Другая история

Однажды я возвращался от своей подружки. Хорошая была девочка умная, красивая, но очень любила деньги. Настолько, что стала шлюхой. Я видел ее потом в этом невзрачном районе, знаете, где домашние шлюхи стоят. Таким не нужен секс, им нужны деньги. Она трахается с тобой, а думает о твоем кошельке. Бабы – мерзость. Так вот, я с одной такой встречался. Правда, тогда она еще не была шлюхой, трахалась хорошо, но деньги любила. Стерва Люси.
Был поздний вечер, и мне пришлось идти домой пешком. Деньги все ушли в карман владельца итальянского ресторана, куда мы с Люси попали. Район неблагополучный, из таких, где много чего по вечерам происходит. Но поскольку красть у меня было нечего, в общем-то, я и не волновался. Иду себе, сигарета в зубах, разглядываю зарешеченные витрины. Не смотрю ни на кого. Я давно понял, что нельзя смотреть на кого бы то ни было. Если ты смотришь – значит интересуешься. А это всегда вызывает агрессию. Поэтому я видел лишь кончики своих остроносых ботинок. Моя гордость – купил у одного доходяги за пятнадцать баксов. В магазине такие стоят, по меньшей мере, сотню.
Поднимаю глаза и вижу четырех типов. Явно бандиты. У меня сердце, чуть не остановилось. Свернуть нельзя, я как идиот уперся в них. Встал и смотрю, прямо в лицо самому здоровому. Думал деру дать, да смотрю, один из них за пушкой потянулся. Вынул и направляет мне дуло прямо в лоб. Мне дурно стало, как представил, что мои мозги завтра будут отскребывать от сраного бакалейного магазина. В тот момент я только и смог придумать, чтобы отойти метров на пять назад, чтобы быть напротив ювелирного, хоть не так позорно. Но, конечно, с места не сдвинулся. И тут тот, на кого я смотрел, не подходя ко мне говорит
- Тебя что, мудак, жить надоело? – у меня челюсти свело от страха, стою и молчу.
- А, так ты еще и немой… или глухой? – Молчу, а он обращается к своим дружкам.
- Я таких идиотов, только в фильмах видел.
Они гогочут. У меня колени трясутся от страха, думаю, как бы не обоссаться, а они гогочут.
- Иди сюда, придурок, поможешь. – Не знаю, как, но я подошел к ним. Они расступились. На земле валялся человек. Его лицо было все в кровавых ошметках. Я перевел взгляд на их ботинки – они тоже не отличались чистотой. И вдруг мне вспомнилась та история, с негром, когда его несколько полицейских лупили изо всех сил. Она в свое время много шуму понаделала. Почему она пришла мне на ум? Ведь то был негр и полицейские, а этот белый, а они - бандиты. Не знаю, что бы мне еще пришло на ум, но в это время здоровяк сказал:
- Давай, бей его, – я подумал и решил, что лучше не спорить. Ну и начал пинать его.
- Да сильней, что ты как девочка… представь своего самого ненавистного врага. И бей этого так, как хотел бы отлупить его.
Вот она психология бандитов. Оказывается, они убивают не вас, а какого-нибудь придурка, который обидел их в детстве. Но я же не бандит! Я смог вспомнить только лицо Люси. Мои ноги работали, ботинки наталкивались на мягкое тело, которое к тому же еще и издавало неприличные звуки. Но они только удесятеряли мою энергию. Я вошел в раж и забыл обо всем. Я видел перед собой только Люси. Ее звали Люси. Эту суку звали Люси.
Меня оттащили, и что было дальше я уже не помнил.

 
Когда я очнулся, голова ужасно болела. Рядом со мной лежало окровавленное тело. Я привстал. Его лицо, если это можно было назвать лицом смотрело прямо на меня. На лбу была ровная черная дырка. Я потерял сознание.


Вонючая мокрая тряпка протирала мое лицо. Сначала лоб, затем глаза, щеки, рот подбородок. Так я очнулся во второй раз. Старый сморщенный негр сидел передо мной на корточках и пел пеню Синатры «For once in my life». От него несло мочой и перегаром. Его одежда… старый дырявый плащ, протертые на коленках брюки, но самое главное, на его ногах, на его вонючих дряхлых ногах были мои ботинки!
