продолжена хроника калининградских рыбалок и походов за грибами, а также приключений с мотороллером «Турист», купленным себе в подарок по случаю защиты кандидатской диссертации.
Преподавание физики в Калининградском университете и его перестройка по-гостремовски.
Новые друзья. Работа в Вильнюсе на ЭВМ БЭСМ-6 вахтовым методом; почти западная жизнь.
Первая поездка на Алтай к бабушке моей жены. Бийск, село Большое Енисейское, Белокуриха, Телецкое озеро.
Поиски «дома Турбиных» в Киеве, а сначала поиски журнала «Новый Мир» со статьёй Виктора Некрасова.
Главные события личной жизни – рождение сына и переезд в Калининград из Ладушкина.
Допуск к секретным делам и документам.

Главы, относящиеся к периоду с 1977-го по 1981-й годы, содержат письма отца Ианнуария (в миру Дмитрия Яковлевича Ивлиева, моего однокурсника, друга студенческих лет, ушедшего из аспирантуры кафедры физики Земли ЛГУ в Ленинградскую Духовную Академию, ныне известного богослова). Вопрос о смысле жизни обсуждается в них с христианских позиций подробно и развёрнуто. Лично для меня эти письма сыграли очень важную, во многом определяющую мои жизненные установки роль.
Переписка с отцом Ианнуарием представлена, как она и велась, на фоне хроники событий тех лет, включая описания рыбалок, приключений с новым транспортным средством – мотоциклом «ИЖ Юпитер-3» с коляской, перипетий борьбы в науке за истину и учёные степени, событий семейной жизни.
Самое страшное их них – смерть мамы в возрасте 56 лет.
Спасение с отцом из ледяной купели – провалились с мотоциклом под лёд Куршского залива. Эпопея последующего подъёма мотоцикла со дна залива.
Работы по договорам с секретными конторами.
Двухнедельная командировка в ГДР (Потсдам, Берлин, Дрезден), и там не только научные дискуссии.
Ввод советских войск в Афганистан. Политическая хроника 1979-го года.
Борьба с курением.
Впервые в Тбилиси, впечатления от города и его жителей.
Смерть Миши Родионова. Смерть Высоцкого. Гибель Суходольской.
Встречи с друзьями дошкольных, школьных и студенческих лет.
Вторая поездка на Алтай – теперь с детьми, счастливейшее время.
Защита докторской.
Слушаю записи Высоцкого.

Описание периода с 1982-го (года смерти Брежнева) по 1987-й годы в моих «Записках» посвящено, главным образом, работе над делом моей научной жизни – «Большой Моделью» - глобальной математической моделью околоземной космической среды, незавершённой, как и всё почти в науке, и по сей день, и над книгой «Физика ионосферы», написанной совместно с моим учителем Борисом Евгеньевичем Брюнелли. Но не забыта, конечно, и рыбалка, а к ней добавилась новая страсть – походы за янтарём, его поиски и добыча в послештормовых выбросах мусора на песчаных диких пляжах погранзоны Балтийского побережья. Политике и семейной хронике также уделено достаточно много внимания, в особенности, драматическим событиям первого брака нашей дочери и личности нашего первого зятя – поэта Дмитрия Ужгина, рождению нашего первого внука.
А также:
Володя Опекунов – будущий автор «Сурового друга».
Алтайский родственник Петя Сапожников в Калининграде.
Кризис среднего возраста. Страх быстротечности времени. Вегето-сосудистая дистония. В одной палате с настоящими гипертониками.
Путешествия по Крыму на «Москвиче» с пацанами.
«Балтика» (Калининград) – победитель зоны, «Зенит» (Ленинград) – чемпион!
Чернобыль.
Космонавт Ковалёнок и защита Серёжи Авакяна.

Главы, относящиеся к периоду с 1988-го по 1991-й год (год краха коммунизма и распада СССР), посвящены «Походу за демократию» - моему участию, в качестве кандидата, в выборах директора Полярного Геофизического Института и, как доверенного лица, в выборах Народных Депутатов СССР и РСФСР, моему знакомству и сотрудничеству с демократами первой волны – Полуэктовой, Оболенским, Игруновым, «Демократическим Союзом» и Валерией Ильиничной Новодворской, апатитским ДОСПом - Добровольным Обществом Содействия Перестройке и калининградскими «неформалами».
А также:
Политическая хроника этих бурных времён.
Саша Харшиладзе о политике: - Чего хорошего в кратии этого демоса? Нынешняя система весь наш народ вполне устраивает. Не хватало только этому народу власть дать.
Писатель Борис Золотарёв о моих «Записках» - «это надо тащить прямо в "Знамя" или в "Новый Мир"…».
Переезд в Мурманск. Начало замдиректорства в ПГИ. Жизнь в кабинете. Потеря четырёх зубов при защите государственной собственности.
Зимние лыжные и летние грибные и ягодные походы по сопкам Кольского полуострова.
Поступление сына на химфак МГУ, второе замужество дочери.
КБ «Салют» и тяжёлая космическая платформа для лазерных локаторов.
Демократия победила!?

Описания ельцинских и нынешних путинских времён с войнами в Чечне и прочими дефолтами и катастрофами, моим переходом из ПГИ в Мурманский Технический Университет, поездками в Штаты и по всей Европе, как научными, так и туристическими, рождением второго внука, переездом сына сначала в Италию, потом в Германию, переписка с ним и дочерью составляют две последние части «Записок», условно называемые «Ельцинские времена» и «Начало нового века», работа над которыми ведётся в настоящее время для размещения их в интернете.

Объём моего труда велик - более 20 мегабайт в ворд-доковском формате или около трёх тысяч страниц машинописного текста, 650 глав размером от одной до десяти страниц каждая (проиллюстрированных на моём сайте более чем тысячей фотографий), и не всё в нем, разумеется, равноценно. Но мне кажется, что для добротной публикации в журнале найдётся, что отобрать. Ознакомиться с «Записками» или их подробным оглавлением – «Путеводителем по «Запискам рыболова-любителя» можно в интернете по адресам
http://a.namgaladze.tripod.com/guide.htm
http://www.proza.ru:8004/author.html?namgaladze
По первому из этих адресов Вы попадаете в “Путеводитель», а оттуда в любую интересующую вас главу, кликнув мышкой по её номеру. Второй адрес не содержит фотографий (только текст) и быстрее загружается в компьютер. При наличии каких-либо проблем с интернетом или просто при нежелании туда лазить, я готов переслать в электронном или распечатанном виде любое количество текста по Вашему желанию.
Я привожу ниже одну из глав (56-ю), конечно, не дающую представления о труде в целом, - ибо он писался (и пишется) вот уже более двадцати лет, в течение которых, естественно, изменялись и автор, и его стилистика, - но всё же в чём-то показательную и выбранную просто потому, что в ней упоминается «Новый Мир».
[…]

Остросюжетными мне представляются главы 78-81, 231-234, можно ими рекламировать «Записки»… Да и «Предисловие (написанное когда-то…)» полезно в этом плане.
С надеждой заинтересовать Вас и наилучшими пожеланиями,
Искренне Ваш
А.Намгаладзе

Мои адреса:
Служебный:
Кафедра физики МГТУ, Спортивная 13, 183010, Мурманск,
тел. (8152) 45 71 25, факс (8152) 23 62 50,
e-mail: namgaladze@mstu.edu.ru

Домашний:
а/я 5352, Северный проезд 16, кв.33, 183075, Мурманск,
тел. (8152) 26 25 66.

Ответ редакции от 7 августа 2002 г.

Сожалеем, но редакция не имеет сейчас возможности принимать на рассмотрение рукописи по электронной почте. Просим Вас распечататьтекст на принтере и послать его в редакцию обыкновенной почтой по адресу: 101999, ГСП-9, Москва, Малый Путинковский переулок, д. 1/2 , редакция журнала "Новый мир".
 
Письмо Сашули Мите и Лене от 9 августа 2002 г.

Дорогие дети!
Спасибо большое за поздравления и добрые пожелания. Спасибо за фотографию и цветы. И вы с Леночкой хороши, и тюльпаны.
Сегодня с утра первой поздравила меня Лидия Анатольевна, потом тетя Тамара и Кореньковы.
Все поздравления были очень приятны. Ну и, конечно, папа меня поздравил - вернулся с пробежки с тремя красивыми красными розами (я к тому моменту уже встала и даже оделась) и ещё подарил крем "Nivea"(от морщин) и первый роман М.Пруста "На пути к Свану" из его серии "В поисках утраченного времени". Мы уже давно собирались почитать Пруста (чуть ли не со студенческих времён). Ещё отец Ианнуарий в своих письмах о романах Пруста упоминал. Да и читая других известных писателей ХХ века встречаешь много упоминаний о Прусте и его романах, но почему-то была всегда какая-то боязнь сложности его сочинений. К тому же раньше его мало издавали, и вот получилось, что в нашей домашней библиотеке не было ни одной его книги. Теперь будет, и мы познакомимся наконец-то с Прустом.
 У нас уже почти неделю стоит очень холодная и дождливая погода, температура круглые сутки всего 8-10 градусов (слава Богу, тепла). Но в прошедшую субботу удалось без дождя съездить за грибами, опять по Пяйвенской дороге на полюбившееся нам место. И снова всего примерно за 1,5 часа набрали грибов полную корзину (большую, папину), маленькое ведерко и пакет. В основном, подосиновики, но уже пошли и крепкие сыроежки, и горькушки, и немного волнушки.
И снова я по просёлку рулила (и туда, и обратно) и даже разворачивалась, двигаясь задним ходом на поперечную отворотку. Этот манёвр и папе, и мне доставил ужасные волнения, поскольку вероятность оказаться в канаве была велика. Всё же реакция и координация движений и рук, и ног у меня уже не те, что нужно бы иметь. Может быть тренировка и выработает навык, но времени на это потребуется достаточно много. В молодости всё это было бы проще и быстрее.
На работе в последнее время тоже была очень занята. Пришла на нашу статью, посланную в Annales Geophysicae, рецензия с обоснованным указанием на отсутствие количественных оценок сопоставления томографических измерений с модельными расчетами (по нашей модели и двум эмпирическим).Вот и пришлось мне проводить статистическую обработку результатов и строить графики и так, и этак, чтобы папа смог убедить рецензента в правильности наших выводов. Я свою техническую часть работы вроде бы сделала, теперь папа обмозговывает, описывет, но, может, ещё что-то потребуется посчитать и графически представить.
Пока, мои дорогие. От папы привет. Мы вас крепко целуем.
Мама.

Послание Миши от 11 августа 2002 г.

Дорогая бабуля!
Поздравляю тебя с днём рождения! Я желаю тебе оставаться всегда такой же молодой и весёлой, и пусть в твоей жизни будет побольше радости!
Первое мое поздравление до тебя не дошло из-за сбоя в нашей сети. Надеюсь, что это всё-таки дойдет!

Письмо Сашули Мише от 12 августа 2002 г.
 
Дорогой внук!
Второе твое послание дошло. Спасибо за добрые пожелания.Вот только непонятен второй присоединённый файл "mеssage.html". Он раскрывается Internet Explorer, но в нём ничего нет.
Как ты справляешься с обслуживанием Тимки и себя? Твоя мама по телефону сказала, что ты уже заскучал в одиночестве. Им без тебя тоже некомфортно. Беспокоятся о тебе. Продержись ещёнемного. Осталось уже меньше дней, чем прошло.
Мы с дедом в выходные ездим за грибами. Каждый раз говорим себе, что не будем набирать много, чтобы не мучиться с переработкой. Но как же не брать, когда они попадаются? И ходим-то не больше, чем 1,5-2 часа. Сначала (две недели назад) шли почти одни подосиновики, а теперь пошли волнушки, сыроежки и любимые дедовы горькушки, которые здесь почти никто не берёт. Погода последние дней десять стоит почти осенняя, как обычно бывает в сентябре. Всего 8-12 градусов, пасмурно и часто идут дожди.
Ездим мы с дедом обычно на Пяйвенскую дорогу. Это такая грунтовая дорога на противоположном берегу залива с очень незначительным движением. Как только мы на неё выезжаем, дед сажает меня за руль и даёт уроки вождения. Едем в одну сторону около 23 км, там собираем грибы и назад до самого основного шоссе я снова за рулём. Но в моём возрасте получение навыков вождения уже небыстрое.
Слишком поздно мне пришла в голову мысль, что надо было бы предложить твоим родителям на время их поездки тебя отправить к нам в Мурманск (за наш счёт, разумеется, и если бы тебе самому захотелось). Покатался бы с нами по окрестностям.
Ну, пока, Мишенька. Мы с дедом тебя целуем.
Бабуля.

