Во сне и наяву. Часть 3. Продолжение3

V

Участились осенние дожди, дни становились короче, ночи - длиннее, мое негативное отношение к учебному процессу росло. Всё усугубилось после того, как Татьяна Даниловна поменяла мне соседа по парте. До этого я сидела с двоешником Мишкой Гнатюк. В отличие от других неуспевающих учеников, на уроках его не слышно было не только, у доски – в силу своего характера, Гнатюк всегда был тих и безобиден. А за то, что благодаря моим подсказкам Мишка несколько раз миновал двойку, он подарил мне однажды импортную переводную картинку.
Женька Филиппов у Зинаиды Фёдоровны был обыкновенным хорошистом, не привлекающим к себе внимание ничем. Но в четвёртом классе он резко изменился. Поначалу Женька сильно дрался с мальчишками, пока синяк под глазом не украсил его физиономию на несколько дней. Потом он на перемене ставил подножки девчонкам, но мы старались обходить его стороной. Тогда Филиппов на уроках начал бить свою соседку по парте Олю Сбышек. Она со слезами на глазах жаловалась Татьяне Даниловне, а та всегда принимала одно и то же решение:
 - Филиппов встань и постой.
Однажды в школу пришёл Олин папа и потребовал, чтобы Олю от Женьки отсадили.
 - Почему сразу отсаживать? – недовольно проворчала Татьяна Даниловна. – Давайте поговорим с детьми, может, они просто чего-то не поделили...
 - Разговаривать надо было раньше, - тихо, но отделяя каждое слово, ответил папа Сбышек. – Разговаривать надо было тогда, когда Оля неоднократно Вам жаловалась. Теперь же Вы этого бандита прямо при мне пересадите. А с тобой, - он чуть громче обратился к Филиппову, - я буду разговаривать один на один, если ты хоть на шаг приблизишься к моей дочери. Ты меня понял?
Женька, спрятав всё своё тело под парту и оставив сверху только голову, что-то невнятное промычал. Его новой соседкой оказалась Аня Глушко. Через день Анина мама появилась на пороге нашего класса. О чём они с Татьяной Даниловной беседовали, никто не слышал, но сразу же, после ухода родительницы, Филиппов занял место рядом со мной. До конца уроков он вёл себя вполне спокойно, и я подумала, что, может быть, удастся с ним подружиться. Но уже на следующий день, на уроке русского языка начались приключения.
 - Фу-у, ты набздела, - прошептал Женька и заткнул свой нос.
Я внимательно осмотрела Филиппова, пытаясь понять, откуда такие умозаключения появились в его голове. Неприятный запах с нарастающей силой постепенно прояснял ситуацию, смешивая во мне брезгливое недовольство, удивление и смех.
 - Ты пёрднул и не заметил, или ты специально свой пердёж мне подсунуть хочешь? – насмешливо спросила я соседа.
 - Что? – прошипел Женька и его кулак приземлился на моё плечо.
Я схватила пару учебников, ютившихся на краю парты, потому что до этого лень было засунуть их в портфель, и треснула ими по голове Филиппова. Звук превзошёл мои ожидания, но не только мои. Татьяна Даниловна, сосредоточенно заполняющая журнал за своим учительским столом, испуганно подскочила, что вызвало громкий смех всего класса.
 - Кто это сделал? – возмущённо спросила учительница.
Похоже, запах и до её стола докатился, прикинула я. Силён Филиппов!
 - Шнайдер меня по голове книжкой ударила, - доложил Женька.
 - А Филиппов меня кулаком в плечо...
 - Встаньте оба и постойте! - крикнула Татьяна Даниловна так, что её лицо покрылось красными пятнами.
Я стояла, не находя ответ на вопрос, почему с точки зрения Таданищи стоять в классе, когда все сидят – это такое большое наказание. Конечно, немного скучновато, но ничуть не хуже чем переписывать с учебника бесконечное множество одинаковых упражнений. Однако Филиппов, на этот счёт, был другого мнения и, когда уроки закончились, подстерёг меня за углом.
 - Ну что, попалась? Это я из-за тебя сегодня почти целый час стоял. Теперь держись.
Драться я не умела. Мои размахивания портфелем вызывали у Женьки лишь азарт, так что, мне от него досталось куда больше, чем ему от меня.

