У Театра протекает крыша

Философские размышления у театрального подъезда

«Дождь будет падать и падать, а потом земля напитается, и взойдет новый посев, каких раньше не бывало, и не будет плевел среди сплошных злаков. Но не будет нас, чтобы насладиться новой вселенной...»
 братья Стругацкие, «Гадкие лебеди»

 На рабочем столе директора красноярского Театра юного зрителя Валерия Бобровника среди прочих лежит один интересный документ: заключение комплексной комиссии инспекции государствоенного архитектурно-строительного надзора по проверке помещений, в которых проходят театрально-зрелищные мероприятия. И на самом деле ничего особенно интересного в этом документе не содержится, разве что пытливый ум заметит утомительное однообразие в перечислении «слабых» мест: Театр оперы и балета - «... протекает кровля», Культурно-исторический центр - «...протекает кровля», Большой концертный зал.., Театр имени Пушкина.., Театр юного зрителя... Вывод не просто напрашивается, а прямо-таки лезет в глаза: у красноярской культуры протекает крыша. У всей. Без исключения.
 Ни для кого не секрет, что, чем «бюджетнее» учреждение или предприятие, тем хуже ему на сегодняшний день живется. Об этом честно и без обиняков заявляют государственные мужи всех уровней от Президента до завхоза. Что говорить о театрах и прочих «культурно-зрелищных» заведениях, находящихся на госдотациях: им деньги нужны не только на зарплату и командировки, но и на свет, музыку, декорации, грим, вату...
 Перечисление бесконечно. Финансирование смехотворно.
 Конечно, некий возврат затраченных средств за счет реализации билетов имеет-таки место. Но зритель, как и театр, тоже живет в декларированной государством сложной экономической ситуации: на хлеб с маслом не всегда хватает, что уж о театрах говорить! Поэтому сборы от продажи билетов далеко не так велики, как хотелось бы, и окупают они в лучшем случае авансы, выдаваемые работникам театра вместо зарплаты. Точнее, сборы и являются источником этих авансов, поскольку в бюджетах города и края денег перманентно нет.
 Однако театры ухитряются жить и работать в этой совсем нетеатральной обстановке. Кто как - путем взаимозачетов (налоги на трубы, трубы на ткани, ткани на костюмы, а зарплата актерам - «взаимозачетными» яйцами), привлечением внимания публики любыми доступными средствами, расчетом за необходимые услуги в виде «шефских» концертов и пригласительных билетов. Директор театра сегодня - больше завхоз и бухгалтер, чем творческий работник. При таких условиях не сегодня-завтра художественную ценность театра станут измерять в километро-часах полученных взаимозачетов, на сценах за перегородками рассядутся клерки коммерческих офисов, а актеры соберутся в бродячие труппы и пойдут по площадям.
 Это, конечно,больше похоже на спектакль в театре абсурда, но...

«Сегодня в нашем клубе будут танцы...»

«Волчица говорит своим волчатам: «Кусайте, как я», и этого достаточно, и зайчиха учит зайчат: «Удирайте, как я», и этого тоже достаточно, но человек-то учит детеныша: «Думай, как я», и это уже преступление.»
 братья Стругацкие, «Гадкие лебеди»

 13 мая в Театре юного зрителя был отменен спектакль. Точнее, в этот вечер на сцене должно было происходить многосложное действо для старшеклассников под рабочим названием «вечер драматургии Островского»: лекция, сцены из спектакля, а на «десерт» - дискотека. Таковые мероприятия дирекция театра вынуждена проводить время от времени, поскольку, по мнению администрации, только так можно заманить искомого «юного зрителя» в ТЮЗ.
 В процессе подготовки выяснилось (как всегда, в последний момент), что приглашенный лектор не приедет, а местные литературоведы готовы сказать вступительное слово не более, чем на 15 минут. Труппа в связи с этим приняла предложение главного режиссера Владимира Берзина: сыграть спекталь «Светит да не греет» полностью. Администрация в этом отказала. Возник небольшой конфликт: дирекция настаивала на увеличении продолжительности дискотеки, труппа собиралась играть спектакль целиком либо не играть вообще. В результате вечером 13 мая здание ТЮЗа наполнилось рэйв- и рок-децибелами, под которые юный зритель разминал затекшие в бесплодном ожидании спектакля члены. Очень, знаете ли, театральная обстановка.
 Не знаю, велика ли была выручка от «островской» дискотеки, но почему-то уверена, что, потрудись специалисты ТЮЗа по работе со зрителем чуть кропотливее, чем обычно, касса бы пополнилась, во всяком случае, не хуже. Поскольку Островский в постановке Берзина - это то, на что стоит посмотреть. И очень внимательно.

«Зритель этого не поймет!»

