Непобедимый. История жеребца

Я молодой, гнедой рысак по имени Игоге уже выиграл много скачек, закалился в соревнованиях, научился бороться за победу. Оставаясь ночью в стойле один,
я часто вспоминаю своё детство, маму, стоящую по колено в траве, сверкающей от капелек холодной, утренней росы. Под золотыми лучами, поднимающегося в синее, майское небо солнца, она казалась отлитой и червонного золота. Тонконогая с длинной, гибкой шеей, чёрной развевающейся по ветру гривой и хвостом она была самой красивой, самой доброй, самой лучшей мамой на свете. Я очень любил её. Когда видел её большие, тёмные, наполненные нежностью глаза, моё сердце наполнялось сладкой истомой, я начинал бегать и прыгать от радости, вскидывая задние ноги. Мама улыбалась, глядя на мои прыжки, и тихо ржала голосом нежным, как журчание речки. Это были лучшие минуты моей жизни. Рядом с нами находились мои друзья: белая, черногривая подружка Игого, любопытная и смешливая, она была самой красивой девочкой в табун и рыжий друг Игего храбрый и быстрый, как молния. Они, как и я, сначала боялись отходить далеко от своих мам, но постепенно мы осмелели, и стали бегать втроём, с весёлым ржаньем толкая друг друга боками.

Мы с Игего старались толкать нашу подружку осторожно, чтобы ей не было больно. Пахучий, степной ветер гонялся за нами, хватал за хвосты, цеплялся за гривы, тогда мы бежали ещё быстрей, мамы тревожно ржали. Они всё время боялись, что мы споткнёмся о кочку, или ямку и поломаем ногу. Но мы только смеялись в ответ, нам было весело и легко бежать по густой, сочной траве, пугая высунувшихся из нор сусликов. Они были такими смешными. Сядут у норки, замрут, как столбики и пересвистываются с соседями, пока мы не напугаем их своим топотом и ржаньем. Весело было. Мы с Игего, бегали быстро Игого не успевала за нами, приходилось замедлять бег, мы делали это незаметно, чтобы она не обиделась. Когда мы подросли, мамы стали закалять нас. Ранним утром выводили нас на росистую траву и
заставляли нас кататься по холодной росе с боку на бок. Это прибавляло нам сил, здоровья и резвости. Я чувствовал, что мои копыта становятся легче, мышцы сильней я бегал не уставая с утра до вечера. Сначала Игего обгонял меня, тогда я стал кататься по росе ещё дольше и концу лета стал быстрее его. В полдень табун бегал на речку искупаться и попить воды. Мы с разбегу забегали в воду, обдавая друг друга прохладными брызгами воды. В жаркий полдень это было очень приятно. Пока табун отдыхал у реки, мамы учили нас плавать. Я поплыл первым, мама громко ржала от радости, Игого порывалась поплыть, но пугалась и снова выходила на мелкое место. Увидев, что я плыву, Игего решительно кинулся на глубину, зафыркал и поплыл. После этого решилась поплыть и наша подружка. Мы полюбили плавать. Хорошо было на речке, весело, только сильно надоедали мухи и оводы. Мы не успевали отмахиваться от них хвостами. Жужжащие, злые они очень больно кусались, приходилось убегать в степь, где на ветру, их было меньше. Проголодавшись, мы бежали каждый к своей маме и пили пахучее, тёплое, сытное молоко. Мамино молоко самая вкусная еда, которую мне приходилось есть. Ни овёс, ни хлеб, ни сахар сравниться с ним не могут. Чем больше мы росли, тем интересней становился мир вокруг нас. Однажды, когда мы гуляли втроём, я показал друзьям не линию, соединяющую землю с небом, мама называла её горизонтом: давайте добежим до этой линии и посмотрим, где она нарисована на небе или на земле. Друзья согласились, и мы побежали наперегонки, ничего никому не сказав. Бежали долго, убежали далеко, наш табун уже не был виден, а горизонт всё не приближался. Синее небо почернело. Сердитые, лохматые тучи закрыли солнце. Стало темно, как вечером. Тут тучи стали ссориться, толкаться, рычать громом. Игого испугалась и стала проситься домой. Нам с Игего было тоже не по себе, решили вернуться, но не знали куда идти. Ветер расчесал траву. Наши следы потерялись.