Учитывая, что сосед своё стоячее положение воспринимает, как наказание, в следующий раз я его книжкой по голове не била, а сразу же доложила учительнице. И снова после уроков Филиппов поджидал меня по дороге домой. Только шла я на этот раз не одна, а с Ренатой и Олей.
 - Ну, что, Шнайдер, разберёмся? - приблизился он ко мне.
 - Что тебе от неё надо, - Рената встала между мной и Женькой.
 - Ничего. Бить я её сейчас буду, и пусть не думает, что если у неё есть старший брат, значит, я её боюсь. А ты если полезешь, и тебе врежу.
 - Только попробуй, - Рената приняла воинствующую позу. – Ты один, а нас трое.
 - Испугался! Да я вас всех троих щас раскидаю.
Женька уже замахнулся на Ренату, но вдруг схватил валяющийся на земле портфель и убежал. Через несколько минут нас обогнали мальчишки-старшеклассники.

Понимая, что старшеклассники в нужный момент появляться будут далеко не всегда, а Женька в ближайшем будущем вряд ли успокоится, я на другой день, ещё до начала уроков подошла к Татьяне Даниловне с просьбой меня пересадить.
 - Кто здесь учитель, ты или я? – спросила она так, словно я стояла у доски с не выученными уроками.
 - Вы.
 - А раз ты знаешь, что учитель здесь я, то должна вести себя соответствующим образом. Не тебе, а мне решать, кому с кем в этом классе сидеть. Иди, займи своё место, и чтобы подобных заявочек больше не выдавала.

В тот день я шла после школы окольными путями и, постоянно озираясь по сторонам, старалась примкнуть к кому-нибудь из прохожих, а когда наконец-таки добралась домой, решила за помощью обратиться к матери:
 - Мам, меня Женька Филиппов всё время бьёт. Скажи Татьяне Даниловне, чтобы она меня от него отсадила.
 - Ещё чего? – взвизгнула Маня, - Ты там с кем-то из детей общий язык найти не можешь, а я должна идти к учительнице всякие разборки устраивать? Небось, дразнила его или насмехалась, вот и получила. Меня, за все годы моей учёбы в школе, ни один мальчишка пальцем не тронул.
 - Мальчишки разные бывают. Кроме Женьки меня тоже никто не трогает. А Филиппов... Он сначала Олю Сбышек бил, потом Аню Глушко, теперь, вот, меня.
 - Ну, отстал же он от тех девочек, значит и от тебя скоро отстанет, - аккуратно складывая помытую посуду в шкаф, поучительно ответила Маня, будто я рассказывала ей об улетевших на юг ласточках, и сомневалась, вернуться ли они.
 - Но, мам, он отстал, когда их родители в школу пришли...
 - Чего ты от меня хочешь? – Маня опять повысила голос, - Чтобы я, как мама вашей Ани, каждый день бегала, задницу Татьяне Даниловне лизать? Я не из таких!
 - Тогда я завтра в школу не пойду, - с вызовом произнесла я, вспомнив, как сравнительно недавно, Эдик швырял портфель лишь из-за того, что директор его отругал.
 - Что-о? – лицо Мани приняло овальную форму, - Ты не пойдёшь в школу? Вот, только попробуй! Слышишь меня? Только попробуй, не пойти в школу!
 - И что тогда? - поинтересовалась я, желая знать, к чему готовиться.
Маня пару секунд смотрела на меня молча, а потом закричала так, что мне казалось, слышала её не только я, но и, жившая на соседнем квартале, Татьяна Даниловна:
 - Ты как со мной разговаривать стала? Это что за заявочки? Хочешь знать, что тогда? Так я тебе покажу, что тогда!
Она, ещё долго размахивая руками, выдавала ничего не объясняющие фразы, а потом вдруг, так и не ответив на мой вопрос, остановилась и, схватив наполненное помойное ведро, покинула веранду.

