Крутой поворот судьбы

Часть 0

Перед тем, как отправиться из Владивостока в несколько иной город России, который находится не так уж и близко, я, как всегда перед длительным отъездом, а этот отъезд смело можно таковым назвать, проехался по своим давним и хорошим друзьям и подругам, которые всеми своими методами благословили меня перед дальней дорогой, и вот сегодня вечером я, в сопровождении близких и некоторой девушки, которую я принимаю больше, чем за близкого друга, прибыл на железнодорожный вокзал к ночному поезду, отправляющемуся ровно в полночь. Как всегда перед дорогой я прошёл серию обучения поведению с незнакомыми людьми и вот теперь, находясь на посадочной платформе перед своим вагоном, в котором должен прижиться ровно на четверо суток, мне читался дайджест всего сказанного.
После всего этого и перед тем, как мне сесть в купейный вагон, слово взяла та самая девушка, которая до этого только лишь находилась рядом и грустно смотрела на меня. Теперь она взяла меня за руку, и мы отошли на некоторое расстояние от всех остальных.
- сейчас ты уедешь, - тихо говорила она, - и может быть, мы больше не увидимся.
- ну почему же, - негодовал я, - ведь я вернусь, и всё может возобновиться.
- мне кажется, если ты вернёшься, всё то, что было, либо забудется, либо изменится так, что мы и не вспомним о прошлом, об этом вечере и обо всём, что было с нами, и вообще, не нравится мне твой отъезд, очень не нравится.
и тут почему-то я мысленно спросил себя: «зачем я уезжаю отсюда? Ведь она та, с судьбой которой я, может быть, связал бы свою судьбу, но нет, я уезжаю, и уезжаю надолго, вот сейчас только шаг – и всё, и больше нет прошлого, одно лишь настоящее, которое закручивает тебя в свою карусель, и будущее, которое неумолимо последует за этим стремительным настоящим, а потом полное забвение, или насмешливые воспоминания. А может тяжёлые страдания?
может послать всё к такой-то матери и никуда не ехать? Да поздно уже, и вообще, из всего этого получится наинелепейший бред.
в то же время девушка продолжала:
- но если всё же ничего не случится, ты хотя бы иногда пиши мне, я буду очень рада. Не забывай меня.
и после она слегка, как это делала не раз, обняла меня и нежно поцеловала.
- до встречи, - и она пошла прочь, не оборачиваясь и настолько стремительно, что я невольно захотел окликнуть её.
но этого делать я не стал, а лишь стоял, как заворожённый, глядя на её удаляющуюся стройную фигуру, и даже не знал, что подумать, нет, у меня напрочь отказало мышление и только она удаляющаяся от меня, сейчас всё виделась мне.


Часть 1

- молодой человек, - услышал я совсем незнакомый голос, - вам плохо? Вы такой бледный. Выпейте чаю – станет легче.
постепенно проясняющимся взором я окинул помещение, где находился. Это было купе вагона, в нём было светло и немного душно, кроме того, здесь пахло какими-то женскими духами. Потом я различил и саму обладательницу этого аромата, которая протягивала мне стакан с чаем. Я взял его и немного отпил – стало немного яснее и теперь я слышал стук колёс, очевидно, мы ехали уже в пригороде, так как скорость была приличной. Второй глоток – я почувствовал пол под ногами и то, как я сам сижу за столом на полке, третий – я полностью пришёл в себя.
- я что-то не так сделал? – спросил я, так как после того, как моя провожающая ушла, я больше ничего не помнил.
- да нет, всё было тихо и мирно, - ответила попутчица, - просто, вы были настолько бледны, что я подумала, что было бы неплохо, если я помогу вам.
- спасибо, а я ничего не говорил?
- нет, вам было настолько плохо, что вряд ли вы что-то сказали бы, даже если бы очень захотели.
тут в купе вошла ещё одна женщина и взглянула на меня, после чего обратилась к моей попутчице:
- ну что, лучше ему?
- да, значительно, но тем не менее, нельзя ли выдать ему постельное бельё?
женщина назвала стоимость и вышла.
- вы меня так напугали, - призналась мне моя попутчица, - что я не знала, что мне с вами делать.
- вы знаете, у меня хобби пугать людей, хорошо ещё, что я не захватил с собой что-нибудь наводящее ужас, но, думаю, что у меня и без этого получилось неплохо.
женщина улыбнулась.
- и часто вы так пугаете народ?
- нет, потому как уезжаю я из города редко, а ведь так не хочется, вот и выискиваешь всякие мерзости, чтобы хоть как-то подавить своё нежелание куда-либо уезжать.
- а почему бы вам не остаться на месте, если вы так переживаете?
- жизнь заставляет.
в это время в купе вошла проводница и положила комплект белья рядом со мной, в то время, как я, достав из кармана требуемую сумму, протянул ей.
- доброго вам пути, - пожелала она и вышла, прикрыв за собой дверь.
после всего этого я допил свой чай, и, застелив постель, разделся и лёг спать, чтобы хоть немного отойти от пережитого, которое будоражило меня изнутри, несмотря на мои попытки отшутиться перед окружающими. Не успел я коснуться головой подушки, все беды куда-то улетучились и я заснул, словно провалился.


