Там, где ветер...

Ветер во мне… Он пахнет полынью и далеким дымом. Ветер и солнце сквозь дождь, как взгляд сквозь слезы. Так ведь тоже бывает. Идет осенний дождь, после которого никогда не будет радуги. И тоскливый клич клина лебедей, и черный ворон в небе.

Медленно, неспешно брести по краю обрыва, приминая жесткие, несговорчивые стебли с неяркими звездочками полевых цветов, чувствовать упругость мягкого ковра стелющегося вереска. Степь вокруг меня. Только степь да обрыв. И сливается горизонт, обещая неизведанные дали. Зачем?

У ветра цвет стали, сбалансированного клинка, отсвечивающего грозовой синевой, тот непередаваемый оттенок заледеневших серых глаз, по сравнению с которым даже металл кажется теплым.

Низкое небо над головой, облака, которые спешат так, будто их где-то ждут. Спутанные внезапным дуновением волосы, да спокойный, немигающий, равнодушный взор.

В голосе ветра я слышу песню моря: неумолимый рокот прибоя, шепот клочковатой пены на прибрежных камнях, крики белых молний. Нет напева более древнего, более горького, более пламенного и более легкого. Он похож на мотылька, стремящегося к огню свечи, чтобы полыхнуть звездой в последний миг своей жизни. Он похож на вечность звездной ночи, на темноту, помнящую рождение мира. Вот секрет песни ветра: и в каждом миге вечность, но вечность – миг.

У ветра вкус соли, морской пены и лимонных плодов. Льдинкой в руках, да горечью на губах… Бессильными слезами на зажмуренных веках.

Я иду, ведя ладонью по верхушкам стеблей, руки мои пахнут горечью полыни да солью крови – брошенная в землю сталь прорастает травой.

Ветер во мне… он стирает маски, оставляя меня наедине с собой. Руки мои – к небесам, голос мой – к тишине, глаза мои – отражением зеркал, сердце мое – в ладони моей.