Т. П. Претт. Вампир Варни. Гл. 1-2

Вообще-то, переводчик из меня так себе. Но этот роман, написанный задолго до "Дракулы", настолько очарователен в своей наивности, что удержаться было невозможно. Тем более, что полный русский перевод мне так и не попался. Не исключаю, что просто не так искала, но, так или иначе - захотелось сделать свой.

Томас Прескетт Прест

Вампир Варни или Пиршество крови

Часть 1

Глава 1

"…Когда могилы выпускают своих мертвецов
И когда ночной воздух наполняется отвратительными воплями!"

Полночь – Буря – Ужасный гость – Вампир

Торжественный бой старых часов на соборе возвестил полночь. Воздух был густой и тяжелый, странная, мертвящая тишина охватила все вокруг. Это было зловещее затишье, которое предшествует почти всегда самому ужасному буйству стихий, когда замирает всякое движение, дабы набраться сил перед сокрушительным ударом. Издалека доносится слабый раскат грома. Подобно сигнальному выстрелу, он объявил начало битвы ветров, очнувшихся от своей летаргии, и ужасный ураган пронесся над городом, в четыре или пять минут произведя такие опустошения, на которые иной силе потребовалось бы полвека.
Словно какой-то гигант дунул на игрушечный город, разметав своим горячим дыханием множество домов; порыв ветра ударил и угас, и неожиданно воцарилось такое же спокойствие, что и несколько минут назад.
Спящие просыпались и думали, будто услышанное ими не более чем кошмарное порождение сна. Они вздрагивали и снова засыпали.
Все было тихо – тихо как в могиле. Ни один звук не нарушал волшебного спокойствия. Но что это – странный топочущий звук, как будто от множества ножек бегущих эльфов? Это град – да, буря взорвалась над городом градом. Листья вперемешку с мелкими ветками сорваны с деревьев; оконные стекла, принявшие на себя яростный напор ледяных крупинок, расколоты; и вдохновенный покой, замечательный в своей кажущейся незыблемости, сменился шумом, который, все нарастая, заглушил крики изумления и испуга, раздающиеся тут и там – всюду, где людские жилища оказались во власти бури.
Снова и снова налетали порывы ветра, который, ударяя со всей своей силой, на какой-нибудь миг мог бы удержать миллионы ледяных частиц в воздухе, но только с удвоенной яростью швырял их в другом направлении, причиняя все новое зло.
О, как свирепствовала буря! Град, дождь, ветер. Это была, говоря по правде, кошмарная ночь.