Часть 2

всё течёт, всё изменяется, поезд идёт, дни тоже не стоят на месте. Я также еду в этом поезде туда, куда мне и надлежит ехать, со мной едут мои попутчики, которых, в отличие от первых часов моей поездки, когда со мной в купе ехал лишь один, сейчас уже трое и все довольно неплохие собеседники, и даже более, каждый интересен по своему. Так и едем мы нашей транзитной семьёй и как-то не замечается полёт времени, который стремительно и неумолимо приближает каждого к своему, ожидаемому в конце поездки: меня к моим делам, которые должны совершаться после моего приезда в назначенный город, моих соседей, кого к дому, кого к близким. Но всё равно, ложась спать ночью, я неизменно вспоминал мою оставленную во Владивостоке девушку, все встречи с ней и, самое главное, расставание с ней. Как нелепо всё получилось, как во сне: была милая, единственная и вот уже её нет рядом, а лишь там, в прошлом, которое не вернёшь и не восстановишь. Неинтересно как-то жизнь шутит с нами: месяц назад я думал, что поеду без всяких сожалений, потому что нечего было мне здесь оставлять, но перед отъездом я понял, что оставить ту, которая тянулась ко мне, я не желаю и, мало того, не хочу. Но и это в силу необходимости сделать пришлось и теперь я, полностью обездоленный, еду куда-то к чёрту на куличики, где меня совсем никто не ждёт и даже не ведает о том, что я туда приеду. А я скоро приеду и встречайте меня таким, какой я есть, с моим мрачным прошлым и недолюбленным недавним. Вы меня не поймёте, да и чёрт с вами, я даже и рассказывать ничего не буду, потому что знаю, ни к чему хорошему мои жалобы на жизнь не приведут.
вот с такими мыслями я ложился спать в эту ночь. На душе погано и хочется вернуться назад, не по тому что меня пугает чужбина, а только лишь по одной причине: там осталась она, и осталась, надеясь на моё возвращение, а, может, и тут же забыв меня. Как бесит эта неясность чувств! Как хочется отдать всё, чтобы заглянуть в будущее и узнать, стоит ли помнить о ней, единственной и неповторимой, и вообще, что будет с нами в будущем?
после долгих размышлений на этот счёт я заснул и мне приснилось что-то странное. А снилась мне та ночь, которой я уезжал: всё точно также, как было наяву, только после неодобрения моей девушкой моего же отъезда, я также размышлял о нашей разлуке, но вместо того, чтобы сказать мне о том, чтобы я написал ей, девушка вдруг с силой взяла меня за руку и стала увлекать за собой, да с такой скоростью, что я не успевал переставлять ноги, вследствие чего стал задевать какие-то сумки, чемоданы, сундуки, которых здесь оказалось немереное количество и которые стали с грохотом валиться, разваливаясь и разлетаясь своим содержимым, которое и звенело, как стекло, и катилось, и падало, просто разлетаясь. Люди по этому поводу начали негодовать, крича нам вслед какую-то ерунду:
«да что же это такое?!»… «Что происходит?!»… «Маша, ты где?!»…
