Скромное обаяние Безрукова

(Страшно не то, что ты умрешь, а то, что тебя потом сыграет Безруков (с))

- Какой талантливый актер! Любая роль ему по плечу, - захлебываясь слюной восторга, одна женщина средних лет говорит другой.
- А как стихи Есенина читал! Я заплакала даже. А ведь такой молодой. А уже мастер! Наконец-то и в наше время появилась фигура масштаба Смоктуновского, - сливаясь в дуэте согласия, вторила ей другая дама.
Наши столики в кафе рядом, я отчетливо вижу, как возбуждены и растроганы фибры душ этих женщин.
И, действительно, нельзя не попасть под огромное обаяние личности артиста Безрукова.. Думается мне, что, и сам человек Безруков находится под постоянным, никогда не проходящим обаянием от актера Безрукова. Это удивительно замкнутый друг на друге цикл любви одного Безрукова к другому Безрукову. Это планета Безрукова, на которой совершенно нечего делать кому-то еще. Актеру, собственно, не важно, кого на данный момент он играет. Он с удовольствием берется за любую роль, с улыбкой раптара проглатывает ее и легко переваривает. И она далее не оставляет в актере никакого следа. А зачем?
С обожанием, граничащим с потерей рассудка, он смотрит в распахнутые глаза героини и любит свое отражение в этих больших и удивленных глазах. Он читает Есенина, Пушкина, экзальтированно, безгранично любя свой голос, свою талантливость, всего себя.
А нами, не искушенными столь безграничной любовью к себе, весь этот эксгибиционизм принимается за вдохновенное проникновение артиста в образ героя данного фильма или спектакля.
Он дает интервью, отвечает на вопросы распадающегося на атомы от понимания своей мизерности журналиста. Актер, постоянно проживающий в закрытой ауре собственной бесподобности, изливает на журналистика мегатонны своего неиссякаемого обаяния. А зритель видит, как добр и прост этот замечательный Безруков даже рядом с таким ничтожеством и любит еще больше и самозабвенней.
Выражение лица актера и общее состояние всегда одно – состояние нескончаемого прихода от себя самого. Иногда артист так заходится в этом состоянии, что кажется лопнет, переполненный самим собой, не выдеражав этого любовного напряжения. Обезоруживающая улыбка, как следствие этого перманентного торча. Ничем не пресекаемый оргазм от себя самого.
Других актерских приемов он уже не пользует. А зачем? Все они давно потонули в этом океане личного обаяния. Кажется, что точно сияние исходит от этого открытого и белозубого лица. К чему какие-то актерские приемы. И Саня Белый, и Участковый, и Пушкин, и Есенин – все лишь помогают еще раз подтвердить зрителю невиданную одаренность актера.

Так вот и шагает из сериала в сериал звезда нашего синема, благословляемый собственным отцом и питаемый его сценарными идеями.
Думаю, что следующим персонажем, который поможет актеру Безрукову насмерть обаять зрителя, будет Юрий Гагарин.