Я застонал - А ну, старый хрыч, сними мои ботинки.
- Спи сынок, спи, тебе нельзя волноваться – был его ответ. И я снова отключился.


За что люблю больничную палату, так это за запах. Чистота, стерильность – вот чем она пахнет. Если у тебя есть страховка, то медсестры готовы облизывать тебя с утра до вечера. - Чего-нибудь еще, мистер, а может быть сменить вам утку, мистер?
Мне хотелось сказать - А может отсосешь, мисс, а? - но я произнес только – да, пожалуйста. Молоденькие ручки залезли ко мне под одеяло и вынули утку.
- Спасибо мисс.
- Миссис.
- Все равно спасибо.
В первый раз за несколько часов я просто заснул. Когда я проснулся, на меня смотрела пара пристальных глаз незнакомца в штатском. Я сразу понял, что это не обычный посетитель, а коп. У меня нюх на копов.
- Как ваше здоровье?
- Спасибо лучше, как ваше?
- Нормально, меня зовут Мистер Кларк, отдел криминальных расследований, вы наверно, хотите что-то рассказать мне?
- Да, я хочу рассказать. Что сначала я получил по голове в темном переулке, затем меня обчистил старый негр, а затем… наверно и оттрахал кто-нибудь. Я ни хрена не помню из того, что со мной было!
- Успокойтесь, вам нельзя волноваться.
- То же самое сказал мне негр, стащивший с меня ботинки, а затем стукнул меня по голове.
- Я ничего подобного не сделаю, вот мое удостоверение, если вы что-нибудь вспомните, то… моя карточка.
Он положил ее на столик возле кровати.
- Желаю вам скорейшего выздоровления.
- Да, извините, спасибо.
Он вышел, и я остался один. Но только я успел закрыть глаза, как в дверь постучали.
- Привет, идиот, - в проеме показалась здоровая рожа вчерашнего бандита.
 Я попытался вскочить и выпрыгнуть в окно, но, как вы сами понимаете, сделать это в моем положении было довольно трудно.
- Не бойся – сказала Рожа – я не собираюсь тебя убивать. Хотя, после того, что ты сделал со стариной Барни, вполне мог бы это сделать.
- Кто такой Барни?
- Это тот, кого ты вчера забил бы до смерти, если бы мои ребята тебя не оттащили.
- А затем они, должно быть в качестве успокоительного стукнули меня по голове?
- Да ты, оказывается, умеешь говорить? Радуйся, что остался жив. Мы хотели и тебя замочить, но патронов стало жалко. Тратить два бакса на такого придурка, как ты – это непозволительная роскошь. Пришлось тебя вырубить.
- Но я же мог вас заложить!
- А что ты видел? Ты видел нескольких людей похожих на бандитов, их лица, ну и что с того? Ты так колошматил беднягу Барни, что даже нам его стало жалко. Он ведь всего то был должен нам пару тысяч. Правда, он был довольно мерзкий тип и рано или поздно нам пришлось бы его замочить, но ты нам помог. Ты ведь тоже вляпался в эту историю приятель. Твои ботинки – они были все в крови. И копы – они вероятно совсем отупели, если до сих пор тебя не повязали.
- Мои ботинки стащил какой-то старый, вонючий негр. К тому же он стащил часы и пустой бумажник.
- С ботинками тебе повезло. Негр должно быть ни хрена не видел, если решился их взять. Они ведь были все в крови. Ну, а бумажник….Бумажник взял не он, а я. Он действительно пустой.
Он достал мой старый коричневый бумажник из кармана своего пиджака и стал разглядывать мои карточки.
- Зато я знаю теперь о тебе все. И если ты начнешь дурить, то я и мои ребята будем каждый вечер приходить в твое казино и играть за твоим столом. И каждый проигранный нами доллар возвращать будешь ты. А мои ребята очень азартны.
- Я ничего не сказал. Здесь был коп, но …
Я взглядом показал на карточку
- Понимаю. Первая примета – если коп оставляет свою визитку, значит ему ничего не известно. Ты молодец, а кажешься таким идиотом. Ты ко мне работать пойти не хочешь? – Я увидел, что он рассматривает мое удостоверение работника казино, и решил не врать.