«О человеческой личности очень мало известно, если не считать той ее составляющей, которая представляет собой набор рефлексов. Правда, массовая личность почти ничего больше в себе и не содержит. Поэтому особенно ценны так называемые творческие личности, перерабатывающие информацию в действительности индивидуально.»
 братья Стругацкие, «Гадкие лебеди»

 Режиссер Владимир Берзин, выпускник ГИТИСа, ученик Анатолия Эфроса и Анатолия Васильева, был приглашен дирекцией красноярского Театра юного зрителя на должность «главного» в середине сезона 1995-96 года. Оригинальность его режиссуры и подход к прочтению выбранного текста заинтересовали директора ТЮЗа Валерия Бобровника. Контракт был заключен. Первой постановкой Берзина на красноярской сцене, по иронии судьбы, оказался именно отмененный 13 мая спектакль «Светит да не греет».
 По мнению «некоторых экспертов», в ТЮЗе уже продолжительное время развивается конфликт «администрация - главный режиссер». Хотя ни та, ни другая сторона так не думали и не думают. Валерий Бобровник считает, что главный режиссер «не потянул» роль рулевого в репертуарных просторах, а его режиссура «не для всех» и экспериментальна. Берзин полагает, что администрация не готова к самостоятельному, «внебюджетному» плаванию и недостаточно четко организовывает работу по привлечению зрителя. Никаких намеков на личностный конфликт нет и в помине. Дело в другом: в конфликт вошли две точки зрения, два убеждения, два жизненных принципа - работать «по программе» и работать «по полной программе». Внешние проявления этого несовпадения - полупустые залы на вечерних, взрослых спектаклях.
 «Мы полностью выполняем план. В прошлом сезоне должны были выпустить пять новых постановок,- и выпустили. Но вы поймите, ведь зритель не ходит именно на спектакли Берзина!» - говорил мне Валерий Викторович Бобровник. - «С дневным репертуаром проблем нет. И я как человек абсолютно театральный, только приветствую эксперименты Владимира Альфредовича. Но как директор, администратор, я связан по рукам и ногам. Мне нужен массовый зритель! Была бы возможность организовать для спектаклей Берзина малую сцену...»
 Валерий Викторович несколько утрировал: за последнее время отменялись разные спектакли, а не только берзинские, которые, по мнению администрации, «наш зритель не поймет».
«Не надо за зрителя решать, что он поймет, а чего - нет!» - считает Владимир Берзин. - «Надо привести этого зрителя сюда, пригласить его, сообщить, что здесь происходит что-то помимо детских утренников. И пусть он, зритель, сам решит, нужны ему такие спектакли или нет. Администрация старательно ведет свою линию, но в нынешних условиях эта линия «не работает». Не работает, в первую очередь, потому, что театр для детей - дорогое и убыточное удовольствие, а быть театром для детей и взрослых одновременно ТЮЗ не готов. Хотя бы потому, что большинство красноярцев представления не имеют о вечернем репертуаре. Никто не довел это до их сведения!»
 Действительно, с рекламой репертуара у ТЮЗа совсем худо. Афиш недостаточно (во всяком случае, левый берег ими не охвачен), и афиши эти блеклые, бледные, невыразительные. Теле- и радиорекламы, естественно, тоже нет, кое-как, с грехом пополам восполняют данный пробел газеты, но далеко не все готовы делать это безвозмездно. На «возмездие» же у ТЮЗа, как и у других театров, денег традиционно нет. Однако система взаимозачетов, хоть и невыгодная, но доступная, позволяет наладить рекламное обслуживание при наличии в штате театра предприимчивого и энергичного «специалиста по рекламе» и «работе со зрителем». Причем такого, с которым дирекция готова работать в полном содружестве, поддерживая его инициативы и гарантируя стабильность взаимоотношений. «Где же это у нас такие специалисты?» - вздыхает Валерий Бобровник. Специалиста нет, средств нет, возможностей нет, все, в общем, плохо, кто же в этом виноват, помимо, естественно, сложной экономической ситуации? Ответ можно дать двумя путями: разобраться в причинах, раскопать их, либо взять то, что лежит на поверхности. А на поверхности - «экспериментатор» Берзин.

Эксперимент «а ля Комеди Франсез»

«Посмотри, как думали до тебя, посмотри, что из этого получилось, это плохо, потому что то-то и то-то, а должно быть так-то и так-то. Посмотрел? А теперь начинай думать сам, думай, как сделать, чтобы не было того-то и того-то, а получилось так-то и так-то.» Только я не знаю, что это за то-то и что это за так-то...»
 братья Стругацкие, «Гадкие лебеди»

