Монстры Средней полосы России-2. Re на О. Петрова

В том же 97-ом, когда был неурожай шишек, у нас в средней полосе России к тому же неожиданно расплодились полевые мыши. А я поехал к сестре моей бабушки в деревню копать картошку, и ходил там в свободное от с/х работ время в лес, как раз через большое поле ржи. И вот, пока идешь по этому полю проселочной дорогой, по сторонам, то слева то справа, всполохи мышиные и каждые 10 ярдов мышки дорогу перебегают и трупики ихние то там, то тут. Но это-то все не страшно. А вот как-то раз я иду так, слушаю эту мышиную возню, и вижу сидит на дороге кошка, белая с рыжим. Сидит мышей выслеживает. Но чем ближе я к ней подхожу, тем сильнее чую, что-то не так с этой кошкой. И вот когда я подошел уже настолько близко, чтобы ясно видеть ее зверскую морду, я понял, что байки комбайнеров о диких полевых котах, жутко злобных и агрессивных тварях, вовсе не байки. Именно для защиты от их нападения кабины комбайнов делают такими высокими, а каждому комбайнеру по штату полагается т.н. помощник, на самом деле помогать-то особенно никому не надо, просто вдвоем все-таки можно как-то отбиться, к тому же если один получит серьезное повреждение, второй сможет доставить пострадавшего в медпункт. Но я то не имел подобной защиты и бежать было уже поздно - хищник заметил меня, я понял это встретившись с его стальным взглядом и явственно ощутив, как холод пронзил мою душу. Не буду описывать, как вся моя предыдущая жизнь пронеслась перед моим мысленным взором. Упомяну лишь, что вспомнились строки поэта: "Страшнее кошки зверя нет!", а также журналы "Юный натуралист" и, кажется "Пионер", в которых я когда-то вычитал, что: а) дикие звери боятся громких звуков; б) животные не выдерживают пристального взгляда человека, и всегда отводят глаза первыми. Эх, щаз бы петардочку, хоть бы самую препаршивенькую. Но нет, как всегда как раз того, что нужно, под рукой не оказалось. Едва соображая, я собрал всю свою волю в кулак и заставил себя уткнувшись глазами в мерзкого монстра (ничего труднее этого мне в моей жизни делать не приходилось ни до, не после) продолжить свою путь вперед, быть может навстречу смерти. Ноги мои едва меня слушались, цепляя кочки на каждом шагу. И вот, когда расстояние между нами составляло уже не более 7 футов, я сделал это - громко хлопнул в ладоши! Увы, не так громко, как я рассчитывал, от волнения ладони мои дрожали, и вероятно площадь их соприкосновения в момент смыкания имела разрывы, а может все от того же волнения я несколько хуже слышал. Но, о чудо! хищник похоже не ожидал такого оборота и отступил на полшага и ... то, что я услышал затем я описать не в силах, о что это было за мерзкое, душераздирающие шипение!, при воспоминании о нем у меня до сих стынет кровь в жилах. Но я знал, (спасибо кумирам детства Пескову, Дроздову и Сенкевичу) что это попытка запугать противника, а значит признак неуверенности, и сейчас самое главное не показать, не выдать ничем своего собственного испуга. Колени мои дрожали, но плотные брюки еще советской совхозной спецодежды к счастью надежно скрывали это. Мы поровнялись, хищник похоже не думал отступать дальше и продолжал гипнотизировать (вернее сказать терроризировать) меня своим взглядом, но прежней готовности к прыжку в нем уже не наблюдалось. В прочем, возможно от волнения видел я то же не очень хорошо. Чтобы не потерять его из поля зрения мне пришлось развернуться и продолжить путь спиной вперед. Мой противник не спускал с меня глаз, напряжение не спадало. Лишь когда я отошел от него на 20 ярдов, не меньше, он потерял ко мне интерес и снова занялся мышиной охотой. Тогда я смог развернуться и, конечно с оглядкой, спешными шагами устремиться в лес. Там, переведя дух, я сделал себе хорошую такую дубинку, набрал грибов и пошел обратно уже другой дорогой - большаком, по которому в давние времена старые люди хаживали в Киев на богомолье - за 600 верст пешком!