Письмо Миши от 12 августа 2002 г.

Дорогая бабуля!
Я рад, что второе мое поздравление хоть и с опозданием, но всё-таки до тебя дошло.
Дома у меня всё нормально. Сам себе еду готовлю, хожу по магазинам, стираю вещи. Правда, в нашем подъезде полностью забит мусоропровод, и от этого завелись тараканы. Тимка уже почти здоров, но мало ест и слишком много орёт. Наверное, пока он носил свой кокошник, у него немного испортился характер.
В Калининграде погода сегодня испортилась, пошёл дождь, и солнце скрылось. Но я думаю, скоро снова станет жарко.
Почти каждый день звонят Зинаида Ивановна и Надежда Григорьевна. Они думают, что один я не справляюсь и предлагают свою помощь.
Так что в целом у меня всё хорошо, хотя я, действительно, скучаю по родителям, но уже меньше.
Целую, Михаил.
P.S. Передавай привет дедуле.

Письмо Мити от 14 августа 2002 г.

[…]

Моё письмо Мите и Лене от 14 августа 2002 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!
В отличие от средней и южной Европы погода у нас не катастрофическая, а просто холодная и пасмурная. Температура воздуха плюс 8-10 градусов, а сегодня утром 4-6 и густейший туман, но когда он рассеялся, небо оказалось ясным, чего мы давно уже не видели. Мёрзнем и дома, где не только не топят, но и нет горячей воды, которую, как обычно в это время, отключили на целый месяц.
В воскресенье ездили с мамой к Пяйве. Мама рулила от Туломы и обратно, потихоньку набирает опыт, получается уже лучше.
Грибов опять набрали довольно быстро большую корзину, ведёрко и пакет – в основном сыроежки, горькушки и волнушки, за которыми, собственно, и ездили, поскольку подосиновиков набрали раньше достаточно, но несколько штук всё же подвернулось и десятка четыре подберёзовиков. Маме уже надоело грибы перерабатывать.
Иринка с Ваней и Алёшей отдыхают у бабули во Владимире, но там тоже не жарко, а Михаил пасёт Тимку в Калининграде и скучает по родителям, но, по его словам, уже не так сильно, как вначале. Посылали в конце июля деньги почтовыми переводами ему по случаю окончания школы и поступления в университет, тёте Тамаре и Ирине ко дням рождения, но никто их ещё не получил до сегодняшнего дня.
 О смерти Тамары Сергеевны узнали накануне её похорон по телефону от Люси – бывшей жены сына Тамары Сергеевны Гриши, который живёт там с весны и, по словам Люси, довёл мать до инсульта и смерти, что вполне правдоподобно, ибо Гриша давно уже спился и, похоже, начал вещи из квартиры пропивать. Люся уверяла, со слов соседки, что Гришу держат в квартире в заложниках какие-то его собутыльники, непрерывно там присутствующие, ожидая вступления его в права собственности на квартиру, чтобы квартиру у него отобрать.
Я попросил по телефону Кореньковых принять участие в похоронах Тамары Сергеевны и встретиться с Гришей, чтобы оценить обстановку. Направлять на похороны Михаила мне Кореньковы отсоветовали.
Впечатления Кореньковых от похорон и Гриши самые ужасные.
Никто Тамару Сергеевну помимо Кореньковых и невменяемого Гриши на кладбище не провожал, хоронили по самому дешёвому разряду. Кореньковы не сомневаются, что Гришу, действительно, «пасут», они видели этих «приятелей» и считают, что Гриша в этой квартире не жилец, если не на этом свете вообще.
Люся пытается спасти квартиру для Гришиного сына Саши, ему лет двадцать, не больше, а для этого надо спасать Гришу из рук предполагаемых бандитов. Она обращалась в милицию, они вроде бы ходили к Грише и ей сообщили, что там, мол, пока криминала нет – ходят к человеку гости водку пить, он имеет право, кого хочет, к себе пускать.
Люся гонит в Калининград Сашу, который живёт в Хабаровске у её матери, но того якобы с работы не отпускают. С ним готов поехать в Калининград Василий Иванович – отец Гриши, живущий в Москве, но он ждёт Сашу. Люся боится, что они могут опоздать, и намекает, что, может, мне следовало бы туда поехать, и тогда «её благодарность не знала бы границ».
Конечно, Тамара Сергеевна не чужой мне человек. Но её уже нет, а есть Гриша, её прямой наследник. После похорон моего отца Тамара Сергеевна показала мне его завещание, в котором он всё завещал ей. Люся говорит, что Т.С. заставила подписать это завещание, когда отец был уже поражён инсультом. Мне тогда Тамара Сергеевна сказала, что она сама завещает всё тому, кто больше всех будет в этом нуждаться. Оставила ли она какое-либо завещание – мне неизвестно, хотя Люся уверяет, что она всё завещала Грише. В квартире он прописан и в отсутствие завещания является наследником первой очереди.
У Ирины в телефонном разговоре со мной мелькнула мысль – не вернуться ли ей в Калининград, но я не увидел в этом смысла: оспаривать права наследования можно в течение полугода (мама говорит, чтобы я не строил иллюзий на этот счёт), а рассчитывать на Гришину вменяемость не приходится. Спасибо ему и на том, что он когда-то притащил по поручению Тамары Сергеевны все альбомы с фотографиями, которые у неё оставались. Это, по-видимому, и всё, что останется нам от моих родителей.
Жора уезжает в Бельгию, Люба в подавленном состоянии, не хочет, чтобы я останавливался у Андрюшки в Питере, а сама едет на месяц туда к нему. Ничего больше не знаю.
Тётя Майя пишет, что их сын Андрей с женой собрались разбежаться.
От Милочки никаких сведений. Ирина от Италии окончательно отказалась. Я, наверное, двину в Питер за визами в ближайшие выходные, билет пока не брал.
На этом заканчиваю. Мы с мамой целуем вас обоих.
Папа

29 августа 2002 г., Мурманск

Вот и очередное лето промелькнуло.
Но настоящими летними для меня были только три недавних дня в Сестрорецке, когда я валялся на песочке «у читалки» и купался в Разливе до обеда, а после обеда пилил-колол дрова и носил воду у тёти Тамары «на даче».
Вообще с тётей Тамарой мы прожили вдвоём целую неделю душа в душу, что было весьма удивительно после более чем годового периода странного охлаждения наших с ней отношений. Тётя Тамара намекала, что просто у неё с психикой не всё было в порядке из-за переживаний по поводу смерти дяди Вовы и из-за её собственной болезни. Теперь же она вполне походила на былую весёлую тётушку-хохотушку, по крайней мере, временами, и потрясала меня своей физической работоспособностью у себя на участке. Всё она делала с каким-то азартом даже – дрова перекладывала, огурцы собирала, грядки поливала, мусор убирала, без передыху, не разгибаясь, забывая о еде и времени.
Я ей денег оставил на полгода, в том числе на оформление права собственности на участок. Сошлись с ней взглядами на то, что хорошо было бы выкупить вторую часть участка у совладелицы Людмилы, старый дом снести и новый построить. Вот только где бы денег на это всё взять?
Из Сестрорецка в Питер по гостям я не выбирался, не было никакого желания с кем-либо встречаться, хоть и надо было бы. Звонил только Андрюшке, тот был на работе, разговаривал с Маринкой. Она сказала, что Люба у Галки – Жоркиной сестры и собирается ехать с Галкой к ней на дачу. Больше я попыток связаться с Любой не предпринимал.
С итальянскими визами, за которыми я собственно и ездил в Питер, я управился хоть и с переживаниями, но без приключений. Не повезло мне только с новыми кроссовками, которые я купил накануне поездки: умудрился в них натереть мозоль на мизинце, когда в первый день дважды бегал по каналу Гибоедова от Сенной площади до Театральной в итальянское консульство и обратно с довольно тяжёлой сумкой за спиной. И спина потом разболелась, и утренние пробежки по Дубкам в кроссовках не доставляли полноценного удовольствия.
А перед моим отбытием в Питер мы с Сашулей в очередной раз ездили к Пяйве. Погода была чудесной, солнечной. Мы целенаправленно ходили по волнушечным местам вдоль железнодорожной насыпи, и Сашуля отличилась: на обочине лесной дороги нашла семь белых, из которых три срослись под одной шляпой, а два выглядели просто образцовыми красавцами.
Машину Сашуля вела уже существенно увереннее, но в этот раз за учёбу пришлось заплатить стольник гаишникам, караулившим нарушителей на пересечении Пяйвинской дороги и Верхнетуломского шоссе. Нарушителями были мы оба: я как передавший управление лицу без водительских прав, и Сашуля, как управлявшая транспортным средством без водительских прав. Так что пора на курсы Сашуле записываться и права получать. Стольник гаишникам я предложил сам, чтобы протокол не составляли, и ребята с удовольствием его приняли.
Вчера вечером я проводил Сашулю в Москву-Владимир-Тамбов, а перед этим стресс пережил: захлопнул в своём кабинете связку ключей (от служебных помещений и от квартиры) и куртку с правами, документами на машину, ключами от машины и гаража, а запасной ключ от моего кабинета где-то у Валеры Ярова в лаборатории, а сам Валера из отпуска ещё не вышел и неизвестно вообще в Мурманске ли он. Хорошо хоть Сашуля дома была, и я смог домой попасть, где есть запасные ключи от квартиры, машины и гаража. Но отвозить Сашулю к поезду на машине без прав я не рискнул, и мы добрались до вокзала пешком, катя чемодан на колёсиках. Проводив же Сашулю, я машину-таки перегнал без прав от университета в гараж, а потом пошёл к Яровым. На мой звонок никто не откликнулся, и я смирился с тем, что придётся кабинетную дверь курочить.
На моё счастье сегодня утром на работе появилась Оля Ярова (она теперь вместо Валеры завлаб) и выдала мне ключ. А вчера вечером они в лесу были и дочке наказали никому не открывать. Она мой звонок слышала, но к двери не подходила, как родители велели.
Вчерашним же вечером звонила Ирина и сообщила, что едет в Тамбов из Москвы 10-го сентября. Договорились ехать вместе, если я не передумаю вообще в Тамбов ехать. А желание туда ехать у меня поубавилось после последнего телефонного разговора с Митей, который предупредил, что у них там очень много работы по ремонту квартиры, и они никому не предлагают алкогольных напитков, и ещё чего-то бормотал про уважительное отношение к Лене, так что я даже почти разозлился и процитировал понравившийся мне афоризм из «Аргументов и фактов»: - Самый надёжный способ ладить с ближними – держаться от них подальше.

