Спасатель

Я весь твой. А ты моя. Навсегда. Навеки. Если со мной что-нибудь случится, и я уйду – не верь! Я обязательно вернусь к тебе. Я буду другим, но я буду любить тебя так же сильно, я буду твоим. Навсегда. Навеки. Лишь бы разглядела меня, другого, в толпе людей…Лишь бы ты узнала мою любовь, которая последует за тобой всюду…

Человеку становится грустно и плохо, когда он устает от самого себя. Он сам себя угнетает, удручает. В большей или меньшей степени. Если тебе когда-нибудь станет плохо, открой глаза пошире и отправляйся на природу. Вслушайся в дуновения ветра, в пение птиц, всмотрись в это небо, в эти горы, в каждую травинку, в каждого муравья, прикоснись к каждому дереву, понюхай каждый цветок… Потом улыбнись и ты узнаешь…
Пролог
Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Мерное тиканье настенных часов… Боль в висках… в груди… а к ногам словно гири привешены… Боль… Боль… Желтые крашеные стены больничной палаты… Белые халаты… белые простыни, пахнущие хлоркой… Сердитые лица врачей… Вдох… Выдох… Боль… Запах спирта… Запах смерти… Смерти? Нет, она не умрет… Она уже мертва… Вдох… Выдох… Боль… Вчера ей сказали, что его не удалось спасти… что он погиб… Его больше нет, значит и ее тоже нет… Вдох… Выдох… Боль… Как глупы эти люди в белых халатах… Зачем они спасли ее? Сохранили ей жизнь, если его больше нет?.. Зачем ей жить, если она больше никогда не увидит его задумчивые глаза, его чуть грустную улыбку?.. Если его руки больше никогда не обнимут ее, не согреют ее… если его губы… Вдох… Выдох… Слезы? Их нет… Их не было… Их не будет… Озабоченное лицо медсестры… Ну что ей еще надо? Надоела… Боль… Вдох… Выдох… Желтые крашеные стены больничной палаты… Мерное тиканье настенных часов… Его больше нет… Его больше нет… Вдох… Выдох… Обрывки воспоминаний… Ей сказали, у нее небольшая амнезия, но скоро она поправится, и все будет по-прежнему… Глупцы! Уже никогда все не будет по-прежнему… А то, что ей необходимо, она прекрасно помнит… Его глаза… Его губы… Вдох… Выдох… Его руки… Его голос… «Я весь твой… А ты моя…» Его больше нет… Боль… Вдох… Выдох… Сон… Вдох… Выдох…

Он, сидя верхом на прекрасном кавказском скакуне, объехал зеленый широкий луг и остановил лошадь на небольшом плато. Ах, как восхитительны горы! Отсюда видно на мили кругом… Кажется, можно, потянувшись, достать рукой до мягких облаков… Как хорош этот маленький город, уютно расположившийся в долине меж гор у самого моря… О, это море! Как оно необъятно! Прекрасно! Таинственно! Свежий горный воздух навеивает приятные воспоминания… Как сладка жизнь, когда рядом с тобой эти луга, горы, море, небо… Когда каждое утро ты встречаешь рассвет на вершине горы, любуешься закатом, сидя на камнях возле моря… Как сладка жизнь, когда ты молод, полон сил, энергии, свободен как ветер… Верный пес тут как тут, лает, опьяненный горной утренней прохладой… И лишь ее нет рядом… Где она? Что делает? О чем думает? Мечтает?.. Где она?..
Вдохни полной грудью, и счастье разольется по венам, артериям приятным теплом… Вдохни, и в груди останется ощущение свежести и трепещущей любви… Любви к ней… Любви ко всему, на что падает взор… Любви к человеку…Любви к жизни…

Часть 1
Обрывки воспоминаний
1
Она была самым счастливым ребенком на свете и не могла не улыбаться. Она просыпалась рано по утрам с этой жизнерадостной чарующей улыбкой под звуки старого рок-н-ролла. Чашка горячего сладкого чая с малиной, клубничный вафли, печенье… Красочные книжки в рюкзачке за спиной. Заученная наизусть дорога в школу. А там широки коридоры, полные жизни, радости, смеха… Уютные классы, приветливые учителя, друзья, игры… Каждый день приносит столько нового! Прозвенит звонок с уроков. Быстрый взгляд на часы. Все та же счастливая улыбка. Бегом домой. Там аппетитный борщ на обед. И снова нужно в школу, только теперь в другую… Схватив папки с нотами и рисунками, спешишь по освещенным солнцем тротуарам… Навстречу люди, и каждого нужно одарить улыбкой… Красивое платье… белые колготки… туфельки… ленточки в распущенных волосах… Не девочка, а принцесса! После школы искусств – школа танцев. Там ритмичная музыка, свет, движение… Выбегаешь на улицу, и уже темно… вечерняя прохлада так хороша… Дома так уютно! Мама, папа, рыжая кошка… Уроки просты, много времени не занимают… Придут в гости друзья, и играешь с ними весь вечер… улыбаешься… Перед сном непременно сказка… чашка горячего шоколада… теплая постель… сладкие сны… А утром все заново… Столько радости… света… любви… счастья…
2
Жизнь не заладилась с того самого дня. Утром умерла рыжая кошка. Вечером папа ушел из дома. Навсегда. Теплый добрый папа… Он поцеловал ее в щеку, махнул рукой и ушел…ушел навсегда в мир денег и власти. И больше некому было качать ее на качелях, не было коробок со сладостями, сказок перед сном, веселых игр, капризов…Она сидела теперь в одиночестве в своем уголке, прижимая к груди сиреневого плюшевого тигренка с одним глазом, и выдумывала свое королевство, где она могла бы прекрасно обойтись без того, что отнимала у нее жизнь…
 Папа… Кто-то другой прельстил его сердце. И он бросил ее, крошку-принцессу. Этот другой, точнее другая, красивая как кукла Барби и такая же никчемная, она разрушила ее жизнь, ее счастье, стерла с детского личика радостную улыбку. И на место этой улыбки пришли слезы. Горькие. Горячие. Непереносимые. Уютная квартира сразу как-то опустела, стала чужой… Мама была всем недовольна. Почему не прибрано в комнате? Почему не вымыта посуда? Почему не вычищены полы? Почему… Она кричала, ругала, наказывала… Слезы душили девочку, и внутри словно что-то разрывалось на части, и рушилась жизнь… Стоять наказанной в углу было невыносимо обидно, больно, одиноко… И словно нож в сердце было это «прости», полное страха, унижения, детской беспомощности… «прости», которое нужно было говорить, чтобы получить право жить дальше… где снова были эти слезы, слезы… Друзья уже больше не приходят в гости по вечерам поиграть. Играть теперь совсем не хочется… А в мыслях, точно молитва, волшебным словом вертится «папа, папа…» Почему он ее бросил? Почему не звонит? Не навещает? Он где-то рядом? Почему не возвращается? Что она сделала не так? Чувство вины основательно поселилось в душе ребенка. Оно терзало сердце, оставляя вопросы, ответом на которые была убийственная тишина.
Стук белого мелка по школьной доске… записи в тетрадке… скучно… бессмысленно… Она быстро выучилась лгать всем вокруг, притворяться… И было невыносимо стыдно смотреть в глаза друзей… Она избегала их, и число их быстро сократилось до минимума. Один друг… Одна подруга… И…он.
3
Он был милым воспитанным мальчиком с красивыми глазами, как у щенка, с широкой дружелюбной улыбкой. Она глупо влюбилась в него где-то в седьмом классе. Она верила ему, восхищалась им, боготворила его, любила до безумства. Он был умным, ответственным, лучшим учеников в классе и любимцем учителей. Все его обожали, но никто не любил его так самоотверженно как она. Он был вспыльчив, и она улаживала его конфликты у него за спиной. Когда ему нужна было помощь, она старалась быть рядом, успокаивала его, когда он нервничал, развлекала его, когда он грустил. Он был для нее всем. Она любила его, и эта любовь позволяла ей верить в светлое будущее, с надеждой ожидать счастья.
Он всегда был предельно вежлив с ней, снисходителен, добр, никогда не обижал ее настолько, чтобы она могла почувствовать фальшь, осознать свою ошибку. Он ненавидел ее как собачонку, которая увязалась за ним. Ненавидел за то, что она была сильнее его, умнее, добрее, великодушнее… У нее была такая чистая душа, какой ему никогда не видать. Она любила так честно, искренне, до глубины души, преданно и самоотверженно, как ему никогда не полюбить. Она никогда не говорила ему о своей любви, но он все видел в ее сияющих глазах, в нежной улыбке… Он ненавидел эти не умеющие лгать прекрасные глаза. Она хитрила, интриговала, но с ним она была честна до конца. Это его раздражало. Она отдавала себя всю без остатка. Это его злило. И он лгал ее влюбленным глазам, ее окрыленной душе, ее честному гордому сердцу. Она верила ему, не могла не верить. Но все же чувствовала, что между ними что-то не так.
Ради него она научилась любить его на расстоянии, научилась молчать в его присутствии и смотреть на него лишь тогда, когда он этого не видит. Но он ощущал ее растущую с каждым днем, с каждый часом любовь, и тихо злился и ненавидел ее все сильнее, и все так же красиво лгал, не сомневаясь, что она верит каждому его слову. Он ненавидел ее, потому что знал, что он ее недостоин. Он был готов уничтожить эту свалившуюся ему как снег на голову любовь любой ценой.
4
Это случилось в выпускном классе. Лучшая подруга, которую она столько раз помогала, которую выручала, слушала, утешала, спасала, предала ее. Это был искусный заговор, готовящийся на ее глазах, но она была так слепа от любви, что ничего не заметила.
