Судьбы дальнего следования

Где я? Жарит как у черта на сковородке. Может быть, в аду. Вокруг слышатся вздохи, бормотания, люди нехотя, тяжело переворачиваются с боку на бок на узких койках. Может быть, в лечебнице для душевнобольных. Раздается скрежет, шум мотора, меня клонит вбок, я хватаюсь за поручень, и холодом, ветром обдает ступни. Ах да, я в поезде дальнего следования «Адлер-Москва».

Я поднимаю глаза на койку напротив, встречаю прямой, холодный взгляд голубых глаз своей соседки. Под нами спят мама и сын. Молодой женщине весь вечер было плохо с сердцем. Каждые полчаса поезд делает остановку на сорок – пятьдесят минут. Воздух застывает, становится тяжело и душно. Мальчик не отходил от мамы, держал руки и периодически бегал смочить холодной водой полотенце. Я прислушиваюсь к их ровному, сонному дыханию. Неожиданно в нашем закутке появляется еще один человек. Даже в темноте видно, как он худ, небрит и темен. Он протягивает руку куда-то выше моей соседки, впившейся пальцами в матрас. «Гога, я принес тебе пиво», - говорит он. Казалось, ничто не могло повергнуть нас в еще больший шок и ужас, но оттуда, сверху свисает волосатая рука и берет протянутую банку. Услужливый друг уходит, а мы начинаем безудержно, истерично, до слез смеяться, разбивая невыносимый кошмар этой ночи, которая похожа на плохой фильм ужасов в запертом кинотеатре.

Мальчик просыпается. У него такие же, как у матери густые темные волосы, мягкие карие глаза. Нащупав в темноте очки, он садится у ее изголовья, убирает со вспотевшего лба волосы, промокает холодным полотенцем лицо, шею, руки. Она говорит, что ей лучше и просит кофе. Мы с моей соседкой Тиной подкладываем ей под голову свои подушки и идем за кипятком. Там, примостившись на узкой скамейке и подоконнике, сидят еще пять человек. «Какие они несчастные», - переглянувшись, подумали мы, счастливые.

Только полночь. Впереди еще шесть часов пути. Мы разговариваем под храп соседа справа, чередующийся с храпом его дочери. Тина говорит. Говорит много, но все не о том. Я чувствую, есть что-то важнее, чем она хочет поделиться, выпустить свою печаль.

 Я права. Она сбежала от жениха, который силой увез ее в Адлер, не дав ни собраться, ни предупредить мать. Мобильный телефон отнял, кошелек и документы спрятал. Их она нашла под ванной, когда он спал. Телефон, наверное, продал, чтобы сделать ставку в казино, и выиграть денег на свадьбу. Сейчас она возвращается домой, к матери, туда, где оттают слезами ее голубые глаза.

- Ты должна позвонить ей, - услышали мы от молодой женщины.
- Но я разбужу ее. Она не любит ночных звонков, боится их.
- Девочка, она не сомкнула глаз эти дни. Возьми мой телефон и позвони.

Тина набирает номер. Короткие слова: «Я в порядке. Я еду домой. Люблю тебя, мамочка». Слышен тяжелый вздох, потом крики, плач. Тина смеется, слезы капают ей в чашку, целует трубку.

Мы забираемся на свои койки. Тина очень высокая, в который раз ударяется головой, сворачивается комочком. Засыпаем. Легко. Дверь в кинозал открыта, но нам уже не страшно, мы дождемся конца фильма.

В 6.05 утра мы выходим на омытую дождем платформу. Полураздетые из-за духоты в вагоне, мы подставляем руки, лицо, волосы, плечи каплям дождя. Нам не холодно, нам не стыдно, нам легко и радостно дышать этой жизнью.