***

Старинная комната в старом доме. Чудная и необычная резьба украшает стены, а большая каминная полка представляет собой большую редкость. Потолок низкий, а большое окно, от пола до потолка, смотрит на запад. Окно забрано решеткой, и составлено из разноцветных стекол, которые создают необычный, но красивый свет в комнате, когда солнечные или лунные лучи проходят через них. В комнате только один портрет, хотя обшитая панелями стена, кажется, предназначена специально для размещения целой коллекции картин. Это портрет молодого человека, с бледным лицом, густыми бровями и странным выражением в глазах, в которые никому не хочется заглядывать дважды.
В комнате находится огромная кровать, вырезанная из древесины грецкого ореха, богато украшенная и искусно изготовленная; это работа елизаветинских времен. Она завешена тяжелыми шелковыми пологами и камкой; свисающие перья по углам покрыты пылью, и это придает комнате мрачный вид. Пол выполнен из полированного дуба.
Боже! Как град барабанит в окно! Словно выпущенные из мушкета дробинки, он с треском и стуком ударяет в стекла; но они стойко отражают удары – маленький размер спасает их; ветер, град и дождь расточают свою ярость впустую.
На кровати кто-то лежит. Существо, обладающее чудесными формами, покоится в полусне на старинном ложе – дева юная и прекрасная, как весеннее утро. Ее длинные волосы свободно распущены и черным покровом стекают с кровати; сон ее беспокоен, и покрывало на постели в полном беспорядке. Одна рука закинута за голову, вторая свешивается с края ложа. Шея и грудь, который могли бы послужить натурой для гениальнейшего из когда-либо рождавшихся скульпторов, наполовину обнажены. Она тихо стонет во сне, и раз или два губы ее вздрогнули, как бы в молитве, и имя Того, кто пострадал за всех, слабо слетает с них.
Она так устала, что буря не может разбудить ее; но буря тревожит сон, прервать который у нее не хватает сил. Буйство стихий затрагивает чувства, хотя не может, как ни старается, прервать отдых.
О, что за колдовство таилось в этих устах, слегка приоткрытых; между ними видны жемчужные зубы, блестящие даже в слабом свете, просачивающимся в окно. Как очаровательны длинные шелковые ресницы, касающиеся щек. Вот она шевельнулась, и показалось плечо – белее и ярче, чем покрывало, на котором она лежит, нежная кожа этого дивного создания, только вступающего в пору расцвета женственности, в этом возрасте перед нами ясно предстает все очарование девушки – почти ребенка, в сочетании с более зрелой красотой и мягкостью будущих лет.
Что это, молния? Да! – пугающая, яркая, жуткая вспышка – а затем ревущий раскат грома, словно тысяча гор обрушилась друг на друга на синем своде Небес! Кто спит сейчас в древнем городе? Ни одна живая душа не спит. Трубы страшного суда не могли бы вернее пробудить всех спящих.
Град не утихает. Ветер не унимается. Волнение стихий, кажется, достигло своего апогея. Наконец она просыпается – та девушка на старинной кровати; она открывает небесно-голубые глаза, и тихий тревожный вскрик срывается с ее губ. Но этот вскрик среди шума и бури за окном звучит глухо и слабо. Она садится на кровати и с силой надавливает руками на веки. О небо! Что за дикая круговерть ветра, и дождя, и града! Гром тоже как будто пробудился от сна и гремит беспрерывно, пока новая вспышка раздвоенной молнии не пронзает воздух. Она шепчет молитвы – молитвы о тех, кого она сильнее всего любит; дорогие ее нежному сердцу имена слетают с ее губ; она плачет и молится; она думает о том опустошении, которое может учинить буря, и Господу молится она обо всех живущих на земле. Новая вспышка – яркая, синяя, ошеломляющая вспышка молнии мелькает за окном, на мгновение освещая все жутковатым светом. Вопль срывается с губ молодой девушки, и затем ее взгляд останавливается на окне, и снова – темнота; ужас, дотоле неведомый ей, искажает ее лицо, она дрожит, и холодный пот выступает у нее на лбу.
- Что... что это было? – выдохнула она, - реальность или иллюзия? О Боже, что это было? Кто-то, высокий и мрачный, пытался снаружи распахнуть окно. Я видела. Вспышка молнии открыла это мне. Она осветила все окно.
Ветер утих. Град сыпал уже не так часто – более того, он падал теперь отвесно, и со стороны высокого окна исходил странный грохочущий звук. Это не могло быть иллюзией – она проснулась, и она слышала этот звук. Откуда он взялся? Новая вспышка молнии – вскрик – то не была иллюзия.