Как найти дорогу к табуну мы не знали. Гром бегал по тучам от одного края неба до другого и прятался за горизонтом. Потом засверкали молнии. Они падали с туч на землю и ломались. Было очень страшно. Мы впервые видели грозу. Игого дрожала и плакала и звала маму. Мы старались её успокоить, закрыть собой от холодного ветра, но тут начался дождь. Струи били по спине и бокам, спрятаться от них было некуда, мы стояли, прижавшись друг другу, не зная, что делать дальше. Игого плакала всё громче, мы старались утешить её, обещали, что если найдём свой табун, то никогда до конца жизни не будем никуда уходить без разрешения, всегда слушаться наших мам. Когда мы промокли насквозь и совсем замёрзли, вдалеке послышались голоса пастухов, они громко звали нас по именам. Мы стали ржать в ответ. Они услышали наши голоса и через несколько минут были рядом с нами. И пастухи, и их кони радовались, тому что мы нашлись, но больше всего радовались мы. Женщина спрыгнула на землю подбежала к нам и стала обнимать, гладить нас и кормить белыми, сладкими кусочками - сахаром. Потом мы побежали домой, к табуну. Гроза кончилась, гром перестал сердиться на нас, утих дождь, мы на бегу согрелись. Когда голодные и усталые вернулись в табун, мамы с радостным ржаньем кинулись к нам, обнюхали, накормили и отругали. Потом они несколько дней не отпускали нас ни на шаг от себя, пока эта история с поиском линии горизонта не забылась. Потом нам захотелось посмотреть, куда прячется солнце на ночь. Идти в темноте нам одним было страшно, поэтому я попросил маму пойти с нами. Она позвала других мам и рассказала в чём дело. Они долго смеялись, потом объяснили, что дойти до этого места , как и до линии горизонт нельзя. Оно постоянно убегает, чтобы никто не мешал солнцу отдыхать. Мы поверили и никуда не пошли.


Много удивительного в жизни. По ночам мы любили рассматривать звёзды, как цветы распускающиеся на чёрном небе. Я заметил, что и наши пастухи по ночам часто поглядывали на небо, особенно, когда уставшие светить звёзды, сверкая падали на землю. Женщина показывала пальцем на такую звезду и взволнованно говорила мужчине: Быстрей загадывай желание! Вечерами они любили по долгу сидеть у костра. Это такой большой, красивый и тёплый цветок. Его лепестки шевелятся, как живые, прыгают вверх в чёрное ночное небо, хотят допрыгнуть до звёзд. Питаются костры дровами – сухими кусками деревьев, ветками. Я однажды попробовал понюхать один такой цветок, но он больно укусил меня за губы, с тех пор я близко к ним не подхожу. Любуюсь издали. Даже темнота убегает от костров. Вокруг них всегда светло. Чёрные тени шевелятся в стороне, ждут когда цветок увянет. Только люди не боятся их пламени, могут сидеть совсем близко и даже гладить его танцующие лепестки руками. Утром костры становятся маленькими, а потом совсем пропадают, наверно, прячутся в землю. От них сначала остаются яркие, маленькие звёздочки, люди зовут их угольками, потом гаснут и они, превращаясь в золу. Дни проходили в играх и беготне. Мы взрослели наступил день когда маминого молока стало не хватать, мы стали учиться есть траву. Когда в обед мы прибегали на речку попить воды, там нас ждали маленькие люди - мальчишки. Они купались, загорали лёжа на песке и ловили рыбу на перекатах. Это такое место на речке, где вода бежит быстрее, сильно журчит, волны скачут по камешкам как табун по степи, только спины мелькают. Мальчишки угощали нас хлебом - очень пахучим и вкусным, особенно, если он был посыпан белым порошком – солью. Мальчишки бросали рыбачить и начинали играть с нами. Они расчёсывали нам гривы, шёрстку и хвосты, гладили по шее и бокам. Это так приятно, когда тёплые ладони ласково скользят по шее, чешут за ушами, от этого по коже начинают бегать мурашки. В благодарность мы позволяли им залезать в воде к нам на спины и плавать, держась за гривы. Мальчишки очень радовались, когда мы прибегали на речку и мы полюбили их.

Потом пришла осень. Трава засохла. Ковыль серебрил степь. Дожди стали чаще, ночи холоднее, утром вместо росы на траву ложился белый, как соль иней. Мы подросли, стали всё смелее бегать втроём. Мамы уже не обращали на это внимание, они стали отвыкать от нас. Я начал замечать, что мой друг сердится, если я убегал вдвоём с Игого. И у меня пропадало настроение, если она убегала с ним. Мы стали всё чаще толкать и даже кусать друг друга. День отот дня мы всё больше ревновали нашу подружку друг к другу. А, ей, видимо, было всё равно, она не выделяла никого из нас. Мы смирились, перестали ссориться между собой, но стали усиленно следить, чтобы близко мальчиков-жеребят к ней не приближался. Так продолжалось до осени. Каждый день пошли дожди, стало сыро и холодно. Лужи замёрзли, стало скользко. Чтобы мы не падали нас подковали. К копытам прибили железные подковы с шипами. Ноги скользить перестали, мы снова стали бегать уверенно. С приходом морозов пастухи перегнали табун в конюшню. Нас поселили отдельно от мам. Некоторые из жеребят первое время плакали, потом привыкли. Днём нас выпускали размяться на ипподром, где тренировались, готовясь к скачкам, взрослые скакуны. Однажды, выйдя из конюшни, я в изумлении замер, всё вокруг было белым. Это выпал снег. Я сначала боялся наступить на него, но, увидев, что лошади постарше идут смело, пошёл за ними. Снег мне понравился мягкий, пахучий, как свежеиспеченный хлеб, он во рту превращался в холодную воду. Им можно было напиться. Бегать по утоптанному снегу было скользко, как по замёрзшим лужам. Снова пригодились подковы, они не давали копытам скользить, мы смогли бегать по снегу, не падая.