Чуть больше недели я с Женькой в школе воевала, отсиживаясь после уроков в туалете, пока мой враг не исчезал со школьного двора. Но однажды мне всё это надоело. Умышленно задержавшись за завтраком, я вышла на улицу, когда основная масса школьников уже по ней пробежала. Мысли о том, что лучше, речка или парк, играли ведущую роль в картинках моего воображения. Потом пришлось напрячь свою фантазию и придумать ещё пару мест, где можно провести время вместо занятий в школе.
 - Ты что, сегодня тоже проспала? – меня догнала Наташа Петрова.
 - Да, нет. Просто, не хочу сегодня в школу идти.
 - Только сегодня? - Наташа усмехнулась. – Я в этом году вообще туда ходить не хочу. Как представлю себе рожу этой Таданищи...
 - Ты-то, хоть, с Алябьевым сидишь. А он не дерётся.
 - А тебя Филиппов тоже, как Ольгу и Аньку бьёт?
 - Чем я от них отличаюсь?
 - Ну, так, пусть и твои родители с Таданищей поговорят. По-моему ему лучше вообще сидеть одному.
Какое-то время я шла молча, потом решилась признаться Наташе, что к моим жалобам мать отнеслась равнодушно.
 - Меня мама тоже иногда не понимает, - сочувственно кивнула головой Наташа, - на той неделе даже ремнём отлупила. Но вообще-то, знаешь, - добавила она задумчиво, - если кто-нибудь другой меня хоть пальцем тронет, мама этого человека убьёт. Это я точно знаю.
 - Тогда тебя надо будет посадить с Филипповым. Твоя мама его однажды убьёт, и больше нас, девчонок, никто трогать не будет, - пошутила я.
 - Не-е. Лучше не надо, а то посадят мою маму за убийство в тюрьму, а мне, хоть она и хватается порой за ремень, всё-таки без неё плохо будет, - посмеиваясь, отреагировала на мою шутку Наташа.
Мы приблизились к школе.
 - Ладно, ты иди, - предложила я подружке, - а я, наверное, в парке погуляю.
 - Так ты, что, насчёт школы серьёзно говорила? – она остановилась, и светлые реснички быстро замелькали на фоне её голубых глаз. – Разве ты не пошутила?
 - Какие уж тут шуточки, - глубокий выдох вырвался из моей груди.
 - А если тебя директор поймает?
 - Тем лучше. Расскажу ему всё, пускай тогда Женьку к директору вызывают. Может и Таданище заодно достанется.
 - А если мама твоя узнает, что ты не была в школе и отлупит тебя?
 - Может быть, - согласилась я, вспомнив Манины вопли и угрозы, - но, если приду в класс, меня после уроков отлупит Филиппов. Какая разница, кто?
 - Слушай, так ты, что, вообще больше в школу ходить не будешь? – Наташа посмотрела на меня так, словно я стояла в вагоне поезда на Владивосток.
 - Ну, почему же? – Наташино удивление показалось мне забавным, и я улыбнулась, - Ещё сегодня, примерно к середине четвёртого урока приду. Приду и при всех скажу, почему прогуляла. Тогда Таданища точно мою маму вызовет. А если и после этого не пересадит, то я снова прогуляю. И буду делать это до тех пор, пока Филиппов не окажется один на задней парте.
Последнюю фразу я сказала просто так, для красоты ситуации. На самом же деле, мне было абсолютно всё равно, кто будет следующей жертвой Филиппова. Главное, чтобы меня он оставил в покое.
 - Све-е-ет, - пропела Наташа, - а давай ты всё это завтра сделаешь. Звонок уже давно прозвенел и мне как-то страшно одной опаздывать.
 - А чего там бояться?
 - Хорошо тебе говорить. Ты, вон вообще в школу не идёшь. А я Таданищу, между прочим, боюсь, даже если она молчит. А когда орёт, так мне всегда в туалет хочется.
Вспомнив, как часто Петрова на уроках отпрашивалась выйти, я засмеялась:
 - Ну и что? Тебе же не бежать из большого здания. Туалет-то напротив. Пусть Таданища себе кричит, а ты сбегаешь, сделаешь своё дело и вернёшься. Она, как раз к тому времени кричать перестанет.
 - Хитренькая ты какая. Сама-то ты при этом не будешь присутствовать, - Наташа вдруг взяла меня за руку и моляще посмотрела в глаза, - Све-ет, ну я тебя очень прошу. Ну, пожалуйста. Давай сегодня опоздаем вместе.
 - Нет, Наташ, я не могу. Я же тебе объяснила – там Филиппов.
 - А ты ему, как тогда, по башке книжками дай.
 - Ага. А после уроков он мне по башке даст.
 - Не даст, Свет, я тебе обещаю, не даст. Я вместе с тобой домой пойду и Валька с нами. Хочешь, мы Алябьева с собой возьмём? Он у меня уже три раза домашнее задание списывал, пускай теперь отрабатывает. Свет, ну, пожалуйста, давай в класс вместе войдём.
Я хотела наотрез отказаться, но, встретившись с Петровой взглядом, поняла, что она действительно чего-то панически боится.
 - Наташ, а если я с тобой пойду, тебе, что, уже не так страшно будет?
 - С тобой - совсем не страшно.
Я окинула себя взглядом, сравнила свой маленький рост с Наташкиным и, не поняв, чем же именно внушаю подруге уверенность, решительно направилась к классу и дёрнула дверную ручку. Каково же было наше с Наташей удивление, когда мы не увидели за учительским столом никого!
 - А где Таданища? – растерянно спросила Петрова.
 - Её ещё не было, - прозвучал ответ с третьей парты.
 - Так может она заболела и вообще сегодня не придёт? - счастливо просияла Наташа.
 - Ну, ты и размечталась! - на этот раз ответили ей сразу несколько голосов.
 - Почему так шумно? – раздался недовольный голос Татьяны Даниловны, появившейся наконец-то на пороге класса. – Если я где-то задержалась, то это не даёт вам права бездельничать и разводить здесь базар. Сейчас у нас по расписанию урок русского языка. Вчера мы остановились на двадцать третьей странице. Вот открывайте учебники и работайте дальше.
 - Так учится можно и без учителя. Зачем тогда в школу ходить? – тихо проворчала я, рассчитывая на уши, впереди сидящей, Ренаты.
 - Вот я Таданище расскажу, что ты здесь говоришь, - отреагировал на мою фразу Женька.
 - Можешь не стараться. Я сама к ней на перемене подойду.
 - Если вздумаешь на меня жаловаться, после уроков встретимся.
 - А ну-ка, тишина в классе, - прикрикнула учительница.