Она увидела его однажды целующегося с девочкой из их класса, и ей показалось, что она сейчас потеряет сознание. Дыхание перехватило, в глазах потемнело, но она, не подав виду, приветливо поздоровалась с ними и прошла в класс. Лучшая подруга все дни напролет проводила с этой девочкой, они вместе сидели, болтали, гуляли. Но сегодня подруга села рядом, словно хотела посмотреть на ее реакцию после этого искусно сыгранного спектакля.
Сначала была ни с чем не соизмеримая боль, потом ярость, а потом… ничего. Хладнокровное спокойствие. Она не стала ссориться с подругой, вела себя так, словно ничего не случилось. И никто не знал, как опротивела ей эта школа, где приходилось учиться с этой спевшейся троицей, эти широкие коридоры, где он постоянно попадался ей на глаза в обнимку со своей девочкой. Как все это было отвратительно… Как было стыдно поднять голову, ведь все вокруг знали, что происходит и на их лицах застыло выражение плохо скрываемого любопытства, ликования, злорадства. Все они точно стервятники кружили возле нее, но она была безучастна и скучна. Все шло как обычно… И лишь в голове как десять лет назад тревожно крутилось «папа, папа».
5
Мама была вечно чем-то недовольна… кричала… И каждый раз внутри опасной волной поднималась ярость… хотелось взять и высказать все, что копилось годами… Но проблемы были совсем некстати… Страх сковывал девочку перед матерью, и она не могла перечить, бунтовать, хотя этого она жаждала больше всего на свете… Мама сердилась… а ей было все равно, и лишь хотелось остаться одной в этой чужой квартире, включить музыку, лечь на диван и тупо смотреть в потолок.
Никто не мог ей помочь, спасти ее… У ее единственного друга тоже были проблемы, и он топил их в выпивке, дискотеках, наркотиках… Ему было не до нее, но он предлагал ей всевозможные выходы. От спиртного не было никакого толка, оно лишь усыпляло ее, а жизнь не становилась светлее. Наркотики? Ее тошнило от них. Дискотеки? Она потихоньку сбегала по ночам из дому. Их квартира располагалась на втором этаже, и она, точно вор, по ночам вылезала в окно и спускалась по дереву, росшему рядом. И всю ночь была оглушающая музыка, прогонявшая все плохое прочь. Но только на время. Утром болела голова, и настоящее снова вихрем крутилось возле нее, перемешивалось с прошлым, и не было будущего. Хотелось кричать, метаться, крушить все, что попадалось под руку. Но она молчала и была спокойна. Ей не с кем было поделиться ураганом чувств, эмоций, рвущих ее на части. И даже плакать не было сил. И не на кого жаловаться… И не кому мстить… В ее жизни никого и ничего нет, кроме нее самой.
Опять дискотеки… На одной из них она нос к носу столкнулась с одним парнем. Он посмотрел ей прямо в глаза, и в нем она как в зеркале увидела свое отражение. Она смутно помнила, что они учатся в одной школе в параллельных классах. Когда-то давно они дружили. Он был веселым приветливым шутником, носил яркие свитера и никогда не расставался со своим плеером. Но потом что-то произошло… Он стал каким-то жестким, резким, суровым, замкнутым. Свитера сменились черными деловыми костюмами, исчез плеер, а на лице вместо дружелюбной улыбки появилось презрение. Его глаза сверкали злостью, как у дракона.
Что с ним такого случилось? Ах да, несчастная любовь. Он был влюблен в девочку старше его на два года. Она была так красива и горда, что перед ней все расступались. Он все делал ради нее, а она лишь смеялась над маленьким ухажером. А потом после окончания школы она вышла замуж за красавчика-миллионера и укатила в Испанию. А он остался… За несколько месяцев он изменился так, что узнать в нем того компанейского мальчика было трудно. Он общался только со своими друзьями и избранными людьми.
От танца кружилась голова. Она впервые сталкивалась с человеком, чьи карманы были набиты деньгами и в чьих руках была неограниченная власть. Он был сыном мэра. Красивый, роскошный дом, ежедневные вечеринки… Что-то потянуло ее к нему, к его ледяному спокойствию, жестокости, самовлюбленности… Он был снобом и не отказывался поиграть и поразвлечься… Только он не рассчитал, что она ему так сильно понравится…
С этой дискотеки они всюду ходили вместе: в кафе, на вечеринки, в кино, бродили по ночному городу… Жаль только, что его дружки всегда неотступно следовали за ним.
Жизнь с ним казалась такой легкой… Все продавалось и покупалось, нужно было лишь кидать пачки долларов направо-налево. Он целовал ее, обнимал, говорил красивые слова, дарил подарки… Только сердце почему-то молчало, а душа продолжала страдать… Он не терпел, когда с ним спорили, и она научилась молчать и слушать. Временами он грубил ей при своих друзьях. Это было унизительно, но она прощала его. Каким бы он ни был, она могла опереться на него в жизни. С ним она, по крайней мере, была не одна, и ей в голову не лезли всякие ненужные мысли.
Однажды во время очередного праздника он подошел к ней, сидящей в сторонке, вдали от его недолюбливающих ее друзей, посмотрел на нее драконьим взглядом и спросил:
– Что ты собираешься делать после школы? Экзамены скоро кончатся.
– Пойду учиться дальше, – равнодушно ответила она. – Мама хочет, чтобы я стала переводчиком.
– Вот как, – усмехнулся он. – А чего хочешь ты?
– Я? – она заметно удивилась. – Не знаю…
Он хмыкнул.
– Через два дня я уезжаю в Штаты. Едем со мной.
– Куда? В Штаты? Через два дня? – она занервничала. – Я не могу вот так все бросить. Что я скажу маме? А документы?
– Скажи «да», об остальном не беспокойся. Я дам тебе все, обеспечу на всю жизнь. Не бойся. Ты будешь со мной.
– Но какова цена всего этого? – нахмурилась она.
– Цена? Ты мне нравишься. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Я хочу, чтобы ты была моей.
– Но ты меня… любишь? – она переборола весь свой страх, чтобы задать этот вопрос.
Он удивился.
– Я люблю только одну девушку в этом мире, но я не нужен ей.
– А я?
– Ты совсем не такая как она. И ты помогаешь мне не думать о ней.
Вот так… как все просто и понятно. Она это чувствовала, предвидела, знала, но все равно сердце вдруг предательски дрогнуло, ей показалось, что она умирает…
– Ну что, ты едешь со мной? – он вопросительно поднял бровь, уверенный что все уже решено в его пользу.
– Нет.
Для нее все тоже легко и просто… На его лице не дрогнул ни мускул. Лишь в глазах еще больше разгорелся драконий огонек. Вот уже второй человек отказал ему во всем в этой никчемной жизни…
Он развернулся и ушел. И больше она от него ничего не слышала. Через два дня он уехал и словно исчез, словно его никогда и не было. Она снова осталась одна, наедине со своими мыслями. Она чувствовала себя куклой, с которой поиграли, а когда она надоела, просто выбросили и забыли. Но ведь она сама позволила играть собой…
По ночам не спалось. Душили слезы. И некуда было бежать, некуда прятаться. Дискотеки уже не спасали, потому что там были дружки этого парня, готовые посмеяться над ней, обидеть, растерзать. На улице стояла дурманящая весна, а для нее существовала лишь эта полутемная комната. Белый потолок. Тени. Пустота.
6
Школа искусств… Акварельные краски… Синий, красный, желтый, зеленый… Чистый альбомный лист приколот к мольберту, в руках пушистая кисть… Как хочется рисовать… Что-нибудь этакое… Осенний пейзаж… Море… Деревенский дом… Задумчивые глаза… Что же? Ага, берег реки и дорогу, непременно хорошую широкую дорогу среди деревьев, чтобы всегда было куда идти… Как она любила рисовать! Водить мокрой кистью по листу… Мечтать…
Миловидная учительница улыбалась и кивала: хорошо. Мечты, мечты… Акварельные краски… Она рисовала небо. Ватные облака. Красная полоска заката. Мечты… Рисование расслабляло ее… Вот еще голубой для неба… Безмятежность… Если бы можно было ни о чем не думать, не волноваться, никуда не спешить, и рисовать, рисовать до бесконечности… а еще мечтать… Голубой, белый… Оранжевый…
Черный. В ней вдруг что-то сломалось. Что-то взорвалось. Она ляпнула черной кистью прямо в середину картины, испортив ее. Черное пятно посреди голубого неба… Лицо учительницы искривилось гневом. Но он не стала слушать упреков. Вскочила. Выбежала из класса. Опять эти предательские слезы!
В холодном коридоре она с кем-то столкнулась. Больно ударилась. И в ярости подняла глаза. Перехватило дух. Слезы мгновенно высохли. И вдруг ожило сердце… Перед ней стоял ОН. Его синие спокойные глаза словно бы смотрели ей прямо в душу, улыбались, ласкали, любили… Смятение чувств… Мажорный аккорд в середине траурного марша. Ярко-красное пятно. Вспышка в темноте. Нет, этого не может быть… Это сон…
Она опустила глаза, тихо обошла его и медленно пошла прочь. Она не видела, как он, едва заметно улыбаясь, смотрит ей вслед.
В ее грустных задумчивых глазах он прочел все, что ему было нужно. И он был счастлив.
7
Он давно заметил эту тихую странную девочку. Она налетела на него как-то раз, уронила футляр со скрипкой, в спешке подняла его и побежала дальше. А на него даже не взглянула, словно его и не было. И никаких извинений.
«Какая невоспитанность!» – возмутился он. Но когда они столкнулись во второй раз, и она, снова не обращая на него никакого внимания, не говоря ни слова, машинально собирала рассыпавшиеся у его нот нотные листы, он понял, что дело тут вовсе не в невоспитанности. Эта симпатичная девушка была так погружена в себя, что не замечала того, что происходило вокруг… О чем она все время так сосредоточенно думала? Почему была такой грустной?
