Вне игры

Четыре свечки догорают на соломенной подставке; комнату заполняет едва различимый запах лаванды. Я сижу в шерстяных носках на подоконнике и смотрю, как за окном тихо падает снег. Солнце слепит глаза, у соседнего дома дети лепят снеговика. До меня едва слышно, с некоторым опозданием, долетают звуки их высоких, звенящих от счастья голосков.
Вдруг я слышу, как скрипнула дверь, и в комнату входит Домино, мой белоснежный кот с длинными усами, ярко-желтыми светящимися глазами и смешными маленькими ушками. Домино всегда был для меня чем-то вроде примера для подражания – всегда невозмутимый и сосредоточенный, он, казалось, четко знает, чего хочет от жизни и идет к своей цели по заранее составленному плану.
Я никогда не была такой. Вся моя жизнь представляет собой океан: несколько недель полного затишья, а потом ветер меняется и начинается шторм. Я могла неделями вставать утром, варить кофе, в спешке собираться на работу, стоять в автомобильных пробках, а, приходя домой, устраиваться с книжкой у камина и никого, кроме родителей, брата и Домино, вокруг себя на замечать. Но когда ветер менялся, и в моей жизни появлялось что-то новое, что заставляло меня вскочить с дивана, куда-то бежать, кому-то звонить, что-то искать, - все переворачивалось с ног на голову – в прямом и переносном смысле.
Что это могло быть? Да что угодно! Новый, заинтересовавший меня, проект на работе, что-то, увиденное в новом фильме по телевизору, новая песня в рождественском хит-параде или… новая любовь.
То, что заставляло меня забыть обо всем на свете, провести весь вечер у телефона или, наоборот, за выходные слетать, скажем, в Париж и обратно – словом, сделать все, что угодно.
Но сейчас мне совершенно ничего не хотелось делать. Все мои планы были разрушены короткой sms’кой от Адама: «Сегодня не собираемся. Хороших выходных! Целую». А я так надеялась провести сегодняшний вечер за игровым столом, поупражняться в интуиции и сообразительности, пообщаться с такими дорогими мне людьми. Особенно с одним…
Наверное, звучит глупо, но речь идет о детской игре «Монополи», в которую вот уже много месяцев подряд играют мои друзья. И, наверное, глупо взрослой девушке так расстраиваться из-за того, что сегодня поиграть не удастся. В конце концов, я вполне могу сыграть в «Монополи» с родителями или младшим братом; могу пригласить своих близких друзей. Но нет. Моя коробка с картонной «Монополи» стоит на шкафу уже полгода, и доставать мне ее почему-то совсем не хочется.
Значит, дело не в игре, а в чем-то другом. Значит, каждую пятницу я не для того спешу в кафе под странным названием «Улитка», чтобы просто поиграть и подурачиться. Да. Раньше в «Монополи» играли только мои близкие друзья, которым и пришла в голову эта замечательная идея – открыть «Монополи-клуб», а теперь наш «клуб» разросся до почти пятидесяти человек! Правда, сама я его пополнила относительно недавно: Адам, «президент» нашего «клуба» и по совместительству мой лучший друг, с самого начала уговаривал меня «если не поиграть, то хотя бы посмотреть», но я все отговаривалась – мол, не пристало взрослой девушке в игрушки играть. Согласилась я только осенью, когда стало так тоскливо и одиноко, что захотелось хоть какого-то разнообразия.
И игра, и компания мне настолько понравились, что какое-то время я вообще ни о чем другом думать не могла и быстренько научила всех друзей, родственников и даже коллег по работе играть в «Монополи».
А со сколькими замечательными людьми я успела познакомиться! Особенно я дорожу дружбой одной девушки, с которой мы как-то сразу нашли общий язык, - Наны. А еще есть Дэвид, Кэти, Майкл, да разве всех перечислишь? Нет, и все-таки одного не назвала. Самого дорогого. Самого любимого. Раша. Вообще-то его имя Эраст, но сокращенно все почему-то зовут его Раш.
Наверное, это неправильно, но, пожалуй, Раш – основная причина, по которой я каждую пятницу с замиранием сердца открываю стеклянную дверь «Улитки».
А эту пятницу мне придется провести у камина с большой чашкой кофе с молоком и пультом от музыкального центра в руках.
Домино так любит такие вечера – устроится со мной под пледом с таким видом, будто делает это исключительно ради меня, и тихонько посапывает, изредка заглядывая в мою книжку. Что он там надеется найти – не знаю.