- Нет спасибо, я лучше в казино.
- Ну, дело твое…ладно я что-то совсем с тобой заболтался. Будь умницей. А я как-нибудь зайду к тебе проиграть сотню-другую. Кстати, ботинки у тебя были прикольные, где покупал?
- Приятель продал.
- Ну, если у него еще появятся, то свистни.
Он ушел. Куда свистеть? Я ведь даже не знаю, кто он, где работает. Да я и не такой придурок, чтобы захотеть увидеть его еще раз. Я люблю жизнь… Где эта симпатичная медсестра?
За что я не люблю больницу, так это за запах. Запах стерильности и безделья. Сначала он приятен, потом безразличен, но со временем начинает пропитывать тебя насквозь. День-два еще можно выдержать, а затем наступает период тоски. Лежишь, смотришь, никто не приходит. Скука адская. Моя голова почти прошла, но меня все равно еще держали. Говорили, что надо отлежаться.
Ребята с работы приходили, принесли конфет и цветов, как будто я какая-нибудь баба. Все равно им спасибо. Приятно, когда кто-нибудь к тебе приходит. Сказали, что шеф не в обиде и ждет, когда я поправлюсь, и чтобы как можно скорее вышел на работу.
Медсестру перевели куда-то в другое место. Жалко. Мы только нашли с ней общий язык. Хорошая девочка, милая. А муж у нее ублюдок. Я как-то спросил, кто ее муж, а она так прямо и сказала: «Ублюдок». Ну, потом она со мной посидела, поболтала и ушла. Больше я ее не видел.
На ее место пришла старая толстая карга. У нее изо рта воняло так же, как из моего унитаза. Гнилые зубы, опухшие руки. Жуть. В общем, когда меня выписали, я так обрадовался, что пошел в магазин и купил за 135 долларов точно такие же ботинки, как у меня были. Конечно, сто двадцать баксов я переплатил, но все равно был жутко довольным. Иду, а мои остроносые ботинки так и сияют на солнце. Но я старался смотреть на них как можно меньше.
За время моего отсутствия на работе ничего не изменилось. Все те же лица - Джонни Грэхем, Род Неш, Тони, Метью. Какими были, такими и остались. После сотрясения, я как будто соображать даже лучше начал. Как заново их увидел. Я еще тогда подумал: нет, надо откладывать деньги, куплю себе маленькую ферму, поросят, кур, найду жену брюнетку - веселушку и заживем тихо-мирно, детей нарожаем. Конечно, забыл про все это на следующий же день, но тогда весь вечер об этом думал. И так мне хорошо было от этих мыслей, что я даже видел перед собой все это: маленький трактор, беленький домик, загон со скотом метрах в ста от дома, большое зеленое дерево с детским домиком на верху, качели, около дома, травка на ней детские игрушки… Но мои грезы прервал Билли Айдол.
- Эй, тебя разыскивают несколько парней, похожи на бандитов, говорят, что они твои старые знакомые. – у меня сердце ушло в пятки.
- Ты сказал им где я?
- А ты смог бы соврать таким людям? У тебя еще есть время смыться. Они пошли в бар.
- Да, спасибо, Билл, но я, пожалуй останусь
- ОК
Сам не знаю почему я решил тогда остаться. Любой нормальный человек уже давно бы дал деру и через пятнадцать минут уже сидел бы в автобусе, отъезжающем в другой конец страны, но я решил остаться. Это все мое проклятое любопытство. К тому же, подумал я, если бы они хотели меня убить, они бы это давно уже сделали. Ведь я провалялся в больнице один почти две недели и замочить меня там было проще простого.
Его дорогой костюм почему то сразу привлек мое внимание. Я люблю хорошие дорогие вещи. Может быть из-за того, что часто себе в них отказывал. Но я не опустился, как некоторые, которым наплевать на одежду, я люблю хорошие, дорогие вещи. Его костюм был именно таким. Четверо ребят шли сзади него, как бы оберегая, и, в то же время, не желая показать, что они вместе. Так, неспешно, они подходили к моему столу все ближе и ближе, а я пялился на них как идиот.
- Привет, придурок! – Игравшие за моим столом вопросительно посмотрели на меня и стали собирать свои фишки.
