В кино не бывает мелочей

Вчера приехали на место. Было много пива и остановок. Остальные, ещё незнакомые пассажиры автобуса, были явно недовольны нашим с Женькой поведением. Мы курили в
автобусе и выли под гитару блюз. Это было вчера по дороге из Краснодара в ..? А как называется место куда мы приехали? Утро раннее, в комнате нас человек двенадцать. Чувствую, все не спят. Надеюсь я тут ни причём. Как же называется это место..? Зерпукль? Нет. Кузирапль? Нет. Остальные кровати скрипят пружинами при малейшем движении. Говорю во весь голос: - А как называется это место?
В ответ тишина. – Давайте свет включим и прочтём, тут плакат на стене есть.
 Включили свет, плакат гласил: "Вас ждёт гостеприимный дом отдыха - Гузерипль". Все прочли молча, я вслух: - "Гузерипль! Ну и слово!".
Выключили свет, все спокойно уснули.
 Так началась одна из лучших поездок в моей жизни на киношколу, в горы Западного Кавказа, в Краснодарский край, в посёлок Гузерипль. Прекрасное место!

Жаль, что я пишу это сегодня, спустя семь лет после события. Жаль, потому что некоторых очень хороших и дорогих мне людей, участников этой киношколы уже нет
на этой земле. А так хочется, чтоб они это прочитали и улыбнулись, вспомнив те замечательные осенние дни на реке Белой.

Мила Б. – женщина, которая держит слово. Она Руководитель фонда, организатор киношколы.
Британская сторона представлена тремя участниками-преподавателями – это двое блистательных англичан в районе сорока лет и англичанка ближе к пятидесяти. У них свои английские тёрки, хорошие зубы и особое отношение ко мне (вечно пьющему пиво).
Российская сторона преподавателей – это драгоценный клад: Леонид Гуревич, Соломон Шульман, Ефим Резников, Миша Житько. Каждый из них – сам своё кино, одно слово – Учителя.

На берегу реки Белой растёт яблоня. Упавшие ночью яблоки, набрав холода, ждут в росистой траве. Это самый лучший завтрак. Ледяная вода Белой смывает остатки похмелья перед занятиями.

Американский преподаватель Боб Н. рассказывает, как устроена видеокамера, как отстраивать балланс белого. Больше на его занятия я не хожу. Англичане учат, как защитить бюджет будущего фильма в Англии.
Я спросил их честно: - «Как Вы думаете, пригодится мне, когда ни будь данное умение».
 Англичане честно сказали: - «Нет». После перерыва я ушёл к русским преподавателям.
Англичане косятся и через силу улыбаются, а мне всё равно, я пью пиво и радуюсь жизни.

Девчонки в баре дома отдыха, где мы жили, после 12ти часов включили шансон. «Владимирский централ» я пережить не мог и отдал девочкам свою кассету. Брегович им вкатил, особенно «Мани, мани» нравилось. Каждый день весь посёлок слушал музыку Горана Бреговича. Фогерти я слушал один, вечером в баре, танцуя на всём чём можно. Плясал до одури, самозабвенно, даже не видел никого вокруг. Кантри на Кавказе осенью - это подрыв здоровья.

Ко мне быстро привыкли. Как к правде вдалеке от Родины. Говорю вслух, то, что думаю, редкая возможность, пользуюсь во всю. Раз чуть не подрался.

Первая лекция привела в ужас. Тяжкое похмелье после долгой дороги в автобусе, не могло переварить фраз типа: - «… когда на целлулоиде отпечатываются мозги… и …выстраивание сознания из глыбы времени…» - меня мутит, естественным движением смахиваю стакан с водой на бумаги соседа, большого сибирского парня. Ай-яй-яй, в первый день и так обкосячица! Я ушёл за тряпкой и остался в баре. Цена на пиво была фантастической, я больше не видел таких цен на российское пиво нигде. Пиво в баре брали бутылками, а в магазине ящиками.
Магазин находился в обычном деревенском доме, цены и товар соответствовали сельскому магазину. Но так как магазин закрывался в 21 час, то вечером начинал рулить бар. В бар зашла Илонка: - «Тебя вообще-то ждут с тряпкой, а ты молодец…» - Илонка взяла тряпку и ушла. Я, конечно, молодец уже поправился и «холодные глыбы мозгов на целлулоиде» больше не пугают.

В детстве смотрел фильм про вулканы Камчатки. Заворожено смотрел, как жарят яичницу на неостывшей лаве. Через двадцать пять лет я познакомился с человеком, который делал этот фильм. Соломон Шульман – легенда документального кино. Программа «Клуб путешественников» обязана ему своим появлением на свет. Соломон научил главному –
«Создай мир и разверни вокруг него все события…». Теперь в своих работах я создаю тот «уголок жизни», вокруг которого всё вертится.