*****
Утро субботы – наверное, самое приятное время, ради которого стоит прожить неделю. Лежишь в белоснежной постели, нежишься в лучах зимнего солнца и думаешь о предстоящих встречах с друзьями, походах в кинотеатр и по магазинам, прогулках по предрождественскому городу и танцах всю ночь напролет…
Но это субботнее уро, пожалуй, - самое приятное в году. Или одно из самых приятных. А все потому, что до Рождества осталась ровно неделя. Ровно через неделю настанет самый радостный, самый пряный, самый ароматный и самый по-зимнему теплый день в году – день, когда все мечты сбываются, а все обиды забываются.
Недолго ждать осталось…
Я откидываю белоснежное пуховое одеяло и, босиком ступая по прохладному паркетному полу, неслышно подхожу к окну. Усаживаюсь на подоконник и долго-долго наблюдаю, как по улице ходят нарядные прохожие с пакетами и коробками в руках и радостно улыбаются друг другу, предвкушая, как ровно через неделю будут дарить содержимое этих пакетов и коробок своим родным и друзьям, а на их плечи и рукава медленно падают пушистые белые хлопья.
И все-таки мне немножечко грустно. Вчера я не увидела Раша…

*****
Через полчаса я, уже в джинсах и полосатом свитере, спускаюсь в столовую, чтобы позавтракать с родителями. Как я люблю эти семейные завтраки по субботам! И мой младший братишка уже тут как тут – играет с Домино и тоже искренне радуется субботе – сегодня не надо идти в школу.
- Доброе утро, Мама – Папа – Кевин!
- Доброе утро, Элли! Как спалось? – спрашивает Мама.
- Прекрасно! Я наконец-то выспалась, - я наливаю себе кофе и сажусь за стол.
- А почему ты, дочка, вчера в свой клуб не ходила? – спрашивает Папа.
- Вчера игру отменили, - вздыхаю я и пожимаю плечами.
- Да? - удивляется Папа. – А почему?
- Понятия не имею. У Адама, должно быть, были на то свои причины.
- Да уж, наверное, - Мама отчего-то бросила на Папу укоризненный взгляд. – А ты, дочка, я вижу, расстроена. Я права?
Я улыбнулась и отрицательно покачала головой:
- Просто уже настроилась. Удивительное утро, правда?
Мой вопрос повис в воздухе. Отчего-то родители были напряжены и – или мне показалось? – многозначительно переглядывались.
На помощь пришел Кевин:
- Мама хочет, чтобы ты вышла замуж за Адама!
Я рассмеялась и приступила к завтраку, ожидая, что Мама сделает то же самое, но она вздохнула и произнесла, глядя в чашку:
- Да, дочка, я давно хотела тебе сказать, что мы с Папой думаем. Пора тебе перестать с ним в дружбу играть. Ведь не девочка уже. А он парень хороший, надежный. Я бы от такого зятя не отказалась.
- Мама! – я моментально рассердилась. – Как тебе не стыдно! Мне, конечно, очень приятно, что ты считаешь моего друга надежным человеком – я тоже всегда так считала, но ты упустила ключевое слово: он мой друг, понимаешь? А настоящую дружбу ради замужества не разрушают!
Я немного помолчала и разочарованно спросила:
- Господи, ну неужели ты действительно этого не понимаешь?
Не получив ответа, я резко встала из-за стола и со слезами на глазах взбежала вверх по лестнице.
У себя в комнате я села на кровать и еще больше разозлилась. Только уже на себя. Вот дура! Повела себя, как маленькая девочка, испортила настроение себе и родным. А все из-за чего?
Мне не просто было обидно, что под сомнение ставится искренность моей дружбы к Адаму, нет, мне особенно было неприятно слышать это от Мамы – ведь она действительно этого не понимает.

