Красная капелла. Начало

В ночь с 25 на 26 июня 1941 года абверовская станция подслушивания вышла на волну подпольной радиостанции с позывными "ПЭ-ТЭ-ИКС". Радисты немецкой станции радиоподслушивания обнаружили в эфире новые, незнакомые радиосигналы с хорошо зашифрованной информацией и доложили об этом руководству. Им поначалу просто не поверили, но в течение трех месяцев дополнительной проверки было перехвачено 250 радиограмм, установлено, что все они предназначались для Москвы и передатчики находятся в разных городах, возможно, и в Берлине. А ведь немецкая армейская разведка (абвер) и служба безопасности (СД) совсем недавно уверяли Гитлера в том, что Германия чиста от каких-либо шпионских сетей.
На специальном совещании Гитлер приказывает немедленно покончить с русскими шпионами в Германии и на оккупированных территориях. Возглавить эту работу, обеспечить сотрудничество соответствующих ведомств (гестапо, абвер, СД) поручено Гиммлеру.
 Для борьбы с этой сетью гестаповцы создали специальную зондеркоманду ( SS-Sonderkomando Rote Kapelle), которую возглавили один из лучших полицейских Германии эсэсовец Гиринг и представитель абвера под псевдонимом Фортнер. Действия зондеркоманды контролировал лично Гитлер. Операция по уничтожению сети и сама сеть получили название "Красный оркестр", или по немецки "Красная капелла": в эфир шли радиограмма за радиограммой, радисты выходили на связь ночью, часто меняя место и время передач: в Брюсселе, Париже, Осло. Германская служба радиоперехвата (функабвер) определила, что ориентированы передачи на Москву, отсюда соответствующее определение «красная».
 Деятельность Красной капеллы стала настоящим кошмаром для секретных служб Германии.

По распоряжению руководства РСХА делу «Красной капеллы» был придан один из высших грифов секретности - «Секретное дело командования»: то, что группа немецких патриотов выступила против нацистского режима, мог знать лишь до предела ограниченный круг людей. Фашисты хотели, чтобы память об участниках «Красной капеллы» исчезла навсегда.

«Красная капелла» включала в себя многочисленные, зачастую не связанные между собой группы антифашистского Сопротивления (с приходом Гитлера к власти западноевропейские компартии были в значительной степени разгромлены, оставшиеся коммунисты ушли в подполье и продолжили борьбу в рядах Сопротивления).
 Они работали либо самостоятельно, либо в контакте с советской внешней разведкой, а часть из них - под непосредственным кураторством Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба Красной Армии.
Состав резидентур был интернационален по своему составу: бельгийцы, французы, русские, украинцы, немцы, евреи, испанцы, голландцы, швейцарцы, скандинавы, - за исключением Германии.

Во Франции и Бельгии «Красную Капеллу» возглавляли Леопольд Треппер (Отто) и Анатолий Гуревич ("Кент"), при этом Треппера (советский разведчик, польский еврей для его соратников — Большой шеф) считают руководителем всей Красной капеллы, то есть всей сети резидентур в Европе.
С Большим шефом сотрудничали не только коммунисты-подпольщики, но и немцы, занимавшие весьма высокое положение. Его ближайшими соратниками по берлинской группе были немцы Харро Шульце-Бойзен (Старшина) и Арвид Харнак (оперативный псевдоним – Балтиец, впоследствии Корсиканец. Радистом "Корсиканца" и "Старшины" был Ганс Коппи.

Харро Шульце-Бойзен — немецкий аристократ, внучатый племянник знаменитого адмирала Тирпица. Еще до прихода Гитлера к власти он вместе со своим другом Анри Эрлангером выпускал журнал, направленный против нацизма. Когда пробил их час, эсэсовцы арестовали издателей и подвергли их жестокой пытке (несколько раз прогнали сквозь строй, избивая плетьми). Еврея Анри убили прямо на глазах у друга, и с этого момента Харро стал убежденным антифашистом. Через несколько лет он женится на внучке князя фон Ойленбурга, приближенного маршала Геринга, благодаря чему попадает в институт, где ведутся важнейшие исследования в области военной техники. К началу войны он занимал высокий пост в министерстве авиации.

Арвид Харнак, доктор философии, изучал экономику в США. Как советник министерства экономики он имел доступ к самым конфиденциальным планам выпуска промышленной продукции, включая военную. В группу Шульце-Бойзена—Харнака входили различные специалисты, писатели, старые коммунисты и даже бывший министр культуры Пруссии.

Участники берлинской группы считали, что их пребывание внутри германской военной машины будет способствовать ее разрушению, уничтожению нацизма.

Вокруг А. Харнака,«Корсиканца», сложился круг лиц, с которыми он общался чаще, чем с другими. В него входили писатель и драматург Адам Кукхоф и его жена Грета. Грета познакомилась с Харнаками в США, где окончила университет. С 30 х годов в число знакомых вошли Харро Шульце Бойзен и его жена Либертас. Арвид и Милдред Харнаки установили с ними контакт в середине 30 х годов.
Важную роль в деятельности "Красной капеллы" в Германии сыграли Карл Беренс
("Лучистый", он же "Электрик") работавший на военном заводе компании АЭГ, полковник Эрвин Гертс, начальник контрразведывательной службы министерства авиации, Гюнтер Вайзенборн – редактор немецкого радио.

