Гах-1

 Я родился две с половиной тысячи лет назад в семье свободного велита, жившего на западном склоне холма Яникул. Когда я был мальчишкой (не только по внешности, но и по годам), отец продал меня богатому этруску в Риме. Это было легендарное время (о его легендарности я узнал столетия спустя) — эпоха Муция Сцеволы и Тарквиния Гордого. Правда, на самом деле никакого Муция Сцеволы не было, римляне его потом выдумали. А царь Тарквиний был скорее жадным, чем гордым, но о царях так говорить нельзя. Не потому, что неправда, а потому что опасно.
Если бы у моего отца были рабы и если бы он поручил одному из них присматривать за стадом полудиких коз, чтобы понемножку их доить и стричь, козлы назвали бы раба своим царем. А если бы раб время от времени резал самых непокорных из них для своего пропитания, козлы опасались бы называть его жадным... Но у моего отца никогда никаких рабов не было, а Тарквинию Гордому присматривать за стадом полудиких римлян поручил не мой отец, а этруские старейшины...
Отца я ни разу не видел с тех пор, как он меня продал, чтобы прокормить мать и старших братьев. Дочерей (моих сестер) можно было просто выдать замуж — и пускай о них заботятся мужья, а вот сыновей приходилось кормить... Да ну его, блин, куда подальше, моего отца-неудачника! Фантазёра, зелёна корень! Он мечтал, что вот продаст ребёнка — и под плетёной крышей его хижины воцарится достаток!
В Риме оказалось полным-полно таких, как я, не оправдавших завиральные надежды своих отцов и принадлежавших отныне самым разным не родным людям. Не все мы были рабами, но судьба у всех у нас сложилась примерно одинаковая.
Мой хозяин был... как бы это сказать, чтобы вы меня правильно поняли... Ну, скажем, книгопродавцем. Хотя, разумеется, никаких книг тогда ни у кого не было, а были одни только долговые расписки — у кого побольше, у кого поменьше. И мой хозяин ими торговал. Не только торговал, но и... как бы это сказать... Производил.
Понимаете, в этом нет ничего зазорного, если человек производит то, что пользуется спросом. Спустя два с небольшим тысячелетия герр Карлус Маркус объяснил мне это весьма доходчиво. Он даже целую научную теорию написал — вы её, наверное, изучали в школе — о том, как выгодно делать то, что нужно людям.
А римлянам были очень нужны долговые расписки других римлян. И более всего ценились расписки Тарквиния Гордого — хотя никто никогда не получил с Тарквиния по этим распискам ни пол-овцы, ни даже шерсти клок, но этими расписками римляне тайком хвастались друг перед дружкой. И ради одной лишь возможности похвастаться они платили моему хозяину — и шерстью, и мясом, и деревом, а кое-кто даже золотом. Вот хозяин и научил меня натирать воском дощечки и царапать на них подпись Тарквиния Гордого — так, чтобы она всегда получалась одинаково, но чтобы при всем при том каждая новая подпись отличалась от предыдущей. Чтобы, глядя на неё, можно было легко вообразить: подписывая вот эту дощечку, Тарквиний Гордый хохотал, а вот эту — страдал желудком и спешил в сортир, а вот эту подмахнул не глядя, потому что был озабочен самыми что ни на есть государственными делами...
Был ли мой хозяин фальшивомонетчиком?
Ну обзовите его так, если вам очень хочется как-нибудь его обозвать — ему-то уже давно всё равно...