Музыка для легионеров

Ей снилось,что она ослепла.Стоя посреди большого города,она не знала ,куда идти,глаза обжигало солнце, толпа медленно обтекала её, направление было потеряно.
Она попробовала вытянуть руку, чтобы по дуновению воздуха определить,где океан, но чье-то плечо бесцеремонно толкнуло ее, и голос раздраженно сказал:
- Зачем эти игры? Откройте глаза.Слышите?
- Я не могу.Я ведь сплю.
- Тогда не мешайте движению.Оно здесь почти что Броуновское.
Она послушно встала к стене и опять протянула руку вперед.На этот раз в её ладонь лег небольшой тёплый диск.
-Возьмите.
Ей подали милостыню,подумалось с равнодушием. Она машинально отдёрнула руку, монетка упала  и она, присев на корточки, зашарила пальцами по асфальту.

-Немедленно встаньте и откройте глаза, - раздался всё тот же раздраженный голос,- это может плохо кончиться, - вам отдавят руки и вы не сможете больше играть.
-Послушайте,- робко сказала она, - но ведь я уже сказала,что сплю, - зачем вы за мной следите?
-Я это делаю не по своей воле,поверьте, - сказал голос устало, - вы даже не представляете, как мне надоело вас караулить.Мне уже давно пора было быть на базе, сдать дежурство и подремать хотя бы несколько часов. Если бы вы знали,как я устал.
-A давайте вы тоже заснёте? - сказала она, тряхнув короткими волосами ,- Так намного легче.И жара не докучает. Я вам поиграю потом, если мы,конечно, дойдём до пункта А. Соглашайтесь.
Она почувствовала, что голос задумался, и отвернулась к граффити на стене. Глаза устали от солнца,пробивающего веки, начинала болеть голова.Она вспомнила,что в последний раз ела вчера вечером, и поняла,что надо было всё-таки продать хотя бы часть книг перед путешествием. Она вздохнула, хорошо,что в городе можно было ещё найти бесплатную воду. По крайней мере, люди были пока добры и легко расставались с запасами.Она снова повернулась, подставив лицо солнечному свету.
-Ну, решились?
-Но послушайте,я ведь не имею права. Моя смена кончается только через 3 дня,и до этого я должен докладывать о всех ваших передвижениях по нескольку раз в день.Я не смогу тратить на сон больше,чем мне разрешено по уставу. На время сна меня подменяет коллега, но его задача несравнимо проще моей.Он просто должен следить за вашей безопасностью. За мою отвечаю только я сам и, если я усну вместе с вами,то это может очень плохо кончиться.
- Вы с этого начали,- невесело сказала она.
- С чего?
-С того что всё это может плохо кончиться.
-Но это действительно так,и вы это прекрасно знаете.
- Мне очень, очень нужно оказаться на месте до завтра, - умоляюще сказала она.- Я боюсь,что не смогу так быстро передвигаться с закрытыми глазами и опоздаю.И тогда мою музыку сыграет кто-то другой, грубый, полупустой, с квадратными пальцами и потухшими глазами. Знаете, я ведь не могу вот так просто взять и проснуться.Мне необходимо держать глаза закрытыми.Тогда в меня проникают только солнце,дождь, а шум фильтруется и превращается в новую энергию.Я её потом чувствую в пальцах,когда играю.
 Она раскраснелась, и в какой-то момент ему стало приятно на неё смотреть.Он уже не был так недоволен своим новым заданием и едва не решил позвонить в штаб и взять особое разрешение на согласие с пожеланиями обьекта.
Она продолжала что-то увлеченно рассказывать.Ему было стыдно того,что ,почти не слушая её, он скользил взглядом по её сонному лицу,тонкой шее,линии груди,небольшим ступням и стоптанным летним тапочкам на них.
Он подумал,что ей должно быть очень немного лет. Её пальцы,уже приобретшие почти национальную известность,оканчивались тонкими и маленькими неотлакированными ногтями. Мягкие подушечки пальцев были уплощены , розовы и безупречной формы.Он улыбнулся, покусав себя за нижнюю губу.