- Здравствуйте, но я давно хотел вам сказать, что я не придурок – произнес я с достоинством. Откуда во мне взялась эта смелость, может оттого, что вокруг было полно народу…
- Ладно, не обижайся, больше не буду называть тебя придурком – сказал он мне.
- Вы слышали ребята, больше никто не будет называть его придурком.
- Как скажешь босс, нам все равно как его называть. – ответил один из них
- Ты можешь называть его как угодно, но только не придурком, ты понял придурок?
- Да я понял босс, но как же мы будем его называть. Мы не знаем его имени?
- Скажи им, как тебя зовут? – он вопросительно взглянул на меня. Мой рот приоткрылся, но он оборвал меня.
- Хотя нет, не отвечай, лучше им не знать, как тебя зовут. Очень неприятно
 убивать человека, когда знаешь его имя.
О, он был очень даже мил со своей уличной психологией. Сначала представь лицо своего врага, теперь – не называй имени, а то трудно будет тебя убивать. Если выберусь из этой передряги, открою курсы по психологии бандитов или напишу книгу «Как убивать без угрызений совести».
 - Ты чего задумался? Мы сюда играть пришли. Сдавай карты, крупье.
Мои руки заработали. Карты одна за другой ложились перед ними, и они начали играть. Глаза бандита смотрели на меня. Игрой он нисколько не интересовался.
- Ты должен оставить здесь деньги, приятель – сказал он одному из своих ребят.
- Но ведь мы играем и мне везет.
- Ты должен оставить здесь все свои деньги.
Игра была тупой. Он говорил своим людям, что бы они проигрывали, и сам проигрывал. Казалось, он хочет проиграть. Скрывал свои карты, хотя у него было больше. Я начал нервничать – он все время смотрел на меня. Зачем он сюда пришел?
- Расскажи мне о психологии людей играющих здесь, – попросил он меня. Я удивился, но ответил.
- Они все хотят выиграть.
- Ты тоже хочешь?
- Ну, у меня не так много денег, чтобы выиграть. Для того, чтобы выиграть нужны деньги.
- Сколько денег нужно, для того чтобы выиграть?
- Вообще-то нам не разрешают разговаривать с игроками.
- Сколько денег нужно, для того чтобы выиграть?
- Это зависит от человека, но я думаю, что универсальный вариант – тысяч пятьдесят.
- Если у тебя будет пятьдесят тысяч, ты сможешь сделать это казино?
- Нет, конечно, некоторые спускают за одну ночь гораздо больше, чем пятьдесят тысяч.
- Так почему ты назвал эту сумму?
- Этой суммы хватило бы, чтобы купить маленькую ферму и спокойно растить своих детей. Только в этом случае можно сделать казино. У казино выиграть нельзя. Если бы существовал такой вариант выигрыша, то много людей стали бы миллионерами. Сделать казино можно, лишь прекратив играть. Но люди не могут остановиться. Азарт, тщеславие – это то, что заставляет их зарабатывать деньги, а затем приходить сюда, чтобы их спустить. У казино выиграть нельзя.
Я бы еще многое чего мог наговорить, но в это время один из его людей выиграл.
- Шеф, я выиграл, я сорвал большой куш, босс. Уходим, а то я боюсь все спустить! – Парень действительно выиграл. И выиграл довольно приличную сумму – около двадцати тысяч. Но казалось, его это мало волновало. Он повернулся, посмотрел на парня, а потом схватил его за волосы и ударил об стол головой так, что аж фишки подпрыгнули. Из носа полилась кровь, да и вид у него был не самый бандитский.
- Шеф, ты чего он же выиграл? За что? – спрашивали остальные. Обстановка накалялась и я уже присмотрел себе уютное местечко на случай перестрелки. Но он спокойно обвел глазами всех своих ребят и произнес:
- Вы слышали, что сказал этот человек? – он повторил эту фразу два раза. Все молчали. От его следующего слова зависело многое.
- Он сказал, что у казино выиграть нельзя. Он повторил эту фразу дважды. О чем ты думал в это время малыш? – он посмотрел в разбитое лицо парня, которое тот пытался вытереть платком.
- Ты думал, как бы выиграть? Этот человек дважды сказал, что у казино выиграть нельзя. Ты понял смысл этой фразы?
- Да босс.