*****
В воскресенье меня разбудил звонок Адама. Он просил срочно привезти дискету с бизнес-планом, над которым мы сейчас работали, сказал, что возникли какие-то проблемы и до понедельника это подождать никак не может.
Мне делать все равно было нечего, а тем более – очень хотелось узнать, почему он в пятницу отменил встречу «Монополи-клуба», поэтому я быстренько влезла в свои любимые джинсы, кашемировый свитер и теплые ботинки, и через двадцать минут открывала дверь нового кафе, «Pr;t-a-porter», расположенного недалеко от нашей «Улитки». Здесь не было таких милых мягких диванчиков канареечного цвета и оранжевых стен, но зато было такое количество зеркал и коридоров, что я чуть не заблудилась, пытаясь отыскать нужный мне зал. Адам уже сидел за столиком у окна и сонно смотрел в чашку с кофе.
Я осторожно подошла сзади, обняла его за плечи и, поцеловав в щеку, радостно произнесла:
- Привет, дорогой! С добрым утром! Я пришла, вместе с дискетой.
Адам слабо улыбнулся:
- Привет, Элли. И откуда в тебе столько энергии? Кофе будешь?
- Да, пожалуй.
Я села напротив Адама и повесила рюкзак на спинку стула.
- А почему ты меня сюда позвал, не в офис?
Адам посмотрел на меня с некоторым удивлением.
- А тебе хотелось последнее воскресенье перед Рождеством провести в офисе? Прости, дорогая, не знал.
Мы рассмеялись.
- Хорошо, а как ты собираешься тут, в кафе, работать с дискетой? – Я приняла от официанта чашку американо с молоком.
- А ты что, не догадалась сделать копии? – Адам смотрел на меня, как смотрят, когда ожидают самого худшего. – Хотя это и не важно.
- Догадалась, конечно, - я пожала плечами. – А что было бы, если бы не догадалась?
- Элли, - улыбнулся Адам, - ты всегда догадаешься о том, о чем и самый догадливый не догадается.
Я улыбнулась. Мне было приятно это слышать.
- Кстати, у меня новости, - вдруг сказал Адам.
- Приятные, надеюсь, - я вскинула брови.
- Да, думаю, ты будешь рада. Я хочу устроить вечеринку в Рождество, я имею в виду, с «Монополи-клубом». Я надеюсь, ты мне поможешь в организационных вопросах.
- Без проблем, - я сразу загорелась. Я была очень рада этой возможности сделать что-нибудь особенное. И, может быть, как-то незаметно подвести Раша под венок из остролиста…
Я одернула себя и спросила:
- А где, в «Улитке»?
- Нет, - Адам загадочно улыбнулся. – Я думаю, «Улитка» - какое-то не слишком рождественское место… Ты понимаешь, о чем я?
- Вполне.
- Ну вот, и тогда я подумал, может, устроить вечеринку… - Адам выдержал паузу, - Здесь, в «Pr;t-a-porter»? Как тебе идея?
- Неплохо, - я оглянулась вокруг. – Да нет, просто замечательно! И именно поэтому ты пригласил меня сюда?
- Конечно, Элли!
Адам выглядел вполне довольным собой.

*****
Во вторник утром в офисе по неизвестным причинам отключили электричество, и я от нечего делать отправилась в ближайший торговый центр покупать рождественские открытки. Подарки Адаму, Кевину, Нане и родителям я купила еще на прошлой неделе, а вот до открыток все как-то руки не доходили.
Когда я вошла в отдел подарков, глаза буквально разбежались – такого количества бантиков-звездочек-шариков я не видела давно. Людей в этот ранний час было не очень много (в смысле, как для последней недели перед Рождеством), и я пристроилась возле стенда с открытками. Откуда-то доносились звуки голоса Джеймса Бланта: «But it’s time to face the truth; I will never be with you». Мне вдруг стало невыносимо грустно, вспомнился Раш, захотелось оказаться рядом с ним… Я решила сначала выбрать открытку для него. Такую, чтобы из нее сразу было понятно, что он мне не безразличен, но в то же время не кричащую «Я тебя люблю!». И такую, чтобы еще много всего можно было дописать... Как много всего я хочу ему сказать! И как многого, наверное, не скажу никогда.
Скорей бы пятница...