Он забыл, когда исчезла система денежного вознаграждения некоторых профессий.Он был ещё маленьким мальчиком, когда перестали чего-либо стоить писатели,художники,музыканты,учителя балета. Им просто перестали платить, и они начали бедствовать, спокойно и обреченно путешествуя из пункта в пункт, со своими книгами,пуантами,скрипками и собирая крохотные подношения.Ему вспомнилось, как ушла из дома его старшая сестра, не пожелавшая вступить в армейский легион. Она так и не вышла замуж,бродила по пунктам со своим саксофоном и,увидев её в последний раз, он ужаснулся голодному блеску её глаз.Мать и отец служили на благо Империи и регулярно посылали ей коробки с продовольственной помошью, которые она с холодном упорством отдавала почтальону.Тот брал,хотя его денежное вознаграждение было неизмеримо больше, и судя по отличной обуви,которую носили его дети, мог себе позволить отказаться от любой из этих посылок.
- Вы слушаете меня? Это замечательно.Тогда вы не сможете отказаться от того,что я вам сейчас предложу.
Она сняла с ноги тапочку,вытряхнула невидимый камушек, пробежала по её внутренности ладошкой и, обувшись снова, продолжила.
- Вы засыпаете, прямо здесь,сейчас,и отправляетесь со мной в пункт А. Вы знаете дорогу, и у вас ,наверное, есть денежные знаки. Мы пойдём с вами вдоль океана, и когда достигнем места, я обещаю,что для вас одного будут сыграны лучшие страницы национальной классики.Я не умею лгать,каждая нота будет звучать именно так, как её замыслил автор.Мои пальцы станут плакать,желать,возносить,гневаться,и вы,только вы один, узнаете какой может быть музыка,не запятнанная вознаграждением.Я подниму вас на вершину музыкального наслаждения. Это будет неслыханный в новейшей национальной истории концерт для единственного зрителя из числа легионеров.Вы изменитесь,я обещаю вам, и может быть,даже попросите меня научить вас извлекать настоящие звуки из инструмента.Готовы?


Её фразы постепенно проникали в сознание.Он уже давно не позволял себе Hенужных Искусств.В интернате,где он был обучен специально для Числа Легионеров,проводился курс Сопротивления Тонким Материям. Он,будучи чрезвычайно одаренным студентом,преуспел в Стонмате как никто другой, и даже был выдвинут в руководство бригадами разгона.Именно он провёл недавниe успешныe операции по усмирению ходоков из национального оркестра, и именно его парадный китель украшала шелковая лента героя нации.
В последнее время ему пришлось уйти из отдела Глобальных Проблем.
Тaм появилось несколько напористых жесокосердных ребят, не признающих компромиссов и, тем самым,разбивающих его Тeорию Сближения.В какой-то момент он понял,что ему скучно и страшно среди них, лишенных гибкости, вскормленных рекомендациями Институтa Мaтеринства и Союза Бывших. Ему предложили перейти в элитный Отдел Охраны и Частного Шпионажа, обещали полную свободу и неплохое вознаграждение, и он с облегчением согласился.
Система всегда была частью его жизни, он не мыслил себя вне её. Мaть и отец вырастили его в преданности Империи и пожертвовали многим,чтобы он смог остаться в системе после окончания службы в Лeгионе. Он знал, что его родителям пришлось непросто.Имя дочери было необсуждаемо,встречи с ней строго регламентированы,денежное вознаграждение запрещено,фотографии её поштучно проштемпелёваны в имперской канцелярии.
Отец переносил это стоически,никогда не спрашивая сына о передвижениях сестры и только вздыхая при упоминании о разгонах уличных концертов.
Мать же постоянно находилась в угнетенном состоянии духа, часто плакала, пересматривая разрешенные фотографии,и только когда собирала дочери продовольственную помощь,могла шутить и даже напевала.Ему казалось,что с каждой такой посылкой уходит частица материнской души. Безумно преданный матери, он понимал,что ей необходимо было занять,использовать каждую минуту своего свободного времени,жалел её,нагружал её массой мелких,нарочито эгоистических поручений,заставлял переделывать,неуклюже иронизировал.