- А если девочка не победила бы в конкурсе? Как бы мы относились к тем жертвам, которые были принесены ею, во имя чего? – мы с Соломоном обсуждаем фильм Гуревича и Резникова «В плену Терпсихоры» (надеюсь, название правильное). После чего ходим, молчим. Молчим продуктивно, бывает такое, когда рядом человек, который настроен на одну волну с тобой, то хватает пары фраз, чтоб задать ход продуктивному молчанию.

Женька влюбился и начал бухать, так как любовь была безответной. Все на занятия, а он сел рядом с ящиком пива и бухает демонстративно. Я спёр у него кошелёк. Два дня весь дом отдыха искал Женин кошель. Начало доставаться девчонкам, убиравшим номер. Женька перестал бухать и я ему вернул бабки. Дальше было без жёстких забухов.
Потом Женька потерял паспорт, и все решили, что это мои шутки. Женька улетел в Москву по справке.

Фильм Гуревича «Сердце» - проникновенное произведение. Детская кардиохирургия – это зона особой ответственности. Так человечно и точно показать тлеющую надежду продолжения жизни до операции и открывшийся путь после, можно только интуитивно. Гуревич обладал мегаинтуцией монтажа и психологией ребёнка. Он умер в Нью-Йоркском аэропорту на руках у Ефима Резникова. Остановилось сердце. Гуревич научил главному – «… пожалейте людей, Антоша, нельзя их лицом в грязь…» - это были его комментарии к моей работе про деревню в Архангельской области. Не сразу я его понял.

- Дайте денег на кино! – Володя жаловался на отсутствие финансирования фильмов.
- А про что ты будешь снимать? – отвечал ему Резников.
- Вы скажите, где деньги взять, а про что снять я найду! – распалялся Володя.
- А у тебя есть хоть один готовый сценарий? – вмешался я.
- А про твоих козлов вообще смотреть не интересно! – отреагировал Володя.
- Там кроме козлов ещё есть люди, если ты не заметил – мне стало неинтересно продолжать беседу, и я вышел. Буфет порадовал новым, точнее свежим пивом.

- Чтобы учиться снимать кино, не обязательно лезть в горы и искать себе трудности – сказал Гуревич после решения учеников двинуть в поход и там снимать контрольные работы. Я согласился с Гуревичем и остался в посёлке. В горах пива не купишь, да и на земле валяться не хотелось, тем более что подходящей одежды у меня не было.
Я снимал миниатюру о местном пчеловоде и иностранце (которого играл один из англичан), покупающем мёд. Дважды, нет трижды, меня отчитали: за рабочий процесс,
за лень и за то, что отнимаю у остальных время на монтаже (так решили англичане).
В итоге с монтажа меня выгнали, не дав доделать работу. Я сидел на берегу Белой и грыз холдные яблоки. Всякое бывает.

- Антоша, Вы меня пугаете – указывая на бутылку минералки у меня в руке, сказал Гуревич. Он, Шульман и Резников сидели на скамейке после завтрака, и ожидали начала занятий.
- Леонид Абрамович, дайте дойти до магазина – ответил я.
- Антон настоящий режиссёр, он настоящий алкоголик – сделал мне комплимент Гуревич.
- Спасибо, Леонид Абрамович, обязательно оправдаю – ответил я.
Судя по всему - не оправдал. Пить бросил, а главное, кино ещё не снял.

На просмотре работ было весело. По завершению просмотра, ждал банкет. Работы в основном были скучные. Долгие интервью, а сверху накиданы "обои". Закадровый текст и опять интервью.
Ценными были комментарии к работам. Дошла очередь до меня. Телик не берёт ntsc , ждём, когда принесут другой. Другой телевизор оказался в два раза больше предыдущего.
Большие форматы подкупают масштабностью происходящего, мне это на руку.
- С какой минуты на плёнке начинается Ваша работа? – спросил Миша, он управлял видоемагнитофоном. .
- На 7-40 отмотайте, пожалуйста – ответил я и посмотрел на Гуревича, Шульмана и Резникова. Все трое оглянулись на меня и благодарно кивнули.
- Спасибо, Антон, уважили – сказал Гуревич.
Работа моя оказалась самой нескучной, хотя была явно недоделанной, англичане скривили гримасы, наши оценили как удачную. Хотя, если честно, так себе работёнка.
Банкет был разудалым. Плясали все, завтра уезжать.

Яблоня у реки Белая, яблоки в траве.
Холодная вода горной реки смыла ночное гулянье, похмелья не было.
Было жаль уезжать от этой яблони, от всего, что было здесь.

Миша Житько, которого я обозвал старым евреем ещё в автобусе в Краснодаре, пытаясь блеснуть перед Илонкой, оказался замечательным человеком. Мы после киношколы подружились и не раз вкидывались коньячком в магазине "Ажурный", что по Ленинградке. Миша за свою жизнь снял более двухсот фильмов. Миша умер в Москве, а я уже был в Иркутске. Он научил главному: - «… любите жизнь, которая у Вас на экране, которую Вы создаёте, дайте в финале ноту радости и надежды…».

В кино как в жизни - всё главное, в кино не бывает мелочей.