Дом

Округлый полуостров был морем окружён и узким перешейком с материком соединён. Среди густого леса сверкало бирюзой на полуострове озеро с чистою водой. На берегу у пляжа стоял огромный Дом, каменный и мрачный, чащей окружён.
С горы большой, высокой на материке казался полуостров циклопом на воде: он синим круглым глазом – озером воды – глядел зловещим взором на небо той страны, а серый и угрюмый, ужасный, тёмный Дом раскрытым нам казался, клыкастым страшным ртом. Про Дом ходили слухи, что полон привидений, что бродят злые духи во мраке там и тени, там духи утонувших и призраки сгоревших гуляют днём и ночью и мстят они живым.

Мы шли на полуостров, хотели видеть Дом, полюбоваться озером и искупаться в нём.
Мы продвигались к Дому в пустынном полумраке, в густой тени столетних, коряжистых дубов. Младой подлесок сильный смыкался под дубами, совсем скрывал он солнце от низкорослых мхов. Мы шли, во мху утопая, в зловещей тишине, миг каждый ожидая засады в темноте.
Вдруг вышли на поляну. Там солнце улыбалось. (Вокруг ходили люди, не оставляя тень...)

Она была чуть сзади. Тут к Ней я подошёл, отважился, решился. Я краше не нашёл. Она была прекрасна, как солнце в ясный день, как дерево в пустыне для тех, кто ищет тень, как самый нежный в мире и ласковый цветок, как тёплый мягкий милый весёлый ветерок. Она была, как птица, прекрасна и легка, как радуга на небе, чудесна, весела, как ангел, совершенство, богиня во плоти – всё лучшее, что можно придумать от души!
Я подошёл к Ней тихо, за руку нежно взял.
- Люблю Тебя, - на ушко тихонько прошептал.
- Люблю! – глаза сверкали,
- Люблю! – кричало Сердце, Душа вся трепетала, и не хотелось смерти.
У Ней в глазах вдруг вспыхнул счастливый огонёк.
- Люблю, - глаза шепнули, как шелестит листок.
Своей рукой пожала легонечко мою, в глаза мне поглядела, я в них прочёл: «Люблю».
Я был охвачен счастьем, затрепетала мысль. И я расправил крылья и взметнулся ввысь. Любовь свою так бережно к груди я прижимал и в небесах далёких с Ней высоко летал.
И радовалось Солнце счастливейшей Любви, и птицы песню счастья запели, как могли. А мы летали в небе, купались в облаках, смеялись и играли, нам был неведом страх. Смотрел в глаза Любимой, тонул в их глубине, ласкал Её счастливый. Она сияла мне.
- Моя Любовь и Счастье, навечно я с Тобой! Невзгоды и ненастье минут нас стороной!
- Мой милый, мой любимый, мой принц, мой бог, мой свет! С тобой мне быть счастливой, мой ангел, мой поэт!
Мы к Солнцу поднимались всё выше над Землёй, и самой яркой стали, прекрасною Звездой!

Сидел я перед Домом, в тени Его камней. Вокруг гуляли люди (иль призраки теней?). Со мной здесь на скамейке друзья мои сидят, мы смотрим, как у озера девушки лежат. За нашею спиною стоит безмолвно Дом. Зелёный лес шумит, сверкает водоём. На пляже загорает Она – Любовь моя, а рядом с Нею тают подруги и друзья. Я помахал рукой Ей – звал к себе в тенёк. Сказал, что тут прохладно и дует ветерок. Она подняла голову, увидела меня. Поднялись и подружки, спросили: «Ты меня?»
- Тебя! Тебя! Тебя! – друзья мои кричали, кричал и с ними я.
Красивые девчонки к нам подошли гурьбой, но видел я Одну, прекрасную собой.
- Мой ангел, Божество! Все мои мечты, Волшебница любимая, мне исполняешь Ты!