Иногда ему казалось,что не выдержит,сорвется,усадит мать в кресло,нальёт ей молока,почитает ей, расскажет о своём дне, подождёт пока она заснёт,потом долго будет сидеть с отцом перед экраном, пить пиво и лениво пикироваться,наслаждаясь присутствием друг друга.

-Эй,да где же вы? Вы молчите,а время идет.Далеко до океана?Послушайте,если вы не заснете, я не обижусь,только покажите правильный путь,вы же не откажете мне,правда?
Я думала,что смогу найти дорогу сама, отказалась от сопровождающей карты,хотелось приключения,я немножко следопыт по натуре,а потом поняла,что слишком далеко передвигаться в одиночку - сумасшествие,особенно,когда спишь.
-Идемте.
-Нет,вы серьезно?
-Давайте руку.Отлично.Теперь сумку с нотами.Мой бог,что вы там носите? Гири?
-Нет,это книги.Мне всегда удаётся продать немного,если очень хочется есть и некому поиграть.Вы знаете,очень,очень много добрых людей готовы ещё покупать книги,это замечательно,и даже ничего,что они уже боятся слушать в неотведенных местах, потому что потом, они все равно меня находят, в каком бы Пункте я ни была,тем более,что Пунктов становится все меньше и меньше.А я не огорчаюсь,это значит,что мои передвижения будут занимать всё меньше времени,расстояния сократятся и тогда мне не нужно будет тратить мои денежные знаки на обувь каждые 2 месяца.А ноты-зачем они мне? Всё,что разрешено, я знаю наизусть,а импровизации не требуют памяти.Ох,как легко стало идти без книг,я вам очень признательна,только не сжимайте мне руку так сильно,вы можете повредить мне пальцы.
У нее была сильная кисть, и он почувствовал чуть убыстренную пульсацию на теплом запястье.
-А вы совсем-совсем не хотите заснуть?
-Нет,не хочу.Я доведу вас до океана,а дальше вы пойдете сами.Меня ждут на базе до полуночи.
-Жаль,я надеялась,что нам удастся поговорить на одном языке,это ужасно грустно,когда неделями не с кем говорить на одном языке,а от новых терминов у меня пропадает желание играть, и тогда все получается плоско и вымученно.Я стараюсь ,конечно,мало кто замечает,по крайней мере я ещё ни разу не уходила после выступления без продовольственной помощи, но когда я падаю от усталости в одном из отведенных пристанищ, то долго не удается заснуть, и я всё переигрываю заново,много раз,пока музыка не зазвучит так,как она родилась.Вам неинтересно?
-Я слышал,что в отведенных пристанищах стало небезопасно,- он подумал о сестре
-Ну что вы! У меня ведь не бывает с собой инструмента.И потом,оружие против нас применять неэкономно,а взять - нечего.Хотя я,конечно,удивительная трусиха,вот сороконожки,скажем,меня ужасно пугают.
Она поморщилась и рассмеялась,на секунду приоткрыв глаза.Он увидел неожиданно светлую радужку и ворох темных ресничек на нижнем веке.Ему вдруг стало весело, он поддел носком ботинка полураздавленный спичечный коробок и отбросил его на гладкое покрытие проезжей части.
-Знаете,если во всём слышать музыку,начинаешь понимать,что у всего земного есть свой инструмент или небольшой оркестрик.Вот например,слон - это туба, единственная в оркестре,выбрасывает в воздух звуки,чтобы важно насладиться жизнью в своем замедленном движении.Или лошади -это рояль и валторны,послушайте их галоп и ржание,когда они бегут по степи.Или сосновый лес в ветреную погоду - это виолончели,так и видишь,как над слоями рыжых иголок раскачиваются могучие стройные стволы,когда вступают большие струнные.
-А сороконожки? - по-мальчишески хитро спросил он
-Шелест переворачиваемых нот,-не задумываясь ответила она.- я всегда вздрагиваю от этого звука.
-Действительно,похоже.- сказал он с улыбкой,- а можете вы ,наоборот,придать звуку тело?