Я ничего из этого не понял, а лишь попытался сказать увлекающей меня за собой девушке о том, что хватит маяться дурью, или уже на худой конец выбирай траекторию, причём тут все. Но что-то не получалось у меня сказать об этом, а скорость нашего движения куда-то всё нарастала и уже дошло до того, что я пару раз во что-то внушительно врезался, от чего у меня начала болеть голова и левое плечо. Ещё что-то снесли, ещё звон стекла, крики, и даже вдалеке чей-то плачь.
- ну, всё, с меня хватит, - выговорил-таки я и начал высвобождать руку из руки этой, ставшей почему-то неуправляемой девушки, что у меня почти не получилось.
- вот чёрт понёс, а, - продолжал ругаться я, почти уже высвободившись.
- не делай этого, разобьёшься, - закричал кто-то, а может мне показалось.
- конечно, если так нестись, как тут к чертям не разбиться, - и я продолжил начатое.
через некоторое время я всё же высвободился и зря:
удар при падении куда-то был настолько сильным, что из меня чуть не вернулся ближайший ужин. В то же время всё померкло, а я остался лежать на земле под крики, причитания и плачь людей, которые толи жалели свои вещи, разнесённые нами, толи уже меня, лежащего где-то во мгле. После всей этой неразберихи, учиненной на посадочной платформе города Владивостока, мне даже и вставать не хотелось, что мне скажут, увидев ещё живым после такого погрома? Прежде, чем подняться, я предпринял попытку хотя бы послушать, о чём эти возгласы, а уж после при приемлемом стечении обстоятельств, уползти куда-нибудь, тихо и не попадаясь никому на глаза. А как же поезд? Ведь мне надо ехать. Нет, после такого погрома меня просто загрызут, я не успею даже доехать до ближайшей остановки, чтобы в случае чего ретироваться.
и тут в меня словно молнией ударило: да я ведь уже сел в поезд и ехал там двое суток, значит всё это ни что иное, как просто-напросто дурной сон. Со мной очень часто, да почти всегда бывает так, что, видя сон, я не знаю, что всё происходящее мне снится, только вот сейчас эта мысль посетила меня поздновато. И тогда я всё же решил подняться на ноги и выйти, что называется, в народ, так как что бы они со мной не сделали, в любой момент я проснусь и всё исчезнет. Я стал медленно подниматься и попутно замечать, что со мной творится что-то неладное: начала кружиться голова и всё зверски болеть, кроме того, я находился под какими-то завалами из чего-то непонятного, то ли досок, то ли каких-то палок, тут даже имело место что-то похожее на дверь, остатки битого стекла и всякий другой хлам, никак не похожий на сумки и сундуки, хотя нет, вот я нащупал сумку, правда она уж чересчур рваная и стекла на ней просто гора. Я всё же встаю, шаг, другой и… я снова лежу, так как что-то усердно путается под ногами. Всё же, кое-как выпутавшись, я продолжил прорыв и ощутил, как странное чувство завладело мной: я хотел бежать отсюда, и чем дальше, тем лучше, бежать не знаю куда, но быстро и не оглядываясь. Начав судорожно искать выход из этого ада, я стал понемногу догадываться, что никакой это не сон, отчего мне стало страшно, да так, что я не смог сдвинуться с места, а просто стоял и желал, чтобы всё прекратилось. Где-то слышался чей-то плачь, где-то стучались куда-то и что-то кричали и меня это очень и очень пугало.