Она заинтересовала его, и ему до боли хотелось, чтобы она заметила его, а не смотрела сквозь него куда-то в пустоту… Он здоровался с ней при встречах, а она молчала, не слыша его… Она все делала машинально, не задумываясь. Его поражало то, что жила она только тогда, когда играла на рояле. Концерты проходили каждые две недели. Он сидел рядом с ней в переполненном зале в первых рядах и любовался ею. Она никого не замечала, словно все вокруг было давно изучено ею и не представляло отныне никакого интереса.
Казалось, она что-то мысленно повторяет, сгибает и разгибает пальцы, волнуется. Ее волнение передается ему. И ему так хочется обнять ее, успокоить… Но вот его выступление. Он идет на сцену, сжимая саксофон, кланяется с видом великого композитора и свободно играет ритмичную джазовую пьесу. Иногда он бросает взгляд на нее, сидящую в зале, такую грустную, задумчивую, такую одинокую… Нет, она не одна! Он с ней, пусть она и не знает об этом. Он готов защитить ее от людей, которые обижают ее, готов прогнать мысли, которые тяготят ее, готов быть с ней день и ночь. Он создаст для нее свой мир, и в этом мире их будет только двое: он и она. И саксофон. Мелодия льется, а в ней столько слов, столько любви… Она чуть заметно кивает головой в такт музыке, задумчиво улыбаясь… Сколько нежности, грусти, мечтательности в этой очаровательной улыбке… Она смотрит куда-то на маленькие окна под потолком, словно хочет выбраться отсюда, разглядывает портреты великих композиторов, словно спрашивая их о чем-то. Ах, если бы она взглянула на него, он бы дал ей ответ на любой, даже самый сложный вопрос. Наконец он садится на место. Объявляют ее выход. Он не сводит с нее глаз.
Ее лицо сначала бледнеет. Потом на щеках вспыхивает нежный румянец. В глазах лихорадочный блеск. Она неуверенно идет к сцене, поднимается и, словно боясь упасть, напрягается. Затем легкий поклон, как учили в детстве. И сколько в нем грации, сдержанности, воспитанности…
Садится за рояль. Нога на педаль. Легкое беззвучное касание клавиш для проверки. Довольная улыбка. И зазвучала божественная музыка. Экспромт. Сладкое удовольствие из-под пальцев. Восторженный полет души. И нет никого вокруг. Только она и рояль. Разговор души с душой. Беседка в саду… Благоухание роз… Трели птиц… Как она тонко и глубоко чувствует музыку. Она без труда может передать то, что хотел сказать композитор, и все у нее звучит так искренне, так чувственно, так живо оттого, что она вкладывает в музыку всю себя без остатка. И это было так прекрасно… Он едва дышит… Волшебство…
Аплодисменты вырывают ее из мира грез в мир реальности… Как, здесь есть кто-то еще? Разрушенная гармония… Разочарование на лице… Легкий поклон… Садится в зал. Сжимает руки. Напрягается, словно ждет удара.
Ему хочется прижать ее к груди, целовать ее хрупкие пальцы, рассказать ей о своей любви… чтобы она улыбалась ему, чтобы снова пахло розами, пели птицы и звучала волшебная музыка…
8
Он появился внезапно из неоткуда, словно спустившись с небес под трели птиц в разгар весны, когда сияло солнце, таял снег, распускались деревья, цвели цветы… И она ничего не знала о его доме, семье, как будто всего этого не было. Он был один, как и она. Он был с ней. Всегда. Везде.
Она даже имени его не помнила. Ни разу не сказала ему ни слова, не взглянула на него, так как боялась в его глазах увидеть равнодушие и холод.
Но он улыбался ей, как будто они знали друг друга целую вечность. Ей все время казалось, что он вот-вот возьмет ее за руку, и она не выдержит. Ей столько хотелось ему сказать. Идти за ним на край света. Умереть за него, если это будет нужно… И любить, любить его… лишь бы не оставалось больше сил ни на что, кроме любви к нему.
Ее знобило, когда он сидел рядом с ней. Ей было жарко, потом холодно. И не было мыслей кроме одной: «ОН здесь, ОН рядом». Она старалась не смотреть на него, ведь в ее глазах он увидел бы безграничную любовь… Это было рискованно. Это могла нарушить его покой. Она поднимала на него глаза украдкой и, ей казалось, это был сам бог в обличие человека.
Она взглянула в его глаза всего лишь один раз. Случайно. И, казалось, сердце остановилось от восторга. В его глазах она прочла любовь, и от счастья закружилась голова… Но ведь… так не бывает… Это иллюзия… Плод ее разыгравшегося воображения…
Так не бывает…
9
Оказалось, так бывает.
Она словно преступник прокралась в полутемный зал со сценой. Вот ее родной рояль. Гладкие клавиши. Душа пробуждается. Пальцы сами начинают играть. Печальный ноктюрн Шопена чарующим эхом растворяется в темноте зала.
Время останавливается для нее. Есть только музыка и ОН, ОН, ОН… И все мысли только о нем. Рояль был ее другом. Он всегда был готов слушать ее, внимать ей… Он доверяла роялю все свои тайны, все свои мысли, чувства, мечты… Ее душа как будто проникала внутрь инструмента и гуляла по струнам, как по аллее в осеннем парке.
Вслед за ноктюрном зазвучали вальсы, один за другим. Пальцы неустанно бегали по клавишам и, хотелось, чтобы это наслаждение длилось вечно. Но вот душа замерла, пальцы расслабились, и захотелось… спать, спать… провалиться в сладкий сон навечно. Она положила голову на руки и устало вздохнула.
– Неплохо, – дернул ее голос из темноты. – Очень неплохо.
ОН приближался к ней точно призрак и ей, казалось, что она спит и видит сон.
– Только я бы сменил твой репертуар, – деловито сказал он, подойдя к роялю. – А то он слишком мрачно звучит.
Она растерянно моргала и не могла вымолвить ни слова.
– Могу предложить тебе несколько пьес на выбор. Ты позволишь?
Она кивнула и уступила ему место за роялем. Сон как рукой сняло. Обойдя рояль так, чтобы видеть его, она оперлась локтями на деревянную панель. Он заиграл нетрудные джазовые пьески. Так невероятно легко… Улыбнулся ей, подняв голову.
– В них ты сможешь вложить любую гамму чувств, – он играл и играл, и, ей казалось, счастье заполняет ее всю. – Смотри… Вот радость… печаль… сомнения… испуг… ностальгия… счастье… любовь.
Он поднял голову, и она словно утонула в его синих, словно океан, глазах. И не нужно было слов.
– Ты хорошо играешь, – улыбается она. – Как тебя зовут?
– Талис.
Он встал и подошел к ней вплотную. Он был настоящим, живым, близким… легкое прикосновение к губам. Она делала это так же как играла на рояле. Сначала робко, боязливо, а потом… волшебство. Пьянящая сладость поцелуя…
Он был рядом. Он был с ней. Он был готов на все ради нее. Он любил ее. И эта неудержимая любовь бурлила рекой, закручивала в водовороте чувств…
Они стояли на краю сцены. Двое. В полутьме. Она растворялась в нем. Он отдавал ей себя. И она падала, падала, падала… в его жаркие объятия.
10
Знойным июлем жизнь была похожа на рай. Каждый день был полон счастьем. Ей казалось, что она появилась на свет всего месяц назад и что ее жизнь только начинается. Все вокруг лучилось любовью и светом.
Талис все время был рядом. Она не знала о нем ничего существенного: где он живет, какая у него семья? Он молчал, словно этого для него никогда и не существовало, словно он всегда был один на один с миром. Он молчал, она не спрашивала.
Каждое утро он приносил ей пакет ее любимой вишни и букет тюльпанов или роз. Он увозил ее подальше от города, словно избегал этих улиц, людей…
Вместе они поднимались в горы, гуляли по тенистым рощицам в долине, катались на лошадях, а по вечерам подолгу сидели на пляже у самой воду и любовались закатом. Иногда он рассказывал ей странные вещи о жизни, о людях, не называя ни одного имени, ни одного места. Каким было его прошлое? Кем был он сам? Она не знала. Она любила его так, как никогда не думала, что сможет полюбить. Она любила его, а он был с ней, и этого было достаточно.
Все было похоже на сказку, на сон… Казалось, так будет вечно. Но разве так бывает? Разве что-то может длиться вечно? Временами это беспокоило ее. Но его улыбка, его синие, как глубины моря, глаза, его теплые сильные руки гнали все сомнения прочь.
Как-то вечером, когда они сидели на песке у кромки воды, он вдруг сказал:
– Я весь твой. А ты моя. Навсегда. Навеки. Если со мной что-нибудь случится, и я уйду – не верь! Я обязательно вернусь к тебе. Я буду другим, но я буду любить тебя так же сильно, я буду твоим. Навсегда. Навеки. Лишь бы разглядела меня, другого, в толпе людей…Лишь бы ты узнала мою любовь, которая последует за тобой всюду…
Она улыбнулась и прижалась к нему, думая: «Да, Талис. Да».
После заката в небе осталась ярко-красная полоса, точно кровавая рана.
Обратно они ехали, когда уже стемнело. Она, сидя на мотоцикле за его спиной и обнимая его, по привычке прижалась горячей щекой к его кожаной куртке. Ветер в лицо… Огоньки на горизонте…
Все произошло мгновенно. И что случилось, было не ясно до конца. То ли это выступ на дороге, то ли помешала машина, резко вывернувшая из-за поворота… Мотоцикл сбило точно волной цунами. Она отлетела на обочину, и нестерпимая боль пронзила все ее тело, каждую его клеточку. Она едва смогла открыть глаза, в голове все крутилось. Дыхание перехватывало. И грудь словно сдавили железные прутья.