*****
В пятницу сразу после работы, несколько раз проведя ладонями по волосам, я примостилась на переднем сидении машины Адама. Наконец-то мы едем играть…
Пять минут… десять… Вот вдалеке я уже вижу огоньки у входа в «Улитку». В радиоприемнике раздаются пронизывающие голоса девочек из TATU: «It’s all about us, all about us…»
Да, действительно. Ведь не играть я так спешу, нет. Хотя по игре я тоже соскучилась. Но по Эрасту больше.
Мы останавливаемся возле «Улитки».
«We’ll run away if we must…»
Адам вынимает ключи из зажигания, и песня обрывается.
Нет, тут не убежишь.

*****
За игровым столом сидят несколько человек, еще несколько сидят за столиками и пьют кофе, изредка перекидываясь парой фраз вполголоса, остальные стоят вокруг круглого игрового стола и напряженно наблюдают за происходящим. Никто не осмеливается громко говорить или как-то иначе помешать играющим.
Раш стоит рядом со мной и полузаинтересованно наблюдает за игрой.
Это вторая игра за сегодняшний вечер. В первой мы играли вместе, и он, конечно, выиграл. Он теперь почти всегда выигрывает, он – один из лучших игроков, у него потрясающая интуиция и способность убеждать других в том, в чем он хочет их убедить.
Но он не всегда так играл. Еще несколько недель назад его называли «новичком», а теперь…
Но я люблю его не за это, я полюбила его задолго до того, как он стал едва не лучшим игроком в «Монополи» из всех, которых я знаю. Впрочем, для меня он и так самый лучший – просто самый лучший.

*****
Всю субботу заняла подготовка к Рождественской вечеринке. Нужно было утвердить меню, рассадить гостей, украсить помещение венками из остролиста и омелы (мое сердце радостно замирало, когда я выбирала место – этим я занялась лично – для очередного венка), договориться с музыкантами, напомнить всем членам «Монополи-клуба» о месте и времени проведения праздника и еще много мелочей, от которых к вечеру у меня голова пошла кругом.
В воскресенье я проснулась рано – только начинало светать. Выбравшись из-под теплого пушистого одеяла, я извлекла из ящика стола поздравительные открытки и села с ними на подоконник. Здесь были открытки родителям, брату, Адаму, Нане, Кэти, Дэвиду, Майклу, тетушке Энн, Папиным друзьям, Маминым подругам, нашим с Адамом коллегам, его девушке, нашим общим друзьям – все уже были подписаны ровным, аккуратным почерком, и на каждой над моим именем было нарисовано по три поцелуйчика. Единственную неподписанную открытку я долго вертела в руках, придумывая, что написать и так и не придумав, - открытку для Раша.
Взглянув на часы, я поняла, что Мама скоро проснется, встала с подоконника, и стала спускаться по лестнице в гостиную, чтобы положить открытки для Кевина и родителей под елку, туда, куда я еще вечером положила подарки.
Без пятнадцати пять я поочередно поцеловала Маму, Папу и Кевина и, извинившись и в который раз пожелав всем счастливого Рождества, выскочила из-за праздничного стола. Адам обещал заехать за мной в шесть, а еще предстояло сделать вечерний макияж и надеть карнавальное платье. Оно было кремового цвета, с рюшками, бантиками и оборками – таким, каким по моим представлениям должно было быть платье Викторианской эпохи. К нему прилагались расшитые золотом бежевые атласные туфельки и красивая карнавальная маска со стразами Swarowski, над которой Мама трудилась несколько вечеров подряд. А еще предстояло самое сложное – подписать открытку Рашу.