На работе за дневным кофе я теперь читаю не «МН» или «АиФ», а 4-й том собрания трудов Эйнштейна, который принёс Олег Александрович Никонов, чтобы помочь мне ответить на просьбу отца Николая Балашова найти ссылку на источник известной цитаты из Эйнштейна о религиозном чувстве.
Не удержусь, чтобы не выписать ещё одну цитату оттуда, которая мне понравилась:
«Большинство людей все свои силы расходуют в борьбе за свой хлеб насущный. Даже многие из тех, кого судьба или особое дарование избавили от необходимости вести эту борьбу, большую часть сил отдают умножению мирских благ и своего состояния. За подобными усилиями, направленными к накоплению всяческих благ, весьма часто кроется иллюзия, будто в этом и состоит наиболее существенная и желанная цель, к которой надлежит стремиться. К счастью, существует меньшинство, состоящее из тех, кто рано осознал, что самые прекрасные переживания и наибольшее удовлетворение человечество получает не извне, а что они связаны с развитием собственных чувств, мыслей и поступков каждого отдельного индивидуума. Подлинные художники, исследователи и мыслители всегда были людьми такого рода. Как бы незаметно ни проходила жизнь этих людей, плоды их усилий оказывались самым драгоценным вкладом в то наследство, которое поколение оставляет своим преемникам».
Памяти Эмми Нетер
The late Emmy Noether. New York Times, 4 May 1935. (Письмо редактору)

694_1
 
С е н т я б р ь 2 0 0 2 г.

Письмо Ирины от 3 сентября 2002 г.

Папа, привет!
10-го я прибываю в Москву в 16.08 11-м вагоном.
Последние новости с Портовой: после некоторого затишья по телефону объявился некий тип с предложением о встрече по поводу продажи квартиры. Якобы все документы на квартиру у него, и Гриша что-то подписал на продажу ранее. Гришина родственница встречаться с кем бы то ни было опасается, а восстановление документов практически пока на нуле. Ко всему она со своим спутником посещают евангелистскую церковь, в воскресенье были на службе у нас здесь и завели какие-то знакомства. И уже кто-то им обещает содействие.
Чёрт те что! Поскольку никакие родственники даже с Гришиной стороны не имеют права претендовать на наследство при наличии завещания на конкретное лицо, то никаких действий предпринимать и не стоит. У меня с этой историей давление стало падать, в воскресенье я дома попыталась Тимку с антресоли снять и в обморок грохнулась. Хочу уже хоть в Тамбов, хоть на Колыму отсюда!
Пока, целую. Ирина.

Этому письму предшествовал телефонный звонок Ирины из Калининграда, из которого я узнал, что отец Гриши – Василий Иванович приезжал и уехал, с сердцем плохо стало. Видимо, от впечатлений от Гришиного состояния. На Гришиного сына Сашку, тоже приехавшего, напали сзади и избили так, что он в больницу попал с сотрясением мозга. На смену Василию Ивановичу приехала его жена – Татьяна Николаевна (Гришина мачеха) с неким помощником, их и упоминает Ирина в своём письме. Ирина общалась с Татьяной Николаевной и навещала Сашку в больнице, за что меня по телефону благодарила Люся – Сашкина мать, бывшая Гришина жена, которая спит и видит, как бы эту квартиру заполучить, а Гришу куда-нибудь упечь. В общем, жуть сплошная…

16 сентября 2002 г.. 12.30 LT, Blue Marine Residence, Lido del Sole, Italy
Пишу у бассейна, где тётки занимаюся аэробикой в воде под зажигательную итальянскую музыку, очень темповую.
А вот и вчерашний артист вылез, бритоголовый, тощий, очень темпераментный, масовик-затейник местный, диск-жокей, игру теперь затеял – снять с ходу пинг-понговский шарик с бутылки правой рукой, закрывая правый глаз левой рукой. Мало у кого сразу получается.
Но вернёмся на несколько дней назад.

Итак, вечером в воскресенье 8-го сентября я отправился из дому на поезд №15 «Арктика» Мурманск-Москва с двумя сумками пешком, поскольку троллейбус сразу не подвернулся, ждать-стоять не хотелось, а времени у меня было предостаточно. И вот первая неприятность – натёр большой палец левой ноги краем босоножки, чего никак не ожидал – такие они мягкие, удобные. Сашуля советовала мне их дома поносить, чтобы ноги притёрлись, а я не послушался – они, мол, и так мне нигде не жмут, не давят. И вот – на тебе. Ещё на правой ноге мизинец не зажил, который я в Питере натёр новой кроссовкой, а тут свежая мозоль. Ну, ладно, переживём.
Ехал я в купе с молодой парой, с ними не общаясь, читал скопленные к поездке последние номера «МН» и «АиФ» попеременно с самоучителем итальянского языка, проходимого по второму разу.
В Москву прибыл 10-го рано утром, в 6.39, перебрался на метро с Ленинградского на Павелецкий вокзал. Сдал вещи в камеру хранения и пошёл прогуляться, разведать, где RCI находится. Оказалось, совсем рядом, они перехали из Ривер Сайд комплекса поближе, на эту сторону водотводного канала. Купил в магазине банку пива, пошёл обратно на вокзал, чтобы позавтракать там остатками еды, взятой в дорогу. Устроился, чтобы начать, и тут обнаружил, что пива-то у меня нет, оставил в магазине. Сдачу взял, сложил в кошелёк, а пиво оставил на прилавке.

<Перебрались от бассейна, где очень печёт, к морю, где ветерок приятно обдувает.>
Вернулся в магазин. Вижу – пиво моё стоит на прилавке там, где я его оставил.
- Девушка, - говорю. – Вы будете смеяться, но это моё пиво.
- Да, да, - отвечает, - я не стала убирать, подумала, может, вернётесь.
Возвращаться с пивом на вокзал я не захотел и пристроился на Шлюзовой набережной, где и позавтракал яйцами с салом и помидорами, запивая пивом.
До открытия RCI погулял у Москвы-реки. Жуткий (говорят, рекордный) смог этой осени от сплошных лесных и торфяных пожаров, кажется, начал понемногу рассеиваться благодаря тому, что ветер с юго-восточного сменился на западный, но всё равно мгла над утренним городом позволяла, не щурясь, смотреть на солнце, а ближайшая высотка с трудом просматривалась.
Но вот конторы открылись. Я проник в RCI Travel. Подтверждение моего заказа на машину пришло. Я заплатил деньги и получил на руки ваучер, по которому в Неапольском аэропорту мне должны были оформить договор аренды и выдать машину. Фамилия моя, правда, была указана как MAMGALADZE, но к этому не привыкать.
Теперь мне предстояло скоротать время до 16 часов, когда прибудет поезд из Калининграда, которым в Москву приезжает Ирина, не захотевшая поехать с нами в Италию из-за сложностей оформления визы и решившая вместо этого съездить в Тамбов, чтобы встретиться с братом, и в Питер, куда вроде бы и Милочка собиралась. В Тамбов мы с ней должны были отправиться этим вечером в 22 с чем-то одним поездом в соседних вагонах.
До отъезда в Тамбов Ирина хотела сходить куда-нибудь на концерт, и я решил разведать театральную обстановку в центре – побывал у Большого, Малого, Ермоловой, и пойти вечером было куда, но начало всех спектаклей было в 19, а окончание – после отправления нашего поезда. С билетами проблем не было – только плати, но я не решился куда-либо их брать заранее – посоветуюсь с Ириной.
А времени до её приезда ещё оставалось достаточно, и меня осенило – не сходить ли в «Новый Мир», узнать как там мои «Записки». Рукописи ведь не рецензируются и не возвращаются, и если мой шедевр им не подходит, надо бы его забрать – жалко распечатанного-то!
Где находится редакция «Нового Мира», я знал приблизительно: в районе Пушкинской площади, недалеко от «Московских Новостей». Оказалось – с тыльной стороны кинотеатра «Россия» (или как он там сейчас именуется?), как подсказал мне какой-то мужик у газетного киоска (киоскерша же не знала).
К кому попали мои «Записки», я понятия не имел, но некая дама в отделе прозы нашла ссылку на них в регистрационном журнале и сообщила мне печальную весть:
- Знак минус стоит. Это значит – не подходит, к сожалению.
- А кто читал? – поинтересовался я.
- Завотделом прозы – Руслан Киреев.
К Кирееву, точнее, к его творчеству я симпатий никогда не испытывал, и общаться с ним по поводу «Записок» меня не тянуло.
- Может, мне в отдел публицистики к Роднянской обратиться? – предпринял я слабую попытку оттянуть прощание с «Новым Миром».
- Нет, нет, она такие большие рукописи не читает.
- Ну, что же поделаешь? – вздохнул я. – Забрать-то рукопись можно?
- Да, да, конечно. Вот, пожалуйста.
Дама порылась в шкафу и вытащила мои «Записки», сшитые в папке со скоросшивателем.
Я вышел на улицу, конечно, огорчённый. Но, как ни странно, не столько (или, по крайней мере, не только) тем, что рукопись отклонили, а тем, что моя сумка существенно потяжелела. Вот ещё не хватало - лишнюю тяжесть таскать! Куда же её девать? В Тамбов везти, а потом в Италию? Кому-нибудь из детей отдать? Им тоже сейчас лишние тяжести ни к чему. Домой надо отправить по почте, вот что, тут же и Центральный телеграф неподалёку.
И тут меня осенило во второй раз за этот день: а не забросить ли мой труд в «Знамя»? Пусть хотя бы почитает его там кто-нибудь.

17 сентября 2002 г. По возвращении из Роди Гарганико.
Но где редакция «Знамени» находится? А вот же рядом Библиотека им.Чехова, зайду-ка и попрошу последний номер «Знамени», там наверняка адрес указан. И действительно: на углу М.Бронной и Б.Садовой. Посмотрел по плану Москвы, как туда пройти прямее, пошёл и … промахнулся – вышел на другой конец Малой Бронной, у Никитских ворот. Пришлось по всей Малой Бронной пробежаться, а времени-то до Иринкиного поезда всё меньше остаётся.
В приёмной ответственного секретаря редакции «Знамени» меня направили в отдел прозы на предмет определения жанра моего сочинения, там я и оставил свой труд у одного из редакторов отдела прозы, если не ошибаюсь – Ольги Васильевны Труновой (или у Елены Владимировны Хомутовой?).
Я с ходу честно признался, что пришёл из «Нового Мира», где мой опус не приняли, и вот теперь хочу попытать счастья в «Знамени».
- «Знамя» ведь либерально-западнического направления, а «Новый Мир» - либерально-почвеннического…
Редактор поморщилась:
- Мне эти ярлыки не нравятся.
- Ну, условно, конечно. Вот у меня тут есть сопроводиловка для «Нового Мира», могу оставить, другую некогда писать. Сам я из Мурманска и сегодня уезжаю.
Редактор сказала мне, что никаких сопроводиловок им не надо, оставляйте, мол, текст, сами разберёмся. Я всё же счёл нужным несколько слов про «Записки» и про себя сказать, и, как мне показалось, некоторый интерес к моей фигуре у дамы появился. Она попросила меня оставить интернетовские адреса моего творения и мои координаты. Обещала уведомить о результате и дала понять, что в лучшем случае можно рассчитывать на публикацию фрагментов, если и содержание, и форма моего произведения им покажутся приемлемыми.
Мы расстались с любезностями, и я почувствовал облегчение – моральное и, в прямом смысле, физическое: сумка существенно полегчала.