часть 3

вот теперь, твёрдо стоя на земле, я могу окинуть взглядом всю ужасную картину произошедшего: вокруг меня валялись обломки от рам, битые стёкла, как-то чудом уцелевшие спальные места, остатки от обеденных столиков и всякий хлам, словом, всё то, что некогда было скорым поездом номер семь, вагоны которого были разбросаны вперемешку со столбами, проводами и, самое ужасное, с людьми, которые пытались выбраться из груды металла, дерева и битого стекла, пополам с пластиковой облицовкой и обрывками дермонтина спальных мест, паралоном и вещами пассажиров. Да, картина ужасная, особенно если представить, сколько людей уже никогда не увидит завтрашнего дня, а сколько пытается бороться за жизнь, разгребая эти завалы, сколько их не может этого сделать. А как же те, кто ехал с семьёй?
я просто не знал, что мне делать – ноги меня не держали, в теле какая-то сумасшедшая дрожь и голова кружится так, что я вот-вот свалюсь.
«надо же так сразу и вдрава, - думал я, тупо глядя перед собой, - нельзя же так».
но у судьбы не спрашивают и она преподносит нам испытания почище, чем с любовью.
- вот это вещи творятся на земле, - произнёс я, совсем не желая ничего говорить и не узнавая своего голоса, - а я хочу курить.
и что произошло со мной тогда, я не понимаю до сих пор. Неожиданно для себя, я рванулся с места, и стал снова влазить в эту мясорубку, руки искали проход сами собой, а ноги шли, наступая на что-то, переступая через что-то и запинаясь. Я падал, снова подымался, искал что-то, лез, снова падал и так до бесконечности.
потом я помню себя тянущим что-то за собой, ищущим что-то, по-видимому, мне необходимое, грязно ругающимся и снова тянущим что-то за собой.
и вот я, при совершенно ясной голове, стою примерно на том же месте, только уже одетый в своей же собственной куртке, определённо не в своих туфлях, в одной руке я держу тлеющую сигарету, другой помогаю стоять кому-то, кто опёрся на меня и плачет. Передо мной стоят две сумки, правда, слегка подранные, но всё же уцелевшие, одна моя, а другая никаким образом не принадлежащая мне. Я затянулся сигаретой, и мне почему-то стало очень хорошо, настолько, что захотелось что-нибудь сказать.
тогда я решил сделать это, обратившись к стоящему рядом человеку:
- это ваша сумка?
она подняла голову и взглянула на меня, это я ощутил даже не глядя на неё. Этот взгляд был какой-то умоляющий, или даже просящей чего-то.
- да, - ответила она сорвавшимся голосом и продолжала всё также смотреть на меня.
меня это почему-то настораживало и я спросил:
- в чём дело?
- в том, что вы сволочь, и, притом, порядочная.
и в то же время я почувствовал её руку, награждающую меня пощёчиной.
- эй, вы полегче, - возмутился по этому поводу я, предотвращая вторую, которая чуть было не обрушилась на мою многострадальную физиономию,- нельзя же так ловко и задаром угощать людей.
тогда она опустилась на землю и продолжила плакать, а я стоял возле неё, не понимая, что произошло между тем, как я во что бы то ни стало захотел курить и тем, когда я уже делал это, и как тут оказалась эта сумасшедшая, которая плачет и дерётся по очереди? Кто она вообще? Или я тут самый живой остался, поэтому меня можно бить?