*****
С вечеринки Раш ушел чуть ли не раньше всех, и я едва успела вручить ему свою открытку, нежно-нежно поцеловав в щеку и прошептав что-то вроде «Счастливого Рождества!».
Адам стоял рядом, и почему-то несколькими часами позже, отвозя меня домой, слишком многозначительно улыбался и едва слышно напевал «When you tell me that you love me».
Я не стала выяснять, в чем дело, а только оставила заметный след помады на его щеке и, помахав ему на прощанье рукой и попросив передать привет и открытку его невесте, закрыла за ним парадную дверь.
Утром я проснулась с каким-то странным, тяжелым ощущением пустоты. Так всегда бывает утром после праздников, к которым слишком долго готовишься. Но сегодня это ощущение было каким-то особенно сильным, особенно неприятным. Просто к этому празднику я готовилась особенно долго. А результата совсем не видела.
Я встала, прошлась босиком по ледяному паркетному полу и, прихватив махровый халатик, отправилась мыть голову – надо было устранить печальные для моих и без того ломких волос последствия вчерашней укладки.
Вышла из ванной я с заметно улучшившимся настроением и, выпив на кухне чашку крепкого кофе с Мамиными пирожками и послушав Папины Рождественские Рассказы, поднялась к себе, напевая «We wish you a merry Christmas».
В комнате я села на кровать и взяла в руки мобильный телефон. Один пропущенный звонок. Странно, но он был не от Адама, тетушки Энн или коллег по работе. Я перезвонила по высветившемуся незнакомому номеру.
- Алло, - послышался приятный мужской голос на том конце.
- Добрый день. Вы несколько минут назад звонили по этому номеру, но я, к сожалению, не могла ответить. Я Вас слушаю.
- Элли, - снова послышался отчего-то очень знакомый голос, - Это Раш.
О боже! От удивления я чуть не уронила телефон. Я не давала ему своего номера.
- Да, Раш, привет. Как дела?
- Привет, Элли. Я звоню сказать…
Сейчас он скажет что-то вроде рокового «да, но нет».
- … в общем, давай встретимся?
- Давай, только часа через полтора. Где?
Надо же, не сказал.

*****
Через час тридцать пять минут я с еще большим замиранием сердца, чем обычно, открывала такую родную стеклянную дверь «Улитки». Раш сидел за ближайшим столиком. Увидев меня, он улыбнулся, привстал, взял со стула маленький аккуратный букетик цветов и, даже не поцеловав меня, как обычно, в щеку, вручил его мне, просто сказав:
- С Рождеством тебя.
Я улыбнулась:
- И тебя с Рождеством. Спасибо.
Я села на мягкий желтый диванчик. Раш сел напротив:
- Кофе будешь?
- Кофе. Да…
Повисла неуклюжая тишина. Я ласково улыбнулась. Видимо, это подбодрило Раша, и он начал:
- Элли, я так тронут твоим признанием, ну, которое ты написала в открытке. И… я хочу тебе сказать, что ты мне очень нравилась еще давно, еще с самого начала, но…
Неужели все-таки «да, но нет»?
- …но я был уверен, что ты влюблена в…
- Только не говори «в Адама», - я подняла глаза к потолку и вздохнула.
Раш удивленно поднял брови:
- В Адама? А вы с ним разве не лучшие друзья? Я вообще-то Дэниела имел в виду.
Его слова вихрем пронеслись у меня в голове. Он понимает… Я подняла на него полные слез счастья глаза:
- Раш, ты самый лучший! Правда. Боже, сколько времени мы с тобой зря потеряли!
Раш улыбнулся, положил свою ладонь на мою и мягко, глядя мне прямо в глаза, произнес:
- Ничего. Наверстаем. Поверь, впереди у нас времени намного больше.
- И столько игр…
Раш кивнул:
- Да. И самое главное – вне игры.

Декабрь 2005