Мыш, который пил коньяк

Шел дождь, и студенты прятались в маленьком уютном кафе. Миловидные девушки отбрасывали за спину белокурые, потяжелевшие от воды волосы и торопливо стряхивали с сумок дождевые капли.
Кафе – обитые зеленым бархатом диванчики, круглые столики – мгновенно заполнилось людьми. Они громко разговаривали и смеялись в прохладной кофейной полутьме.

Мыш, одиноко гулявший по набережной канала Грибоедова, почувствовал приближавшийся дождь значительно раньше студентов, поэтому к моменту их прихода он уже давно занял одно из лучших мест около окна и наблюдал за медленным полетом первых тяжелых капель. Капли оставляли на стеклах переплетающиеся дорожки, а Мыш отхлебывал из чашки эспрессо и задумчиво смотрел на тусклый в дождевой пелене Казанский собор.
Мыш подозвал официантку, махнув хвостом. Девушка улыбнулась (у нее были ярко-ореховые глаза в пышном веере ресниц) и очень быстро принесла маленькую рюмку коньяка.
– Ну и погодка... Только коньяком и греться... – сказал Мыш. – Благодарю.
Он с удовольствием пролистал меню.
Из сумки, которую он носил через плечо, он достал трубку и как следует набил ее табаком. Теплый сладковатый дым поплыл вдоль обшитых деревом стен. Мыш даже закашлялся. Становилось все уютнее и уютнее... Большой город поглощал и растворял миллионы одиночеств.
– Ты меня бросишь, бросишь... – доносилось слева.
Мыш усмехнулся. Студенты вечно выясняют отношения.
– Будьте добры, сырную тарелку.
Он размышлял о Бердяеве и его своеобразном понимании эроса. Сам Мыш к эросу относился в целом положительно и достаточно метафизично.
«Думаю, раздельное существование мужчины и женщины единственно реально и единственно нужно, – думал Мыш, следя за причудливыми фигурами, выплывавшими из его трубки. Белые хрупкие корабли, звезды, таинственные фигуры и Гэндальфовы кольца неслись к потолку, чтобы в нем развеяться. – Плотский по своей глубинной сути порыв легко можно перебороть...»
Размышляя о бренности бытия и любви, Мыш не заметил, как рюмка опустела. Тогда он заказал томатный сок и пятьдесят граммов водки, лихо вылил водку в сок и сверху насыпал соли и перца. Вздохнув и пошевелив усами от удовольствия, Мыш сделал первый глоток и зажмурился. Потрясающе!
Мыш никогда не напивался допьяна; после двух-трех порций крепкого алкоголя он в обычно впадал в лирическое настроение и полудремал в мягком кресле около чашки остывающего кофе. Сейчас он тоже почти задремывал, убаюканный коньяком, трубкой и дождем, но в этот момент между цветами, росшими на подоконнике, послышался шорох, пышные листья раздвинулись, и у Мыша перехватило дыхание: он увидел самую красивую девушку на свете. Ее пронзительные глаза точь-в-точь такого же орехового оттенка, как глаза официантки, пристально смотрели на него; длинная густая шерсть отливала в мягком электрическом свечении золотом, а лапки, сжимавшие пирожное, были аристократично-изящными. Мышка улыбнулась Мышу и уселась около горшка с фиалками.
Мыш исподтишка любовался ею, очарованный. Ему вдруг пришло в голову, что было бы совсем неплохо, если бы кто-то по вечерам ждал его в норе, и зажигал лампу, и готовил горячий ужин...Но в глубине души Мыш точно знал, что его удел – сладкое золотое одиночество.
Он расплатился, замотал шею шарфом, выскользнул в приоткрытую дверь и вышел под моросящий дождь.
 
 Сентябрь-октябрь 2007 г.