В начале пятого я встретил Ирину на Белорусском вокзале, мы отвезли её сумку в камеру хранения на Павелецком и поехали в центр, где просто погуляли, болтая, съели какую-то фигню с пивом на Пушкинской, и так скоротали время до тамбовского поезда, причём Ирина мне ещё и палец ноги починила – мозоль пластырем залепила.
Вместе с Ириной, кстати, в Москву воротилась из Калининграда Татьяна Николаевна – мачеха Гриши Костюченко (жена его отца, Василия Ивановича, уехавшего из Калининграда с разболевшимся от Гришиного состояния сердцем) и её молодой спутник. Гриша с добытыми как-то документами в последний момент вырвался от них, почуяв, что и тут за ним, точнее, за квартирой охотятся (Люся, разумеется), и решил, похоже, предпочесть бандитов, которые, по крайней мере, не пытались лишить его последней радости, а напротив, охотно спаивали его
Сын его, Сашка, остался с ним, его документы опять пропали – в последний момент перед отъездом Татьяны Николаевны. Короче, бред какой-то…

А перед Павелецким вокзалом несколько добрых молодцев вершили якобы рекламные акции ОРТ и НТВ, всучивая пакеты с наборами каких-то подарков за небольшую доплату, и когда я от такого счастья отказался, один из деятелей раздосадованно обозвал меня «тормозом»:
- Ну и тормоз ты, блин, мужик…

В Тамбов поезд прибыл рано утром. Нас встречали Сашуля и Митя с Леной. Как ни странно, шёл дождь, и погода была вполне осенней. […]
Работа в новой, только что купленной двухкомнатной квартире кипела вовсю, делался её полный евроремонт, одновременно распродавались почти все вещи из старой, трёхкомнатной квартиры и покупались новые для новой. Митя непрерывно бегал за всякими недостающими деталями саноборудования на рынок, Лена руководила работами на месте, Лидия Анатольевна принимала покупателей распродаваемого добра.
Новая квартира предназначалась для неё, старую предполагали сдавать, уже было найдено кому. Приехавшие гости не облегчали, разумеется, ситуацию, но Митя с Леной считали необходимым встретиться, чтобы обсудить все неясности отношений с нами и с Ириной.
Ирина уже в Москве начала излагать мне свои опасения насчёт того, что Митя, будучи прописанным в Калининграде, может претендовать на свою долю в приватизации квартиры, а, значит, и Лена – его жена теперь, может оказаться собственницей части квартиры, которую и уведёт, когда бросит Митю ради богатого иностранца. Она была уверена, что брак Мити с Леной долго не просуществует. Лена, мол, сама ей говорила, что Митя не герой её мечты. И вообще к Лене Ирина была настроена весьма критически, даже агрессивно, я бы сказал.

19 сентября 2002 г. На пляже нашего курорта в Лидо дель Соле.
Из Мурманска я привёз сушёные грибы и кусок своей сёмги солёной в фольге и бумаге. Вопреки моим опасениям сёмга прекрасно доехала, несмотря на 2,5 суток пути, включая отопление в поезде и жару в Москве. Я был рад, что сёмгой угодил всем, единственно Митя особых восторгов не высказал, но он практически к любой рыбе прохладно относится – ест, но и только.
После завтрака, когда дождь почти перестал, прогулялись до Цны и ближайшего монастыря на ней с синими куполами, после обеда смотрели фотографии и книги-альбомы в то время как хозяева суетились по ремонту и распродаже старой мебели и прочего барахла.
И, наконец, наступило время ужина, затянувшегося на всю бурную ночь выяснения отношений, начатого в нашей с Митей летней переписке. Лидия Анатольевна тактично покинула застолье сразу, как только этот тяжёлый и, увы, сумбурный разговор начался.
Начал его Митя. Он и Лена представляли как бы одну сторону, я, Сашуля и Ирина – другую, но Ирина, впрочем, не всегда была на стороне родителей, да и вообще вела себя на грани приличия (или даже переходя её), срываясь на вскрикивания и рыдания.
Крутилось всё, как и в переписке, вокруг проблемы взаимоотношений детей и родителей, преимущественно в форме претензий к нам […]

21 сентября 2002 г. На следующее утро после поездки вокруг Гаргано.
[…]
- Но основная проблема для нас – это проблема ребёнка. Как вы вообще к этому относитесь?
- К чему – иметь или не иметь детей?
- Да.
- Однозначно – иметь. Хотя дети и не всегда радость доставляют. Лучше запланированно, чем нечаянно, а уж если нечаянно, то тоже ничего страшного. Лучше рожать, чем аборт делать. Аборт – это уж в крайнем случае, когда обстоятельства определённо не позволяют рожать.
- А как вы вообще к абортам относитесь? Это же ужасно, это же убийство живого человека! Как можно? – это Лена вопрошала.
- Считать ли аборт убийством зависит от того, что считать началом жизни человека. Вопрос спорный. На него до сих пор нет однозначного ответа. Одни – например, все католики – считают моментом начала жизни момент оплодотворения яйцеклетки, другие – момент перерезания пуповины, до которого младенец является лишь частью организма матери, поскольку самостоятельно не дышит и не питается.
- Нет, аборт – это ужасно, это убийство. […]
- […] А рожать сейчас невозможно, поскольку Митя содержать семью, то есть жену с ребёнком в Германии не сможет. Там это очень дорого, и молодым обычно родственники помогают.
- Ну, в России-то сможет, надеюсь, в крайнем случае?
- В России? Смешно.
- А что, в самом деле? Почему бы в Тамбове не родить?
- Это не серьёзно.
- Так что же вы хотите? Отказаться от ребёнка вообще?
- Потом можно будет усыновить.
- А это серьёзно?
- Но сейчас Митя не может полноценно семью содержать. Он вообще тут отличился – проиграл тысячу марок на акциях: это серьёзный человек? Можно на такого положиться? В день свадьбы ничего мне не подарил, ни цветочка даже! Да и вообще наше положение в Германии очень шаткое, мы иностранцы, у нас нет там родственников, которые обычно помогают молодым.
- Но мы-то чем помочь можем? Что от нас-то требуется? Если Митя не может содержать семью, то я тем более не могу его семью содержать: он больше моего зарабатывает.

<Продолжение на пляже.>
Тут, кажется, разговор и перешёл к конкретной форме требований родительской поддержки – к делёжке нашей калининградской квартиры, которую наши дети к стыду и позору нашему затеяли, кто бы мог подумать!
Митя начал эту бодягу со ссылки на некий майский телефонный разговор с Ириной, в котором она, видимо, впервые высказала свои претензии: ты, мол, Митя у меня прописан, а я квартиру собираюсь приватизировать, следовательно, тебе доля причитается, а ты на Лене женишься, а она потом тебя бросит ради богатого иностранца и твою долю у меня заграбастает, зачем мне это надо? Ты, мол, должен от своей доли в приватизации отказаться.
Митя, однако, решил не уступать и за свои права бороться, хотя прописан в Калининграде, а не в Мурманске он был чисто технически ради близости к Германии, удобной в случае необходимости продления виз и прочих бумажно-волокитных паспортных дел. Я, мол, такой же ребёнок наших родителей, как и ты, и имею такие же права.
Вот отсюда-то – понял я, наконец, - и пошли все Митины разговоры о равноправии детей, о равных стартовых условиях («дабы не вносить раздора между братом и сестрой» - а мы-то с Сашулей не могли понять, о каком раздоре может идти речь! Раздор-то, оказывается, уже был!)
Ну, и пошло-поехало дальше.
Митя с Ириной продолжили начатый, видимо, тогда по телефону спор о правах – кому больше причитается, кто больше заслужил, кому повезло, кому нет, и т.д., и т.п.
Ирина налегала на то, что Митя несравненно больше зарабатывает, а у неё никаких возможностей много заработать нет даже частной практикой, поскольку клиенты все бедные, а Митя напирал на то, что у них в Германии расходы несравненно больше, а квартиры у него своей нет, и купить её там у него реальных возможностей нет, а эту квартиру здесь в Тамбове они на Ленины деньги покупают. И у Ирины уже есть дети, а они с Леной не могут себе позволить их завести.
Я пытался встрять в спор:
- Но, Митя, наличие детей у Ирины как раз даёт ей преимущество, если на уж на то пошло, в части имущественных прав. Попробуй-ка вырастить двух парней, одному Михаилу сколько одёжки и кормёжки надобно, да ещё с таким первым мужем сумасшедшим, как Дима, да ещё суметь вуз при этом закончить – спасибо, конечно, маме Сашуле. А вы с Леной и на одного-то ребёнка решиться не можете.
И тут Митя выдал пенку:
- Так кто же имеет преимущество? Тот, кто детей рожает не задумываясь, или тот, кто думает, прежде чем на это решиться?
Прозвучало это как упрёк Ирине в легкомыслии, ветрености даже, что, конечно, её обидело, а меня разозлило. Ирина раскраснелась, как обычно в таких случаях, и завопила на грани истерики:
- Что ты знаешь о том, как я детей заводила? Думала – не думала! Меня просто изнасиловали! Это Дима никогда ни о чём не думал!
- Что же ты после этого с ним осталась и за него замуж пошла?
- Потому что любила! А потом считала, что я теперь обязана за него замуж идти, кто меня такую возьмёт?
- Какая ерунда! – вмешалась Лена. – Как такое возможно? Как можно иметь такие представления о жизни, браке, любви?
- Но в то время именно такие представления, шедшие от старины, и преобладали! – заметил я.
- Какая глупость! – опять Лена не удержалась.
- Да, вы вообще меня за дуру считаете! Наплодила как кошка детёнышей и на что-то претендует!
- Действительно, Митя, это же оскорбительно звучит по отношению к Ирине!
- Тут никто никого не оскорбляет! – оскорбилась Лена.
- А что касается квартиры, то это моя квартира! – разошлась Ирина. – Я имею её по праву прописки! Я – ответственный квартиросъёмщик!
- Это родителей квартира, - заметил Митя.
- Нет, моя! Им её дало государство, а теперь все права на квартиру мои, родители давно там не прописаны! Но, если ты хочешь, Митя, я тебе твою долю деньгами выделю…
Тут уже я не выдержал.
- Квартира, конечно, моя. Я её заработал, как и квартиру в Мурманске. Ирину с детьми я не собираюсь из квартиры выгонять и против приватизации квартиры Ириной ничего не имею против, поскольку наша мурманская квартира приватизирована нами, а две квартиры я приватизировать не могу. Но делить калининградскую квартиру между детьми я не собирался, не думал, что уже пришло время. А вы тут сами делёжку устроили позорную, срам какой, меня не спросив, не поинтересовавшись даже, а сколько времени родители собираются ещё в Мурманске жить, и куда им с Севера возвращаться. Хороши детки!
А что касается родительской поддержки, которая Мите с Леной нужна, то я так и не понял, какую конкретно помощь от нас ожидают, если Митя не может содержать семью, то есть неработающую Лену с ребёнком, в Германии, а я уж тем более не могу их содержать.
- Дело не в материальной поддержке, - опять занудил Митя.
- А в чём тогда?
- В отношении.
- Так чем вам наше отношение не нравится? Может, вы решили, что я Ирине квартиру отдал, а вам вот ничего не досталось? Так я ей ничего не отдавал! Рано начали делить! Прошлые обиды не можете забыть? Так мы вроде бы закрыли те ситуации. Слова всякие, что мы Леночку любим, как дочь, уже и письменно, и устно не раз произнесены, чего их зря повторять? Ну, вот, пожалуйста, ещё раз повторю – любим! Но это не значит, что не будем реагировать на то, что нам не нравится. Вы же реагируете, и очень болезненно даже! А кто кого и как на самом деле любит – жизнь дальнейшая покажет, любовь не словами доказывается, хотя женщины, известно, любят ушами. Давайте на этом закончим, сил никаких нет уже, пять часов утра!
И добавил:
- Ну, детки, устроили вы мне ночку! Будет что в «Записках» описать.

23 сентября 2002 г., на пляже, Лидо дель Соле
Вот теперь пишу и сил никаких нет описать всё в деталях, столько сумбура, столько эмоций!
Уйдя в комнату, отведённую для нас с Ириной, мы с Сашулей в постели делились впечатлениями от встречи с детьми. У Сашули это была уже не первая нелёгкая ночь, такое уже было по её приезду в Тамбов, и тогда она не могла понять, что же Митя с Леной от нас хотят, да и сейчас не очень понимает.
Мы с ней были согласны в том, что инициативы всех претензий идут от Лены, которая заставляет Митю выяснять отношения с родителями, и Митя старается ей угодить, но как-то у него не очень получается.
Ирина тут со своей кровати в очередной раз начала бочки на Лену, а заодно и на Митю катить, но я её осадил:
- Ты бы, голубушка, помолчала теперь. Тоже хороша: квартира, мол, твоя и по такому праву, и по сякому..! А моё, интересно, что?
На это Ирина ответила, что она устала, ей всё надоело, и она домой к Ване хочет. И уснула. А я так и не смог уснуть вообще, хоть и наглотался всяких таблеток.
Сашуля, кстати, рассказала мне про наши доллары (1900), которые она привезла Мите с Леной в качестве своего обещанного подарка, но Митя их пока не взял, он, мол, хочет понять – это совместный подарок от нас или только от мамы, почему без папы она их передаёт, и как-то не так, не торжественно это делает.
- Пошёл он в баню, всё ему не так! – выразился я по этому поводу.

