Прогулка

Сегодня ему просто нужно было уйти, так нужно, что он ушел…
Ушел в этот серый город с его узкими улицами и мрачными домами, ушел в этот день с его сизыми тучами и тяжелым воздухом.
Ушел… от себя.
Но ведь это очень трудно уйти от себя, нужно часами плутать с перекрестка на перекресток, из тени в тень, заметая следы, путая свою память и свои мысли. И он плутал, минуя проходные дворики и яркие витрины, проходя мимо полуразрушенных зданий, в чьих окнах таились только эхо забытых шагов и тихий покой мертвых голосов.
Иногда он останавливался и смотрел в эти пустые окна, смотрел, пока глаза не начинало жечь, пока веки не задрожат от бездвижного напряжения. Обвалившиеся лестницы и полуразрушенные стены. В них по-прежнему жила память. Кто-то по-прежнему ставил чайник на плиту и садился с сигаретой у окна, ждать, пока в нем не закипит вода. Кто-то по-прежнему умирал каждый вечер, оглашая темные подъезды диким криком загнанного зверя. Кто-то по-прежнему плакал, вжавшись лицом в подушку, хотя подушка, как, впрочем, и сама кровать, уже давно превратились в серую пыль.
Он тоже закуривал, он тоже чувствовал страх и дыхание смерти, он тоже плакал, опуская слишком сухие глаза.
А потом шел дальше, через мост с его желанием прыгнуть в черную воду, через дорогу с его желанием застыть перед машиной и так и стоять, улыбаясь, до самого конца. Мимо заточенного в решетки и уже закрытого на ночь парка, мимо еще одного моста…
А потом внезапно понял, что не был здесь уже больше года, и странное чувство заставило его осторожно погладить мелкий гравий дорожки и глубже вдохнуть наполненный вечером воздух.
У огня, как обычно, стояли люди. Они стояли там всегда, потому что, видя трепещущее пламя, острее ощущаешь, на сколько стало прохладно.
Он пошел к ним, он делал так каждый раз, когда оказывался здесь, но никогда не присоединялся, остановившись там, где дорожка сменялась зеленым полотном невысокой травы. Он всегда наблюдал за ними, глядя на спины, сливающиеся в одно темное тело, объявшее огонь змеиным кольцом.
Всегда, но не сегодня, потому что нужно было уйти от себя, от своей памяти и своих мыслей.
И он сделал шаг. Первый шаг, тот шаг, что никогда не повторялся в прошлом и поэтому не имел памяти.
И он встал в круг, глядя на то, как огонь пожирал воздух, как от него отделялись алые языки, чтобы через мгновение навсегда потухнуть в полете…
И он сел на влажную землю и достал тетрадь.

Как безумство сердца мира
В диком ритме бьется тень.
Пусть сгорает пеплом лира,
Пусть стлевает дребедень,

Пусть огонь плюется страстью,
Небо стелется к ногам…
Беспричастное причастье.
Мне так кажется, а Вам?

Небо падает на город,
В диком ритме бьется тень.
Так, стремясь унять свой голод,
Пламя пожирает день…

- У Вас не будет сигареты… и зажигалки? Спасибо.
Поверни голову влево, нет, не на ту девушку, что только что задал вопрос, но дальше. Там, за краем поля, мост, уходящий в небо с его холодными цепочками фонарей и острыми фарами машин. Там, далеко, в темноте ночи, но здесь танцующий огонь, пытающийся поймать ветер своими вечно трепещущими руками. Здесь безопасно, нет памяти, нет преследования.
Только сигарета, которую ты бросаешь на каменные плиты и смотришь, как она рассыпается в мелких брызгах света. Смотришь, как искры фонтаном взмывают над камнем и, прогорев без остатка, пеплом падают вниз…
И поднимаешь голову к небу, и понимаешь, что в нем нет звезд.
Тогда он искал их в черных лабиринтах пустоты, путаясь в сизых облаках, метаясь от одного несияния к другому…
Тогда он, наконец, обрел покой, ушел от себя, обманул свою память. Он потерялся в этом темном небе без звезд.
Потому что, ели звезды гаснут, значит, они больше никому не нужны.
Потому что, если, ища их, заблудится в пустоте, то никто тебя не найдет. Никогда.
Но ведь это немного грустно, правда?...