Особые свойства темноты

Я просто перся по улице, как всегда многим недовольный и отчасти даже злой, особенно при приближении к людям…Погодка была та еще – только прошел дождь и по улицам вдоль моря сновала неприятная прохлада. Перчатки совсем не грели руки, поскольку одна из них была шерстяная, но вся в гигантских дырах, а вторая, кожаная с оторванной пуговицей, была размера на три меньше и сжимала мне руку. Обе были женские и выглядели жутко.
Торчащими из «шерстяной» пальцами, я набрал ее номер и просто позвал пройтись со мной. Она добродушно и звонко согласилась, присоединившись ко мне через четверть часа, которые я провел стоя возле фонаря и вглядываясь в черно-серое асфальтовое небо.
За руки мы, конечно, не взялись, но пошли рядом друг с другом вдоль дороги. Она была все так же восхитительна и невероятна. Я слушал ее, не принимая в себя ни единого слова, а только ненавязчиво любуясь ее внешней красотой, так идеально отражавшей внутренний мир, самый чистый и яркий из тех, что я когда-либо ощущал.
Мы уже шли по мокрой желто-зеленой траве, когда из-под наших ног вдруг исчезла часть тверди, и стремительно сорвались в неведомое черное пространство…
Плавно приподняв веки, я не увидел абсолютно ничего, кроме нее. Все вокруг было абсолютно черным, как в темноте, однако ее я видел совершенно отчетливо, мог разглядеть каждую деталь ее одежды. С той же отчетливостью видел и себя… Кроме нас двоих была видна еще та самая круглая дыра, в которую мы и провалились. Глядя в нее, я сразу узнал улицу, по которой мы шли, правда отсюда она выглядела перевернутой.
Она быстро пришла в себя и мы пошли вперед, если, конечно, в таких местах уместны подобные обозначения.
Теперь уже я что-то говорил, а она совсем меня не слушала, пытаясь разглядеть небо, которого не существовало. Ее глаза выражали все чувства и мысли, которые она испытывала, они не переставая двигались и, казалось, существовали не только для того, чтоб видеть, но и еще и думать. Это были самые искренние, самые наивные и самые неземные глаза. Я невольно подумал об ангелах. Уверен - глаза их в точности такие же, как у нее, только ангелы имеют счастье обладать ими вечно, а у людей они тускнеют, в них начинают появляться оттенки усталости, недоверия, а может даже и зла… - так глаза детей и взрослых никогда не бывают похожи…
Я протянул руку, желая прикоснуться к ней, однако ее уже почти не было. Она превращалось в нечто яркое и белое, которое вертелось вокруг своей оси и стремительно исчезало на моих глазах. Через секунды я был уже один. Чувство отчаяния пыталось захватить меня в свои объятия, но я всего лишь обернулся назад и вновь не увидел там ничего. Все, что я видел – это одна единственная небольшая точка где-то впереди. Зато это было действительно впереди и нигде больше.
Я пошел к ней, ежеминутно протягивая руки, мечтая прикоснуться. Она была совсем рядом, и я не смел сводить с нее глаз. Ничто вокруг больше меня не интересовало, да и не было-то ничего…
Я пришел к ней, когда был уже стариком, просто упав на колени. Я рыдал и хватался за голову, обнимал себя и лежал, то корчась от внутренней боли, то улыбаясь гримасой всеобъемлющего горя.
Когда я поднялся, на лице остались только следы моих жалких стонов и рыданий полунадуманной безысходности. Настроение вяло перемещалось по душевному болоту, переползая от берега тоски к берегу надежды и обратно.
Я отряхнул мокрую траву со своей потрепанной куртки и зашагал вдоль берега моря, постепенно начиная улыбаться, поддаваясь позитивному воздействию поднимающегося из-за гор солнца. Мысли приобретали более четкие очертания, и я опять лелеял надежду, что двигаюсь вперед.
Становилось все теплей и, проходя мимо ржавого мусорного бака, я выкинул туда свои перчатки. Одну кожаную, одну шерстяную, обе дырявые, обе женские.

Стас Павлюк 20-21 марта 2006. ночь.