Утомлённые ночью, все спали, а я отправился побегать – по Коммунальной налево прибежал к вокзалу, оттуда по эстакадному мосту выбежал снова в центр и вернулся по Интернациональной домой. Взял дома кошелёк, узнал, где ближайший газетный киоск и сбегал за «Спорт-экспрессом», узнать, как «Зенит» сыграл в Москве с «Торпедо», когда мы с Ириной гуляли. Оказалось, 1:1.
После позднего завтрака мы с Митей отправились на рынок за очередной порцией недостающих частей монтируемого саноборудования, и я продолжил вчерашний разговор с тем, чтобы уточнить позиции без оглядки на Лену.
- Давай, Митя, по порядку ещё раз пройдёмся по всем пунктам. Первый – наша помощь, в чём конкретно она нужна?
- Материально – не нужна. Нужно хорошее отношение. Вот как Ленины родственники – это совсем простые люди – к нам относятся: сердечно, по-доброму, абсолютно непредвзято, принимают такими, какими мы есть, всем помочь готовы…
- Чем же наше отношение от ихнего отличается?
- Вы условия всякие ставите, какими надо быть, поучаете…
- Но как же без этого? Или Лена на дух никакую критику не переносит?
- Она очень чувствительна к несправедливости. И очень в себе уверена.
- Ну, и я такой же, но ведь нормально на критику реагирую, спокойно.
- Не всегда.
- Ну, ладно. Может быть. Теперь далее. О ребёнке. Чего вы от нас хотите, если Лена утверждает, что ты не можешь содержать семью? Я должен содержать?
- Мы просто сами не знаем, как быть в нашей ситуации, вот советуемся. Знаем теперь вашу позицию в отношении необходимости иметь детей, и в отношении абортов.
[…]
- Хорошо. Следующий пункт – доллары, которые мама привезла. Это её подарок, который она пообещала в одном из своих писем. Почему ты его не взял?
- Мама меня отозвала в сторонку и стала деньги совать, мне это не понравилось. Почему тебя не подождать?
- Но я к этому подарку не могу присоединиться. Я не считаю необходимым в этой ситуации делать такие подарки. А тебе не советую эти деньги принимать как подарок – получится, что вы его как бы выцыганили, ведь маме в голову пришло эти деньги вам подарить после ваших упрёков в недостаточном к вам внимании. Я тебе предлагаю эти деньги взять не в подарок, а в бессрочный и беспроцентный долг. Это, на мой взгляд, наилучший выход в данной ситуации. Вам ведь нужно рассчитаться с долгами, взятыми на покупку квартиры. Вот и используйте эти деньги, а для нас это будет просто удобный способ хранить какую-то часть денег, зная, что в трудную минуту мы можем, в крайнем случае, обратиться к вам за этими деньгами, а вы будете знать, что эту сумму вы для нас в любой момент должны будете найти.
- Неужели вы думаете, что мы и так вам не поможем в трудную минуту? Значит, не доверяете. Вот это и есть ваше отношение к нам.
- Митенька! Конечно, не доверяем! А как же можно доверять вам, если вы не в состоянии ребёнка завести? Как же можно на вас полагаться, если вы сами на себя положиться не можете? При том, что я, например, отнюдь не считаю, что ты не можешь содержать семью, а Лене поэтому нельзя рожать. Просто всё зависит от того, на каком уровне потребления содержать. Конечно, на том, к которому вы привыкли в последние годы, - трудно. Но это же не значит, на мой взгляд, что вообще нельзя поэтому заводить ребёнка.
И последнее. Уступи Ирине. Сделай так, как она хочет. Пусть хоть она одна успокоится, угомонится, а то, видишь, как она переживает.
- Но это же несправедливо! Она ни о ком не думает кроме себя, в том числе и о родителях! В воспитательных целях хотя бы ей не следует уступать.
- А ты уступи. И вот что я тебе скажу, а ты ей скажешь. До сих пор я не думал о завещании. Казалось, всё просто – есть прямые наследники – жена, дети, а уж они меж собой разберутся. Теперь же, поглядев на вашу с Ириной делёжку моей квартиры при живом родителе, я не уверен, что не следует заранее самому позаботиться о завещании. И чтобы ты не чувствовал себя обделённым, если уступишь Ирине, я учту это в завещании. Моё завещание будет зависеть от того, как вы выйдете из этой ситуации. Кто поведёт себя достойнее, тот получит больше. Советую тебе уступить – не прогадаешь.
Тут около дома нам встретилась Лена, и разговор нам пришлось прекратить. Но я уже сказал всё, что хотел, а Митя в самом начале сегодняшнего разговора сказал, что они с Леной в целом наше отношение к ситуации поняли, а что не поняли – прояснится в дальнейшем. […]

После спокойного позднего обеда я ходил в бар на Интернациональной смотреть футбол «Спартак»-«Локомотив» (1:1) с пивом, поскольку кабель старой ТВ антенны в доме вышел из строя, а новую антенну как раз только собирались установить. Возвращаясь из бара, встретил у дома всю компанию, отправившуюся гулять, и присоединился к ней.
Заходили в Лингво-математический лицей, расположенный рядом с красивым собором в центре, который заканчивала Лена. Её фамилия там красуется на Доске отличников в вестибюле. Ирина наша по дороге, пока гуляли, по поводу Лены вся злостью исходила, вспоминая некоторые её вчерашние высказывания. Когда же домой вернулись, я дочери сказал то же, что и Мите до обеда по поводу квартиры – кому она принадлежит юридически и нравственно – и о завещании.
Тут с Ириной случилась истерика.
[…]
Нас в это время уже ждали на кухне к ужину, и я прервал разговор. Ирина к ужину не вышла, что было уж совсем дикостью, но тактичные хозяева и виду не подали, что с Ириной что-то ненормальное происходит. Так что ужин прошёл спокойно, если не считать, что нас с Сашулей покоробило Леночкино высказывание о своей матери, которая как-то в детстве её, мокрую, после бани крапивой отстегала:
- Она же садистка, бешеная у нас!
На что Лидия Анатольевна как-то странно улыбнулась, застенчиво: да, мол, вот такая я на самом деле. Из всей собравшейся в её доме компании она выглядела самой спокойной и доброжелательной.

Утро следующего дня, 13 сентября, было ясным. Я бегал по набережной Цны направо, но так и не добежал до её конца. Река и набережная показались мне очень симпатичными в это чудесное утро, и бегалось неплохо, невзирая на мои повреждённые кроссовками и босоножками ступни.
После завтрака я по просьбе Лены перебирал инструменты и хлам на полках в туалете, сортируя – что выкинуть, а что может ещё пригодиться в хозяйстве. Неожиданно меня пригласили к телефону.
Оказалось, что это Аллочка Ляцкая с Олегом Мартыненко из Петергофа меня уведомляют, что Олег прошёл и семинар лаборатории, и кафедру, где его поклевали за преобладание программирования над геофизикой в диссертации, но к защите рекомендовали, хотя над выступлением ещё надо работать. Олег не захотел форсировать защиту в октябре и согласился на декабрь, когда Пудовкин и Зайцева вернутся из Австрии.
Ну, слава Богу, хоть тут радостные вести! Неужели в самом деле до защиты Олег дело своё доведёт многострадальное?
Потом с Леной тет-а-тет изъяснялись. Первый вопрос у неё был:
- Что с Ириной?
- Ничего особенного. Я ей выволочку устроил за её заявления по поводу квартиры, вот она и впала в истерику. Вы уж извините нас, пожалуйста, за выходки нашей дочери. Но вот так вот мы её воспитали, теперь расхлёбываем кашу, пожинаем плоды. Понимаем, как вам это неприятно. Поймите и вы – как нам за неё стыдно. А дело всё в том, Леночка, только это конфиденциально, что Ирина в ваш брак с Митей не верит, считает, что Митя для вас временное прибежище, до тех пор, пока богатый иностранец не подвернётся. А вы потом с Митей разведётесь и часть квартиры у неё оттяпаете.
- Но чего тут конфиденциального? Она сама мне это открытым текстом говорила. В жизни всякое, конечно, может случиться, но зачем же на худшее ориентироваться? Это есть такое понятие – самосбывающееся пророчество. Надо бороться за лучшее в любой ситуации, в том числе и за добрые отношения в нашей общей теперь семье. Я предпочитаю быть той лягушкой, которая дрыгает лапками, угодив в кувшин с молоком…
- Я тоже. В этом мы с вами единомышленники.
- А к брату у Ирины странное отношение. Вот хотя бы – он на Новый Год приезжал, тащил огромный чемодан с кучей подарков, в городе слякоть, транспорт плохо ходит, а его никто не встретил даже! Разве это нормально?
- Да уж…
Ну, а что тут что скажешь?
Потом Лена рассказывала мне про отца, который страдал от какой-то ушной болезни, очень мучился в последние годы, с расстройствами психики; про мать, которая практически не зарабатывает денег в шляпном ателье, где числится, - нет клиентов, ей приходится полностью содержать мать, на которую положиться совершенно нельзя, она тут в одиночку алкоголем стала злоупотреблять, как бы не спилась…
Я забыл упомянуть о том, что Митя меня, ещё когда я был в Мурманске, по телефону предупредил, что они не предлагают никому алкогольных напитков у себя в доме.
- Сухой закон, что ли? – изумился я.
- Да, если хочешь, - так, - ответил Митя, и это, конечно, не прибавило мне желания ехать в Тамбов. Я тогда подумал, что это с моими привычками связано, а вот, похоже, что это из-за Лидии Анатольевны. Всё равно глупо. Они уедут и что? Кто за ней следить будет?
Далее Леночка рассказывала о себе, о том, что родители не отпустили её в Москву на учёбу из-за отсутствия средств, пришлось и работать, и учиться, и вот она выиграла грант на учёбу в Германии – это она как лягушка лапками выдрыгала.
И вдруг вопрос ко мне:
- А каковы ваши планы на будущее? Сколько вы собираетесь ещё жить в Мурманске? Мы знаем, что вы влюблены в свою работу, но всё же – это север. Не купить ли нам вскладчину для вас квартиру в средней полосе?
Я рассмеялся.
- Ребята, вы свои проблемы решайте – с сексом, ребёнком, гражданством, работой и прочее. Нам от вас ничего пока, слава Богу, не надо. Что же касается наших планов, то как и всюду, всё в деньги упирается. Зарабатывать что-то я могу только в Мурманске, если в Штаты не позовут, а сам я не очень-то туда рвусь – не тот возраст, не те силы, здоровье, энтузиазм… В Мурманске жить, конечно, не просто, особенно зимой, особенно в первую её половину – с ноября по январь. Конечно, надо перебираться, как все пенсионеры поступают, куда-то южнее. Я бы предпочёл Сестрорецк – родину моей мамы. Иметь там скромное жильё, компьютер, интернет – это предел моих желаний. Там у меня тётушка Тамара живёт, вдова моего любимого дядюшки Вовы, младшего брата моей мамы. У неё есть часть (две трети) участка и дряхлого дома в очень хорошем месте на берегу озера Разлив. Вот там бы выкупить весь участок и дом и что-то на этом месте соорудить – было бы здорово. Но вряд ли реально. А пока просто надо деньги зарабатывать, пока силы ещё есть.
В то время как мы уединённо беседовали с Леной, Ирина, слегка уже пришедшая в себя, сходила в магазин и купила в подарок Мите и Лене электрический чайник, которого в квартире явно не хватало (старый поломался). Митя уговорил её не уезжать сегодня (Ирина хотела сдать билет, взятый на следующий день, и поменять его на сегодняшний – что я тут буду делать?).
Затем началась процедура вручения подарков от Мити с Леной Ирине и её детям и нам, включая всякие полезные мелочи в дорогу – наборы шоколадок, разных мультивитаминных таблеток для изготовления шипучих напитков и пр. Дошла очередь и до наших долларов несчастных, которые я Мите рекомендовал не брать как подарок, а он не хотел их брать как ссуду, Сашуля же вообще почти плакала, что у неё эти деньги не берут.
Я как-то не учёл такую её возможную реакцию, когда советовал Мите не брать деньги как подарок, и начал теперь уговаривать взять их хоть так, хоть эдак – хоть как подарок от мамы, а за мной останется, хоть как ссуду бессрочную, вот только нам бы сотни три евро на всякий случай прихватить – вдруг карточку кредитную потеряем, а у нас наличности всего двест евро.
Короче, уговорили наши доллары взять в обмен на триста евро, хотя Митя и бормотал, что так это не делается – и не в то время, и не в том месте, и не в той форме, засранец тоже, всё ему не так. Мы вот триста евро взяли с удовольствием.
[…]

Пришло время последних сборов – вечером в Москву, а утром в Неаполь. Тут мы начали терять, искать и находить свои вещи в царившем беспорядке ремонта одной и распродажи мебели из второй квартиры. Положим что-нибудь на столик, а его уже вынесли, и всё, что там лежало, в одну кучу куда-нибудь сгребли. С ума сойти можно, то одно теряем, то другое. Но вроде бы, в конце концов, всё нашли, сложили в чемодан и в мои две сумки, отправились на вокзал, распрощавшись дома с доброй Лидией Анатольевной. Митя с Леной и Ирина проводили нас до поезда. С Ириной в этот день я ни словом не обмолвился (а с Леной и Митей она разговаривала о чём-то), только поцеловал её в щёчку перед посадкой в вагон.