Высокая фигура стояла на выступе прямо за окном. Это его ногти, ударяя по стеклу, производили странный звук, похожий на град, хотя град прекратился. Невыразимый страх сковал члены прекрасной девушки. Она только и может что вскрикнуть – ее руки стиснуты, лицо покрыто мраморной бледностью, сердце колотится в груди так сильно, что кажется, будто оно вот-вот вырвется наружу; глаза расширены и прикованы к окну. Она ждет, окаменев от ужаса. Постукивание ногтей продолжается. Никто не говорит ни слова, и ей кажется теперь, будто она видит темную фигуру напротив окна, и длинные руки, двигающиеся вперед и назад, отыскивая способ проникнуть внутрь. Что за странный свет разливается в ночи? – алый и ужасный, он все ярче и ярче. От молнии загорелась мельница, и отсвет быстро пожирающего здание пламени достигает окна. Это не может быть ошибкой. Кто-то стоит здесь, нащупывая вход, постукивая по стеклу длинными ногтями, которые, вероятно, не стригли много лет. Она снова пытается закричать, но горло ее сжимается, и она не может произнести ни звука. Она охвачена ужасом. Она пытается двинуться – каждый член ее тела как будто налит свинцом, и наконец она хрипло и тихо шепчет:
- Помогите! Помогите! Помогите! Помогите!
Одно это слово она повторяет, как во сне. Алый свет пламени разгорается. Он освещает высокую худую фигуру ужасных очертаний у окна и портрет в комнате, и портрет, кажется, пристально глядит на незваного гостя, мерцающий отблеск пожара придает ему устрашающее подобие жизни. Одно из стекол в окне разбивается, и существо просовывает внутрь длинную костлявую руку, которая, кажется, совершенно лишена плоти. Щеколда отодвинута, и створка окна, открывающаяся наподобие двери, широко распахивается.
Девушка все еще не могла ни кричать, ни двигаться. "Помогите, помогите!" – вот и все, что она могла пролепетать. Кошмарный взгляд остановился на ее лице – взгляд, который остается в памяти до конца жизни, взгляд, который отравляет горечью самые радостные моменты.
Пришелец поворачивается боком, и свет падает на него лицо. Оно бледное и бескровное. Его глаза похожи на полированное олово; его губы растянуты, и зубы его ужасают не менее, чем глаза – они выглядят устрашающе, острые, как у дикого зверя, ужасающе, ослепительно белые, и похожие на клыки. Он приближается к постели странными скользящими движениями. Он складывает вместе свои длинные ногти, буквально свисающий с концов пальцев. Он не произносит ни звука. Как она не сошла с ума – несчастная девушка, на которую обрушился такой ужас? Все ее тело онемело, она уже не может звать на помощь. Способность говорить исчезла, но способность двигаться вернулась к ней, медленно она отодвигается к дальнему краю постели, прочь от ужасного пришельца.
Но ее взгляд потускнел. Взгляд змеи не мог бы произвести эффекта сильнее, чем взгляд этих страшных, металлически блестящих глаз, устремленный на ее лицо. Сгорбившись так, что высокий рост стал не так заметен, и выставив вперед отвратительное бледное лицо, существо приблизилось. Что это? что ему нужно? Почему он выглядит так ужасающе, и так не похож на земное существо?
Девушка добралась уже до края постели, и фигура замирает. Казалось, существо выжидает, пока ее окончательно оставят все силы. Руки ее бессознательно стискивают покрывало на постели. Дыхание ее стало коротким и частым. Грудь ее вздымается, тело трепещет, и она не может оторвать взгляд от мраморно-неподвижного лица. Он удерживает ее глаза своими блестящими глазами.
Буря закончилась. Все стихло. Ветер улегся, часы на церкви возвещают час ночи; шипящий звук вырывается из горла ужасного существа, и он поднимает свои длинные костлявые руки, губы его движутся. Он пододвигается ближе. Девушка спускает одну ножку на пол. Бессознательно она тянет за собой платье. Дверь находится в том направлении – успеет ли она? найдет ли силы бежать? Сумеет ли оторвать взгляд от лица пришельца, и тем самым разрушить чары? Боже на небесах! Взаправду ли это, или всего лишь удивительно реалистичный сон, опрокидывающие все законы разума?
Фигура снова замерла на полпути к кровати, где лежит, дрожа, молодая девушка. Ее длинные волосы расстилаются по всей ширине кровати. И в то время как одна отодвигалась, они рассыпались на подушках. Пауза длится около минуты – о, это целый век агонии! Одной такой минуты достаточно, чтобы безумие овладело всем существом.
И вдруг, внезапный бросившись вперед, издав странный воющий звук, способный пробудить ужас в душе каждого, существо схватило длинную прядь ее волос, обмотало ее вокруг своей костлявой руки и потянуло к себе. Девушка, наконец, закричала – само небо подарило ей способность кричать. Она кричала и кричала без остановки. Покрывало и подушки свалились на пол беспорядочной грудой; бедняжку затащили за ее длинные шелковистые волосы обратно на кровать. Ее очаровательно округлые члены трепетали в агонии, так же как и душа. Зеркальные ужасные глаза существа ощупывали ангельскую фигуру с отвратительным, богохульным упоением. Он подтягивает ее голову к краю постели; ее волосы все еще были зажаты в его руке. Резким движением он вонзает свои похожие на клыки зубы в ее горло – потоком льется кровь, и слышался отвратительные сосущие звуки. Девушка потеряла сознание, а вампир приступил к своей кошмарной трапезе!