-Вы имеете в виду,вижу ли я материальное,когда играю?
-Ну да.
Она вдруг остановилась, лицо её приняло озадаченное выражение,она затеребила себя за переносицу.
-Не знаю,-растерянно произнесла она,- я как-то об этом не задумывалась.Но я попробую .
- Вы знаете,что вас опять будут разгонять завтра?-помрачнев спросил он,- вам не надо было соглашаться, этот концерт мог пройти без вас, там есть музыканты,которых уже давно не разгоняли.В конце концов,раз в 6 месяцев вам разрешено отказаться от концерта.
-Я знаю,- спокойно ответила она,- но это не важно, я уже знаю,как правильно защитить руки и голову,а остальное очень быстро заживает.Правда,один раз, мне проехали по правой ступне, и потом целый месяц мне пришлось играть без педали. Но это было даже забавно,я вам уже говорила,что люблю трудности.
.
-Там должна быть моя сестра,- вдруг сказал он
Она совершенно не удивилась:
-Вы боитесь за неё?
Ему стало легко после того,как было произнесено слово "сестра",об их родстве не рекомендовалось упоминать на службе,а с посторонними людьми он никогда не обсуждал Ненужные Искусства.
-Да.Боюсь.Всегда.Боюсь,что не сумею её защитить,когда будет нужно.По-настоящему нужно.Мне снится один и тот же сон, из ночи в ночь: дежурная бригада легиона давит не успевших убежать.А вокруг,как всегда стоит толпа,сытая,возбужденная музыкой,с интересом смотрящая на это шоу. И она,моя сестра,там, под ботинками легионеров.Я вижу её изуродованный инструмент,лежащий поодаль,я вижу её лицо с разбитыми губами.И я не могу ничего сделать,-он замолчал.
-Простите.Я не знала,что это так вас может мучить.Я всегда думала,что легионеры не способны...Простите.
-Ничего, мы ведь сами виноваты, - ему все легче становилось говорить с нею,от неё исходило удивительное спокойствие,неожиданное от женской oсoби её Категории.
Он мысленно выругался,никак не получалось не думать нa служебнoм жаргонe.- Вообще-то,я не должен с вами разговаривать, особенно перед операцией.
-Я понимаю.Но ведь мы уже разговариваем.К тому же вы первый заговорили со мной.Помните? Вам очень не понравилось,что я сплю.
-Да,не понравилось.Я не понимаю этого сна, никогда не понимал,я не умею передвигаться с закрытыми глазами.Кроме того,я видел ,к чему это привело мою старшую сестру.
-И вы что,никогда даже не попробовали?-она вынула свою руку из его и погладила его по плечу.-Но ведь это ужасно,вы же ничего не видели,не знаете,у вас не может быть воображения,вы не умеете по-настоящему слушать музыку.Я знаю,что легионерам не рекомендуется спать не по уставу,но это вовсе не запрещено,и многие из вас умеют засыпать,-она смутилась,- я иногда перед концертом прошу меня проводить.Правда,никто не хочет слушать как я играю.Наверное, потому что у них есть воображение.
-У меня есть воображение,- угрюмо сказал он.
Она расхохоталась.
-До чего вы смешной,-она внезапно открыла глаза,- мне надоело спать,я хочу вас видеть.
На него посмотрели два внимательных прищуренных оливковых глаза, и он прищурился в ответ.
-Какой инструмент я вам напоминаю?- слегка волнуясь, спросил он.
-Трубу,-лукаво ответила она,- резкий,несуетливый,трепетный.Я права?
У него прыгнуло сердце.
-Да,- глухо сказал он.
На чердаке его небольшого дома,положенного ему по чину, вполне просторного для приема родителей или двух-трех приятелей,в меру аскетичного,наполненного воздухом,на чердаке его дома лежала давнo похороненная,резкая,несуетливая,трепетная труба..