Разбитый мотоцикл… Последним, что она видела, было его распластанное тело и его кожаная куртка… вся крови.
11
Машины скорой помощи… Мигающие синие огни… Люди… Голоса…
Как ни странно, уходить из больницы совсем не хотелось. Желтые стены стали привычными и даже родными. И эти круглые часы…
Там за стенами больницы шла жизнь, и туда в водоворот забот совсем не тянуло.
По началу город пугал. Мама держала ее за руку и вела по знакомым улицам домой. Туда, куда не хотелось идти…
Эти до боли знакомые парки, сады, дома… И до безумства хочется вырваться и бежать, бежать прочь от этого города, где каждый метр напоминает о НЕМ… Сладостные воспоминания душат… Спрятаться бы от этих лиц… от всего…
Вот ее комната… Она ее не узнала… Как здесь красиво! Все пахнет мечтами… Эти книги… Она проводит ладонью по корешкам… Подчеркнутые красным карандашом строчки… Комментарии на полях…
На столе в рамочке фотография маленькой девочки в платье с белоснежным передником с кроликом на руках. Она не узнает себя… Какая милая девочка… светится радостью, счастьем… И все в этом комнате принадлежит не ей, а этой девочке… И эти книги, и эти ноты, и это пианино, и одноглазый сиреневый тигренок-игрушка, сидящий на диване…
На столе лежат альбомы, краски, карандаши… Красивые рисунки…
Из окна видны горы, море, ореховая роща… Воспоминания режут ножом погибшее сердце… Его руки… Его глаза… Эти бесконечные прогулки по горным тропинкам… его губы… Верхом на лошадях по степи… его голос… море…море… его больше нет.
Сад… беседка… отблески заката… стихи… и стойкий запах роз.
Горячий шоколад… горячие ладони… мечты превратились в реальность и бесследно исчезли в прошлом…
А что будет впереди? Она ничего конкретного не помнила ни о себе, ни об этом городе, ни о людях, окружавших ее… Она стала чужой всем и всему… Она так долго хотела этого…
А в мыслях лишь ОН… точно призрак… Он рядом, но ты не можешь коснуться его… ты говоришь с ним, а он не может ответить… Тебе больно, а он уже ничего не чувствует… Ему все равно, а ты не знаешь, кто ты… ослепительный солнечный свет для тебя… Вечный мрак и холод для него… И только любовь, чистая, верная, вечная, объединяет вас всюду и навсегда… Она точно свет во тьме, точно глоток воды из родника в разгар жары, точно он, точно ты…
Она больше не откроет эти книги, не будет рисовать… Красивая комната… Чужая… красивый город… разрушенное счастье…
Вот его фотография. Он улыбается губами, глазами… Он любит ее, он с ней… хотя его нет.
Вдруг необъяснимая решительность. Сумка. Свитер. Джинсы. Пара платьев. Смена белья. Туалетные принадлежности. Томик Тютчева? Нет! Для него больше нет места в жизни. Документы. Плеер. Пара дисков. Денег мало, но ей хватит.
Красивый дом… Прочь отсюда!
Навстречу восходящему солнцу. Ветер подскажет путь.
Она открыла окно, и ее обступила утренняя прохлада. Дерево точно лестница. Вниз к земле? Так кажется… Но это лестница наверх к небу, к самым облакам, к нему… Она уже давно там в небесной лазури, несмотря на то, что стоит на твердой земле.
Вперед по пустынным улицам. Вперед навстречу восходящему солнцу… ветер укажет путь… а ночью за ней присмотрят луна и звезды…
На автовокзале в ранний час было много народа. Много разговоров. Затеряться в толпе. Смотреть под ноги. Расписание. Куда? Незнакомый город. Город, с которым ее ничего не связывает. Город, где она никогда не была…
Только там обязательно должно быть море… И горы… И луга… быстро глянула на карту. Ну да, это тот город… Но почему так трепещет сердце? Почему оно вдруг ожило? Что такого в названии незнакомого города? Что такого в нем самом?
Отправление через полчаса. Отлично. Билет, точно ключ к спасению, сжат в руке. Мягкое сиденье. Последний взгляд на знакомые улицы. Взгляд в прошлое. И страх: вдруг остановят, вдруг сорвется, вдруг… Нет… Нет. Все кончено. Все только начинается. Автобус мчится вслед за ветром. Степь… Горы… Море… Талис, Талис, Талис…

Часть 2
Шок
1
Море искрилось синевой в лучах солнца. Он сидел на причале, свесив ноги, и следил за детьми на пляже внимательным взглядом.
Его отец был каскадером. Мать – учительница литературы. С детства он был окружен опасностью и стихами великих классиков. Днем он учился выживать, а по вечерам сидел возле камина и читал. Он любил музыку и сам выучился играть на гитаре. Ему было легко общаться с людьми, они любили его, но близких друзей у него не было.
Когда ему был шестнадцать, отец разбился на вертолете. Спустя год, так и не оправившись от горя, умерла мать. Он остался совсем один. У него ничего не было, не считая огромного полупустого дома в горах, доставшегося ему в наследство от дяди, писателя, проведшего свои последние дни в психиатрической больнице.
Он нехотя въехал в этом заброшенный странный дом. Завел собаку, чтобы не быть там одному. Устроился на работу. Спасал жизни людей. Больше он ничего не умел.
2
Жизнь роскошного города…Всегда хотелось знать, что это такое. Что это, манящее, завораживающее, сулящее успех., наслаждения и вечное счастье… Свобода, широкие улицы, дома до небес, шик дорогих магазинов, фонари, ночное такси. По утрам кофе в постель и снова вперед уверенными шагами. Люди… люди… Любовь за углом, счастье, деньги, власть…
Здесь ты часть безликой толпы. Но кто ты? Здесь ты отличаешься от всех. Но кто ты? Она не помнила этого. Имя в документах ни о чем ей не говорило.
Незнакомый город, залитый солнцем, казался приветливым и гостеприимным… незнакомые улицы… Незнакомые дома… Новая жизнь… Жизнь, когда она мертва.
У нее нет денег. Все, что оставалось, она отдала болезненного вида старушке, и та поселила ее в унылую комнату. Светло-зеленые стены… серый потолок… кровать возле окна… посередине стол, накрытый клеенкой… в угла комод с зеркалом… скрипучий пол… скрипучая дверь… трущобы… И лишь окно – единственная радость – выходит на запад, как она любит. Заходящее солнце будет с ней.
Целый день бродила по улицам. Все чужое. Не то. Но ничего другого она и не ждала. Назавтра искала работу. Повезло. Взяли заниматься с отстающими детьми живописью и музыкой в один детский дом. Ах, эти милые «маленькие люди»… такие же, как она. Не знаю, кто они, откуда… Они ничьи. Но они радуются, играю, смеются, и этот смех музыкой звучит в ее раненом сердце.
Скучно… Грустно… Одиноко… Талис… Талис… Ничего другого она и не ждала.
3
Сегодня был шторм. Серое сердитое небо… Шум… Бешеные брызги…
Он читал, сидя в будке и краем глаза наблюдая за одиноко сидящей на пляже девушкой. Он не примечал ее здесь раньше. Должно быть, она недавно приехала… Девушка приходила на этот пляж ежедневно, кормила хлебом чаек. Как только солнце начинало клониться к закату, он начинал невольно высматривать ее хрупкую фигурку среди людей.
Сегодня она была одна на пляже. Сидела на гальке и смотрела на бушующее море… Шум… Соленый брызги в лицо… мысли…
Внезапно она вскочила и порывисто бросилась в море. Первая же волна сбила ее с ног и потопила в белой пене. Книжка из его руку отлетела в угол… Он в два прыжка оказался в воде, схватил ее и вытащил на берег.
– Ты что творишь! – сердце билось в лихорадочном ритме. – Сегодня запрещено купаться!
Она не смотрит на него, вырывается. Эта девушка сама словно бушующее море. Только он привык укрощать непокорные стихии.
– Там мои босоножки, – объясняет она. – Они уплыли в море. Я должна выловить их. Других у меня нет.
Босоножки! Вот во что она ценит свою собственную жизнь! Невероятно! Она рвется в пучину словно там затонул сундук золота… Море ее не пугает… И смерть тоже.
«Там мои босоножки. Других у меня нет». Он верит ей. Ныряет под волны. Вот одна… Где вторая… Где… Кажется, поймал… Нет, ускользнула… Волны толкают его к берегу, чтобы больно швырнуть о камни. Но он не сдается. Вот, поймал!
Она сидела на камнях. Мокрая. Грустная. Дрожала от холода… Он, так же промокший до костей, сел рядом.
– Вот твои босоножки, – сказал он, кладя их к ее ногам, словно драгоценные камни.
Он повернул голову к ней. Она посмотрела не него. То, что он увидел в ее необычных лучисто-зеленых глазах, поразило его до глубины души. Океан не выплаканных слез, готовых вот-вот политься из глаз. Океан боли, которой не с кем поделиться. Океан любви, которую некому дать…
Он замер. Он не дышал. Он оцепенел. Он все понял. В горле горький ком. Сглотнул.
– Ты простудишься, – хватило сил прошептать. – Тебе нужно согреться, выпить горячего. Идем со мной.
Она хочет, чтобы он оставил ее в покое. Чтобы он ушел. Прочь. Навсегда.
Но теплая рука не отпускает ее. Его карие искрящиеся глаза настойчиво манят куда-то. Она берет свои спасенные босоножки и послушно следует за ним.