 В Швейцарии действовала независимая, но поддерживающая контакты с Большим шефом группа разведчика венгра Шандора Радо ("Дора"). На протяжении почти всей войны Радо снабжал Москву исключительно важной военной и экономической информацией.

Капельмейстер(дирижер).

...Когда из Испании вернулся Берзин, находившийся там в качестве военного советника республиканской армии, Треппер вновь встретился с ним. Начальник разведуправления выглядел совершенно другим человеком. В Испании он узнал, что Тухачевский, которого он глубоко уважал, и весь его штаб арестованы, а затем расстреляны. Берзин не питал иллюзий относительно собственной персоны и спешил использовать остававшееся ему время.
Треппер вспоминает: «Берзин принял меня для беседы, хорошо сохранившейся в моей памяти. Да и могло ли быть иначе, если этот день оказался решающим для всей моей дальнейшей судьбы? "Я вам предлагаю перейти на работу к нам, потому что вы нам нужны, — сказал Берзин. — И не сюда — в аппарат. Тут вам не место. Нет, вы должны создать в Западной Европе базу для наших действий"».
"Вопреки всей нашей растерянности и тревоге, — пишет далее Треппер, — вопреки тому, что Советский Союз перестал быть той страной социализма, которой мы грезили, его обязательно следовало защищать. Эта очевидность и определила мой выбор. С другой стороны, предложение Берзина позволяло мне с чистой совестью обеспечить свою безопасность. Польский гражданин, еврей, проживший несколько лет в Палестине, человек, лишившийся родины, журналист, сотрудничавший в ежедневной еврейской газете... Для НКВД я не мог не быть стократ подозрительным.
В ходе беседы начальник разведуправления и будущий резидент согласовали план действий. Он заключался в развертывании разведывательной сети в масштабах Европы, в частности в Германии и соседних с нею странах.
Для покрытия материальных и финансовых расходов Треппер предложил создать коммерческую "крышу". "Думаю, — пояснил он, — что в капиталистической стране при наличии известной сметки не так уж трудно зарабатывать деньги. Я мыслю себе создание экспортно-импортной фирмы с базой в Бельгии и филиалами в нескольких странах". Ему выделили десять тысяч долларов в качестве вступительного долевого капитала, и больше он за деньгами в Центр не обращался.
Берзин предупредил, что до начала военных действий, которые, как он считал, начнутся года через два, разведывательную организацию не следует вовлекать ни в какие другие мероприятия. Он также дал понять, что подготовку соответствующих людей и особенно поиск руководителей групп в отдельных странах надо будет проводить только на месте.
По взволнованному тону, которым были произнесены эти слова, Трепперу стало ясно, что значительная часть квалифицированных кадров, которые могли бы выполнить эту работу, уже арестована.
Больше им не суждено было беседовать... 27 ноября 1938 года Ян Берзина будет арестован.
Осенью 1938 года Леопольд Треппер, он же Адам Миклер, прибывает в Бельгию, Законы маленькой Бельгии обеспечивали относительную безопасность разведчика (в случае провала его просто выселяли из страны), а ее географическое положение позволяло быстро перемещаться в Германию, Францию, Скандинавию.
Треппер прежде всего восстанавливает связи со своими старыми друзьями по Палестине Лео Гроссфогелем и Гилелем Кацем. Первый живет в Брюсселе, второй — в Париже. Оба они евреи, оба — основные помощники резидента, оказавшиеся ему преданными до самой смерти под пытками в гестапо. Коммерсант Гроссфогель возглавлял фирму "Король каучука", торговавшую плащами. Адам Миклер становится одним из акционеров фирмы, а сама фирма — коммерческой "крышей" будущей организации.
Большой шеф выглядел вполне благополучным бизнесменом, внушающим полное доверие. Дела фирмы шли успешно, у него даже появилась возможность помочь Зорге с деньгами, которые он по указанию Центра перевел в Японию. Продолжалось комплектование организации.
Но сеть Треппера работала не против Германии, а против Англии. Указание Сталина прекратить разведывательную деятельность против третьего рейха связывало руки, а новое руководство Центра уже не проявляло интереса к созданию крупной разведывательной сети. Была даже сделана попытка отозвать Треппера в Москву. Но ядро трепперовской организации было убеждено, что какими бы ни были замыслы Сталина, войны с Германией не избежать. И Большой шеф, несмотря на запрет, по собственной инициативе начинает подготовку к этой войне.
Он переводит свою резиденцию из Брюсселя в Париж. В бельгийской столице он оставляет своим заместителем Кента (Гуревича), который становится Малым шефом.
18 декабря 1940 года Гитлер подписывает план "Барбаросса", предусматривающий "разгром Советской России в ходе быстрой военной кампании", еще до окончания войны против Великобритании. Об этом плане Центру сообщают Треппер, Зорге, послы США и Великобритании.
