Гудзон - Москва транзит

Гудзон - Москва транзит

Можно придумать много занятий, пока вы отдыхаете. Например, почесаться.
Блохи и клещи, будь они не ладны! Если лето, то хочется поваляться на стриженом газоне, а затем залечь в тень и спокойно, с должным усердием полизать себе яйца.
 Да... Немногие сейчас думают о гигиене - воняют как протухшая кошка! Хотя… иногда хочется
поесть чего-то такого, испорченного. Я как-то смог съесть дохлую
крысу, правда, потом рыгал полдня. Не знаю, может это наше, «мужское».

Банда.
Нашей шайке полгода. Так, ничего не делаем. В основном, промышляем мелкими набегами на помойки во дворах китайских ресторанов на Ваське.
Лежбище у нас в районе реки Смоленки, между собой мы называем ее «Гудзон».
Столько дерьма ни в какой речке Питера не сыщешь! Много наших там, на дне, всех и не припомнишь.
Главный у нас Мюллер. Черный, как задница пантеры!
- А ну, поднимайтесь! Только что пару "тварей" встретил.
Несет от них за версту, похоже, там свежая дележка.
Отдых окончен. Спорить нельзя! Когда ты в Шайке, нужно соблюдать
правила. Движение - это единственный способ выжить.
Первым, как всегда, Мюллер, потом его новая пассия Кудряшка - сука со стройными ножками, следом Хромой, я и Дракончик. Дракончик - это маленький смешной засранец, пускает газы через каждую минуту.
Через пару кварталов к нам присоединится еще пара костоломов,
с ними мы познакомились вчера на Свалке. Неприятные и по-моему "мутные".
Мы так называем тех, кто жрет себе подобных, а также хромых и слабых.
Мерзость!
По дороге мы заскочили во двор близ рынка. Вдруг, в мои ноздри
проникло Нечто. И это Нечто окутало мой мозг и повело за собой.
- Рубцы! Вы чувствуете?
- Что? - повернулся Мюллер.
- Я тоже ничего не чувствую, - поддакнул Дракончик и помочился
на банку кока-колы.
- Ну, это неудивительно, - я опять повернулся в сторону
склада, - твоим носом только задницы обнюхивать.
Я подбежал к тяжелой ржавой двери, ведущей в подвал. Она была
слегка приоткрыта и тонкая щель выносила наружу божественный
запах. Да, мой нос меня никогда не подводил!
Я втиснулся сквозь проем.
- Стоять! Вернись! - заорал Мюллер.
Я летел по механическому эскалатору вниз, подчиненный зову
предков и зову урчащего отчаянно пустого желудка, в котором
гулким эхом отдавались слова Мюллера.
Через несколько минут вся банда уже "купалась" в свежих сосисках,
завезенных с утра на рынок, и опрометчиво оставленных без присмотра.
Наверное, не погрешу против истины, если скажу, что за такие
подвиги я мог смело претендовать на место вожака. Но в данный
момент мне не было это нужно. Все мои мысли сосредоточились на
фаллическом божестве в натуральной оболочке. Сосиска как бы
специально создана для употребления. Она прекрасно повторяет
строение челюстей и беспрепятственно вторгается с ваш длинный
кишечник, ловко повторяя все его тесные изгибы.
Я лежал на спине в ящике, полном карбоната, распластавшись в нем,
как на пляже в тихое солнечное утро. Сразу вспомнилась моя первая
любовь, с которой мы украдкой занимались любовью за сараем.
Все меняется: ее семья переехала куда-то в Москву, а я с
бандой недоносков влачу свои блошиные дни в Питере, куда
приехал в Багажном вагоне.
Часто ее вспоминаю, трясь по утрам о любимую игрушку - черное
плюшевое тельце с желтым брюшком. К сожалению, голова была
оторвана, и определить род зверька не представлялось возможным.
Я прячу ее от всех за мусорным баком и утешаю себя иногда мечтами
о черной любимой сучке.