Вот его будка. Здесь так уютно. Тепло. Удобное кресло. Полотенце. Пушистый плед на плечи. Брошенная книга. Она поднимает ее… Слабая попытка улыбнуться. Она уже точно никогда не сможет что-либо прочесть. Она больше не будет рыться на полках в полутемных библиотеках… не откроет запыленную обложку, не пробежит глазами по пожелтевшим страницам прошлых эпох… Не окунется в море чувств, мыслей, эмоций… и с каждым днем от нее будет бесследно улетать кусочек ее мечтательной души… Пока внутри не останется ничего.
Горячий мятный чай. Он не сводит с нее глаз. Он все чувствует. Все понимает.
– У тебя шок, – тихо говорит он. – Так нельзя. Поплачь.
Она качает головой. Талис… Талис… В слезах нет толку…
– Так нельзя, – снова говорит он, беря ее руки в свои. – Поплачь. Тебе станет легче.
Она молчит. Качает готовой. Уже поздно. Поздно плакать… Поздно жить… Встает. Благодарит. Уходит. Он смотрит ей вслед. Это все шок. Разум в бреду. Раненое сердце. Любовь, боль – все перепуталось в ее душе. Но в глубине ее широких черных зрачков он увидел теплящийся огонек жизни, источник энергии, силы… источник неиссякаемой любви… Но она не чувствует его. Так она не протянет долго.
Он думал, хмурил лоб, глядя на ее недопитый чай. На бережно поднятую книгу. Аккуратно свернутый плед.
Сумерки сгущались, и словно бы окутывали его. Он же спасатель. Он не раз спасал людей, возвращая их к жизни. Почему бы ни попробовать спасти человеческую душу?
4
По вечерам она любила бродить по городу… Узкие тихие улочки… Осенний листопад… Уходящее тепло… Акварельные краски… Желтый, оранжевый, красный… Как хочется рисовать… Эти безлюдные осенние парки… Земля, накрытая разноцветным ковром из листьев… Солнце, золотом запутавшееся в кроне платана… Наверное, она больше никогда не возьмет в руки кисть, не обмакнет ее в небесно-голубую краску, не проведет по белому листу… И с каждым днем от нее будет бесследно улетать кусочек ее творческой души… Пока внутри не останется ничего.
На набережной всегда было много народа… Смеющихся лиц… Глупых разговоров…
Она увидела его случайно, улыбающегося, в толпе, с какой-то девчонкой. Подумала: «симпатичный», и тут же забыла о нем.
Спустя пару недель, к ее великому удивлению, он оказался рядом. Смеющийся. С девушками. Она невольно обернулась, так как он стоял за ней, робко подняла на него задумчивые глаза и улыбнулась. И тут все началось. Дурацкие шутки, серьезные вопросы, ужимки, смех… Девчонки были отвратительны, но ей было все равно. Его глаза надолго запомнились ей. Лукавые, смеющиеся, добрые и… лживые. Все его красивое лицо словно светилось радостью, счастьем процветающего человека, не имеющего никакого забот. Она любовалась им, отчетливо сознавая: он негодяй. Но он нравился ей. Что-то непреодолимо влекло ее к нему, к сладковатой опасности, исходившей от него, к его красивой лжи…
Этот «лукавый ангел» запал ей в душу. Он, несомненно, богат… И почему в последнее время ей так хочется, чтобы кто-нибудь купил ее подороже? Деньги… Их никогда нет. Их всегда мало. В жизни никогда не бывает все так, как хотелось бы… Все вокруг – товар, и она тоже. Так что нужно набивать себе цену…
Он зовет ее за собой… смеется, а она идет… Мартини с соком… Казино… Удушливый сигарный дым… Оглушающая музыка… Вино… красное точно кровь… Кружится голова… Плохо… Дым не дает дышать… Она сейчас упадет…
Нет, не упадет. Сильная заботливая рука вдруг поддерживает ее сзади…
– Тебе нужно на свежий воздух, – мягко говорит незнакомец, выступая из полутьмы на свет.
Она поднимает голову. Серьезные темные глаза, искрящиеся пониманием и добротой. Он уводит ее обратно на улицу. Набрасывает ей на плечи свой безумно дорогой пиджак. Улыбается, внимательно смотря на ее грустное лицо. Он обнимает ее точно брошенного ребенка, и она доверчиво прижимается к ее плечу. Запах дорогих духов… Вот так все просто… просто…
Он что-то шепчет ей в ухо… что-то приятное… родное… это же ее любимая сказка! Она вдруг вопреки самой себе улыбается… и воспоминания детства греют ее точно пуховое одеяло, пахнущее чаем с малиной…
Потом он проводил ее домой. Трущобы. Это ему не понравилось. Он сердито качнул головой, не желая отпускать ее в этот жуткий дом, который того и гляди что развалится… в эту комнату с грязно-серым потолком… Но она улыбается, так по-детски… Он сдается, целует ее в лоб и отпускает… И сам уходит куда-то по плохо освещенным улицам… А она стоит в темноте подъезда и почему-то смотрит ему вслед… Он уходит, а с ней остается его пиджак, пахнущий дорогими духами… и в голове отчетливо крутится одно простое «папа»…
5
Спасатель что-то играл на гитаре. Что-то красивое… но ей хотелось остаться одной в тишине.
– Я не люблю гитару, – грустно говорит она, невольно восхищаясь его солнечными глазами, его озорной улыбкой…
Он кивает.
– Что же ты любишь?
– Саксофон, – в простом ответе вся жизнь.
Он понимает и продолжает играть. Он невыносим. Для нее он всего лишь спасатель с пляжа. Спасатель… Она так и зовет его, как будто не знает его имени.
Стоит ей выйти утром из дому, он тут как тут. Принес ей персиков. Она послушно ест. Вкусно. А он, не смолкая, все говорит и говорит… Его жизнь полна историй… Хоть книгу пиши… и как интересно… она злиться на себя за то, что не может не слушать его… она злиться на него за то, что когда он рядом, Талис почему-то словно растворяется, растворяется в этих удивительных карих глазах, в этой жизнерадостной широкой улыбке, растворяется в это бездонном небе над головой…
Стоит ей пойти прогуляться вдоль улиц от главной площади до базара, он снова рядом. Принес ей букет полевых цветов… синие васильки… красные маки… красиво!
Вчера он читал ей стихотворения Фета. Она знала их наизусть. Она давно забыла их и не хотела вспоминать. Но в его устах знакомые строки звучали как-то иначе, по-новому… Она слушала его, точно забытую мелодию… Солнце… Море… Незнакомый город… Он взял ее за руку и как назло забыл следующие строки… Она, не выдержала, и досказала. Он улыбался, а в глазах сверкали озорные огоньки… Он невыносим.
Когда она приходила на пляж, он махал ей рукой как старому другу. Непременно хотел сыграть для нее на своей гитаре. Она хотела уйти, но музыка не пускала ее… Волшебство…
Она смотрела в его карие глаза, карие, точно тающий молочный шоколад, ее любимый, привкус которого она чувствовала во рту, когда он был рядом… Когда ее вдруг пробирал холод, какой-то болезненный озноб, он заботливо обнимал ее. От него пахло морем и хвоей. От тихонько пел ей ее любимую песенку про журавлика… Она улыбалась: эта старую грустную охотничью песню никто не помнил, кроме нее… и его. Она просила спеть что-нибудь еще… и он пел именно то, что нравилось ей.
Она слушала, чуть слышно подпевая ему… засыпала в его объятиях, и ей снился лес… Сосны, достающие до неба… лучи солнца, проникающие сверху… Ковер из желтых хвоинок…
Она ела принесенный им персик… сладкий сок потек по подбородку. Он нагнулся к ней и слизал сладкие капли. Как просто. Она даже не удивилась. Он невыносим. Он так красив.
По вечерам он словно бы невзначай оказывался на ее пути. Провожая ее до дома, он как обычно говорил без умолку про то, как он недавно катался на водных лыжах, про щенка, который был у него в детстве… Она едва ли слушала его, но под конец пути ей всегда было трудно расстаться с ним, отпустить его обратно на пустынные полутемные улицы… Она даже себе не могла признаться, как сильно она боится остаться наедине с собой, когда в мыслях снова и снова будет, точно кадры фильма, прокручиваться катастрофа… безжизненное тело Талиса… его кожаная куртка в крови…
Но ведь другого человека нельзя насильно привязать к себе как собаку, посадить, словно птицу, в клетку, лишь бы он не ушел. Она через силу улыбалась, говорила «пока» и, не оборачиваясь, уходила.
Заходила в унылую комнату и, не раздеваясь, падала на не расправленную кровать и смотрела, смотрела на грязно-серый потолок, неумолимо нависавший над ней. Она не знала, что в это время он, тревожась, стоял на улице почти всю ночь и не сводил глаз с ее темного безмолвного окна.
6
Землю укутало белым покрывалом. Стало холодно. Она не захватила с собой ни шапки, ни шарфа, ни перчаток. В комнате было так же холодно, как и на улице. Ее тошнило от этих зеленых стен, от грязно-серого потолка…
На кровати лежал пиджак, пахнущий дорогими духами… В кармане бумажник… Она долго вертела его в руках… денег в нем мало, зато банковских карт хоть отбавляй, какие-то документы, визитки… а вот его адрес… Сегодня воскресенье. Ей все равно нечего делать. Одевает свитер, легкую курточку… Кроссовки скользят по снегу… Холодно… Ну и пусть.
Вот его дом. С виду очень прост. У входа охранник. Внутри консьерж. Смотрят на нее подозрительными взглядами. Звонят в квартиру. Она идет по коврам, по лестнице на третий этаж. Вот дверь его квартиры. Она боится позвонить. Тихо стучит. Но он слышит, открывает дверь, серьезно улыбается. Она заходит внутрь и отдает пиджак. Оказывается, он подарил ей его на память… со всеми банковскими картами.