694_2

Рано утром, в субботу, 14 сентября мы прибыли из Тамбова в Москву на Павелецкий вокзал, оттуда экспресс-электричкой – в Домодедово, где я в очередной раз умудрился своротить своё правое колено, громоздясь на горшок в туалете, из которого вышел хромая. Мало мне моих моих мозолей, ещё не заживших!
К регистрационной стойке мы подошли точно к моменту начала регистрации, но оказались последними в конце длиннющей очереди, и на паспортный контроль пришлось пробиваться как опаздывающим, что, конечно, очень нервировало бедную Сашулю, непрерывно попадавшую из одного стресса в другой.
Но вот, наконец, посадка. Самолёт Як-42 компании «Газпром-авиа», чартерный рейс. Вылетели в 11.30 с опозданием на полчаса. Летели 4 часа и приземлились в 13.30 по местному времени. Над Неаполем и берегом Неаполитанского залива пролетали очень низко, аэропорт буквально вплотную примыкает к городу. Температуру воздуха объявили - плюс 23 градуса, но на солнце кажется жарче, а в тенёчке ничего, нормально.
Первые потери – в самолёте, в багажной полке, из пакета вывалились и на полке остались упаковки с печеньем «Мальвина» и соломкой, купленные утром в магазине у Павелецкого вокзала.
На итальянском паспортном контроле опять последними оказались. На выходе из него толпа встречающих с плакатиками. Проходим через неё и сразу видим стойки разных фирм по прокату автомобилей. Но нашей – Auto Europa / Sicily by Car – среди них нет. В справочном, где только и говорили по-английски, нас отправили наружу, куда-то справа от здания аэровокзала. Выехали туда с багажной тележкой, начали искать.
Сашуля тележку караулит, а я налегке бегаю, у шофёров и карабинеров расспрашиваю, где эта контора находится, причём общаюсь исключительно на итальянском и в целом понимаю, куда меня посылают. Одни посылают обратно в аэровокзал, другие куда-то прямо и направо, довольно далеко от аэровокзала. А Сашуля боится туда тележку катить – нельзя, наверное, это только по аэровокзалу можно. Еле уговорил, показав на других с тележками, а то на себе ещё весь багаж бы тащить пришлось.
Покатили, короче, прямо и направо. А где именно направо? Вот стоянка прокатных автомобилей, а где наша контора? Одни не знают, другие дальше прямо и направо посылают. Уже в город выехали, целый квартал объехали, поворачивая направо, а нас всё опять прямо и направо посылают. Умордовались. Тележка-то хорошо по ровному катит, а на тротуар её затащить непросто и не шибко поворотливая она. Наконец, завершив по кругу объезд квартала минут за сорок, а всего потратив около часа с момента выхода из здания аэровокзала, мы оказались у дверей конторы, которую искали, и которую давно уже проскочили, не заметив вывеску, и до которой от здания аэровокзала было минут десять ходьбы, и в самом деле – прямо и направо, на ближайшем углу квартала, который мы обежали.
Нас там ждали. И мало того, нас, оказывается, встречали с табличкой MAMGALADZE, а мы на таблички и внимания никакого не обращали, не ожидали такой чести.
С девушкой-клерком я общался на смеси английского и итальянского и пожелал ей «салюте!», когда она чихнула, за что она меня поблагодарила: я угадал, оказывается, они, действительно, так говорят вместо нашего «будьте здоровы!».
Оформление договора аренды автомобиля прошло быстро, и я согласился на дополнительную страховку в 100 евро от аварии и от угона, после чего нам дали ключ от стоявшего у двери конторы, абсолютно новенького (3000 км пробега) чёрного клопика-букашки, трёхдверного «Форда КА» вместо ожидавшегося «Фиата-Пунто».
Мы загрузили свои вещи в багажник и тронулись в путь по Италии в начале пятого вечера по местному времени, что означало малую вероятность прибыть на место засветло, ибо при оптимальном движении нам требовалось на дорогу три с половиной часа, чтобы преодолеть 277 км от аэропорта до нашего курорта в Лидо дель Соле, расположенного на противоположном – Адриатическом побережье Италии, чуть севернее линии Неаполь-Фоджа и чуть южнее линии Рим-Пескара, на западном краю северного побережья полуострова Гаргано (область Апулия, столица которой Фоджа), но уверенности, что мы не собъёмся с оптимального пути, у меня никакой не было даже при наличии подробной информации о маршруте, скачанной из интернета – уж слишком запутанной выглядела паутина развязок на выезде из Неаполя и при объезде Фоджи.
При всём при том из Неаполя мы выбрались благополучно на нужную дорогу, хотя и поспорили с Сашулей по поводу одного поворота, который я якобы пропустил. Но прав оказался я, и мы почесали мимо Везувия на восток в сторону Бари, чтобы потом свернуть на север к Фодже. Выехали на автостраду А16 Наполи-Бари, взяв билет на входе, и прошли по ней 130 км до поворота на Канделу, сошли с А16, заплатив на выезде кредитной карточкой семь евро, и перешли на SS655 Кандела-Фоджа, с которой, проехав около 40 км, должны были, не заезжая в Фоджу и обойдя её справа, перейти на автостраду А14 Пескара-Бари.
До этого места я шёл практически с максимальной скоростью, достигая 140 км в час и сбавляя до 100 на закруглениях дороги, привыкая постепенно к незнакомой машине, которая оказалась черезчур уж вёрткой из-за своих малюсеньких габаритов, так что несколько раз меня слегка заносило на поворотах. Понимая опасность быстрой езды на незнакомой машине по незнакомым дорогам, я всё же спешил проехать как можно больше засветло, а то в потёмках и вовсе можно не туда заехать.
И вот перед самой Фоджей мы-таки сбились с оптимального пути, проскочили первый объезд Фоджи справа и вынуждены были объезжать её слева по меньшему кругу, выехав в результате на дорогу в Сан Северо, параллельную нужной нам автостраде А14.
Дорога оказалась узкой, разделённой сплошной осевой линией. На ней-то и случилось с нами первое в моей жизни ДТП, точнее – ДАП – дорожно-автомобильное происшествие, чтобы не считать мои ладушкинско-калининградские приключения с мотороллером и мотоциклом. Митя, кстати, предупреждал, что в Италии ездят не как в Германии, носятся как угорелые, особенно опасна молодёжь на мотоциклах, мотороллерах и мопедах, в городах никаких правил не соблюдающая. С нами же случилось вот что.
Совершенно неожиданно я вдруг услышал громкий щелчок слева от себя, как выстрел пистолетный, и увидел, что левое боковое зеркало сложилось, а его стекло покрылось паутиной трещин. Я даже подумал, что это на мотоцикле кто-то мимо пролетел и специально по зеркалу трахнул. Съехал на обочину в карман, осмотрел машину, пострадало только стекло зеркала. И тут перед нами останавливается на нашей же стороне дороги машина с точно так же или даже сильнее повреждённым левым зеркалом, из неё вылезают две молоденькие девицы и начинают мне что-то быстро тараторить.
Я сначала было подумал, что это такие же жертвы какого-то дорожного хулигана, который посшибал нам зеркала. А потом понял, что это мы с девицами трахнулись зеркалами на встречных курсах. Следовательно, кто-то из нас пересёк осевую, но я был уверен, что это не мы. Я, действительно, езжу обычно ближе к центру дороги, чем к обочине, - дурная привычка, шедшая ещё от мотоцикла с коляской, который было легче удерживать по центру узких калининградских дорог, но сейчас-то я всё время видел осевую слева от себя, впереди и сзади меня на моей стороне дороги близко машин не было, а встречные шли почти непрерывным потоком.
Скорее всего, девицы обошли кого-то по моей стороне дороги и не успели вернуться на свою, зацепив наше зеркало своим. Но ведь они тут же развернулись и бросились в погоню за нами, значит, считали нас виноватыми. Неужели это меня вынесло на их сторону? Или обе машины сблизились у осевой линии? А ещё бы несколько сантиметров, и мы бы ободрали друг другу бока, а то и лбами бы столкнулись!
Девицы бормотали: - Что делать?
Выяснили, что мы русские, говорим по-итальянски плохо, они ещё хуже по-немецки, английского не знают. Машина папы одной из них. Надо полицию вызывать – приняли они правильное решение, благо без мобильников там, похоже, никто не ездит (а на автострадах телефоны SOS достаточно часто стоят). Полицейские (карабинеры) появились очень быстро, забрали у нас и у девиц документы и велели следовать за ними в участок, в Сан Северо, на окраине которого и произошло событие. Было около половины восьмого вечера, только что окончательно стемнело.
Итак, наше путешествие по Италии началось с попадания в полицейский участок через первые 200 километров пути. В участке мы провели часа два, в течение которых карабинеры (английского тоже не знают) не спеша составляли протокол «инчиденте страдале», вполне доброжелательно относясь к обоим сторонам происшествия, но будучи более улыбчивыми с девицами.
Закончилось всё тем, что нам вернули документы и протокол, который было велено отдать в прокатную контору. Я пытался уверять, что не виноват в «инчиденте», но, как я понял, нас виноватыми не считают, как вроде бы и девиц, а протокол нужен для страховочных выплат за ремонт. Так или иначе, нас с Богом отпустили, позволив мне позвонить в наш курорт и предупредить, что мы, возможно, появимся за полночь. Мне ответили, что я смогу получить ключи на проходной в любе время.
Карабинеры снабдили нас также планом Сан Северо и отметили красным фломастером маршрут выезда на автостраду А14, на которую мы не смогли попасть у Фоджи. Мы тем не менее и при наличии этой карты сумели сбиться с указанного маршрута где-то в центре Сан Северо, однако с помощью распросов (с моим итальянским!) выехали-таки из этого сверкающего огнями и кишащего машинами и пешеходами, слоняющимися по проезжим частям, города на А14 и покатили в сторону Пескары.
Пройдя по А14 километров 20, мы в нужном месте сошли с неё на дорогу в Роди Гарганико-Виесте, а на этой дороге ещё раз промахнулись, не свернув налево в обход озеоа Варано, а обошли его справа, но это было уже не принципиально. В результате вместо 277 мы проехали больше 300 километров от Неаполя и около местной полуночи оказались у ворот нашего курорта – Blue Marine Residence в Лидо дель Соле.
Парень, дежуривший на проходной, забрал у нас один из наших паспортов, а в обмен выдал ключ от апартаментов и указал место парковки автомобиля в подземном гараже прямо под нашей квартирой. Квартира на втором этаже, трёхкомнатная – гостиная с диваном и миникухней (плита с тремя газовыми и одной электрической горелкой, холодильник, мойка, посудные шкафы, микроволновки и чайника электрического нет), большая спальная и маленькая с двухэтажной кроватью, туалет с биде и душем и большая лоджия со столом, креслами и сушилкой. Утюга нет, телевизор хорошо показывает только четыре канала из сорока, подстилок под посуду нет, то есть поскромнее всё выглядит по сравнению с апартаментами в Испании и на Канарах.
Мы сходили к бару у бассейна, который функционировал и за полночь, - я искал выпить, чтобы снять стресс, но в бар меня что-то не потянуло. Вернулись домой, помылись, поели из дорожных запасов перед телевизором и спать завалились.
Первый день в Италии прошёл.

