Борьба интеллектов

На что только не толкает человека стремление стать «быстрее, выше, сильнее» (девиз спортсменов, охватывающий все стороны существования разумного человека), стать первым, особенно, если перед тобой противник, который умудряется еще и сопротивляться (а если он не сопротивляется, то какой же он противник?). Но наиболее упорная борьба происходит в интеллектуальной области: сами понимаете – никто не хочет выглядеть дураком в глазах других.
Нет, нет, дорогой читатель, спорить на этих страницах никто не будет. Но правду обо мне выяснить все же придется. И поможет нам в этом очередной персонаж.
Итак, как всегда улица, метелка и ни души вокруг. Жарко. Уборка только началась, а с меня течет ручьями. На моей голове прикол – вязаная шапочка, которую я надевал еще зимой – решил выглядеть как доморощенная попса, скачущая по сцене в семейных майках и вязаных шапочках, и открывающая рот под фонограмму.
Итак, работаю от души. Неожиданно в пятачке света, нарисованного лампочкой фонарного столба проявилась человеческая фигура в милицейской форме. Фигура шла мимо меня, но, видимо, нечто профессиональное говорило ей, что просто так она пройти не может и должна (обязана!) выяснить каким воздухом я дышу, что делаю… (разве и так не видно?!).
Подняв очередную (кажется правую) ногу, для того, чтобы сделать шаг дальше по тротуару, не замечая ничем не примечательного меня, фигура замерла, будто услышала последние ключевые слова из популярной детской игры «Море волнуется…» - «морская фигура замри», и, резко, по военному, на все девяносто пять, а, пожалуй, и все сто градусов (чего там мелочиться), повернулась ко мне лицом. Это был молодой парень с заостренными чертами лица и бегающими, немного сощуренными ехидными глазками, которые автоматически пытались найти в каждом человеке уязвимое место а, следовательно, и выгоду для своего хозяина.
- Здорово, а че ты здесь делаешь так рано? – с ходу начал заворачивать милиционер.
Я остановился, ослабил одну ногу как при команде «вольно», двумя руками оперся на метлу и медленно, глядя ему в глаза, ответил: «Как видишь, мету улицу».
- Днем, наверно, учишься, да? – следовало продолжение.
- Нет, это моя постоянная работа, а отучился уже давно – старый я уже, - также спокойно, не отрывая взгляда от лица милиционера, ответил я.
- А тебе, сколько лет, если не секрет?
- Не секрет, тридцать один.
Мимика на лице его ускорилась в несколько раз и его пронырливые глазки, пробивая мрак ночи, оказались в нескольких сантиметрах от моего анфаса.
- Ты выглядишь очень молодо, на 22-23. Еще где нибудь работаешь?
- Работаю, на телевидении.
- А где учился?
- В … госуниверситете.
- Что закончил?
- Исторический факультет.
- Ничего себе. И что, не нашел другой работы? А в школу, почему не пошел? – не унимался следопыт.
- Два года я проработал в одном из лицеев. А ушел, потому что не платят, семью кормить-то надо.
- Да ты еще и женат! Дети есть, наверно?
- Да, мальчик.
- Сколько лет?
- Будет скоро два года.
- Как его зовут?
- Антоном.
- А тебя?
Я назвал себя.
Скорость вопросов возросла. Его удивляла моя внешняя молодость и приписываемое ей количество всего сделанного (хотя, что тут было сделано?).
- А кто у тебя на факультете был деканом? – вошел в азарт «следователь», решив, во что бы то ни стало выяснить всю подноготную «подозреваемого».
Этот вопрос мог привести в замешательство, так как прошло более десяти лет с момента окончания университета, но фамилия декана в моей памяти прояснилась моментально (фамилию можно было и выдумать). Я тут же назвал ее, не сделав и малейшей паузы между вопросом и ответом.
Азарт «ловца» возрос, словно аппетит обжоры при виде любимого блюда.
- Живешь ты где?
 - На этой улице, вон, следующий дом, второй подъезд, четвертый этаж, - кивнул я головой в сторону моего жилища, - ежели что, заходи.
- Как твоя фамилия?
Я назвал.
- И что, успеваешь и здесь, и на телевидении?
- Здесь, как видишь, с утра. А туда – к вечеру.
- Хорошо, - произнес он, прищурив итак прищуренные глаза.
Моя откровенность его просто убивала – он искал подвоха.
- Все как будто правильно, но что-то в твоих словах не так; что именно, уловить пока не могу, - подвел «товарищ начальник» итоги первой, как выяснилось через минуту, половины нашего матча.
- Что же не сходится? – поднимая наивные брови, воскликнул я, - разве нужно врать, чтобы поверили?
Я смеялся широко открытыми глазами, длинными (тогда еще) ресницами и, пожалуй, еще ямочками на щеках, которые появились от сдерживаемого внутриутробного гогота, пытающегося вырваться наружу.
Он смотрел на меня недоверчиво.
- В армии служил? – после углубленного размышления, подобно полководцу, обдумавшему предстоящий ход битвы, снова приступил ко мне сержант.
- Да. Только в офицерском звании.
- Ты, офицер?! И в каком звании?
- Когда увольнялся, был старшим лейтенантом. А что, товарищ сержант?
Лицо его вытянулось в удивлении.
- В армии, что не остался? – уже раздражаясь от моей наглости «врать», продолжал приступать он ко мне.
Я стоял на том же месте, не меняя позы и спокойного выражения лица.
- Не военный я человек – такая жизнь не по мне.
Еще после нескольких скорострельных вопросов-ловушек и моих таких же стремительных ответов «упорный наш» стал не выдерживать. Разогретый резвой «скачкой», он навис всей своей внушительной фигурой над моим не очень-то хрупким телом, чтобы раздавить противника (какой же я противник? И вовсе я даже не противник, потому что не противлюсь совсем) не только морально, но и физически, вырвать с корнем… Но спокойствие, которое излучала моя улыбка и широко открытые глаза, произвело, выражаясь научным языком, торможение в его воспаленных больших полушариях. Сержант как-то сразу обмяк, осел, отступил на шаг, и проговорил: «Где-то ты мне сказал неправду, мне так кажется. Но если все так, как ты говорил – дай Бог тебе всех благ.
- И тебе всего доброго, - пожелал я ему на дорожку, - успехов в твоей нелегкой работе.
Милиционер галопом рванул с места, и его фигура скрылась в непроглядной тьме плохо освещенных улиц также стремительно, как и появилась.
От полного нервного истощения стража порядка спасло еще то, что я не сообщил (признаюсь чистосердечно) ему о своей работе зам. главного редактора одной из местных газет, зам. директора одной из общественных организаций, что учился в то время в аспирантуре и многое, многое другое…
Да, в нынешние времена, правда выглядит ложью. Потому что современные люди – это люди лжи. И ждут они от других только то, что имеют сами.





В наше ненормальное время,
любой нормальный человек ненормален уже тем, что он нормален.
 Не моя шутка
И еще. Честное слово, ни капельки не соврал я вам, ну совсем ни капельки, милые мои читатели.