Глава 2

Тревога – Пистолетный выстрел – Погоня и ее последствия

В доме зажигались огни, открывались двери в комнатах, перекликались голоса. Среди его обитателей началась смятение и суматоха.
- Ты слышал крик, Гарри? – спросил полуодетый юноша, входя в комнату другого юноши, примерно его лет.
- Слышал. Где кричали?
- Бог знает. Я сразу оделся.
- Теперь все тихо.
- Да, но если только это мне не приснилось, кто-то кричал.
- Нам обоим не могло это присниться. Где, по-твоему, кричали?
- Это было так неожиданно, что я не могу сообразить.
В дверь комнаты, где разговаривали молодые люди, постучали, и женский голос проговорил:
- Ради бога, вставайте!
- Мы встали, - ответили юноши, выходя.
- Вы что-нибудь слышали?
- Да, крик.
- О, обыщите дом! Обыщите дом! Где кричали, вы знаете?
- Нет, матушка.
Еще один человек присоединился к группе. Это был мужчина средних лет, и, подойдя, он спросил:
- Боже, что это было?
Едва только эти слова сорвались с его губ, как беспрерывная череда воплей ворвалась в их уши, совершенно ошеломив их. Пожилая леди, которую один из юношей назвал матушкой, потеряла сознание, и упала бы на пол коридора, там же, где стояла, если бы ее не подхватил последний из пришедших, который и сам пошатнулся, когда пронзительные крики нарушили ночную тишину. Он, однако, оправился первым, тогда как юноши казались парализованными.
- Генри! – воскликнул он. – Ради бога, помоги своей матушке. Как ты думаешь, эти крики ведь доносятся из комнаты Флоры?
Юноша механически поддержал матушку, и говоривший с ним мужчина бросился в свою спальню, откуда вернулся с парой пистолетов, восклицая:
- Идите за мной! – он помчался по коридору в направлении античного покоя, откуда доносились крики, теперь, впрочем, стихшие.
Дом был построен на совесть, и все двери были из дуба, и большой толщины. К несчастью, они запирались изнутри, так что когда мужчина достиг комнаты той, которая так отчаянно взывала о помощи, он оказался бессилен перед крепкой дверью.
- Флора! Флора! – закричал он. – Флора, скажи что-нибудь!
Все было тихо.
- Боже, боже! – добавил он.- Нам нужно выломать дверь.
- Я слышу странный звук, - сказал юноша, весь дрожа.
- И я тоже. Что это?
- Боюсь, я не знаю, но это похоже, как будто какое-то животное ест, или лакает жидкость.
- Что бы это могло быть? Есть у тебя что-нибудь, чтобы выломать дверь? Я сойду с ума, если останусь здесь.
- Да, есть, - ответил юноша. – Подождите немного.
Он сбежал по лестнице, и вскоре вернулся с небольшим, но крепким железным ломиком.
- Это нам поможет, - сказал он.
- Да, да! дай его мне.
- Она ничего не говорила?
- Ни слова. Разум подсказывает, что с ней случилось что-то ужасное.
- А этот странный звук?
- Продолжается. Почему-то у меня от него кровь в жилах стынет.
Мужчина взял ломик, с усилием вставил его между дверью и стеной. Потребовалась большая сила, чтобы сдвинуть его, но он подался с громким треском.
- Толкай! – закричал мужчина. – Толкай дверь еще раз!
Юноша повиновался. Несколько секунд тяжелая дверь сопротивлялась. Затем, неожиданно, что-то подалось с громким щелчком, - это был замок, - и дверь широко распахнулась.
Это верно, что мы точнее измеряем время событиями, случившимися в какой-то отрезок, чем минутами и секундами.
Для тех, кто пытался выломать дверь античной комнаты, где спала девушка, которую они называли Флопа, каждая секунда превращалась в час агонии; но на самом деле, от первого момента тревоги, до момента, когда громкий треск возвестил о сокрушении двери, прошло всего несколько минут.
- Она открылась, она открылась! – воскликнул юноша.
- Еще секунда - ответил мужчина, проворачивая лом.- Еще секунда, и мы сможет свободно войти в комнату. Успокойся.