Прозвенел звонок, все выбежали на улицу, а я подошла к столу Татьяны Даниловны.
 - Чего тебе, Шнайдер? – спросила она, листая какую-то методическую книжку.
 - Я хотела сказать, что если Вы сегодня нас с Филипповым не рассадите, то завтра я в школу не приду.
 - Ты что, завтра заболеешь?
 - Нет, я просто не приду.
 - Ты хочешь прогулять уроки?
Я промолчала, не зная можно ли назвать мою затею прогулом.
 - Ну, что ж, - учительница захлопнула книжку и посмотрела на меня сквозь толстые линзы очков, - имей в виду, если ты прогуляешь уроки, то я вызову сюда твоих родителей и ты вместе с ними пойдёшь к директору. Хочешь оказаться в кабинете директора? - она повысила голос.
 - Хочу, - искренне призналась я, полагая, что только таким путём можно решить вопрос, - и Вы, Татьяна Даниловна, пойдёте вместе с нами. Вызывайте моих родителей, только напишите мне об этом в дневник или передайте им записку, а то они мне не поверят.
Предъявляя такие требования, я хотела лишь ускорения процесса, но Татьяна Даниловна вдруг побледнела и, стукнув ладонью по столу, прикрикнула:
 - А ты меня директором не запугивай! Пугать она меня будет! Соплячка такая!
Из взрослых, с кем до этого приходилось иметь дело, соплячкой меня мог назвать только отец, да и то, за всю мою жизнь он позволил себе, произнести столь обидное слово, раза два или три. Услышав это из уст Таданищи, я почувствовала себя незаслуженно оскорблённой, и на глаза навернулись слёзы, которые каким-то чудом удавалось держать застывшими. Учительница же, дрожащими почему-то руками, вновь открыла методическую книжку.
 - Шнайдер, выйди из класса. Сейчас перемена, ты должна быть на улице, - сказала она, не глядя на меня.
Я хотела воспротивиться, но почувствовала, что в присутствии Таданищи слёзы удержать больше не смогу и выскочила. После звонка, голова моя работала над тем, что произведёт больший эффект: уход после этого урока или полное отсутствие на следующий день. Женька оторвал меня от этих размышлений, больно наступив под партой на ногу. Я хлопнула его книжкой по башке но уже не очень громко, и тут же неспеша стала собирать портфель, приняв окончательное решение, уйти сегодня.
Татьяна Даниловна, уставившаяся до этого в журнал и, казалось бы, ничего не видевшая и не слышавшая вокруг, резко поднялась. Посмотрев в нашу сторону, она громко сказала:
 - Филиппов! Ну-ка собрал свои вещи и сел в третьем ряду на последнюю парту. Один будешь сидеть, раз ты у нас такой!
Я поймала на себе взгляд Наташи Петровой. В глазах, цвета бездонного неба, отражалось удивление вперемешку с восторгом, как будто вместо меня в классе сидел сам Старик Хоттабыч.