Oн мог играть,у него было воображение,он знал,как правильно извлекать звуки.Так же как сестре, ему было предложено оставить музыку,когда пришло время уходить в Легион,и он предал.За несколько минут,не задумываясь,он оторвал её от себя,спрятал в пластиковый  кейс,и никогда больше не позволял себе желать её сильного тембра. Иногда,засыпая,он видел себя в детских брюках,тонкой рубашке и старых школьных ботинках , бережно подносящего ко рту крепкий,маленький раструб.В то время учителя музыки ещё получали небольшое денежное вознаграждение и родители старой закалки по привычке отдавали детей в спецшколы,открытые окна которых каждое летo грохотали,смеялись,рыдали,издевались,любили,шептали,собирая небольшие толпы любителей.Отведенных мест становилось всё меньше и меньше, и хорошую музыку можно было получить только в записях.
Он оказался способным,как его сестра,многие видели в нем будущего Фишера,хотя легких,конечно,ещё не хватало и болели после концертов щёки.Мать всегда помогала ему с перепечатыванием нот,их уже перестали выпускать большими тиражами,а старые быстро выходили из строя.Мать обладала отличным голосом и пела часто,пока не ушла из дома сестра...
-Труба.Да,это,пожалуй я.У вас неплохая интуиция.
-Конечно,я ведь родилась в музыке,- она улыбнулась стеснительной улыбкой и опять посмотрела на него своими светлыми оливками.
-Расскажите мне о себе,если вам это не затруднительно,-попросил он,-только знаете что? Я безумно хочу есть,как вы посмотрите на короткий перерыв в нашем передвижении.
Он лгал,годы службы в легионе приучили его k стоицизму,для него ничего не стоило не есть в течении нескольких недель,ему просто вдруг захотелось сделать ей что-то приятное,вне устава и положений,что-то непривычное для её,да и его, образа жизни.Её надо было накормить,в этом не было никаких сомнений,но может быть ещё важнее для неё было,почувствовать себя не парией в стоптанных тапочках,а женщиной,которую пригласил поужинать заинтересованный в ней партнер.

Он точно знал,что у неё не могло быть большого выбора партнеров -отсутствие денежного вознаграждения являлось надежным щитом от назойливых любовных страстей, Ненужные Искусства делали их носителей изгоями, Категории извне ими не интересовались,а сами неоплачиваемые жили напряженной борьбой за выживание ,и места для романов в их существовании почти не было.
Ему было известно ,что подобные акции категорически не рекомендованы уставом Легиона,что у него будут, наверное, неприятности и даже,возможно, ограничена степeнь свободы, но он надеялся,что годы безупречной службы уменьшат его вину перед Империей.Да и в конце концов,мог он раз в жизни отойти от устава? Тем более,что он не покидал обьект, а лишь сближался с ним, в полном соответствии со своей собственной теорией, которую давно уже следовало испробовать.
-Я не голодна,- внезапно сухо сказала она,- но с вами пожалуй посижу.- и добавила тише,- ноги очень устали.
Она присела на краешек пластикового стула, скрестив и спрятав от него два своих тапочка.Ей было неуютно.Кружилась голова, неожиданно одуряюще запахло едой.Она отвернулась и подумала,что не надо было просыпаться.К чему всё это? Через несколько часов можно было бы дойти до цели.И никто не был ей нужен в этом путешествии.Она не хотела ошибаться перед концертом.Ей надо было подготовиться к толпе, к разгону,к крикам после её музыки, к бегу,к одинокому инструменту на сцене.Она обняла себя за плечи и попыталась закрыть глаза.



-Не засыпайте, я хочу,чтобы вы мне рассказали о себе,- он был смущён её реакцией и не совсем понимал, как себя вести.Он очень боялся,что напугает её теперь, после того,как она проснулась.Сон был её защитой от толпы,погоды,голода. Бодрствование обычно не сулило ничего хорошего,кочевая жизнь была сосредоточена на поисках укрытия, продовольствия и свободного инструмента.
-Что вам заказать? -как бы небрежно спросил он,- просто так сидеть глупо,даже если вы не голодны.
-Нет-нет,спасибо,только воды.
-Хотите мороженого?
Она улыбнулась.