Имя мужчины было Маршдел; и говоря это, он наконец распахнул тяжелую дверь и освободил проход в комнату.
Юноша, которого звали Генри, немедленно бросился в спальню со свечой в руке, но его поспешность помешала разглядеть как следует, что происходит: ветер, залетевший в окно, качнул пламя свечи и почти затушил его; огонек наклонился так сильно, что стал почти бесполезным.
- Флора! Флора! – закричал юноша.
Кто-то вдруг прыгнул на него с кровати. Этот толчок был таким неожиданным, и таким ужасающе сильным, что юношу бросило на пол, и когда он упал, свеча окончательно погасла.
Все погрузилось во тьму, и только тусклый, красноватый отсвет горящей неподалеку мельницы проникал в комнату. Но этого неясного, мерцающего света было достаточно, чтобы увидеть, как кто-то пробирается к окну.
Генри, почти оглушенный падением, увидел фигуру гигантского, почти до самого потолка, роста. Ее увидел и другой юноша, Джордж, и мистер Маршдел тоже видел ее, как и пожилая леди, говорившая с юношами в коридоре, когда первый крик девушки породил тревогу в сердцах обитателей дома.
Существо уже почти выбралось через окно на балкончик, с которого могло с легкостью попасть в сад.
Перед тем, как существо успело улизнуть, все и каждый встретились с ним взглядом, и увидели нижнюю часть его повернутого вполоборота лица и губы, с которых капала кровь. Так же они увидели один из его ужасных, сверкающих, металлически блестящих глаз, который имел жуткое выражение дикой свирепости.
Неудивительно, что всех охватила паника, остановившая всякие попытки задержать отвратительное существо.
Однако мистер Маршдел был человек зрелых лет, многое повидавший в жизни, как в своей стране, так и в дальних краях. Он хотя и был удивлен и почти испуган, но оправился ранее своих юных спутников – во всяком случае, достаточно, чтобы начать распоряжаться.
- Не вставай, Генри! – воскликнул он. – Лежи тихо.
Едва проговорив это, он выстрелил в существо, фигура которого виднелась в проеме окна.
Звук выстрела показался оглушительным в этой спальне, ибо пистолет – вовсе не шуточное оружие; и один-единственный выстрел произвел сильный эффект, так как благодаря достаточной длине и калибру дула пуля могла разогнаться и нанести большой урон.
- Если я промахнулся, - проговорил мистер Маршдейл, - то никогда больше не нажму на курок.
С этими словами он бросился вперед и схватил существо, которое, как он полагал, застрелил.
Пришелец обернулся к нему, и когда он увидел полностью его лицо – а случилось это в тот самый момент, когда вернулась пожилая леди со свечой, за которой она ходила в свою комнату, - даже он, Маршдейл, при всей своей великой отваге и несокрушимой нервной организации, - даже он отступил на шаг или два и воскликнул: "Великий Боже!"
Это лицо никто не сумел бы забыть. Оно имело цвет свежей крови; глаза необычно и дико блестели; раньше они походили на кусочки полированного олова – теперь они были в десять раз ярче, и из них, казалось, исходили вспышки света. Рот был открыт, как если бы, вопреки нормальному строению лица, губы раздвинулись вокруг похожих на собачьи клыки зубов.
Странный воющий звук вырвался из глотки этого монстра, и обрушился на мистера Маршдейла. Внезапно, как будто под влиянием какого-то порыва, он перешел в дикий и ужасный вопль, похожий на смех; существо повернулось и бросилось в окно, и в одно мгновение исчезло из поля зрения тех, кто был почти раздавлен его ужасной близостью.
- Боже, помоги нам! – воскликнул Генри.
Мистер Маршдейл глубоко вздохнул и, топнув ногой об пол, словно пытался справиться с охватившим его волнением, вскричал:
- Кто бы или что бы это ни было, я последую за ним!
