Выходной

Воскресное утро началось как обычно. Сначала я почувствовала, что по моему лицу ходит кот, и услышала его утробные крики: Мау-ма! С трудом разлепив веки, я увидела, что у моей кровати стоит Антошка, мой пятилетний сын, одетый в костюм собачки, с водяным пистолетом в руке.
 - Мама, я голоден, - промолвил ангелок и выпустил из пистолета водяную струю. Так как целился он в кота, то попал точно в меня. Холодные капли потекли за шиворот. О том, что бы поспать еще, не было и речи. Взглянув на будильник, я к своему ужасу увидела, что еще только восемь часов утра! Вытаскивая из теплой кровати свое бренное тело, я думала, - «Почему в будни, когда надо идти в сад, ребенок не может проснуться? Лежит, как колода, а в выходные отлично встает! Парадокс!» Подумав еще не много о том, что надо будет как-нибудь об этом как следует подумать, я доплелась до кухни, чтобы соорудить для дитя завтрак. Хотела, как быстрее, сделать четыре злака в микроволновке, но не тут то было. Малыш твердо требовал только манную кашу. Причем в ход шли все ухищрения, начиная с ласкового «я тебя так люблю», и, заканчивая банально – слезами. Пришлось смириться, собрать себя – тряпку, набраться терпения, стиснуть зубы, и двадцать минут, засыпая над кастрюлькой, помешивать манку. По телевизору шла реклама. Под жизнеутверждающие звуки песен о колготках и шоколаде я проснулась уже окончательно и поняла, что в квартире слишком тихо.
 - Антоша! Чем ты занят? – настороженно крикнула я.
 - Делаю кабриолеты, - последовал быстрый ответ.
Выяснилось, что дитя, ловко пользуясь ножовкой, спиливает крыши у игрушечных машин. Решив, что машины его, и ребенок имеет право делать с ними что хочет, успокоенная, зову малыша завтракать. Сама же иду, наконец, приводить себя в порядок. Когда возвращаюсь, то вижу милую картину. Каша очень красивыми белыми точками раскидана по столу и полу, а в центре всего этого безобразия восседает Антон, завершая свое черное дело. Хотя, нет – белое!
 - Я передумал. Я хотел другую кашу, - увидев мой взгляд, мальчик будто стал меньше ростом, съежился и начал придумывать оправдания. Ругать его – у меня рука не поднялась.
Стихийное бедствие - поход в магазин я тоже пережила стоически. Да, в общем-то, все нормально было, пока сын не увидел рядом с кассой чупа чупсы. Не те простые по три рубля, а огромные с привинченными к ним пластмассовыми фонарями и камерами. Стоимость у них уже была ого-го! На мои увещевания, что мы это брать не будем, так как у нас нет денег, ребенок отреагировал просто. Повалился на пол в истерике и начал дергаться. Все это сопровождалось криками, - Купи, купи! Варианта у меня было три: потратить сто рублей на кусочек пластмассы, сделать вид, что это чадо не со мной, или просто начать лупить ребенка на глазах у изумленной публики, которая, надо сказать, собралась уже в достаточном количестве. Первый вариант отпадал сразу, потому, что ста рублей у меня лишних не было. Второй – тоже не представлялся возможным, так как сын еще и старался зацепиться за мою ногу, и сразу становилось ясно, кто тот изверг, который так издевается над ребенком. Третий вариант – прошел на ура, если не считать фраз брошенных в мою сторону, о том, что таких матерей надо лишать прав. При выходе из магазина в одной руке я держала здоровенную сумку с продуктами, а в другой извивающееся и орущее существо, которое, кажется, совершенно перестало соображать.
Потом мы гуляли в парке. Вернее ребенок бегал и играл со сверстниками, а я ходила по дорожкам, с огромной сумкой из магазина и не знала, куда себя деть. Обед – примерно повторил завтрак. После обеда мы делали уборку. Хотя после этого в доме стало в два раза грязнее, так как сын пролил воду из ведра и разобрал пылесос. Была сломана одна гардина для штор и два цветочных горшка. К вечеру, укладывая дитя спать, я думала о том, что в нашем доме определенно существует круговорот трансформеров, и о том, почему я до сих пор не сошла с ума. Или сошла, но не заметила?