-Вы знаете,даже мороженого не хочется.Я совершенно сыта.И кроме того,я никогда не наедаюсь перед концертом.Это вредно для инструмента.
-Хорошо,уговорили,а вот я, - он внимательно изучил меню,- сьем -ка, пожалуй,жареной картошки.
-Я бы тоже себе заказала,дед меня ею откармливал - представляете, огромная гора жареной картошки, на белой тарелке.И я -жду,когда дед отвернется,переворачиваю всю тарелку прямо на стол.И - пальцами набиваю полный рот.И ничего вкуснее чем эта слипшаяся,с хрустящей,иногда подгорелой корочкой, с крупинками соли, картошка, я не помню.

-Хватит! - почти закричал он. - Вы же чертовски, до безумия хотите есть! Когда вы ели в последний раз? Где? Что? Откуда вы взяли денежные знаки? Прекратите этот театр.
Он резко бросил на стол пластиковую карту меню, задев маленький стакан с единственной ромашкой.Взглянул на неё, подавил досаду, сцепил руки в замок.
Она смотрела на него не отводя взгляда, спокойно, со слабой улыбкой.
-Да,хочу.Я ела только вчера.И это были сэндвич с сыром и немного салата.Я расплатилась книгами. Вас интересует,почему я сразу не призналась? В чем?
Что я всегда хочу есть? Что в последнее время у меня перед концертом дрожат руки?Что я дико боюсь толпу?Что книг на продажу осталось совсем немного, а уроки брать мало кто хочет? Что все мои друзья влачат такое же жалкое,нищенское бытие, и мы почти никогда не видимся?
Поймите, мы с вами живем в разных измерениях.Вам не дано нас услышать, нам не дано вас убедить. И не мне вам обьяснять, как закручено это спущенное с горы колесо.Вы отлично знаете,что подобные мне довольно скоро вымрут как динозавры,исчезнут,растворятся вместе со своей музыкой,своими причудами , своими потугами на уникальность и тонкодушие. И это будет закономерно,потому что,когда дети бредят Легионом,а родители боятся или не хотят рассказать им про другой мир,душа замерзает,стихи выветриваются,звуки смываются дождём.Дети взрослеют,смеются над печальным,не умеют думать не по приказу.
 Девочки и мальчики становятся образцовыми солдатами.О,они умеют служить - я видела их глаза во время разгонов.
-Простите меня.
-А вы? Вы видели их глаза?А вы видели свои глаза в эти минуты?
-Понимаете,я давно уже не разгонял.Мне посчастливилось быстро взбежать туда, наверх,где жестокость закрыта в сейфах, и даже найти свою нишу.Я ведь не обычный вояка.
-Я понимаю,вы только отдаёте приказы.Но это ещё страшнее - у вас даже нет возможности видеть,как они выполняются,а значит,и почувствовать сострадание,жалость, раскаяние,в конце концов.Вы не видите нас, ну ,может быть только,когда вот так, следите и шпионите за нашими передвижениями.

-Я видел.Свою сестру.Её глаза.Голод.Гордость.Я видел всё это.
-Вы любите свою сестру?
-Да.Слишком люблю.
-Теперь вы меня простите,- её голос смягчился и лицо обрело почти детское выражение.
-Вы меня не обидели.
-А ведь я хотела.
-Я понимаю.
 -2-
Босыми,они шли вдоль океана.Берег был грязен и мелкий мусор колол её ноги. Одинокие чайки выклёвывали из раковин остатки моллюсков. Прилив был небольшим,гладкие камни хорошо видны из пены.
Они молчали.Она смотрела прямо перед собой, и с каждым шагом её рот становился всё тверже, глаза темнели, а спина выпрямлялась. Она думала о том,что через несколько часов они достигнут цели и окажутся в пункте А. Там она найдёт свой инструмент,она знала,что он ждёт их встречи с таким же нетерпением,с дрожью в струнах, с единственным желанием отозваться на твердое и бережное прикосновение её пальцев.