Все, в том числе и я облегченно вздохнули. Бандит поднялся со своего стула и сказал:
- Леди и джентльмены, приносим извинения за беспокойство. Мы уже уходим.
- Пошли – обронил он своим ребятам, они встали из-за стола и пошли по направлению к выходу.
Они ушли, а мне пришлось целый час объяснять управляющему, что здесь произошло, и почему этот человек решил подарить нам двадцать тысяч.
Мне пообещали повысить зарплату.


На следующий день он пришел один. За моим столом сидело еще несколько человек и ему пришлось играть. Играл он вяло, и проигрывал гораздо больше, нежели чем выигрывал. Я бы сказал, что всем своим видом он хотел дать мне понять, что пришел сюда не за этим. Я видел - ему хотелось поговорить. Он мучался и ждал, когда другим игрокам надоест игра, и они уйдут. Мне было жутко интересно, чего он хочет. Но пока все сидели, ему приходилось молчать. Вел он себя довольно вежливо, уступал, улыбался, правда, несколько натянуто, но все равно был довольно мил. Стремление проиграть, отдать все свои фишки - он смотрел на них не как на деньги, а как на обыкновенные ничего не значащие кружки пластмассы. На его лице не было выражения скуки, он целенаправленно проигрывал одну фишку за другой. Пока… пока не дождался того момента, когда последний игрок собрал свои фишки и ушел. Его глаза смотрели прямо на меня.
- Какая ставка? – спросил я его.
- Не имеет значения. Я сюда пришел за другим?
- Так вы будете играть?
- Да.
Я сдал карты и раскрыл свои.
- У тебя больше сказал он, не глядя в карты.
Я решил поддержать такую игру и попробовал еще раз.
- Какая ставка?
- Это не имеет значения. Мне все равно.
- Но все-таки?
- Пусть будет пятьдесят.
История повторилась заново. Я предложил ему прекратить игру или перейти за другой стол. Его ответ был:
 - Не хочу. Я буду играть здесь.
- Ставка пятьдесят?
- Пусть будет сто. С этого момента все мои ставки будут по сто. И прекрати задавать мне этот дурацкий вопрос.
Минут пять он играл молча. А затем заговорил.
- Я вчера убил человека – сказал он тихо и посмотрел мне в глаза.
- Зачем вы мне это говорите?
- Потому что это было ужасно. И ты можешь это понять.
- Почему вы считаете, что я могу вас понять?
- Ты тоже убил человека.
- Это старину Барни? Нет, я его не убивал, это вы заставили меня сделать это.
- ТЕБЯ МОЖНО ЗАСТАВИТЬ УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА?
- Любого человека можно заставить сделать все что угодно, если ему предлагают на выбор два пути: либо ты, либо тебя.
- А тебя мучили угрызения совести после убийства Барни?
- Нет, я почти ничего не помню из-за того, что меня несколько раз ударили по голове.
- А меня постоянно мучают кошмары. Я уже почти не могу спать.
- Вас? Вы же наверно не в первый раз убиваете человека, и вас мучают кошмары?
- А ты как думал? Практически любого, убившего себе подобного, преследуют жуткие мучения. Я называю это синдромом законченного бытия.
- Синдром законченного бытия?
- Да, это когда ты ощущаешь себя богом и берешь на себя ответственность за прекращение чьей-нибудь жизни. Эта ответственность настолько ужасна, что муки буквально преследуют тебя: правильный ли ты сделал выбор, что решил отнять жизнь у этого парня? Ответа нет. Самое интересное, что если правильного ответа нет, то и вопрос о выборе отпадает сам собой. Но, как бы не так, выбор есть и, отняв жизнь, ты получаешь в награду бессонные ночи сомнений и переживаний.
- Как же вы со всем этим дерьмом живете?
- Как видишь живу, но довольно хреново. Убив один раз человека, ты получаешь стимул убивать еще. Это как курево, наркотики и тому подобное. Остановится практически невозможно.
- Но вылечиваются же люди, ходят к врачам в конце концов.
