Кто возьмёт билетов пачку

Кто возьмёт билетов пачку.

Ю. Коллега



 Раннее утро. Это то время, когда прохожих ещё мало, но скоро улицы заполнят идущие на работу люди.

 На пустынной улице небольшого города отчётливо слышны шаги и голоса двух милиционеров – одного невысокого, но ладненького, аккуратненького, другого тоже невысокого, но несколько склонного к полноте. Вернее слышны шаги двух, а голос только одного, – того, который кругленький. Сразу было видно, что он непоседа, ему было скучно просто идти, поэтому он то забегал вперёд, то отставал, заглядывал в подворотни и при этом неустанно говорил, постоянно меняя темы:

– Вот почему мы считаем круглыми даты 50, 55, 60 лет, а?

Ответа он не ждал, потому что его напарник был не из тех, кто забивает голову всякими глупостями. Его напарник считал себя человеком серьёзным и положительным. Это было видно даже по его походке – ровной и скупой на лишние движения, но при этом немного неправильной – одно плечо слегка вперёд. Но весь его вид говорил, что так и именно так, а никак иначе и надо ходить. (Как говориться, он был лысый, но делал вид, что не лысый). Отвечать же на нелепые вопросы, по его мнению, – это ставить себя в дурацкое положение. Поэтому он шел молча, не участвуя в разговоре, но, по всегдашней привычке всё внимательно слушал.

 Кругленький же без всякой паузы продолжал треск:

 – Это потому, что у человека по пять пальцев на руках. А представь себе, что было бы, если пальцев на руках у нас было бы по шесть? Круглыми датами бы считались 6, 12 и так далее. Женщины бы на пенсию уходили в 54 года, на год раньше, но мужики бы всё равно – в 60. Опять нам не везёт! Но пальцев на руке могло быть и четыре… Ерунда какая-то. Я предлагаю не идти на поводу у природы, а считать круглыми датами простые числа, те которые ни на что не делятся – 1, 2, 3, 5, 7… Ну, их тоже не так уж много. И женщины бы уходили на пенсию, наверное, в 53 года – круглая дата, а мужики… а мужики… в 59 лет. На год раньше. Скажи здорово?

 Положительный, видимо не выдержал и процедил сквозь зубы:

 – Здорово… аж сдохнешь.

Он недолюбливал кругленького – этот пустомеля и верхогляд не вписывался в его представления о справедливости. Всегда около него народ толпиться и жизнь кипит. Почему его все любят? Особенно женщины. Ну, женщины ладно, но и с начальством он на короткой ноге! Вот и сейчас – старшим по наряду назначили его. Хотя он пришел служить аж на два года позже. И выговор у него недавно был… Болтун.

 Впереди, из цветочного киоска вышел мужчина с охапкой цветов и, немного повозившись с дверью, поспешно пошёл в их сторону. Увидев милиционеров, он развернулся и так же быстро пошёл от них. Кругленький проявил завидную прыть – догнал и остановил мужчину как раз около киоска. Пока он говорил стандартную в такой ситуации ерунду, подошел, постукивая милицейской палкой свою левую ладонь, и второй милиционер. Поглядел на дверь киоска.

Налицо были все признаки взлома, сам преступник и похищенное.

Младший сержант Зотов (так кругленький представился мужчине) открыл, приткнутую на какую-то свёрнутую бумажку дверь, зашёл в киоск и, пошарив около двери, включил свет. Оглядел обстановку, что-то соображая, и задал неожиданный вопрос, кивнув на букеты в руках мужчины:

 – Зачем тебе столько?

 – Какая вам разница?! – запальчиво ответил мужчина, но, посопев, в наступившей неловкой паузе, добавил уже миролюбиво, – Дома я не ночевал…

 – А…, – понимающе протянул Зотов и присел на табурет.

Наступила опять пауза. Милиционеры разглядывали мужчину. Он имел нелепый вид из-за цветов, которые всё ещё держал в руках. Мужчина был средних лет, крепко сбит. Судя по лицу, он подогу находился на ветру и солнце. Одет был не дорого, но добротно. В такой одежде можно явиться и в ресторан и сесть за штурвал большегрузого автомобиля.

 – Не повезло тебе, – сказал Зотов.

 – Я деньги оставил за цветы. Вон, под калькулятором.

Зотов поднял калькулятор, увидел доллары, удивился:

 – Ого! Да тут хватит новый киоск построить.

 – Не хватит, я знаю, сколько киоск стоит. Это я за цветы, замок, ну и… компенсация за… беспокойство…

 – Что же не подождал-то? Сейчас продавщица подойдёт.