 В интервью «Городским новостям» «Философские клоунады в театре суфлера Берзина» (N 30 от 15 апреля 1997 года) Владимир Альфредович заметил: «Наше государство не имеет культурной политики, концепции поддержки искусства...». Беда в том, что культурной программы нет не только у государства в целом, но и у его отдельных структур. Глядя на барахтающиеся в луже рыночной экономики театры, невольно приходишь к мысли: местные, краевые власти, учредители и, по сути, хозяева большинства театральных «предприятий» (в том числе и ТЮЗа), представления не имеют, на каких условиях взаимодействуют и в каких отношениях состоят они со своими «чадами». Нет ни особой ласки заботливого родителя к нездоровому дитяти, ни строгого опекунского спроса: а чем ты тут, любезный отрок, занят? На какие такие мероприятия ухайдакиваешь выданные отеческой дланью средства? И не пора ли тебе чем полезным заняться, поскольку на хлеб насущный я тебе еще отсыплю, а вот на жвачку и колу - будь добр, заработай сам.
 Французское правительство подошло к этому вопросу относительно театра «Комеди Франсез» очень по-хозяйски: там дотируется только классический, исторически французский репертуар - Мольер, Корнель, Расин, Мариво - смотрите, отроки, как это было раньше и учитесь делать не хуже. Все же остальные инициативы творческого коллектива, так сказать, на полном самофинансировании: если оригинальная постановка собрала аншлаговый зал, пусть и дальше выходит, если зал пуст - извините, ваше время либо уже ушло, либо еще не пришло.
 Краевая администрация в лице управления культуры относительно ТЮЗа пока не сориентировалась. Вопрос о соотношении «традиционная администрация - экспериментальный главный режиссер» обсудили на заседании коллегии, проходившей 29 мая. Попытки объяснить неудачи театра несоответствием Берзина своей должности управление культуры отвергло. Дирекцию пожурили, главрежа поощрили, и расстались. Хочется сказать: «весьма довольные друг другом», но... Это не совсем так.
 Дыры в протекающей кровле временно замазали строгим окриком «сверху», и, вполне возможно, крыша какое-то время не будет течь. К тому же и сезон как раз закончился. Но замазать - не значит починить. И такой ремонт, как правило, до первого дождя. Конкретной же программы, под которую давались бы деньги «на поддержание классического репертуара» хотя бы для старшеклассников (все-таки театр «исторически сложился» как театр именно юного зрителя!) не предложили. Ни проекта, ни даже идеи. Впрочем, «экспериментатор» Берзин именно эту идею и выдвигает как основную в дальнейшем существовании ТЮЗа. Но никаких попыток реализовать ее или хотя бы обсудить на более официальном уровне не предпринято. Видимо, «я не знаю, что это за то-то и что это за так-то».

«Что день грядущий мне готовит?»

«Все люди делятся на три большие группы. Вернее, на две
большие и одну маленькую... Есть люди, которые не могут жить без прошлого, они целиком в прошлом, более или менее отдаленном. Потом, есть люди, которые живут настоящим и знать не хотят будущего и прошлого. И, наконец, есть люди, которые живут будущим. От прошлого они совершенно справедливо не ждут ничего хорошего, а настоящее для них - это только материал для построения будущего, сырье.»
 братья Стругацкие, «Гадкие лебеди»

 Спекталкь окончен. И неважно, был ли он отменен или нет - все, что происходит в театре вместо спектакля, это тоже спектакль. Можно предложить юному зрителю Островского и Уильямса, нетрадиционно прочтенных и услышанных, но доходящего до сердца иногда даже самого-самого юного зрителя. А можно собрать подростков на шумную и глупую дискотеку, дожидаясь при этом, что они, повзрослев, как-нибудь сами собой станут добрыми и умными и научатся понимать романтику поэзии Гарсиа Лорки и тонкую психологию драматургии Мариво и Чехова. Но более вероятно другое: несколькими годами позже наши дети просто разделятся на две группы - большую и маленькую. Одни будут любить и ценить настоящее, получая от него «кайф» под алкоголь и «крутой музон» в свободное от бизнеса время. А другие уйдут в сторону от сверстников, неприжившиеся в настоящем и использующие его, как строительный материал для своего будущего, они будут писать странные стихи и играть экспериментальные спектакли, которые «наш зритель не поймет». Они обречены потеряться между гогочущими ровесниками и брюзжащими предками, вечно оставаясь на виду. Белые вороны. Гадкие лебеди.
 Спектакль окончен. Решением коллегии взаимоотношения красноярского Театра юного зрителя и режиссера Берзина продлены на следующий сезон. Вопрос в другом: как долго режиссер и его актеры смогут выходить на сцену и играть при полупустых залах и сдержанно отвечать на удивленные вопросы горожан: «А что, у вас и взрослые спектакли есть?» Скорее всего, и тот, и другие просто дождуться благоприятного момента и интересного приглашения, и, снявшись «бродячей труппой» пойдут искать свой театр, своего зрителя. Или «своего» директора.
 Спектакль окончен. Спектакль продолжается. Добавить больше нечего, вот разве что...

«...Они уходили радостно, и дождь был для них другом, они весело шлепали по лужам горячими босыми ногами, они весело болтали и пели и не оглядывались, потому что уже все забыли, потому что у них было только будущее...»

1997, Красноярск