Но Сталин уверен, что пакт с Германией подписан на долгие годы и поступающие донесения являются провокационными. Он считал, что предоставляет капиталистическим государствам уничтожать друг друга и Гитлер не рискнет начать войну на Востоке, пока не одержит победу на Западе. Вождь не был способен объективно оценивать обстановку, а его окружение докладывало ему только то, что он хотел услышать, и во всем его поддерживало.
В январе—феврале 1941 года Шульце-Бойзен и Треппер сообщают Центру о намеченных бомбардировках Ленинграда, Киева, Выборга, называют число дивизий, выведенных из Франции и Бельгии, отправленных на Восток.
В мае через советского военного атташе в Виши генерала Суслопарова Большой шеф передает в Москву сведения о предстоящем немецком наступлении на СССР, указывает дату начала военных действий — 22 июня. Эта же дата названа в донесении Зорге из Японии. 21 июня из Берлина подтверждают, что вторжение в СССР назначено на следующий день. Генерал Суслопаров отказывается этому верить, но по настоятельному требованию Треппера все же посылает в Москву шифровку.
23 июня из Москвы в Виши возвращается заместитель Суслопарова. Он рассказывает, что за несколько часов до начала войны Директор попрощался с ним со словами: "Передайте Трепперу, что я немедленно доложил его информацию о непосредственной угрозе нападения немцев Большому хозяину. Большой хозяин удивлен, как это такой человек, как Треппер, старый коммунист, разведчик, поддается на удочку английской пропаганде. Вы можете передать ему глубокое убеждение Большого хозяина в том, что война с Германией не начнется до 1944 года". Известно, во что обошлось стране и миру это "глубокое убеждение" Большого хозяина — Сталина.
После нападения Германии на Советский Союз генерал Суслопаров покинул Виши; использовать дипломатическую почту стало невозможно. Радистов и передатчиков катастрофически не хватало. Приходилось даже использовать самодельные передатчики, не обладавшие достаточной мощностью для связи с Москвой, но позволявшие вести передачи на Лондон в советское посольство. Находили и обучали новых радистов, помимо присланных Центром. Двух потенциальных радистов, Герша и Миру Сокол, изгнанных из Бельгии за политическую деятельность, Трепперу рекомендовал перед своим отъездом Суслопаров. Компартия Бельгии подтвердила надежность супругов Сокол. Сотрудник Большого шефа Фернан Пориоль в короткий срок сделал из них отличных радистов. К концу 1941 года у Фернана было уже семь учеников, и через несколько месяцев французский "оркестр" заиграл; вместе с радиостанциями в Брюсселе и Берлине заработала вся сеть.
Не все возможно было передать с помощью радиограмм, например микропленки. И для таких случаев предусматривался выход. Разведчик едет в купе поезда, а посылка находится в тайнике соседнего пустующего купе, в которое билеты куплены, но “пассажир не пришел”. Перед демаркационной линией полицейские тщательно обыскивают разведчика, в соседнем купе никого нет и обыскивать некого, они идут дальше...
Когда радисты немецкой станции радиоподслушивания обнаружили в эфире радиосигналы сети, "пианисты" поняли, что над ними нависла смертельная опасность, и начали принимать ответные меры предосторожности: сокращали время передач, меняли интервалы между ними, шифры, позывные.
 Большой шеф знал о начавшейся охоте на его людей. Его основная забота заключалась в том, чтобы уберечь их от провала и научить, как себя вести, если это случится.
Был принят ряд условностей, в том числе "обратный язык". Например, свидание назначалось так, что приходить на него следовало за двое суток плюс два часа до названного времени. Сообщение "все хорошо" означало "все плохо", "я скоро вернусь" — "я не вернусь" и т.д. Подобные меры предосторожности позволяли разведчикам избегать ловушек гестапо.
Но круг неумолимо сжимался, а ошибки нового Центра в Москве помогали преследователям. Настойчивые просьбы Большого шефа не увеличивать продолжительность радиопередач сверх 30 минут из-за опасности быть запеленгованным игнорировались, радисты обязаны были вести передачу каждую ночь по пять часов подряд! "Безрассудный приказ, равнозначный смертному приговору", — характеризует его Перро.
Разумеется, радиограммы зашифрованы, но у немцев достаточно высококлассных специалистов и оборудования, так что в ряде случаев им удается добиться успеха.
В одной из радиограмм Директор поручил Кенту лично выехать на объекты, чтобы ликвидировать неполадки с радиосвязью и обеспечить нормальные радиопередачи. При этом подробно указывались адреса (улицы, номера домов, даже этажи и расположение квартир на лестничной клетке). "Из-за этих нескольких фраз, — пишет Перро, — которые равнодушно отстучал радист, десятки мужчин и женщин будут повешены или обезглавлены". О том же пишет Треппер: "Сколь бы неправдоподобным это ни показалось, но мой Директор действительно передал по радио адреса трех ответственных руководителей берлинской группы, а именно: Шульце-Бойзена, Арвида Харнака и Кукхофа! Я знал: неуязвимых шифров не бывает, как бы искусно они ни были составлены. Если немцам удастся подобрать ключ к нашему шифру, думал я, они запросто прочитают эти адреса...