Когда очередная сосиска уже не влезала в рот, а Дракончик раздулся
так, что стал похож на потерявшегося зимой старика Джека, который
раньше руководил бандой. Его выловили в устье Гудзона весной.
Вдруг снаружи послышались голоса. Мы все одновременно
поняли – пора убегать.
Спустя пару кварталов Дракончик, который волочился далеко позади, завыл:
- Не мофу! Мофет фдесь офтаемся, переварим? - он пытался что-то еще сказать, но мешал шлейф сосисок, который он прихватил с собой и держал их в зубах.
- Нет, надо вернуться! Брось трофей, его запах может привлечь
местных, - прохрипел Мюллер.
Его слово - закон, и Дракончик это знал. Знал он также и то,
что если мы промедлим и не вернемся домой - будет либо драка,
либо что-нибудь похуже... Что могло быть хуже, знал только Мюллер.
- Эй! Вы чего?- из-за поворота неожиданно выскочила «мутная»
парочка старых знакомых, любителей легкой наживы.
- Так получилось! - Мюллер вел себя спокойно, но его скрытое
волнение передалось и мне.
- У нас тут есть дело...
- Нет. В следующий раз. – Отрезал вожак.
- Чем это воняет? - удивился самый неприятный чужак и покосился на Дракончика.
- У самого гавно к заднице прилипло! - гаркнул Дракончик и выпустил газы звуком детской игрушки-пищалки.
Я почувствовал неладное. Мысли новичков были серые и неприятные.
Мы без промедления двинулись дальше. Дракончик, главный «храбрец»,  бежал уже впереди всех, периодически спотыкаясь о сосиски.
Так мы и бежали навстречу большим неприятностям.
Я думаю, нас подставили те двое. Иногда за донос о чужаках можно
было получить сладкий кусочек. Банда «плешивых» напала на нас уже в нескольких кварталах от Гудзона.
Драка была славная! Не знаю, как вы, но я не готов жить по
законам «отгрызли нос – подставь другой» - у меня нос один,
и он мне нужен! Мюллер перекусил одному глотку, а другому
попал зубом в глаз. Я тоже не уступал. Кровь хлестала в
разные стороны из прокушенного хвоста. Мы почти взяли верх
в этой неравной схватке, как вдруг что-то парализовало
все мои конечности.

Я не мог понять, где нахожусь. Здесь была самая настоящая гора мертвых разложившихся тел.
Распотрошенные, безголовые, зловонные, обглоданные крысами
скелеты лежали повсюду. Возможно, именно это и есть Ад,
подумал я и проковылял в сторону Мюллера. Он лежал с
разодранным брюхом, но дышал и даже мог смеяться.
- А Дракончик-то каков!
- Береги силы, дружище, - сказал я.
- Он взял на себя половину этих сволочей, даже когда две твари
вцепились в его ухо, он не отдавал сосиски.
- Точно, Старик, он молодец!
Недалеко, в углу я нашел голову одного врага, я сразу
узнал его зубы.
Хорошая смерть… Лучше, чем сгнить здесь заживо.

Мы вылизывали раны уже несколько дней. Кроме нас оставалось
ещё несколько живых бойцов. Они лежали на полу и, закрыв голову,
ждали своей смерти.
- Да, невесело, – сказал задумчиво Мюллер. Он уже мог ходить,
и даже кишка, торчащая из рваного живота, не мешала ему
сохранять хладнокровие.
- Да, но ты же выбирался отсюда? Как это можно сделать? – я
пытался расшевелить приятеля.
- Да, было дело. Отсюда выход только через дверь, в цех
шкуродерни. Но, извини брат, я – пас! Я здесь надолго.
Попробуй ты один, ты же всегда хотел... быть...
- Кем быть? Нет, приятель, мы - одна банда! Пришли вместе
и уйдем вместе, – подбадривал я.
- Благородство здесь не приветствуется, спасайся сам.
Запомни - с начала тебе надо притвориться мертвым, и
когда ты окажешься в тележке, у которой неприятно
стучат колеса, сосчитай в уме 34 кошки. Потом вскакивай и
беги на свет, у тебя очень мало времени! Если не успеешь добежать - тебе конец.
- Хорошо. Попробую.
- Встретишь Кудряшку, не говори, как я сдох. – Мюллер
дернул задней лапой и замолчал.
- Но ты же еще жив!
Последние мои слова он уже не слышал.
Я лег рядом и еще долго смотрел в его стеклянные глаза,
затем заснул и увидел горы проклятых сосисок, с которых
все началось. Вот так бывает. Наверное, чтобы понять что
такое Рай, нужно побывать в Аду.
Дни шли. И вот, наконец, пришли за мной. Я притворился
мертвым и даже высунул язык. Меня закидали вонючими
останками и вывезли в тележке.
Возможно, и я уже и был трупом. Силы оставляли меня, а есть
крыс я больше не мог. После последней у меня долго болел живот,
и выходила через пасть какая-то зеленая гадость.
Сосчитав последнюю кошку, я попытался выскочить. Попытался еще
раз – ничего не получалось! Тележка со скрипом остановилась.
И тут вдруг на меня закапала жидкость. Зловоние распространялось
вокруг, как будто несколько вонючих бизонов одновременно
помочились на меня. Невероятное унижение! После этого во мне
закипели неведомые силы, и я вырвался на свободу.
Не помню, как оказался на улице. Я отряхнулся и поковылял в
неизвестном направлении. Возможно, я двигался на автопилоте.
Куда? Зачем? Почему? Все это называется одним словом – инстинкт.
Хочешь жить – двигайся. По дороге подумал о моей старой
потрепанной плюшевой «подруге», лежащей без головы за
помойными баками. Откуда у меня силы думать об этом?
- Привет. Давно тебя не видела.
Я посмотрел в сторону и увидел старую знакомую, из
соседнего района. Я помнил ее еще маленькой девочкой
с рыжими кудряшками, помнил ее нежный чистый запах.
- Ты ужасно потрепанный!
- Да не выспался! Пойдешь со мной? – сказал я и, изловчившись,
понюхал ее сзади.
- Нет, пойдем просто погуляем?
Я представил, сколько нам придется пробежать, прежде чем
я запрыгну на нее.
- Давай здесь. Я устал, а девочек у меня давно не было.
- Мне тебя жаль. Ищи себе других шлюх, - сказала она и гордо
побежала в противоположную сторону.
«Вот высокомерная сука» подумал я и посмотрел ей в след.
Где-то через пару дней я встретил ее в темном переулке,
в котором пара цветных пялили ее. У меня не было причин
встревать, но она выла так, как будто ее режут.
Я приготовился к боевым маневрам. В данной ситуации можно
спровоцировать засранцев и сделать ноги. Тем самым взять
«огонь на себя». Но я не заметил, что позади меня затаились еще двое.
Вообще, меня спасла случайность. Хотя в каждой случайности
есть свои закономерности. Уж больно мне везет в последнее
время. В помойку вывалили целое ведро теплых отходов. И
пока ребята думали – пообедать или разорвать нас на куски,
мы с Рыжей воспользовались паузой и убежали.