Он живет один. Ни семьи. Ни детей. Только деньги и власть.
– Ты слишком легко одета для такой погоды. Простудишься.
Она пожимает плечами. Он берет ее за руки. Так и знал: ледяные.
У него красивая квартира. Теплая, большая, уютная… Она рассматривает картины на стенах. Сувениры из разных стран: он много путешествует. Пушистые ковры, мягкие диваны и кресла… Окна выходят на море… Целая библиотека книг… пианино в углу у окна… Ей кажется, что… она попала домой. Домой…
Он предлагает ей кофе. Она ест мед из банки… Вкусно… Просит рассказать его об этих сувенирах, путешествиях… Он улыбается… рассказывает.
Здесь так тепло… уютно… Он включил ей диск с восточными мелодиями, которые он любит так же как она. Она дома… Он не даст ей уйти отсюда. А она так хочет остаться.
Сладковатый запах ванили. Дом, полный тепла и света, полный любви и нежности. Чашка горячего кофе… Она дома…
7
Новый год… ее любимый праздник. Праздник семьи, счастья, света! Акварельные краски… Зеленый… Красный… Золотой…
С ним было хорошо, уютно, спокойно… и ей казалось, так она могла бы прожить целую вечность. Он ни о чем ее не спрашивал. С ним она могла быть такой, какой хотела.
По утрам она провожала его на работу. По вечерам они сидели возле камина и играли во что-нибудь. Как в детстве…
На выходные он увозил ее в горы на туристическую базу, и они катались на лыжах. Он любил пофилософствовать, и она с удовольствием слушала его. Он был таким серьезным, надежным…
Она, наверное, любила его. Но любовь эта была тихой. Она горела мирным огоньком в сердце, не обжигая и не беспокоя.
Горячий кофе… Горький шоколад… Красные розы…
Он оберегал ее, баловал, как ребенка… Не было дня, чтобы он пришел без подарка.
Вчера они вместе наряжали высокую пышную елку. Красиво получилось.
В новогоднюю ночь он сделал подарки всем детям их детского дома, где она работала. Он знал, как она любит детский смех, счастливые детские глаза, радостные улыбки…
С ним было хорошо… Лишь временами в мыслях вспыхивало оставшееся далеко в детстве «папа… папа…»
8
Красивое белое пианино в углу у окна… Освещенные солнцем черно-белые клавиши… Так и манит…
Походишь и невольно касаешься этих гладких клавиш… Приятно… пальцы вдруг оживают сами по себе… До боли знакомый джаз-вальс… Оцепенение… И внезапно волной хлынули воспоминания, чувства, мысли… Талис…Талис…Талис…
Красная роза… Кровь на пальцах от шипов… Его губы… горячие… нежные… Это облако в небе… Точно два сердца в обнимку…Саксофон выводит трогательные мелодии… Море, море… прекрасное, необъятное… Море в его глазах… загадочная улыбка… Уютное кафе… испанская гитара… Маленький пушистый белый котенок на мужских ладонях… Замирание сердца… Ласкающий взгляд… Легкий ветерок… тающее мороженое… Сладкий поцелуй под покровом ночи… Тысячи мерцающих звезд… И лишь одно слово держится в памяти… Люблю… Люблю тебя…
А потом точно нож в спину в темноте… Тупая боль… Бессилие что-либо исправить… Конец…
Бесценная фотография в дрожащих руках… Его глаза… его улыбка…
– Ты его сильно любила? – голос судьи на допросе.
Оглядывается. Словно совершила преступление. Он стоит в дверях. Запах дорогих духов. Запах чего-то, отчего внутри все замирает.
– Да, любила, – смиренно говорит она.
«Люблю», – поет сердце.
«Люблю», – мурлычет разум.
«Люблю», – кричит душа.
Дорогое пианино… Не поможет… Встает и тихо уходит. Фотография бережно прижала к груди… Люблю…
Больше она, наверное, не сядет за пианино, не откроет знакомых нот, не коснется гладких клавиш… И не будет гармонии… Не будет волшебства… Не будет бесед души с душой… Не будет чарующей музыки… И с каждым днем от нее будет бесследно улетать кусочек ее любящей души… Пока внутри не останется ничего.
9
Весна пришла внезапно. Ворвалась без стука в жизнь. Распахнула окна. Набухли почки. Зажурчали ручьи. И всюду распространился аромат талого снега…
Хотелось жить. Но в окаменевшее от горя сердце молчало. Оно периодически вздрагивало и снова замирало. Оно не оледенело, оно спало, и непоколебимая надежда и вера в счастье баюкали его. Временами душа вдруг бунтовала, стремясь в лазурную высь, но расчетливый разум был начеку. Спокойно… Спокойно…
Сегодня она собиралась прогуляться по пляжу. Море было таким притягательным, как и улыбка спасателя, тут же оказавшегося рядом. Он принес ей охапку тюльпанов. У нее закружилась голова от красоты ее любимых цветов. Сердце защемило от сладостный воспоминаний… Талис… Талис… Талис…
Он позвал ее кататься на лодке по горному озеру. Ему невозможно было отказать. Прозрачная вода искрилась в лучах солнца.
– Смотри, – говорил он. – Там луга… там охотничьи угодья… там чертовы скалы… Правда, красиво?
Он улыбался так, что даже солнце своим сиянием не могло тягаться с ним. Непослушные каштановые волосы без конца падали ему на глаза, и он тряс головой так, что ей становилось смешно. Тающий шоколад… Тюльпаны… Ей вдруг захотелось персиков, сочных, сладких… Солнечные блики на воде…
Он опять что-то рассказывал… Она не слушала…
Он задумчиво смотрела на нее. Он столько готов сделать для нее… Быть с ней днем и ночью… Он любил ее всем сердцем, а она не желала понять это… У нее был этот другой, владелец крупной компании… Он держал ее дома, как красивого щенка… И успокаивал… Этот бизнесмен ему все портил!
Как он старался вывести ее из ее апатичного состояния, чтобы она не была такой спокойной, равнодушной… чтобы она не грустила, не молчала…
Конечно, у него не было миллионов, красивого дома, машины… Зато у него была любовь, которую он был готов отдать ей без остатка. Он мог подарить ей весь мир, если бы она захотела…
Он замолчал, и она удивленно подняла на него глаза. В горле пересохло. Она чувствовала, что должна что-то сказать, но что?.. Он смотрел на нее серьезными глазами… без озорства… без улыбки… Она вдруг увидела его другим… Его душа как на ладони… пылкая… Отзывчивая… Влюбленная в жизнь… Влюбленная в нее…
Она растерянно смотрела в его бездонные искрящиеся глаза. Она тонула в его любви… И лед в ее сердце таял… таял… таял…

Ей хотелось персиков… тюльпанов… музыки…
Они медленно ехали верхом вдоль горного ущелья, а затем скакали по лугам… И он синевы раскинувшегося над головой неба захватывало дух…
Ее лицо было грустным, но в сердце стояло необъяснимое ликование… Душа рвалась прочь из тела… к небу… к солнцу… к любви…
Он внимательно посмотрел в ее задумчивые глаза и сказал:
– Мой отец часто повторял: Человеку становится грустно и плохо, когда он устает от самого себя. Он сам себя угнетает, удручает. В большей или меньшей степени. Если тебе когда-нибудь станет плохо, открой глаза пошире и отправляйся на природу. Вслушайся в дуновения ветра, в пение птиц, всмотрись в это небо, в эти горы, в каждую травинку, в каждого муравья, прикоснись к каждому дереву, понюхай каждый цветок… Потом улыбнись и ты узнаешь…
И он замолчал.
– Что узнаю? – он был уверен, что она не удержится и задаст этот вопрос.
– То, что хочешь знать, – улыбнулись его губы, и им вторили глаза.
Она оглядела местные красоты и вздохнула. Она хотела знать слишком много Она не хотела знать ничего…
10
В эту ночь была гроза. Штормило. Дул порывистый ветер. Она не могла отойти от причала. Прижавшись к каменному ограждению, она смотрела на бушующее море… Смотрела на эти черные волны, которые хотели окутать ее холодом, поглотить навечно… Она манили…манили… в вечный холод… где нет боли… где ничего нет… Сердце замирает, и, кажется, вот-вот остановиться.
Теплые руки спасателя не пустили ее в эти зовущие волны. Они обняли, согрели и увели прочь от холода, дождя, страха…
Он хотел показать ей свой дом… Полупустой особняк неприступно возвышался на самом краю скалы… Ему это дом казался немного жутким… в нем бывало холодно, грустно, одиноко… Серые каменные стены… Окна от пола до потолка… Почти нет мебели… Она сразу полюбила этот мрачноватый дом… потому что у дома была душа… как у человека.
– Кто здесь жил до тебя? – спросила она спасателя, уверенно проходя по темным полупустым комнатам.
– Один сумасшедший, – смущенно ответил тот, следуя за ней.
Она вдруг остановилась, прислушалась к загадочной тишине… Подняла на него свои печальные глаза… В них золотом сверкнула какая-то идея…
– Он не был сумасшедшим, – спокойно возразила она, не сводя с него мерцающих глаз. – Его просто не понимали.
Дом был полон историй… Он дышал… думал... говорил… мечтал… Таким его создали… Таким он был всегда…
Она легонько касалась холодных стен ладонью… Как хорошо… Безмятежность… Здесь прекрасная обитель для человека, жаждущего уйти от назойливой мирской суеты и погрузиться в размышления и грезы.
Он провел ее в свою комнату и включил свет… Здесь было очень уютно… пахло гуашью…
– Ты рисуешь? – удивилась она, заметив мольберт у окна.
