Мои женщины

 «Пора мой друг пора» – это Ал. Пушкин. Написал, кажется, в один из своих Болдинских периодов. Там же в Михайловском восклицал – «Ай-да, Пушкин, ай-да, сукин сын!» Хвалил не зря – да и было за что. Может быть, его удручали одиночество, деревенская глушь и редкая почта из Петербурга.

 И все же он строил планы, много писал. Много писал не то слово, там в основном он создал свои главные вещи. Ему было только 28-29 лет, может чуть больше – вся жизнь впереди и еще она – его Наталья. Женитьба, верней приготовление к свадьбе на своей красавице Натальи Гончаровой.

 Чем она его взяла, не думаю, что только внешностью, ибо в переписке с ней пишет –« а более люблю твою душу…» цитирую по памяти, но суть такова, она была далеко не пустышкой. Я не пушкиновед, но всегда с трепетом смотрел на его рукописи, там графика души – летящий каллиграфический почерк, рядом такие же стремительные рисунки. Рукописи великих - это всегда нечто, ибо перо и бумага, это как у художника кисть и полотно. Душа как бы почти не имеет посредника, она сразу переходит в латынь или кириллицу и еще почерк автора, он что-то черкает, ищет нужное слово – акт творчества, словно происходит на ваших глазах.

 Тоже самое можно сказать почти обо всех классиках Х!Х века. Нет еще пишущей машинки, нет монитора компьютера, есть перо и бумага. И все же, как бы я не вздыхал об утраченной каллиграфии – она канула в Лету. Этого уже не будет, правда единицы писателей еще пишут по старинке, но большая часть не мыслит себя без компьютера. Набирает текст тут же шлифует его и выдает на гора. Впрочем, у каждого свой метод, свой подход – результат вот главный критерий, а как ты это сделал, читателя не очень-то волнует.
 
 Зачем я залез в литературно-исторические дебри? Не знаю, но это не ностальгия об утраченном, а скорей желание обрести некий фундамент, желание корней и поклонения великим теням прошлого.

 Сейчас в своем настоящем, работая на своем личном компьютере, я как бы сроднился с ним, и он понимает меня, бывает не в духе и ведет себя как соучастник наших деяний. Думаю, каждый пишущий испытал это на себе.
 
 И тут какой-то странный переход от Болдинской осени Ал. Пушкина, от классиков, стремительный поворот в настоящее. Может быть, во всем виновата осень, подруга сочинителей и поэтов.

 Итак, за окнами осень, октябрь в нашей полосе относительно теплый. Но вот неделя,- как вдруг стало холодно и неуютно, батареи ледяные, жжешь газ на кухне, если нет обогревателя, кутаешься в шерстяные свитера и мысленно клянешь все ЖКХа и городскую власть. Тепловые сети рвутся именно, когда наступает отопительный сезон.

 Октябрь время тоскливое, день на глазах уменьшается до размера – утро и вечер, верней сумерки они поглощают город и горожане разбегаются по своим норам, к телевизору с их бесконечным сериальным мылом. ТВ вот кто теперь главный источник тепла, светоч наших серых будней, единственная отрада этих осенних вечеров.
 Делаю себе бутерброд, с маслом хлеба поменьше – масла побольше в них калории, пью горячий чай, пар изо рта и кружки. Закончив с трапезой, ложусь в постель натягиваю на себя несколько одеял и пытаюсь уснуть. Сон не идет. Кажется, согрелся.

 - Володя, ты что замерз? – спрашивает какая- то молодая женщина в черной комбинации, у нее красивая полная грудь, покатые плечи и полные руки. Она склоняется надо мной и целует в губы, ее поцелуи кружат мне голову. Я искоса гляжу на нее, это Неля, моя женщина.
 - Не надо, - говорю я, - я еще не согрелся.
 -Глупенький, в комнате жарища, твои батареи пышут жаром. А твои соседки на даче и твоя коммуналка в нашем распоряжении.
 - а что они делают на даче в октябре?
 - что-то делают, жгут листья и забывают наглухо окна.
 - послушай, мы ведь давно расстались.
 - какие глупости, ты что-то напутал.
 - да, напутал, - соглашаюсь я, - это ведь ты всегда правила мои юморески, перед тем как бегать с ними по редакциям.
 - твоя орфография, мой милый гений… мой Чехонте не признанный.
 Она ложится рядом со мной такая горячая и желанная, мы долго, очень долго целуемся, наконец, я сбрасываю одеяло не в силах больше терпеть этой сладостной муки. Ее комбинация небрежно задрана до грудей, что еще более воспаляет меня. Ее обнаженный живот несколько полноват, но в этот момент он самый сексуальный, который я видел когда-либо, я развожу ее ноги, целую живот, лоно, потом медленно вхожу в нее, она стонет и чуть ли не умоляет – « ну, Володенька, давай же, я уже не могу, давай. О Боже, это так чудесно!» и добавляет еще пару не пристойных слов, от которых я завожусь, но сдерживаю себя как могу.
 Звонит телефон, кажется, я задремал или нет, я был в полудреме. Пусть на время то время остановится, я не хочу сюда, в холодное настоящее. Я не хочу никаких телефонных звонков, я знаю, что звонит она, Алла, и знаю, что она будет говорить – « как тяжко быть преподавателем, нервы ни к черту и куда я запропастился. На днях я забегу». Телефон, наконец, замолкает.

 А сейчас я хочу одним глазком увидеть своих прежних женщин, их было много и мало, с одними я жил годы, с другими месяцы или недели, но все они были мои, а я был их. Ни одной не изменил и изменил всем. Но что меня извиняет, я их всех любил, а это достаточный аргумент. Я вас помню, вас дорогие мои, оказывается ничто и некуда не исчезает, наше прошлое всегда с нами, и вы всегда молоды и прекрасны. Я слишком обнажил какие-то интимные стороны, но каждый из читающих вспомнить своих женщин и мужчин, а может одну единственную и их ночь нисколько не отличается от наших.
 Физическая любовь это высшая награда Бога так стоит пренебрегать ею, забывать ее, может это самое ценное, что было в твоей жизни и почему же не поделиться с другими, тем более их воспоминания не менее красочен твоих. Другое дело, как это показать, чтобы не быть «синим чулком» или напротив развязным и вульгарным. Я не знаю, как это сделать и никто не знает. И никто не запретит мне писать это
 – только ты сам решаешь, что можно рассказать, а что навсегда остается тени.

 Господи, какой же я пуританен и зачем я расшаркиваюсь, извиняюсь, и веду себя так, будто совершил нечто неправедное – ты всегда ненавидел лицемерие и сам оказался в их стане.

 Ты только заикнулся, как прекрасно заниматься этим делом с любимым человеком или пусть не с любимым, а симпатичным тебе, и что без этого человек чуточку не тот. У него нет блеска в глазах, нет воздуха и крыльев, у него просто чего-то нет, и без этого «чего-то», он или она, пусть хотя бы согреют себя воспоминаниями о былом, если оно того стоит…

Октябрь 2007г.
Г. Харьков