 Всю зиму прожили в конюшне. За это время я познакомился с новым другом. Это был молодой, невысокий, человек. Он стал каждый день приходить ко мне, приносить хлеб и сахар. Я привык к нему, он выводил меня гулять на ипподром. Однажды накинув на меня узду, он засунул мне в рот железку - удила, потом я узнал, что это у людей называется взнуздать коня, я возмутился стал дёргать головой, от железки губам стало больно, пришлось смириться. Но это оказалось только подготовкой к главному, молодой человек ловко запрыгнул мне на спину, крепко обхватив ногами мои бока, я возмутился встал на дыбы, попробовал сбросить человека, но он сидел крепко. Тогда я побежал, пытаясь сбросить его на бегу, падал на землю, он заставлял меня вставать. Так продолжалось до тех пор, пока я не понял, что мне от него не избавиться. Так Миша стал моим наездником. Он стал учить меня бегать по кругу, учил понимать его слово, движения ног и рук. Скоро я стал понимать, когда нужно ускорять, когда замедлять бег. Мы очень подружились. Скоро без Миши я стал скучать. По утрам ждал его с нетерпением и радостно ржал, заслышав его шаги. Он каждое утро, перед тренировкой, угощал меня хлебом и сахаром. Когда я научился понимать наездника с полуслова он начал тренировать меня на выносливость. Я бегал по дорожкам ипподрома всё больше и больше кругов. Чувствовал, что сил становится всё больше, что бегу всё быстрее. Миша стал секундомером засекать время, которое я трачу на круг. Я старался бежать, как можно быстрее. Когда Миша бывал доволен. Он улыбался, гладил меня по шее и угощал сахаром. Ч начинал стараться ещё больше. Так шли день за днём. Пришёл день, когда устроили скачки для молодых жеребцов. Я чувствовал, что Миша волнуется, и тоже стал волноваться. Ночью плохо спал. Мне снилась степь, мама и мои друзья. Миша остался ночевать в конюшне, весь вечер разговаривал, стараясь успокоить. Предчувствие и сон не обманули меня, на ипподроме я увидел своих друзей. Они то же участвовали в скачках. Игого стала ещё красивее. При виде её моё сердце запрыгало, как жеребёнок, я заржал и рванулся к ней. Миша с удивлением взглянул на меня, но убежать к ней не дал. Он не понял в чём дело. Игего вырос, окреп, превратился в сильного и быстрого скакуна. Друзья то же увидели меня, радостно заржали, но наездники не дали нам встретиться. Мы любовались друг другом издали. Изредка перекликались, вспоминая прошлое. Когда мы вышли на старт то узнали, что все вместе участвуем в одном забеге. Мы с Игего смотрели на нашу красавицу подругу, поэтому на старте задержались, она была первой мы шли голова в голову за ней, но не догоняли, хотели, чтобы она пришла первой. Так мы бежали несколько кругов. Миша не мог понять, в чём дело. Он подгонял меня, знал, что я могу бежать много быстрее, но я не ускорял шаг. Миша шептал: не волнуйся, ты можешь, прибавь шаг но я его не слушал.