Ей не хватало его,ни один инструмент,когда либо деливший с ней музыку, не мог сравниться с этим, единственным ,находящимся в пункте А.,
 Когда-то легионерами была заколочена дверь в их дом, её инструмент пропал в складах Легиона,а её родители, музыканты Имперской Оперы,как все неблагонадежные старики переправлены на острова. Какое-то время она жила с братьями в одном из пристанищ,потом братьев забрали в Число Легиона, и она осталась одна. Ей тогда было 19,бывшие консерваторцы жалели её,передавали с рук на руки,кормили,и,самое главное,предоставляли инструмент.Она могла играть часами,забываясь в музыке,не обращая внимание на перемены в Империи,не вспоминая ни о чём,не думая, не страдая.
Боль отпускала,всё было заполнено музыкой и ни для чего другого уже не оставалось места.
Долгое время она не могла заставить себя возобновить концерты.Ей казалось,что никто не захочет её слушать теперь,когда на ней стоит печать отверженности, что она собьется на запрещённый репертуар, что игра её будет примитивна и тускла.
В свои 19 она была достаточно инфантильна и совершенно не приспособлена к жизни.
Постепенно ей дали понять,что бояться не имеет смысла, так как у любого сохранившего относительную свободу музыканта есть единственная возможность быть услышанным: продолжать играть.И начались передвижения.Из пункта в пункт, за городскими линиями,под дождём и ветром,под улюлюканье толпы.
Иезуитством было то,что концерты не запрещались, и даже частично поощрялись правительством. В этом был свой резон : молодежи разных возрастов становилось очевидно,что после любого проявления чувств, к которым относилась и музыка, неизменно следовало насилие. Этой закономерностью создавался своеобразный внутренний стереотип, вырабатывался, если задуматься, довольно примитивный рефлекс, основанный на страхе. Страх и господствовал в Империи,толкая детей в легион,а взрослых - к послушанию.
Она быстро освоилась и даже преуспела в своем передвижничестве. Отлично ориентировалась, легко переносила жару и холод, была весела и хотела только одного: найти себе инструмент,к которому можно будет всегда стремиться.
 И вот однажды,после особенно долгого пути,готовая к концерту и последующему жестокому разгону, она подошла к незнакомому инструменту.
Она открыла крышку и провела пальцами вдоль клавиатуры.Мягко взяла аккорд. Инструмент отозвался отцовским ворчливым басом.Она перенесла руки в верхние регистры и услышала материнский смех. Пробежала гаммой вниз-вверх - на неё набросились и обняли оба младших брата,голенастые,крепкоголовые, с пробивающимися усиками и ломающимися голосами.
Она расхохоталась от счастья.
Как она играла в тот вечер! Из-под её рук вылетали птицы, уносились поезда,грохотали громы.Инструмент поддавался её натиску, встречая его досоинством и силой. Толпа молчала.В первых рядах сидели дети, притихшие неуемные болтуны. Среди них были совсем маленькие,уютные своей вознёй и хихиканьем.Она с сожалением подумала,что раньше такую мелюзгу развлекала с удовольствием.А теперь ей было страшно.Она знала, совсем скоро они поступят в Число Легиона,где превратятся в отличных солдат,а всего через полчаса они будут визжать, топать ногами, и самые смелые - бросать в нее камни.Один такой как-то ударил её по спине твердым кулачком,а после побежал и спрятался за материнскую спину.
В тот раз она не заметила разгона. Отыграв, она долго смотрела на клавиши, гладила их кончиками пальцев и ощущала тепло. Потом не торопясь, не слыша смеха, нарастающего крика, бега легионеров, она привычно сгорбилась, нагнула голову и быстро пошла со сцены.Инструмент был тотчас же увезен в укрытие.
 -Эй, вы опять заснули, - донёсся его голос.
-Нет,что вы,я просто на секунду закрыла глаза .
-Вы устали?
-Да, но ведь нам осталось совсем немного,я вам очень благодарна, за то что вы согласились меня проводить. Вам совсем не нужно было этого делать,по берегу я бы могла дойти сама.Кроме того, помните ,я давно проснулась?
-Было бы глупо не сознаться,что я этого хотел сам.Давайте присядем,вон там, у дюн у нас ещё куча времени.