теперь, пока моя помощь была не нужна, я стал изучать всё то, что осталось в моих карманах после утери куртки. В верхнем левом я обнаружил все три пачки сигарет, одна из которых была открыта, свою зажигалку, пятьдесят рублей денег и складную расчёску. Начав исследовать правый верхний карман, я вспомнил о документах и деньгах, что лежали у меня здесь, но в данный момент их здесь не оказалось, вследствие чего меня бросило в жар. Хорошо, что я вовремя вспомнил, как накануне вечером я переложил их во внутренний карман и тут же убедился в правильности памяти. Исследуя остальные карманы, я убедился, что всё на месте и только сейчас вспомнил о моих новых брюках, которые вероятно превратились в тряпки, а как они мне нравились. Да и чёрт с ними, вон, целая сумка борохла – одену уж что-нибудь.
но тут неожиданно для меня в стороне послышалось движение. Я насторожился, так как оно производилось той самой особой, а получить ещё раз по физиономии мне как-то не очень хотелось. Незнакомка поднялась на ноги, она уже не плакала, подошла ко мне вплотную, её взгляд также чувствовался мной, но он был уже не умоляющий и просящий, а благодарный что ли.
- что вы сейчас хотите, - не удержался я от вопроса, который, как мне казалось, разрешит моё любопытство и в то же время я хотел спросить как можно мягче.
- я хочу говорить с вами, - ответила она так тихо, что мне показалось, будто она не желает, чтобы её услышали.
- говорите, пожалуйста, я буду очень рад, - продолжал я располагать к себе человека.
- зачем вы это сделали?
- что сделал? – недоумевал я.
- зачем вы сейчас рядом со мной? зачем вы со мной говорите, ведь я не достояна этого.
меня чуть было не разобрал смех, но к великой своей радости я нашёл в себе силы сдержаться:
- а вы предпочли бы, чтобы находиться в одиночестве и тем самым удостоить себя большим страданиям, чем в данной ситуации?
- если бы вас не было, я так и осталась лежать бы там, - она указала взглядом на то, что меньше часа назад могло называться поездом, - но вы появились и зачем-то вытащили меня оттуда.
- ну, в конце концов, я не могу вернуть вас обратно, хотя бы по тому, что вы сами этого не захотите, да и что, я выискивал вас для того, чтобы снова вернуть туда, или бросить одну? Извините, но в этом случае судьбе стоило присмотреть для вас кого-нибудь пожёстче, кому безразлична судьба своего соседа.
- а вам нет?
- как видите.
она снова задумалась, и её взгляд затуманился, но это лишь на пару секунд.
в это же самое время я услышал шаги. Кто-то приближался и этих кого-то было много. Через несколько секунд люди подошли к нам.
- вы в состоянии идти? – спросил у нас мужчина, державший что-то в руке, что, я не мог разглядеть из-за темноты.
- ну, при желании можем и побежать.
- тогда идите вон к тому поезду, - и, показав, куда нам нужно идти, он вместе с другими пошёл куда-то дальше.
- ну как, пойдём? – спросил я у незнакомки.
- если надо идти, так пойдёмте.
я взял в руку её сумку, свою же закинул на плечо, и, взяв мою бывшую соседку по купе, а может и по вагону, за руку, двинулся в указанном направлении.