- Интересно, как это ты себе представляешь? Я прихожу к доктору и говорю: доктор, вылечите меня, доктор. Он спрашивает, мол, расскажите мне о своих проблемах. Не могу остановиться доктор, тянет убивать, уже сотню людей замочил. Доктор помогите. Он отвечает: «Да конечно» - а сам тянется к телефону, чтобы позвонить в ближайшее отделение полиции. В это время я вытаскиваю свою пушку и нажимаю на курок, а затем подбегаю к нему и запихиваю его еще теплое толстое неуклюжее тело в пластиковый мешок из-под мусора. Затем жду вечера и тащу его топить в ближайший пруд, где на дне покоятся еще сотня таких же горе докторов. На этом заканчивается мое знакомство с последним психоаналитиком в городе. А затем и во всей стране не остается больше ни одного доктора. За мной носятся озверевшие копы, а газеты пестрят заголовками типа «Маньяк-убийца ненавидит всихиатров». Нет, я еще пока не совсем сумасшедший.
- Сходите в церковь. Исповедуйтесь.
- Ты все-таки придурок. Ты пойдешь в церковь, если у тебя на душе несколько убийств?
- А что вам от меня надо?
- Ты единственный человек, которому я могу рассказать все. Я знаю, что ты меня не заложишь, поскольку ты повязан, к тому же хоть ты и придурок, но иногда можешь здраво мыслить.
- Не называй меня придурком!
- Ну вот, видишь, мы уже перешли на «ты». Еще немного и станем друзьями.
- Быть другом такого человека опасно, никогда не знаешь, что ему может прийти в голову в следующий момент.
- В этом ты прав. Ладно, время позднее, пора мне спать, а то завтра на работу.
Он встал и ушел, а я стал думать какая у этого человека может быть работа. Замочить пару людишек, избить десяток, собрать дань с магазинов. Правда и «зарплата» у него наверняка выше, чем у меня. Может принять приглашение и податься в бандиты? Надо подумать.


Следующий день не принес ничего хорошего. Как только началась моя смена я увидел его. Он опять сел за моим столом. Больше никого не было
- Привет, как дела?
- Привет, нормально, как у вас?
- Ты хотел сказать у тебя?
Мой язык еле повернулся:
- Как у тебя дела.
- Мои – отлично! Знаешь, я впервые после долгого времени смог нормально выспаться. Прямо даже не знаю, как тебя поблагодарить.
- Может, оставите…оставишь меня в покое?
- Проси чего хочешь, но только не этого. Ты спас меня от кошмаров и пока это будет продолжаться, мы будем вместе.
- Пожалуйста, поменьше эмоций, а то подумают, что мы педики.
- Хорошо. Раньше за такие слова я бы тебя убил, но сейчас прощаю. А если кто подумает на самом деле, то ты только скажи и думать он перестанет.
- Эй-эй-эй, полегче, только не в моем казино.
- Ладно, я пошутил. Знаешь, ты мне сразу понравился. Еще там, на улице, где мы обрабатывали беднягу Барни. Так не хотелось тебя убивать, но по всем правилам я должен был это сделать. Тебя спасло только то, что ты вел себя как псих. Избил его так, что даже нам жалко стало. Ну, я и дал знак, чтобы тебя оглушили. Я тогда весь вечер о тебе думал, но все-таки решил, что ты псих. Только в больнице разглядел тебя нормально.
- Тогда в больнице, если бы я рассказал все копу, ты бы меня убил?
- Я же говорил тебе, ты никому не сказал бы ни слова. К тому же малышка Бетси, помнишь ту симпатичную медсестру - она наша девочка. Толковая, умная. Она и рассказала, что ты вовсе не придурок, а очень даже неплохой парень.
- Она прямо так и сказала?
- Да, но заводить с ней роман я бы тебе не советовал, она любовница одного из моих парней. А если он что заподозрит – сразу убьет, и я тут ничем помочь тебе не смогу.
- Спасибо за предупреждение. А зачем вы пришли ко мне играть.
- Я почему-то сразу почувствовал, что ты мне поможешь. Знаешь, иногда так бывает. Когда ты заговорил о том, что в казино нельзя выиграть и про маленькую ферму, я как будто прозрел. Я долго не знал, чего хочу, но тогда понял, что маленькая ферма где-нибудь подальше от города, хорошая жена, старый пикап – это то, что мне нужно.
- Но ты же можешь перестать быть бандитом и иметь все это. Если мне приходится работать и копить, чтобы купить ферму, то, насколько я понимаю, твое финансовое положение позволяет иметь все это уже сейчас.