 Она внимательно посмотрела на него.Он ей нравился.Худое лицо,почти черные армейски остриженые волосы,спокойные серые глаза,небольшой шрам через левую бровь.Улыбка.Неожиданная,смущённая.Она улыбнулась в ответ.


 -3-

Песок был ещё теплый.Рокотал и шипел прибой.Воздух был наполнен запахами йода и рыбы,ласково шелестели дюны.
Они сидели рядом, слегка касаясь друг друга плечами.Она обхватила одной рукой колени и рисовала на песке непонятные фигуры. Он смотрел на её сосредоточенное,милое лицо и ему хотелось прижать её к себе,защищая от той жизни,о которой только что он услышал. Он уже понимал,что пойдёт с ней в пункт А, что останется там до конца концерта,что не даст ни одному слову или камушку долететь до неё,что она уйдёт после выступления с гордо поднятой головой.
Устав легиона запрещал случайные связи.Каждая встреча должна была быть зарегистрирована,обьект проверен и одобрен.Своеобразным исключением был Отдел Частного Шпионажа, им разрешалось принимать решения самостоятельно.Вовлеченный в самые интимные дела Отдела, он хорошо знал цену подобному либерализму, и ему на минуту стало не по себе.
Она взглянула на него,доверчиво улыбнулась и тихо сказала:
-Вы  можете возвращаться, меня больше не надо караулить.Я посижу ещё немного,а потом засну и начну передвижение, осталось не больше часа ходьбы.
-Я остаюсь,- после короткой паузы ответил он,- я пойду с вами.
-Зачем? Вам это может повредить,а я не нуждаюсь в поводырях.
-Я пойду с вами,-повторил он
-Упрямец, это ни к чему,поверьте.
Он повернулся к ней, взял за плечи:
-Вы мне нравитесь.Очень.Я хочу послушать,как вы играете.Разрешите мне остаться.
Она нахмурилась.Нельзя допускать никаких чувств,подумала она.Выживание не предусматривало эмоций,существовала только музыка.Её не может волновать мужчина,не должен,это мешает,это запрещено.Кроме того, у него будут неприятности,а ей бы этого искренне не хотелось.Легионеры никогда не задерживались,этих историй она наслушалась от коллег по концертам,спутников по передвижениям и друзей в редкие моменты встреч в отведенных пристанищах.И она сейчас скажет "нет".
-Хорошо,оставайтесь.
-Вы мне нравитесь,- повторил он,- позвольте мне иногда встречаться с вами.
-Вы с ума сошли.Вы же легионер.А я отверженная.
Он притянул её голову и дотронулся губами до волос.
-Я скажу это ещё раз.Вы.Мне.Нравитесь.Дайте мне возможность не обьяснять, почему я делаю то,что мне хочется.
Она подняла к нему лицо, серьёзно посмотрела,спросила:
-А вы уверены?
-Да.
Она провела рукой по его щеке и он тотчас же накрыл её пальцы своей ладонью.
-Научите меня засыпать.Тогда я смогу говорить глупости.
-Вы можете это делать наяву.
Он не отвёл от неё глаз.
-Могу.Но всё же научите.Мне надо оказаться там,в вашем мире.
-Назад не будет дороги.
-Нам не понадобится дорога назад.Ответьте мне "да".
Она выпрямилась,приподнялась немного и тихо поцеловала его.
-Я научу вас.
Они оба закрыли глаза,обнялись и долго стояли на коленях,на песке,не двигаясь и дыша в унисон.
Он чувствовал,как отпускает его горечь предательства,как велика любовь его к сестре,как много он сумеет сделать,как дорога ему его музыка.
Он вдруг понял,что ещё молод и совсем не поздно подняться на чердак,открыть кейс,достать свою трубу, и тогда можно будет уходить с концертов вместе,прикрывая друг друга от пошлости толпы и бичей легиона.
 -4-
В сумерках их лица стали почти детскими,они оба уверенно шли вдоль океана,держась за руки и закрыв глаза.
А вдали уже были видны подсвеченные очертания пункта А.