Утром следующего дня, 15 сентября, какой кайф я поймал, выбежав на пустынный песчаный пляж, до которого два корпуса курортных нужно пройти, меньше ста метров, и потрусив на восток в сторону Роди Гарганико по самой кромке воды, по плотному гладкому песочку, под тихий шум слабых волн! Можно бежать и спать на бегу, так хорошо, спокойно, тихо, солнышко взошло и уже пригревает, но ещё не жарко. Не припомню, где бы ешё такое приятное ощущение от бега получал при том, что колено забинтовано и вообще-то побаливает.
Позавтракав, мы отправились регистрироваться, получили местные клубные кредитные карточки, по которым нужно рассчитываться на территории клуба в магазине, баре, ресторане и прочих платных заведениях, отоварились хлебом, молоком, оливковым маслом, яйцами, водой, вином, моцареллой – мягким белым сыром и мелкими пельменями, отнесли всё домой и отправились гулять в разведку по Лидо дель Соле (Солнечный Берег), улочки которого представляют собой концентрические окружности и радиальные лучи. Выглядят улочки вполне симпатично, в центре – стандартные курортные заведения: магазинчики, пиццерии, бары, рестораны, джелатерии.
Чтобы позвонить в Тамбов, мы искали телефон-автомат на улицах, с которого можно было бы позвонить с помощью моей кредитной карты, но все автоматы требовали местных телефонных карточек. Наконец, обнаружили телефон у себя в номере рядом с телевизором и поговорили с Митей. Я коротко рапортовал о приключениях и о погоде, Митя рассказал, что у них дела с ремонтом движутся, Ирину проводили, расстались с ней нормально.
Потом на пляж отправились. Впервые у нас имелось своё оборудованное место на пляже: тент, шезлонг и лежак-раскладушка. Погода, однако, была не очень жаркая из-за прохладного ветерка, и Сашуля даже мёрзла слегка, а я пробежался босичком по кромке воды в другую сторону – на запад – километра три до мола, на который заезжают на машинах, чтобы порыбачить удочками. После пробежки искупался с наслаждением. Вода – градусов 22.
Вечером пробовали дойти до Роди Гарганико по берегу, но дошли только до железнодорожного переезда, где кончается наше плоское Лидо дель Соле и начинается подъём на самый западный прибрежный отрог гор полуострова Гаргано, на крутых склонах которого и лепится Роди Гарганико, а железная дорога идёт через Роди до Пескичи прямо по берегу, протыкая горные отроги через туннели.
В 22 часа – шоу в амфитеатре у пляжа, двое парней и девица разыгрывали миниатюры, весьма темпераментно.
За руль в этот день не садился, отходил от вчерашних волнений.
Утром 16-го сентября бегал к молу, возвращался через порт Фоче Варано – поселения, примыкающего к Лидо дель Соле с западной стороны. После завтрака сначала загорали у бассейна, где тётки занимались аэробикой, но потом от жары перебрались к морю, где обдувал ветерок, кайф ловили – я в шезлонге, Сашуля на раскладушке, купались несколько раз. Это уже похоже на настоящий отдых.
После позднего обеда первый пробный выезд в Роди Гарганико. Припарковались на самой его макушке в четырёх километрах от нашего клуба, прошлись ещё с полкилометра в центр, но к морю не спускались – уже темнело, и было ясно, что наспех Роди не осмотришь.
Вечером ходили к супермаркету справа, в Фоче Варано, он крупнее и, как оказалось, дешевле, чем маркеты в клубе и в Лидо дель Соле. Потом до трёх ночи о Сашулином пессимизме дискутировали, я больше литра вина выпил (1 евро за литр в пакете – как и 1 литр бензина, а 1 литр молока – 1.30).
Утром 17-го сентября отправились на машине сначала в супермаркет справа в Фоче Варано, где затарили почти полный багажник, выгрузили всё это дома и поехали в Роди Гарганико, где оставили машину, как и накануне, наверху, а сами спустились пешком вниз к железнодорожной станции, пляжу и молу. Потрясающий вид с пляжа и мола на Роди – эдакий белый муравейник на скале, облепивший её крутые склоны и вершину, а внизу песчаный пляж. Узнали, откуда отходят катера, и где останавливаются автобусы, а также расписание автобусов на Рим. Плёнки не хватило на исторический центр, дома оставил запасную.
Вечером гуляли по берегу в сторону Фоче Варано, любовались заходом солнца.
18-го с утра отправились в Роди, спустились на машине к молу, оставили машину на стоянке у самого мола, взяли билеты на морскую экскурсию Costa e Grotte (Берег и гроты) и погрузились на открытый катер «Палома Плюс» с толпой порядка сотни человек из итальянских туристов и польских школьников. Катером управляли капитан Микеле с сигарой во рту – настоящий морской волк по виду и его молодой помощник. Прошли от Роди вдоль берега полуострова Гаргано мимо Пескичи и Виесте до мыса Гарганико – самой восточной оконечности полуострова, заходя по дороге прямо на катере в гроты – около десятка посетили.
Впечатление потрясающее. Отвесные скалы, на которых прилепились старинные (с античных времён) города Пескичи и Виесте, удалённые от поселений виллы Адриано Челентано и Лучано Паваротти, гроты, напомнившие мне ново-афонские пещеры, в которые Микеле и его помощник не только уверенно вводили катер, но и разворачивались в них, двигаясь впритирку к стенам.
В живописной бухте Baia di Campi пассажиров высадили на трёхчасовую стоянку, мы загорали и перекусывали на мелкогалечном пляже и купались в прозрачной водичке. Красота!
На обратном пути сидели в окружении пожилых итальянцев, очень весёлых, общительных, особенно один из них выделялся, наш сосед по лавке, слегка поддатый, всё меня в бок локтем толкал, развивая знакомство. А соседка справа, старушка с больной ногой, не сгибавшейся в коленке, с трудом выбралась из катера под хохот помогавших ей мужиков. Шикарная поездка.
И шок у мола. Наша машина не заводится!
Чёрт-те что! Электричество есть – стеклоподъёмники работают, фары светят, бензин есть, а ключ повернёшь – только тык-тык-тык слышно. А рядом тоже «Форд» стоит чёрный, только покрупнее, хозяева, видно, тоже на экскурсии где-то, но вскоре они появились, и я обратился за помощью к водителю – молодой даме возраста не старше нашей Ирины. Я пытался объяснить ей нашу проблему по-итальянски и по-английски, но она спросила меня по-английски: - Какой Ваш родной язык?
Я ответил, что русский.
- Вот и говорите на нём.
- А где Вы изучали русский?
- В Цюрихе, в университете.
- Вы сами откуда?
- Из Швейцарии.
- Но там живут немцы, французы, итальянцы…
- Там живут швейцарцы. Я – швейцарка.
- Простите, я хотел сказать, что там говорят на разных языках.
- Мой язык – немецкий, но немцы не понимают нашего языка.
Дама взяла у меня ключ и попробовала завести нашу машину.
- Это аккумулятор разрядился. Вы, наверное, оставили надолго что-то включённым в машине. Вызывайте механика. Там наверху, в центре, наверняка есть механики. Если хотите, могу подвезти – у нас есть одно свободное место.
- Спасибо большое. Мы пешком вместе сходим.
Мы распрощались с любезной многоязычной дамой и пошли наверх, в центр. Спрашивая, где тут «меканико», мы нашли, что искали, у места нашей первой стоянки на самой макушке города. «Меканико» уверенно определил с наших слов, что у нас сел аккумулятор, взял «прикуриватель» - провода с зажимами – и помощника, посадил нас к ним в машину, и через пять минут мы были у нашего «Форда КА» с разбитым зеркалом. Через «прикуриватель» «меканико» подсоединил нашу машину к электричеству своего автомобиля и завёл наш «Форд».
- Вы оставили машину с включённым электрооборудованием. Сколько времени она стояла?
- Восемь часов. Но почему же освещение и стеклоподъёмники работают, а зажигание – нет?
- На остальное хватает, а зажигание требует большей мощности.
- Спасибо огромное. Сколько я Вам должен?
- 15 евро.
Думаю, что я с радостью заплатил бы и больше, лишь бы не стоять тут у безмолвного автомобиля. 15 евро – нормальная плата за урок. Умная машина дураку досталась. Она звуковым сигналом предупреждает, когда открываешь дверь, что не всё электричество выключено, а я думал, что это сигнал об открытой двери. Снаружи заметить, что горят габариты и подфарники, очень трудно при ярком солнечном освещении. Кстати, никакого описания машины в ней самой не было. Считалось, наверное, что итак всё понятно по значкам на пульте и рычагах. А я так и не удосужился всё спокойно перепробовать в гараже, и даже перключение света – дальний-ближний – не сразу обнаружил среди множества положений левого рычага на рулевой колонке. Водила тоже! В Италию поехал.
Ну, а как Сашуля испереживалась – что и говорить! То мы в участке, то в мастерской… Слава Богу, хоть виды и погода хорошая!
Вечером я смотрел по ТВ футбол «Фейеноорд» - «Ювентус» (1:1) и заснул перед телевизором, выпив более литра вина. А Сашуля ночью проснулась, всё про поездку в Рим думала. На машине ехать страшно, да и как там парковаться, а если на автобусе – как не проспать, ведь автобус из Роди отправляется в 4.30 утра, а туда ещё надо добраться.

19-го утром во время пробежки к молу я насобирал красивых раковин полные карманы шортов. На пляже до 16-ти, волн нет. Обсуждаем, как ехать в Рим – на машине или автобусом. Не купить ли будильник?
В 17.10 выехали в Пескичи-Виесте и вернулись затемно в 20.15. Проехали около 90 км, почти не останавливаясь из-за дефицита времени – слишком поздно выехали, не смогли ничего сфотографировать из-за этого, хотя виды потрясающие, но солнце было уже низко, и освещение было слишком контрастным. В Роди первый раз заправились, залили 27 литров вместо тех, которые сожгли, проехав первые 420 км от аэропорта.
 