– Иногда, – просто ответил он, ободряюще ей улыбаясь.
Она приблизилась к незаконченной картине… Коснулась ладонью нарисованного моря… оно как живое… ласковое… Как хочется рисовать… кисть, обмакнутая в голубую краску… провести… по бумаге… Он пристально смотрит на нее… кисть в руке… неуверенное движение… так легко… контуры облаков… линия горизонта… чайки… красивая картина…
Она кладет кисть на место и вдруг решительно выходит из комнаты… из света в темноту… в прохладу полупустых комнат.
Вот одна из них… такая большая… Что здесь раньше было? Столовая? Библиотека? Зал для приемов?
Гроза уже закончилась, и на небе сияла грустная луна. Какая хорошая комната… зазвучала незнакомая мелодия… вальс… Она невольно улыбнулась… сделал несколько знакомых па… лунный свет проникал сквозь стекла окон и разливался по полу…
Он бесшумно вошел в комнату. Она посмотрела в его блестящие глаза. Он взял ее за руку. Она улыбнулась. Он обнял ее. Она боялась дышать…
Лунный свет смешивался с чарующей мелодией… Незнакомый вальс… Он осторожно сделал шаг… поворот… Она последовала за ним… Глаза в глаза… Головокружительный танец… в первый раз и напоследок… В полуоткрытое окно без приглашения влетел ветерок и наполнил танец ароматом цветущих магнолий…
Сердце готово было вырваться их груди… В душе натянутая струна чувств была готова лопнуть… Мелодия окончилась… и в ней вдруг что-то сломалось… что-то треснуло как пластмасса…
Слезы… леденящие… обжигающие… их так долго не было, а сейчас они хлынули фонтаном…
Она уткнулась в его плечо, не сдерживая рыданий… Он заботливо обнимал ее, гладил по шелковым волосам, шептал в ухо…
– Поплачь, все закончится, уйдет… поплачь так, как хочется…
И она плакала… Она верила ему… и чувствовала, как с каждой слезой сердце освобождается от шипов страданий, так долго причинявших боль…
Они стояли, обнявшись в полутемной комнате… Темный дом мечтал… А с высоких небес улыбалась луна…
11
Она вернулась «домой» лишь под утро, и первое, что она увидела, это его злые глаза. Где-то в сердце беспокойно дрогнуло далекое «папа»…
– Где ты была? – он был в ярости. – Где?
Он больно схватил ее за плечо.
– Не надо, – слабо запротестовала она.
– Ты была с этим спасателем с пляжа? – он был готов убить ее.
У нее как всегда не было сил сопротивляться, не было сил спорить. Беспомощность… Невесть откуда взявшийся страх сковал ее…
– Нет, – едва слышно сказала она, пытаясь уйти.
Он вдруг схватил ее и впился губами в ее губы… Его стальные объятия не давали ей дышать… Она упиралась, но руки словно онемели… колени подгибались… Он целовал ее так, что становилось страшно, плохо, больно…
Она не могла остановить его. Он не желал останавливаться…
Мир вдруг стал маленьким, замкнулся на одной этой комнате… И некуда было бежать… ей хотелось кричать, но голос куда-то пропал… Казалось, он обезумел…
Она уже начала терять сознание от такого натиска… Он ревновал ее. Он хотел сделать ей больно. И она не выдержала. Вспышка ярости дала ей сил. Она укусила его, и он мгновенно отпустил ее. Сначала на его лице отразилось удивление, потом растерянность, а потом он размахнулся и ударил ее по лицу. Как просто.
Она не удержалась и упала. Кровь хлынула из носа на белые розы, лежащие на подушке… Она зарыдала… Он, хмурясь, постоял в дверях и ушел. Она плакала, глядя на алую кровь на белых розах… плакала, и из душе рвалось мучительно «папа… папа…»

Часть 3
Безупречные сны
1
Холод пришедшего не вовремя утра… Боль, застрявшая в горле… Слезы… Кровь…Белые розы…
«Папа…папа»… Он не придет, не спасет ее, не защитит ее, не поможет ей… Словно его не существует…
Ей не хочется шевелиться, вставать с пола, что-то делать… Но надо. Нельзя более оставаться в этой квартире, в этом доме… Она машинально поднимается, вслед за солнечным светом, проникающим в окна.
Она с уже знакомой решимостью берет свою сумку, свои вещи… Вперед, на улицу… Прочь их этого красивого, теплого дома… Прочь от мучительных воспоминаний… Туда, навстречу солнцу… Ветер укажет путь…
Она уверенно шла по улицам этого города… Уверенно в никуда… Не глядя на встречавшихся людей… Погруженная в свои мысли…
Каменная пристань… Блеск морской глади в солнечном свете… Белоснежная яхта у причала… Какая красивая…
На палубе черный немецкий дог. Навострил уши. Смотрит на нее. Она прикрывается глаза от солнца рукой…
Красивая яхта… Плавучий дом… Отдельным мир, созданный только для тебя… Восхитительная яхта… Она всегда хотела такую… мечтала…
Может рискнуть? Чего ей это будет стоить? Она лишь взглянет на это чудо и исчезнет, словно ее тут и не было…
Она ловко перепрыгивает с причала на борт. Все тихо. Лишь пес пристально смотрит на нее… Она не боится… Он в отличие от людей не тронет ее и никогда не обидит.
Какое все белоснежное, сияющее… пес виляет хвостом, чувствуя ее тихий восторг… И неважно, что сердце давно разбито, и в душе лишь пустота… Но ведь светит солнце… и море здесь, совсем рядом… И эта чудесная яхта… Плавучий дом… Отдельным мир… Мечты…
Неожиданно заработал мотор, и яхта, медленно развернувшись, поплыла в открытое море. Навстречу солнцу… Ветер укажет путь…
2
Она не сразу поняла, что яхта уже не стоит у берега… Солнце слепило, а вокруг было лишь море… бескрайнее прекрасное море… манящее синевой и прохладой…
Смиренно вздохнув, она уселась прямо на палубу рядом с черным псом и, глядя в его серьезные глаза, стала думать, что делать дальше… куда еще ехать, чтобы сбежать от людей… как изменить себя… изменить жизнь…
– Не нужно ничего менять, – стальной голос с небес. – Нужно бороться.
Она даже не вздрогнула, но обернулась.
Опять мужчина. Но уже другой, не похожий на остальных. Холодный. Сильный. Уверенный. Жестокий. Властный. Эгоистичный… Он может ей помочь. Он укажет путь. Он поставит все на свои места. Она вдруг улыбается. Черный пес лижет ее руку.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает незнакомец. – Как ты сюда попала?
Она растерянно пожимает плечами. Он понимающе кивает.
– Позавтракаем? – кажется, все это совершенно естественно…
Завтрак с незнакомцем на яхте… Жизнь странная штука. А мир иногда кажется безумным.
– Таков он и есть, – говорит незнакомец, протягивая ей стакан апельсинового сока.
И что удивительного в том, что он словно бы читает ее мысли? Ничего. Он знает абсолютно все. Его светло-голубые глаза сияли каким-то мистическим светом. Это были глаза человека, которому судьба не раз подносила неприятные сюрпризы… человека, который когда-то был выброшен из жизни… человека, которому пришлось добиваться всего самому неимоверное высокой ценой… для которого самым важным было выжить и сохранить власть… глаза человека? Нет, скорее это были глаза голодного волка… одинокого несчастного волка…
Она улыбалась… улыбалась этим необычным глазам, словно бы говоря: «Плохое осталось в прошлом, а дальше все будет хорошо…» Она удивилась самой себе… Апельсиновый сок выпит… И на душе вдруг стало сладко… Да, скорее всего все будет хорошо…
3
Как странно смотреть на солнце, когда в душе идет дождь…
Потрескавшиеся каменные плитки под ногами… яркий рисунок на асфальте… воспоминания детства? Нет… словно детства вообще не было…
Пытливый взгляд на окна незнакомого высокого дома… словно там за этими окнами есть что-то, что она должна была получить, но не получила… что-то бесконечно дорогое… отнятое кем-то…
Солнце, запутавшееся в ветвях деревьев… блестящая машина… лужа на дороге… играющие дети…
А где же здесь она? Ее нет… словно никогда не было… Почему? Нет ответа…
Лошади… красивые, резвые, свободные… Заброшенный в горах поселок… Дом на сваях… Солнце… Море… Мужчина в ковбойских сапогах… Добрый, улыбающийся… Она учил ездить верхом. Она знала его не дольше недели… Она могла бы остаться с ним на всю жизнь… Она подарил ей игрушечного белого коня… Это конь так и остался в ее детской комнате на полке… там в другом городе… В городе грусти, боли, одиночества… В городе, который так хочется забыть… В городе, который навечно останется в памяти…
Вот новый город… несомненно лучше… Здесь непросто… но он необъятен настолько, что всегда можно затеряться на его бесконечных улицах… Можно идти, куда глаза глядят… и… быть уверенным, что дорога не кончится, а ноги не подогнуться… Здесь расцветала весна…
Как странно смотреть на солнце, когда в душе идет дождь… Как странно видеть цветущую землю под чистым лазурным небом, когда в душе раскинулась хмурая пустыня…
Горячая ароматная ванна… не согреет. Холод будет проникать все глубже… Вода будет остывать, и тогда боль огнем начнет выжигать все… все, что безвозвратно ушло… все, что еще не родилось… все, что пока остается…
Мечты… они любят разбиваться вдребезги… потом появляться вновь… и что бы ни случилось, всегда найдутся силы встать и идти дальше, вперед, вперед… Но ведь настанет день, когда будущее исчезнет и останутся лишь вспоминания прошлого… Как странно смотреть на солнце, когда в душе идет дождь…
4
Она проснулась в холодном поту, дрожа от неприятного чувства неизбежности…
– Успокойся, – стальной голос из-под земли. – Это всего лишь страшный сон.