 – Да она вообще с шести должна быть. Где её носит? А мне некогда – я дома не ночевал.

 – М-да-а-а, – настроение у Зотова явно испортилось, но он не мог долго находиться в унынии. Подавшись вперёд, он оживлённо заговорил.

 – Некогда говоришь? А я тебя отпущу. Если загадку отгадаешь.

 – Какую ещё загадку? – мужчина удивлённо перевёл взгляд на второго милиционера, как будто ища у него поддержки.

Второй, наклонившись к Зотову и стараясь говорить тише, прошипел:

 – Ты опять за старое? А если отгадает?

 – Если отгадает – отпущу! – твёрдо сказал Зотов, – Но она не имеет решения. Понимаешь, есть слова, которые не имеют рифмы. Пакля, например.

 – При чём тут пакля?

 – Ты что Незнайку не читал?

Таких вопросов второй не любил.

 Зотов же решительно поднялся и сказал своему напарнику:

 – Короче. Дождись продавщицы, расскажи всё, деньги отдай, постарайся без протокола. Если конечно она претензий иметь не будет. Но если будет настаивать – составь протокол, и деньги – к протоколу. Мы пошли в отделение.

«Как это у него ловко получается – подчинять себе. Он бы так себя вёл, даже если бы я был назначен старшим наряда», – с завистью подумал второй, но, желая хоть что-то возразить, спросил первое, что пришло в голову:

 – С чего ты взял, что придёт продавщица, а не продавец?

Но Зотов оставил без ответа его реплику, он уже жил другим.

 – Пойдём, – он махнул рукой мужчине, – времени у тебя мало. Если успеешь отгадать до того как мы придём в отделение – свободен. Согласен?

 – У меня нет выбора, – разумно заметил мужчина.

Они отошли от киоска и Зотов начал:

 – Та помнишь фильм «Бриллиантовая рука»?

 – Кто же его не помнит? – осторожно парировал мужчина.

 – Так вот. Там один старикашка рекламировал лотерейные билеты:

 «Кто возьмёт билетов пачку,

 Тот получит …, – но его перебила управдом, – водокачку!». Так что всё-таки хотел сказать дедок? Какое слово? Что получит тот, кто возьмёт билетов пачку?

 – Так, сейчас…, – мужчина оживился, -

 Кто возьмёт билетов пачку,

 Тот получит …

 Тот получит …

Мужчина остановился и удивлённо развёл руками:

 – Не знаю.

 – Никто не знает. У меня друг – уникум, стихами говорит, но тоже не знает. Гадай.

Вот и шла эта странная пора – милиционер и мужик с дурацкими цветами. Он был толковый работяга. Основательный, несуетливый, немногословный, не склонный к сантиментам, он был хорош хоть где. Но то чем он был занят сейчас, было не свойственно ему совсем – он, вышагивая с этими цветами, тихо декламировал, то и дело чертыхаясь, явную белиберду:

- Кто возьмёт билетов пачку,

Тот получит … , чёрт, что же он получит?

Тот получит… нет, не водокачку.

Тот получит… ерунда какая-то…

Вид у мужчины – крайне сосредоточенный, как будто он занят серьёзным делом. Милиционер же наблюдал за ним с явным интересом.

Свернули за угол. Уже показалось здание отделения милиции. Надежда обрести свободу таяла.

 – Давай, хоть цветы выкину.

 – Нельзя.

На лице у мужчины – мука. Вот ведь незадача: он же, если надо, мог опрокинуть вагонетку с углём (так однажды и было), кулаком разбить стекло автомобиля, чтобы спасти человека, но найти слово, одно, единственное слово – никак! Остановился, зачем-то показал на светящееся окно на втором этаже:

- Жена.

Милиционер приуныл. «Отпустить его, что ли? Ведь хороший мужик».

Мужчина уже без энтузиазма, с горьким сарказмом вздохнул:

 – Вот тебе и «кто возьмёт билетов пачку, тот получит!», – сказал он как законченное предложение, угрожающе выделив слово «получит», и неожиданно добавил, изменив интонацию – тот получит… денег тачку…

 – Что, что? – Зотов, затаив дыхание, остановился.

Мужчина неуверенно пробубнил:

 – Кто возьмёт билетов пачку,

 Тот получит денег тачку.

 – Денег тачку?… А что? Денег тачку. Пойдёт! Поздравляю, ура, ты выиграл. И всё – свободен! Свободен!

И младший сержант Зотов с лёгким сердцем поскакал назад.