694_3

20-го встали в 6 (я в 5.30) утра, собрались в Наполи, в Помпеи, к Везувию и чтобы обратную дорогу как следует разведать, но по ТВ увидели – всюду грозы. Решили поехать в разведку дороги на Фоджу через Лидо дель Торре Милетто, как мы должны были ехать сюда. От Фоче Варано до Торре Милетто – шикарный прямой участок через эвкалиптовые рощи. А потом опять не попали на заколдованную для нас автостраду А14, свернув зачем-то на Апричену, через которую также шла дорога на Фоджу, но через Сан Северо, куда нам было не надо. Сан Северо прямо притягивает нас, мы проехали его насквозь мимо того самого полицейского участка и поехали к Фодже по той самой злополучной дороге.
У Фоджи, не заезжая в неё, вырулили на Манфредонию, решив объехать весь полуостров Гаргано по периметру. На выезде из Манфредонии сделали первую остановку с фотографированием Сашули на камне на фоне набережной.
Далее пошли по береговому серпантину на Виесте. Следующая остановка – Бельведер над мысом Гарганико. Еле уговорил Сашулю туда забраться на машине, да и самому было страшно – такая дорожка узенькая, фактически без обочин, как тут со встречной разъезжаться? (Как в Австрийских Альпах в прошлом году.) Вплоть до Виесте выискивали и с трудом находили карманы – места, где можно встать и сделать фото.
Перед Виесте, точнее, уже в ней, но не на скалах, а внизу на пляже ели мороженое, а до того сделали остановку в Байа ди Кампи – той самой бухте, где останавливались, когда плавали по гротам. Опять купались, валялись на мелкой гальке, перекусывали и фотографировали там.
В Виесте гуляли наверху в центре и вокруг собора. Купили очередную плёнку (36 кадров хватает в среднем на два дня), перезарядили фотоаппарат, снимали, снимали… А Пескичи опять еле успели снять общий вид с дороги при закатном солнце.
Вернулись в восьмом часу, заехали в супермаркет в Фоче Варано, закупили всего на 23 евро и еле живые забрались в квартиру. Проехали около 300 км, не такое уж и большое расстояние, но серпантин! Непрерывные торможения и повороты на 180 градусов, непростая езда, это не по трассе гнать.
И тут Митя позвонил уже из Германии. Там погода испортилась, дожди, похолодало. Митя советовал нам поехать в Рим с ночёвкой, забронировав места где-нибудь в недорогом отеле, вечерний Рим, мол, очень хорош. А вот на вопрос: как туда лучше ехать – на машине или на автобусе – и когда – в будни или в выходной день, он только и смог ответить: - Трудно сказать…
21-го сентября до обеда на пляже, в 16 поехали в Искителлу, которая гнездится высоко в горах над нами и хорошо просматривается с нашей лоджии, особенно вечером, при заходящем солнце. Там осмотрели знаменитую церковь св. Франциска Ассизского, а потом долго её искали, ругаясь, куда идти.
Как всегда, выехали поздновато, солнце быстро садилось, и возникли проблемы с фотосъёмками. Вообще, освещение здесь повсюду играет важную роль, и в разное время суток всё выглядит по-разному. Лошадь и осёл с поклажей, а сзади собачка на ступеньках теснейшей крутой улочки – не слабое зрелище. Не улицы там (не только в Искителле, но и в старых районах - исторических центрах Роди, Виесте, Пескичи), а щели шириной местами менее двух, и даже полутора метров (есть снимок, где Сашуля обоими локтями одновременно касается противоположных стен улицы).
Из Искителлы открывается прекрасный вид на Лаго ди Варано и Лидо дель Соле, но вечером, против заходящего солнца, трудно фотографировать. Оттуда спустились в Роди и взяли с бухты-барахты билет на завтрашний утренний (ночной) автобус в Рим. Для подстраховки будильник нужен. Магазин, где мы видели дешёвые (за 3.40) будильники в Лидо дель Соле, оказался уже закрытым, и мы вернулись в Роди за будильником, который купили в последнюю минуту перед закрытием (в 21.00). Заплатили 5.16 за будильник не самого мелкого размера.
Первая неделя, то есть половина нашего отпуска в Италии прошла.
22-го сентября, воскресенье – день осеннего равноденствия. Встали по будильнику в 3 часа ночи, выехали в 3.55 и тут же заблудились у себя на кольце в Лидо дель Соле - я проскочил выезд с кольца направо, развернулся, и Сашуля стала требовать, чтобы я ехал направо, когда надо было налево. Со спорами и криками выехали-таки в Роди, оставили машину на макушке, спустились в центр и сели на тут же подошедший автобус, идущий в Рим из Виесте с заходами в Каньяно, Сан Никандро, Апричену, Термоли, Пескару.
От Пескары через Аппенины ехали в жуткий ливень, прямо плыли в облаках, но когда приехали в Рим на автовокзал Тибуртина (в 10.00), распогодилось и выглянуло солнце. От Тибуртины, где купили карту Рима, на метро доехали до вокзала Термини, затарились там водой и баночным пивом и пошлёпали по Виа Кавур к площади Санта Мария Маджоре, а оттуда зигзагом через площадь Витторио Эмануеле к Колизею.
Там перекусили с пивом, любуясь величественной панорамой античных руин, и двинулись мимо них к площади Венеции с грандиозными Дворцом Венеции и памятником всё тому же Витторио Эмануеле. Здесь две юные цыганочки пытались пошарить в сумке у Сашули, одна спрашивала: - Где тут Колизей? – Я добросовестно объяснял, а вторая в это время, тыкая Сашулю в спину картой, пыталась залезть к ней в сумку. Сашуля зажала сумку рукой и оттащила меня от них.
Далее – знаменитый фонтан Треви, затем не менее знаменитая площадь Испании, везде толпы народа по случаю воскресенья. Очередная плёнка кончилась, новую купили, переплачивая более чем вдвое по сравнению с нашей российской ценой на ту же плёнку. Не ожидал, что плёнки не хватит. От площади Испании к Тибру и уже на другом его берегу через площадь Кавур мимо помпезного Дворца Правосудия и замка Сан Анджело - к Ватикану, собору Святого Петра, там покрутились и другим путём двинулись обратно к площади Венеции и Колизею, где погрузились в метро и вернулись в Тибуртину. Семь часов в Риме пролетели как миг. А сколько ещё не посмотрели!
В автобусе я распивал купленное на автовокзале вино, благодаря которому быстро уснул и до Пескары спал беспробудно. В Роди вернулись около 23.20 (гораздо дольше обратно ехали), там сели в свой фордик и к полуночи были дома, опять же крепко уставши. Но ведь по Риму побегали как-никак! У Сашули это первая мировая столица, я-то уже в Париже и Лондоне побывал, и там ощущения были острее, но что поделаешь – годы берут своё, и чем дальше, тем больше берут – увы! А есть, однако, у Рима нечто своё, особенное, чего нет ни в Париже, ни в Лондоне, недаром его вечным городом называют… Эта аритмия архитектурная, смесь античных развалин и разных поздних стилей.
 
 
694_4

23-го сентября с утра ездили в Искителлу фотографировать её, Роди и Лидо дель Соле сверху, потом гуляли по древнему Роди, потом на пляже. Потом опять в Роди, купили очередную плёнку, жратву и вино, оттуда поехали фотографировать Лидо дель Соле с другой точки, затем на бензозаправку, к озеру Варано и домой ужинать.

24-го сентября выехали в 10.30 утра целенаправленно в Монте Сан Анджело и Сан Джиованни Ротондо через Роди, Сан Менайо, Вико дель Гаргано, где остановились на час и сходили к монастырю капуцинов с 400-летним деревом около него. В Вико увидели грибы в продаже – белые (или похожие на них), рыжики, лисички и ещё два вида пластинчатых, в том числе один ни на что из наших съедобных грибов не похожий.
За Вико дель Гаргано въехали в Форреста Умбра – фантастически впечатляющий лес из огромнейших деревьев без подлеска, тёмный, там-то грибы, похоже, и собирают, а также в более молодых сосняках (а какие там сосны пышно шикарные!), машины грибников то и дело встречаются в карманах дороги.
А вот и Монте Сан Анджело на вершине горы, где нас заманили на платную стоянку (2 евро), до этого (и после) ни разу не приходилось платить. Храм в пещере, а мы в шортах – нельзя! Сашулю я, однако, уговорил туда сходить, а сам постеснялся. Побродили вокруг крепости и по разукрашенным в честь прошедшего накануне праздника улицам, пофотографировали и дальше покатили.

В Сан Джиованни Ротондо – место паломничества бесчисленных почитателей Падре Пио, портретами которого весь полуостров увешан, с его музеем и основанным им огромным госпиталем. Там мы с трудом припарковались рядом с переполненной платной стоянкой, сбегали к святым местам, взглянули на них, сфотографировали и обратно к машине, боясь как бы нас не оштрафовали карабинеры, занятые нарушителями правил парковки.

От Сан Джиованни Ротондо покатили через расположенный в ущелье Сан Марко ин Ламис, где и заблудились, дважды выезжая не на ту дорогу и возвращаясь. Запомнились по дороге коровы с боталами, их мелодичный звон. Наконец, вырвались на Сан Никандро, а оттуда через Торре Милетто на наше Фоче Варано. Домой приехали в 18.30, проехав 165 км. Вечером писал «Записки» с вином, потом смотрел «Ювентус» - «Динамо»(Киев) (5:0).

25-го сентября с утра дома, потом на пляже без солнышка, глаз циклона над нами формируется. В 15 поехали в Пескичи. Спорили о видах – что и откуда фотографировать, о лестницах – куда идти. Прекрасное вечернее освещение и место очень интересное. Очень трудно было выезжать из города: низкое солнце било прямо в глаза, а кругом народ по проезжей части бродит и транспортные средства туда-сюда шныряют по узким улочкам.
Пугливая Сашуля боялась, что я в грот провалюсь, когда я исчез за ограждением дороги, выискивая место, откуда делать очередной кадр.

26 сентября. С утра переменно с тучами и солнцем, а ночью шёл дождь. Собрались на острова Тремити, приехали к молу, а там ни народу, ни парохода – шторм и тучи сплошные над островами. Поехали в Лучеру. Между Каньяно и Сан Никандро попали в грозовой ливень и так и ехали под ним. Жутко разболелась нога, похоже от того, что я её неудачно забинтовал. В Сан Никандро промахнулись и выехали на SP41, а там уж решили домой ехать через Торре Милетто. Всюду тучи и дождь.
Прояснилось к 15.30. Сашуля хотела через закрытую стеклянную дверь в лоджию выйти, лбом и носом стукнулась. После 16-ти гуляли по штормовому берегу до мола и по Фоче Варано обратно до 18.30.

27 сентября. Утром – последняя пробежка к молу. Небо ясное, тучи ушли. Море ещё шумит, но ветер ослабел до ветерка. После завтрака загорали с 10 до 16, я сначала в лоджии, пиша, потом у бассейна, куда сразу пошла Сашуля. Погода напоследок порадовала – загорали, купались в волнах (а Сашуля и в бассейне), прошлись босиком по пляжу до его конца в сторону Роди.
В 17 рассчитались в Reception и поехали в Роди за вином «Сан Северо», булками, помидорами и виноградом. Сошлись с Сашулей в том, что местные картошка, репчатый лук, помидоры и персики необыкновенно вкусны. Заправились бензином на 20 евро. Вернулись ужинать. Распили литр «Сан Северо», а поллитра отлили в бутылочку - в дорогу. Митя позвонил. Оказывается, Лена в Москву на день раньше срока отправилась (спутала дату своего рейса во Франкфурт) и останавливалась у Бирюковых.

28 сентября. А вот и последний день в Италии подошёл.
Встали в 4, выехали в Неаполь в 5.30, над головой луна, а впереди молнии полыхают. За Торре Милетто плыли в темноте под ливнем через потоки воды поперёк дороги, думал – сейчас зальёт машину или снесёт потоками в Лаго ди Лесина, но на А14 в этот раз выбрались благополучно и по ней шли под ливнем до Фоджи. На А16 перешли в обход Фоджи нормально, а там и солнышко появилось.
Сбились с дороги перед самым Неаполем, перейдя на А30 по знаку А1 Roma, и поехали в сторону Казерты. На пересечении А30 и А1 развернулись и поехали взад в Неаполь прямо на Везувий в потоке машин, обгоняющих меня справа и слева. В аэропорт попали нормально, Сашулю с вещами оставил там, а сам поехал на заправку и в Auto Europa, сдал машину (прошли мы на ней по Италии 1370 км за 14 дней), за зеркало денег не взяли, вернулся к Сашуле и чудесно оттянулся «Сан Севером» с булками и сыром.
Потом на солнышке сидели. На регистрации узнали про забастовку авиадиспетчеров, прошли паспортный контроль и четыре часа прождали, пока забастовка не кончится. На это время разрешили обратно границу переходить, народ так и слонялся туда-сюда-обратно.
(продолжение следует)