По дороге домой мне уже ничто не угрожало, Женька проявлял агрессивность почему-то только к соседкам по парте. Тем не менее, возвращались мы после уроков большой компанией.
 - Ну, ты, Светка, и молодец, - певуче произнесла Наташа Петрова, - я бы ни за что так не смогла.
 - Как, так? – удивилась я.
 - Ну, без мамы заставить Таданищу сделать всё, как ты хочешь. Я же видела, ты с ней на перемене разговаривала.
Но, ведь дверь была закрыта, вспомнилось мне. Так, Наташка подглядывала и подслушивала? Возможно, и не только она... Хорошо всё-таки, что мне удалось не разреветься, подумала я, потому что не любила, когда мои слёзы кто-нибудь видел.
 - Ты бы тоже так смогла, - уверила я Петрову, - если бы мама отказалась тебе помочь.
 - Не знаю, - с сомнением ответила она, - мне мама ещё никогда в помощи не отказывала.
 - Наташка права, - очень серьёзно произнесла Оля Пшеничная. – У Ольги папа приходил в школу, у Аньки – мама. А ты взяла и сама справилась, да ещё и так, что Филиппова больше ни к кому не подсадили. Сильная ты всё-таки Светка!

Согласно прочитанным книгам и просмотренным фильмам, а также тому, что сказали девчонки, следовало, что я могу собой гордиться. Сильная, сильная, сильная - стучало ритмично сердце в моей груди. На столько сильная, что даже подружки завидуют! Эдька тогда не смог сам разобраться с директором, а я с Таданищей смогла. Я сильнее, чем Эдька! Из таких сильных, как я, наверное, Герои Советского Союза получаются! Всё это многократно твердила я себе на протяжении обеда и сидя за уроками. Однако чем дольше повторяла, тем сильнее внутри меня росло чувство неуверенности, страха и даже какого-то отчаяния. А когда мать ушла на работу, оставив меня наконец-то в доме одну, я в полный голос разревелась, не сдерживая ни всхлипов, ни рыданий, и даже не пытаясь себя успокоить. Я плакала, потому что была уверенна: такими сильными должны быть только те дети, у которых нет родителей. А если эти родители есть, они обязаны вести себя, как Анина мама, а ещё лучше – как Олин папа.

(продолжение следует)


Рецензии
Вот уже большую часть произведения прочитала, а только сейчас расплакалась. За компанию со Светой, наверно. Всё-таки, быть родителями - огромная ответственность. Света же рассказывает о своих не как о маме с папой, а как о посторонних людях: Маня, Боря. Почему такое пренебрежение к собственной дочери?!!!

Жолтая Кошка   13.01.2008 16:44     Заявить о нарушении
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.