 Мы с Игего не сговариваясь, бежали чуть отстав, любуясь своей подругой. Белая, с чёрной гривой и хвостом, лёгкая и прекрасная, она неслась вперёд во весь опор так, как мы когда то бегали по степи. Мы снова оказались в детстве, мы были счастливы, нам ничего не хотелось менять. Наездники, не понимали, что с нами случилось тревожились, волновались, сердились, но сделать ничего не могли. Забег, наверное, так бы и закончился, если бы Игого не стала уставать. Сразу два жеребца бежавшие сзади стали догонять нас. Миша заволновался, сдавил мне бока сильнее, но я и без него понял, что Игого не сможет придти первой, и прибавил шаг. Игего поступил так же. Через пол круга мы обогнали Игого. Трибуны шумели, как ковыль в степи под ветром. Миша расслабился, понял, что я начал бежать в полную силу. Голова в голову мы прошли с Игего три круга, потом я прибавил ещё чуть - чуть и закончил дистанцию первым. Стадион ревел. Люди кинулись к кассам тотализатора получать выигранные деньги. Наездники водили нас, чтобы мы остыли. Мы старались встретиться, обнюхать друг друга, но не получалось. Это было наше прощанье с детством. Больше мы не виделись. Я понял, что теперь у меня новый друг – Миша, мы вместе делаем одно дело – учимся побеждать, и я не имею права подвести его. Я должен не жалеть сил для победы. Это моя работа, победа на скачках смысл моей жизни, пока я молод и здоров. Так я стал настоящим рысаком. С тех пор выхожу на старт с одним желанием быть первым на финише. За год никто не смог обогнать меня. Я стал известен, меня стали узнавать, фотографировать для газет и журналов, в тотализаторе на мою победу ставят большие деньги. А где деньги, там у люде всегда появляются ловкачи, махинаторы и жулики. Миша не отходит от меня ни на шаг. Уже находились желающие подсунуть мне разные гадости, чтобы обвинить наездника в нечестной игре, применении стимуляторов. Я уже перестал удивляться людской подлости и жадности. За деньги они готовы на всё и обмануть и убить. Мы, лошади намного добрее и благороднее. Как жаль, что мы не можем сделать людей лучше, честнее, бескорыстнее. Тяжело, наверное, всё время думать только о выгоде, богатстве, копить и копить. Хорошо, что мой наездник не такой. Он умеет дружить, быть верным, честно побеждать. Сегодня мы с ним прилетели на самолёте в Америку участвовать в сачках с огромным призом в миллион долларов. Я считаюсь фаворитом, ставят на меня огромные деньги, поэтому нам с Мишей приходится держать ухо остро. Вчера подходил неприятный господин, пытался угостить меня хлебом и сахаром, но я есть не стал. Увидев, что Миши рядом нет он схватил меня за ноздри и попытался открыть мне рот, чтобы засунуть своё угощение насильно. Я встал на дыбы и ударил его в грудь копытом. Он с воем отлетел к стенке, ударился о неё головой и упал, проклиная меня. Тут появился Миша. Поняв в чём дело, он схватил вилы и прогнал незваного гостя. Прибежали его друзья и помощники, с тех пор они не оставляли нас ни на минуту. Я успокоился, стою в стойле и готовлю себя к скачке. Миша взволнован не меньше моего.Трудный у нас сегодня денёк. Вот и подошло время старта. Я занимаю своё место. Мишу бьёт лёгкая дрожь. Жеребцы вокруг все как на подбор: сила в каждой жилочке, в крови огонь, глаза поблёскивают недобро, ноги готовы нести своих хозяев быстрее ветра, ждут не дождутся старта. Ничего я всё продумал, Миша доверяет мне, не торопит.

Пропустил вперёд трёх рысаков, держимся цепочкой: я за хвостом третьего, он отстаёт на пол корпуса от второго, он на четверть корпуса отстаёт от первого. Я подгоняю третьего, он по цепочке ускоряет остальных. Моя задача заставить их бежать в полную силу. Пусть устанут, у меня запас скорости ещё есть. Миша чувствует это, расслабился, старается помочь мне. Шепчет: молодец, молодец, не спеши, мы их сделаем. Вот третий, устал, засбоил, я не увеличивая скорости обхожу его. Соперники заволновались, но скорости прибавить не могут. Это хорошо, пусть поволнуются, поработают на переделе своих сил, это быстрее ослабит их. Круги кажутся всё длиннее, солнце горячее, воздух тягучим, его всё труднее вдохнуть. Миша предупреждает, что осталось три круга, пора прибавить шаг.
Я добавляю шаг в минуту. Второй прибавил вслед за мной, первый не смог. Шаг за шагом мы догоняем его. Наездник бьёт его пятками по бокам, но он уже выдохся, мы обходим его. Круг идём голова в голову. Трибуны бушуют, но мы не слышим криков, мы в беге. У нас нет сил, ни времени ни что остальное. Впереди один круг мы продолжаем идти вровень. Миша напоминает пол круга. Я прибавляю шаг в минуту, это даёт мне возможность вырваться на шаг вперёд. Теперь, главное выдержать этот темп до финиша.
Я сумел. Мы первые. Я снова чемпион. Трибуны ревут, мне нужно отдышаться, остыть. Я стараюсь идти легко, словно не было этих изматывающих кругов. Оправдываю данную мне репортёрами кличку: Непобедимый.