Она продолжала дрожать. Он был рядом, когда она спала… Он мог прогнать все ее страхи… Он мог помочь ей… спасти ее от нее самой…
– Нечего боятся, – бесстрастно говорит он, обнимая ее. – Это всего лишь мгновение, а времени нет. Будущее никуда не сбежит от тебя, а прошлое не догонит, потому что их нет. Не бойся.
Она вдруг начала рассказывать. Все, что помнила… Все, что знала… Все, что мучило ее… Все, что доставляло радость… Она только сейчас поняла, как важно было хоть с кем-то поговорить обо всем… как это нужно было ей… Он слушал… внимательно… не сводя с нее мерцающих глаз… Он не задавал вопросов, он все понимал… Он знал, как ее спасти…

Она лежала на маленьком диванчике на палубе, глядя на бескрайнее море… Ветер приятно обдувал лицо… Там внизу, вода… вода… загадочные глубины так и манят… синие, как его глаза…
Ее снова клонит в сон… Поезд… Ночь… Стук колес… Пустой вагон… Что может быть лучше для странника, сбившегося с пути и желающего подумать? А эти большие окна вагона… Ни в каких других не увидеть степного простора, лесов, извилистой речки, городов, деревень… и где-то там в темноте, у горизонта далекие огоньки, манящие пуститься в долгие запутанные размышления… Поезд… Пустой вагон… Стук колес… Ночь…

5
Она любила шоколадные конфеты с ликером, грустную музыку, чуть потертые джинсы, ковбойские сапожки до колен, светлые рубашки и пушистые свитера. Томик стихотворений Тютчева, словно Библия, был зажат подмышкой.
Он обожал обжигающий кальвадос, джаз, детективы, свой мотоцикл, тяжелые ботинки и черную кожаную куртку.
Со стороны эта парочка казалось странной.
Он словно бы вывернул из уголка ее сознания… Иногда она сомневалась, что все это было наяву, может это снилось ей?
Она не доверяла ему по началу, но его это ничуть не обижало. Он всегда был спокоен, невозмутим, и эта добрая улыбка на его лице заставляла ее все пристальнее присматриваться к нему. Он так же вдумчиво смотрел на нее, словно бы проникал внутрь ее души, отгадывал ее мысли… и молчал. Он не любил торопиться.
Он всюду следовал за ней, словно она была светлячком в ночи, который мог подарить радость и счастье. Вечерами, когда она в одиночестве сидела на обрыве и любовалась морем и закатом, погружаясь в грезы, он стоял поодаль и предавался мечтам вместе с ней. Он приходил неслышно, едва заметно, и лишь сопутствующий ему легкий дразнящий ветерок сообщал ей о его присутствии.
Она слегка оборачивалась и знала, что увидит его, улыбающегося ей.
«Не грусти, – просили его синие, точно васильки в полях, глаза. – Я с тобой»
Она отворачивалась, чувствуя, как сердце наполняется приятным теплом. Она плакала и улыбалась одновременно.
Она будет любить его всегда… и эта любовь будет греть ее замерзающее сердце.
Беседка в саду… Благоухание роз… Трели птиц… И эта бездонное необъятное небо… синее, как его глаза…
6
Пустыня… Снова пустыня… Раскаленные дюны… Золотой коварный песок что-то шепчет, манит, дразнит… Он не желает быть простым, в нем что-то будоражащее… что-то колдует…
Мир как огромная пустыня… Но у пустыни тоже есть душа…
Как хочется бежать по песку, по воде, поднимая фонтан брызг, чтобы эти соленые капельки ловили солнечные лучики и превращались в радужные бриллианты. Как хочется, чтобы нас было двое под этим ласковым небом. Помнишь, как оно радовалось нам, как оно сияло? А теперь оно грустит… Оно свободно, у него есть власть, но даже оно не может нас соединить… Это можем только мы… ты и я…
Море… Честное, справедливое, задумчивое… Таинственное, как ты… И мне хочется тонуть в его синих водах, как в твоих глазах… Талис…
Помнишь дельфинов, которые играли с нами, помнишь чаек и ласточек? Они приведут нас к нашему Раю… И тогда уже ничто не сможет разлучить нас…
7
– Мы возвращаемся обратно, – сказал он, пристально глядя на нее.
Она кивнула и улыбнулась. Теперь она этого совсем не боялась.
Яхта причалила к пристани. И она ступила на камни. Роскошный город… Она снова здесь.
– Если что-то случится, – говорит он, – ты знаешь, как меня найти.
Она снова кивает и улыбается, машет рукой и уходит. Он задумчиво смотрит ей вслед.
Красивые улицы… Солнце, разлитое на асфальте… Ветер играет в кронах деревьев… Лохматые пес, пробегающий мимо, звонко лает… Дети играют… Как хорошо…
Неожиданно ей пересекает путь остановившийся автомобиль. Из него выходит мужчина и, останавливаясь, смотрит на нее.
Запах дорогих духов… Теплый красивый дом… Чашка кофе… «папа…папа»…
Он приближается к ней, она не может сдвинуться с места.
– Прости меня, – говорит он, беря ее за руки. – Я люблю тебя. Вернись ко мне.
Его глаза ждут, просят, умоляют. Она верит ему, но ее сердце молчит, не отзывается.
Белые розы… Кровь… Слезы…
– Нет, я не могу, – ответ прост.
Она отступает назад. Он готов умереть. Но она непреклонна. Он что-то хочет еще сказать. Но она не станет слушать. Она просто уйдет.
Солнце, разлитое на асфальте… Детские рисунки… Цветущие магнолии… Красивые улицы… Она может идти по ним бесконечно. Она знает: дорога никогда не кончится, а ноги не подогнуться. Навстречу солнцу… Ветер укажет путь…
Заливистые трели птиц… Искрящееся море… Голубое небо над головой… Она вспоминает отца…
«Я всегда буду любить тебя, папа… Но я тебя никогда не прощу».
8
Она медленно шла по лесной тропе… Всюду зелень… цветы… щебечут птицы… Ковер из хвоинок… Ласковая безмятежность…
«Человеку становится грустно и плохо, когда он устает от самого себя. Он сам себя угнетает, удручает. В большей или меньшей степени. Если тебе когда-нибудь станет плохо, открой глаза пошире и отправляйся на природу. Вслушайся в дуновения ветра, в пение птиц, всмотрись в это небо, в эти горы, в каждую травинку, в каждого муравья, прикоснись к каждому дереву, понюхай каждый цветок… Потом улыбнись и ты узнаешь…»
Вот муравейник у сосны… букашки суетятся… как много дел… Она с улыбкой наблюдает за ними… А в душе звучит тот незнакомый вальс при лунном свете…
 Голубые незабудки… Она не сорвет их… Она только полюбуется… Как они любят жизнь, как они тянутся к ней…
Это дерево расколото молнией… Но как оно красиво… Она касается ладонью грубой коры… Рядом на камне замерла зеленая ящерица… Маленькая пестрая пташка подлетает и, садясь на ветку, выводил замысловатую трель… Волшебство…
Она выходит на луг. Трава щекочет голые ноги… Где-то стрекочет кузнечик… Васильки… Маки… Ромашки… Как красиво… Вдали сверкает озеро… Серебристо-голубое…
«Я весь твой. А ты моя. Навсегда. Навеки. Если со мной что-нибудь случится, и я уйду – не верь! Я обязательно вернусь к тебе. Я буду другим, но я буду любить тебя так же сильно, я буду твоим. Навсегда. Навеки. Лишь бы разглядела меня, другого, в толпе людей…Лишь бы ты узнала мою любовь, которая последует за тобой всюду…»
Она вздрагивает от внезапно вспомнившихся слов… Странное чувство…
Тающий шоколад… Сладкие персики… Тюльпаны по утрам… Гитара…
Она останавливается и удивленно смотрит в небо… такое высокое… такое бездонное… необъятное…
«Я обязательно вернусь к тебе»… Она хмурит лоб, пытаясь что-то вспомнить… «Я буду другим, но я буду любить тебя так же сильно, я буду твоим»… Конечно… Как она могла забыть…
«Лишь бы разглядела меня, другого, в толпе людей…Лишь бы ты узнала мою любовь, которая последует за тобой всюду…» Как же она могла не узнать? Не понять?
Она развернулась и быстро побежала обратно… На пляж… К морю…

Он сидел на причале, свесив ноги. Наблюдал за детьми, плещущимися в воде… Слушал крики чаек, пролетающих высоко над головой… Скучал… И вдруг…
Она добежала до каменного ограждения и остановилась. Он не сводил с нее глаз. Отдышавшись, она прошла немного по гальке и замерла, гадая, пойдет ли он ей навстречу.
Он встал и направился к ней. Ее сердце было готово вырваться из груди. Как она соскучилась по его глазам, цвета тающего молочного шоколада… по его озорной улыбке… по его гитаре… по персикам…
Он смотрел на нее и не верил своим глазам. Она точно мираж… Какая красивая…
– Ты вернулась, – он коснулся ее руки, чтобы убедиться, что все это не сон.
– Вернулась, – она протянула ему вторую руку.
Он сжал ее ладони в своих. Он все еще не верил. Море ласкало их босые ноги белой пеной…
Она потянулась к его губам. Сок персика… Он коснулся ее щеки… Обнял ее… Он был счастлив как никогда… Он поверил ей… И не сразу смог оторваться от ее сладких губ…
Море тихо шумело у их ног… А высоко в небе над их головами застыло облако… необычное… словно два сердца в обнимку… Где-то звучал «лунный» вальс…
На ее лице сияла по-детски счастливая улыбка.

2007 год