Вокруг ходили люди, сновали здесь и там, одни как бы без толку, другие – по делам. Все были молчаливы и, кажется, грустны. Друг в друга проходили, как будто из воды. Но вдруг и мы заметили, что просто сей же час они насквозь проходят, не задевая нас.
Тут разом всполошились, оглядываясь вокруг, домой мы заспешили, засуетились вдруг. Но призраки собрались толпою возле нас,
Один (как будто старший) начал свой рассказ: «Мы тоже люди были, мы помним всё и чтим, и думаем, и плачем, и много что хотим, и дружим, и ругаемся, и грустные сидим. Нас только отличает, что пожать руки не можем мы друг другу, как ни захоти, не можем мы похлопать друг друга по плечу, и нас нельзя потрогать – мы Духи наяву. Нас много в этом Доме, вокруг Него и в Нём, кто в море утонул, Сюда был принесён, кто заблудился в тёмном, дремучем том лесу, кто, в озеро ныряя, разбился о косу, кто не был похоронен – всех нас Сюда забрал Тот, Кто главный в этом Доме, Он Духов усмирял. Он в этом Доме будет и есть, и был всегда, но только Он уходит куда-то иногда. Мы без Него, как овцы, печальны и грустны, но никого не трогаем, здесь почти все добры. Есть злые только двое, они Внутри сидят, если кто заходит, они тем людям мстят. Простить они не могут всем своей беды. Лишь Он один их может унять и усмирить. Они когда-то были обычными людьми, Он взял к Себе их в Дом работать и служить. Однажды Он уехал куда-то как всегда, тогда и приключилась ужасная беда. Внутри Дом загорелся и выгорел дотла, лишь каменные стены и крыша лишь цела. Внутри же всё сгорело. И трупов не нашли рабочие, что Дом отстраивать пришли. И выгребли весь мусор и к чёрту увезли, и этих двух бедняг с золою размели. Их не похоронили, и потому они рабочих удавили, озлобившись на мир. Когда же Он вернулся, они всё бушевали, на всех здесь отдыхавших ужас нагоняли. Он духов усмирил, узнавши обо всём. С тех пор они спокойные, но только лишь при Нём».

Мы все вдруг растерялись, от Дома отошли, оглядываться стали, поняв в какой глуши. Решили собираться и уходить домой, но лишь Она твердила, что помощь ждёт Дух Злой. И к Дому побежала, вошла в просторный холл, окликнула кого-то, но Дух был в Доме зол. Я кинулся за Нею, догнал и обнял Там, и в тёмном холле с Нею рядом я стоял. Она заплакала, увидев, что помочь нельзя. Мы вышли из жуткого Дома и пошли к друзьям. Земля вдруг задрожала, и опустился мрак, подул холодный ветер. Нас всех опутал страх. Она не удержалась на ногах своих. Мы сели на скамейку, тут ветер вдруг затих. Я отбежал в сторонку, чтоб принести воды, но вдруг остановился у боковой стены.
Повсюду были люди, стояли, говорили, медленно и плавно туда-сюда ходили.
Один мужчина толстый, с большущим животом, в костюме тёмно-сером, с полуоткрытым ртом, ссутулясь как-то странно, подошёл к дверям. Вдруг двери распахнулись. (Туман тёк по ногам). Из Дома выплыл монстр с уродливым лицом: всё в волдырях и струпьях, завис он над крыльцом. Земли он не касался и вытянутым был, серого был цвета, страшным и большим. Одной рукой держался за что-то в темноте. Низ туловища и ноги скрывались в пустоте. Свободною рукою схватил он мужика за лысую макушку, толкнул так от себя – мужик упал на спину – не встанет никогда и не шелохнётся – он умер навсегда.
Вокруг всё онемело и замерло в тиши. А монстр схватил мужчину рукою за грудки. И также быстро, как и появился, он в Доме за дверями вместе с трупом скрылся.
Я в это время вдалеке на углу стоял и незамеченный за монстром наблюдал.
Вдруг двери отворились, и выплыл монстр другой, с ужасной длинной шеей и страшной головой. Обвёл он всё вокруг зловещим, мутным взором, разинул пасть свою и рыкнул страшным рёвом!
Туман поднялся всюду, и холодно мне стало. И листья крепкие с деревьев посрывало. А монстр исчез. Я на друзей смотрел, и сердце из груди вырвать я хотел: все были мёртвы, все окаменели. Трава, деревья мрачно пожелтели, и листья опадали, медленно кружась. Ребята мёртвые стояли, ничуть не шевелясь. Я кинулся к Любимой, мелькнуло: «Что же с Ней?» Она сидела серая – была вся из камней. Я на колени перед Ней упал и без надежды горько зарыдал.
- О, нет! О, нет! – Она мертва, убита и безумно холодна.
- За что?! – я плакал и страдал, к своей груди Её я прижимал.
Я взял Её на руки, плавно встал, к себе своё Сокровище прижал. (Она сидела так же, как раньше на скамье.) Сердце защемило, и так тоскливо стало мне. Медленно пошёл я к Дому, открыл ту дверь, куда исчез свирепый Зверь. Вошёл в тот жуткий холл…
Я закричал: «Зачем Она тебе? Верни Её ко мне!»
И вдруг передо мной на пол ларец упал с бессильным вздохом. Я на колени опустился, Драгоценность рядом положил и ларец осторожно взял в руки, и открыл. Вдруг облако вспорхнуло из него. Мне стало так приятно и легко, когда окутало меня чудесное благоуханье, почувствовал блаженство и сладкое дыханье…
И вот, когда ларец из рук моих уж выпадал, на дне его я прочитал:
« ЧТОБ ОТЛИЧИТЬСЯ ПРЕД ЛЮДЬМИ, С ЛЮБИМОЙ ВМЕСТЕ ТЫ УМРИ ! »