Мы начинаем жить по ночам. Все так обостряется - запах, цвет…
Хотя цвета не существует. Есть только очертания, контур.
Тишина и темнота – это отдельный мир, в котором надо уметь
двигаться, двигаться на ощупь, полагаясь на интуицию.
К глубокой ночи мы добрались до Васьки. Все та же обстановка,
и тот же бак, за которым лежит моя плюшевая игрушка. И никого...
Впрочем, я так и думал. Банда распадается, когда погибает главный.
Здесь, в родных стенах, я все-таки «залез» на Рыжую. Должен же
я примерить лавры победителя? Она сопротивлялась, но не
сильно – всего пара укусов. По-моему, ей тоже понравилось,
хотя по ее сонному, уставшему от переживаний виду, это было
непонятно.
Мы уткнулись друг в друга носами и заснули долгим спокойным сном.
Такое бывает не часто в бродячей жизни, но, если это происходит,
то это чудо, каждое мгновение которого хочется смаковать! Утром
нас разбудил громкий голос Дракончика:
- Ээээ, мой нос учуял твою задницу еще на мосту через Гудзон.
- Да, не ожидал, что ты еще жив, - добавил Хромой. Чуть позже
появилась Кудряшка. Она уже не была настолько роскошной, как
прежде. Похоже, она пустилась во все тяжкие и уже не соблюдала диету.
- Да ребята! Мне приятно вас видеть, безумно! Думал, что вы уже
разбежались.
Мы собрались в кучу и стали лежа травить байки о вольной жизни.
У меня было несколько знакомых, которые променяли свободу на
веревку и цепь – жалкое зрелище. От них пахнет смертью и глупостью.
И все же становится с каждым днем все тяжелее добывать себе еду.
Все больше чужаков, падальщиков, мародеров. Никто не спрашивал
про Мюллера, наверное, догадывались, что его уже нет. Но Кудряшка
все-таки не удержалась:
- Ты Мюллера не видел?
Я с грустью вспомнил наш последний разговор:
- Он сражался пока силы не оставили его. Но с десяток врагов
он точно разорвал.
- Я так и думала, – Кудряшка уткнулась носом в меня с другой
стороны от Рыжей и заплакала.
Мы прожили в лагере около месяца, до наступления холодов. Искали
еду, дрались, попадали в ловушки чужаков. В одной из драк мы
потеряли Кудряшку.
Ну что ж, настало время перемен, и пора двигаться за солнцем.
Первым, что пришло на ум, была широкая дорога на окраине города.
Она вела в какой-то другой большой город. Нюхом чую, что там
много красивых сук, вкусных сосисок и просторных помоек!

Я бежал первый, за мной Рыжая, Хромой и Дракончик следом.
Солнце только встало из-за горизонта и осветило голые
верхушки деревьев. Низко пролетел огромный самолет,
оглушив ревом реактивных турбин, и я подумал…приключения
только начинается!