- Быть бандитом – все равно, что быть игроком. Азарт, привычка, игра. Да игра, она не отпускает. Даже если тебе кажется, что играешь ты, то ничего подобного. Игра владеет тобой. Ты зависишь от нее. То же самое и у меня. Соскочить нельзя. Этого не поймут ни мои ребята, никто. Они будут говорить: он вероятно, прокрутил какое-нибудь крупное дельце и теперь ушел на покой. Как бы не так. Слухи увеличат мои деньги в сто раз. Меня разыщут, и каждый год какой-нибудь малец-выскочка будет приезжать ко мне с дулом, приставлять его к моему виску и говорить, что надо с ним поделиться. Кому-то из них повезет, и он станет владельцем моего старого пикапа и нескольких десятков тысяч, а мое тело будет валяться, и гнить в заброшенном колодце.
- Как же тогда быть?
- Я еще не придумал. Может, подожду, пока ты накопишь денег, и вместе купим фермы где-нибудь поблизости. Будет не так страшно. Я еще не придумал.
- Значит, сейчас все останется по-старому?
- Да, может быть да, посмотрим.
С тех пор он приходил ко мне каждый вечер, играл и ждал, когда уйдут другие игроки, а затем рассказывал. В общем-то, ему было неинтересно, что думаю по тому или иному поводу я. Рассказывал он. Я слушал. Вся жизнь его жизнь с подросткового возраста была мне известна. Приди ко мне коп и попроси рассказать ее, я бы пересказал с точностью до малейших деталей. Как впервые он начал работать и попал банду. Сколько человек стояло на его пути и скольких ему пришлось убить, чтобы проложить себе дорогу. Как несколько раз он был на грани жизни и смерти из-за пули выпущенной ему в спину. Как он сколотил собственную банду и с помощью своих ребят добился влияния в районе, а затем и в городе. Как один за другим умирали близкие ему люди, и он оставался один.
- Хочешь выжить в этом мире – говорил он, - будь один.
Он говорил это, и я чувствовал, что он не мог быть один. Ему нужен был хоть кто-нибудь, кто мог бы понять его. Нет, даже не понять, выслушать. Ему нужен был исповедник. Каждому из нас нужен исповедник – человек, которому можно высказаться, который выслушает тебя и поймет, или хотя бы сделает вид, что понимает. В его жизни таких людей не было и он выбрал меня. Я стал его слушателем. Он не спрашивал, хочу ли я этого или нет. Он просто говорил и проигрывал деньги. А я просто слушал и считал проигрыш.
Не знаю, сколько бы это продолжалось, но месяца через два он исчез. А еще через две недели мне пришло письмо.


«Привет. Если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет в живых. Я попросил одного человека отправить его по указанному адресу, если со мной что-нибудь случится. Ты считаешь меня ублюдком, и ты прав. Я действительно ублюдок. Но мне так хотелось, чтобы о моей жизни знал кто-то еще, кроме меня. Ты понимаешь, эта мечта о ферме – это сказка, которая для меня никогда не смогла бы воплотиться в реальность. Я тебе говорил, что быть бандитом – все равно, что быть игроком. Рано или поздно ты все равно проиграешь. Если сможешь, осуществи свою мечту: брось казино и купи маленькую ферму, а самую крупную свинью назови моим именем. Кстати, меня зовут Фрэнк. Да, назови свинью моим именем, а когда она подохнет, похорони ее по-человечески. К письму я приложил чек на двадцать тысяч – это тебе, за то, что смог меня выслушать. Ты был моей церковью и доктором одновременно. Ты дал мне гораздо больше, нежели чем все они вместе взятые. Ты и игра помогли мне забыть все те грехи, которые я совершил в своей жизни. После наших разговоров я перестал убивать. Я знаю - это обернется для меня плохо, но ничего не могу поделать. Мне стало противно убивать. Я стал глупым тупым фермером.
Извини, что так мало денег. Но это все, что у меня есть. Я слишком много играл.
Пока, Фрэнк.»
К письму был приложен чек на двадцать тысяч. Это было последнее известие, которое я получил от Рожи – бандита, который приходил ко мне в казино, чтобы исповедаться.