- Нет, нет, не надо! – воскликнула леди.
- Я должен, и я сделаю это. Кто хочет пойти со мной – я намерен догнать это ужасное создание.
Он тут же исполнил свое намерение и выбрался через окно на балкон.
- И мы тоже, Генри, - объявил Джордж, - мы тоже последуем за мистером Маршдейлом. Это ужасное происшествие касается нас в большей степени, нежели его.
Леди, которая приходилась матерью обоим юношам и прекрасной девушке, которую посетил ужасный гость, заплакала, умоляя их остаться. Но снаружи послышался голос мистера Маршдейла, возвестивший:
- Я вижу, вижу его, он пытается забраться на стену.
Не колеблясь более, они выскочили на балкон, и оттуда спрыгнули в сад.
Мать приблизилась к кровати, где лежала бесчувственная, а возможно, мертвая девушка; когда она увидела, что ее дочь, помимо прочего, лежит в луже крови, чувства ее переполнились, и она упала на пол в обмороке.
Когда молодые люди оказались в саду, они обнаружили, что здесь светлее, чем они ожидали; до утра было далеко, но мельница еще горела, и в этом мерцающем свете все предметы были отчетливо видны, - кроме тех, что скрывались в глубокой тени, отбрасываемой гигантскими деревьями, которые веками росли на этой прелестной лесной поляне. Юноши услышали, как голос мистера Маршдейла крикнул:
- Там! там! на стене! Там – о Боже! Как он забрался на нее?
Молодые люди поспешно бросились сквозь заросли в направлении, откуда донесся голос, и обнаружили мистера Маршдейла испуганным и возбужденным, с каким-то предметом, напоминающим обрывок одежды, в его руке.
- Куда, куда? – закричали оба, задыхаясь.
Он тяжело оперся на руку Джоржда, указал на группу деревьев и сказал низким голосом:
- Боже, помоги нам. Это не человек. Смотрите, смотрите! Вы видите?
Они посмотрели в направлении, куда он показывал. За деревьями виднелась стена парка. В этом месте она поднималась на полных двенадцать футов, и юноши увидели там отвратительного монстра, за которым они гнались, прикладывающего яростные усилия, дабы преодолеть препятствие.
Они увидели, как он с земли прыгал на стену, в том месте, где она была ближе; и каждый раз, когда он падал обратно в сад с глухим, тяжелым звуком, сама земля, казалось, содрогалась от удара. Они задрожали – да и кто не задрожал бы? – и с минуту наблюдали бесплодные попытки существа покинуть парк.
- Что… что это? – хрипло прошептал Генри. – Боже, что это такое?
- Я не знаю, - отвечал мистер Маршдейл. – Я схватил это. Оно было холодное и влажное, как труп. Это не человек.
- Не человек?
- Посмотри на него. Оно сейчас убежит.
- Нет, нет, нас не напугать этим – с нами Бог! Пойдемте, и ради дорогой Флоры, попробуем поймать этого наглого пришельца.
- Возьми пистолет, - сказал мистер Маршдейл. – Это тот, из которого я стрелял. Проверь его действенность.
- Оно сейчас убежит! – воскликнул Генри, так как в этот момент, после множества бесплодных попыток и ужасных падений, существо достигло края стены и повисло на длинных руках на секунду или две, прежде чем подтянуться и забраться наверх.
Мысль о том, что оно может убежать, придала мужество мистеру Маршдейлу, и он, вместе с обоими юношами, побежал вперед к стене. До того, как существо успело спрыгнуть с другой стороны стены, они успели подойти так близко, что промахнуться, стреляя из пистолета, представлялось абсолютно невозможным, если только специально не целиться мимо.
Оружие было в руке у Генри, и он прицелился прямо в высокую фигуру. Он нажал курок, раздался выстрел, пуля попала, без сомнения, куда и было предназначено, ибо существо издало воющий вопль и свалилось головой вниз по ту сторону стены.
- Я застрелил его! – воскликнул Генри. – Я застрелил его!