часть 4

в санитарном поезде, так я его назвал, нас радушно приняли, распросили о том, что болит, что не болит, кружится ли голова, ощущается ли слабость в теле – словом, навели о нас всевозможные медицинские справки. Убедившись, что с нами всё в порядке, за исключением мелких ушибов и царапин, что я вообще не считаю за увечье, нас отправили в другой вагон, где должны помещаться люди, способные самостоятельно перемещаться, в котором у нас спросили имена, фамилии, наличие каких-либо документов и что мы успели взять с собой при крушении поезда.
моя случайная знакомая, которую, как я понял с её слов, зовут Ирина Викторовна, пришла сюда в одном лишь простеньком сером платье, в туфлях на босую ногу (во время крушения поезда она читала книгу, сидя за столом), при ней была ещё маленькая сумочка, которые некоторые девушки носят всегда с собой, не на миг с ними не расставаясь, а если происходит что-то из ряда вон выходящее, первым делом мёртвой хваткой вцепляются в неё и встречают все неожиданные происшествия глаза в глаза, и большая дорожная, уже вытащенная мной при непонятно каких обстоятельствах. Вот это было всё, чем на данный момент владела эта девушка двадцати с лишним лет, информацию о её возрасте я почерпнул из сказанного ею же, а ехала она в тот же город, что я, только села она в этот злосчастный поезд на тридцать шесть часов позже, чем это сделал я.
после того, как и я был отмечен в списке уцелевших, который составляла женщина-санитар для предоставления его администрации вокзала железнодорожной станции с каким-то мудрёным названием, нас попросили занять места где-нибудь поближе к концу вагона, что мы и с удовольствием сделали. Мы присели рядом, потому как к нам обязательно кого-нибудь поселят, и сначала молча сидели, а потом Ирина занялась своею причёской, после чего, сложив всё для этого необходимое в сумочку, взглянула на меня.
- ну как, нравится, - прозвучал вопрос из её уст, вероятно адресованный мне.
- вы о вашей прекрасной косе, если я не ошибаюсь?
- да, о ней самой, но если вам нравится что-то ещё, можете сказать и об этом.
- а разве моё мнение здесь принимается?
- если кроме вас здесь никого нет, то и ваше сойдёт, да ещё вы, когда спасали меня, за мои волосы беспокоились как-то больше, чем за меня саму.
- да неужели? А вот интересно, в чём это проявлялось?
- ну какая же вам разница, главное, что я вас прекрасно поняла и вот сейчас я предоставляю вам возможность полюбоваться спасённым вами.
в эту секунду мне стало очень неудобно за произошедшее, я попытался взглянуть в окно, в котором ничего, кроме темноты ночи, не узрел, после чего опустил голову, пытаясь хоть как-то в мозгу обработать услышанное и найти всевозможные доводы тому, что ничего необычного в её словах нет. Наконец, после некоторых операций, цепочка которых следует в мозгу перед принятием какого-либо решения, я вывел для себя одно единственное: не стоит выказывать своё замешательство, так как чаще всего оно несёт с собой довольно-таки нежелательные последствия. Но я немного опоздал, потому что Ирина заметила это.
- вам не нравится? - то ли с поддельным, то ли с искренним удивлением спросила она.
тогда я, снова взглянув на девушку, ответил:
- да что вы, я просто в восторге от всего этого великолепия.
честно говоря, мне были не очень понятны эти её вопросы и удивления, мне это в одно и то же время нравилось, и не нравилось, так как в моей голове возник вопрос к ней, который я задавать не буду, по крайней мере, в ближайшее время, а он состоит в следующем: «а не едет ли у вас крышка, милая Ирина?».
тут ход событий изменился совсем в противоположном направлении, и снова же по вине этой самой девушки-попутчицы, которая вдруг изъявила своё следующее желание.
- вы знаете, - раздражённо сказала она, - я хочу спать.
теперь мои соображения работали в другом направлении, а именно в поиске возможности как-нибудь устроить её. Это продолжалось недолго, после чего я снял с себя куртку, и, свернув её, положил на край полки.
- к сожалению, могу предложить вам только такой вариант принятия горизонтального положения, и если он вас устроит – добро пожаловать.
- ну, если ничего лучшего на данный момент нет, я согласна и с этим, - и она улеглась, протянув мне свою руку, - если вам не трудно, возьмите меня за руку и держите, сколько можете, - так мне будет спокойнее.
Ну что мне оставалось? Рука в руке – нет ничего лучше для первой встречи, с романтическими помыслами и с тихими словами… Ой, да я, кажется, тоже неплохо стукнулся при крушении головой!!!


часть 5

когда Ирина засыпала, я вспомнил всё то, что произошло за последние несколько часов. Меня почему-то не шокировало то, что произошло со мной, просто очень настораживает тот провал в памяти, что случился после крушения поезда. Очень интересно, что я делал во время этого. А если это было что-то ужасное? И как я умудрился найти почти все свои личные вещи, да ещё и вещи этой девушки, и вообще, как я нашёл её, как так всё получилось? Нет, всё сначала. Во время крушения я спал и мне приснился очень странный сон, проснувшись после которого я так и не понял, что произошло, ты не находишь это странным, читатель мой? Я лично нахожу очень много странного в этом, хотя бы даже то, что сплю я очень чутко, слыша буквально всё, что происходит вокруг меня, но сегодня меня почему-то разомкнуло, ну просто не на шутку. Потом: пусть даже я не услышал, не сообразил, что к чему, но ведь оказавшись под грудой всякого хлама, я должен был сообразить это и просто немыслимо испугаться, но это произошло гораздо позже и не по тому, что мне было от чего испугаться, а просто-напросто я захотел курить и, лишившись разума бросился обратно, мало того, достигнув цели, так ещё и прихватив с собой того, о ком даже и не думал, после чего я вот он, при ясной памяти, стою и курю, как будто ничего не произошло. А ведь что-то произошло, и произошло не так, просто, а последовало за чем-то, что побудило меня к этому броску в вагон, полностью отключив моё сознание. Я не имею ничего против моих действий, просто меня настораживает, что я отключился, мне это очень не нравится, почти так же, как моей девушке, провожавшей меня из Владивостока. Кстати, нужно отдать ей должное: она была более чем права, сказав, что моя поездка ей очень не нравится. И вот к чему она привела. Хотя, зря я так говорю, даже потому, что остался жив и почти невредим.
от моих размышлений меня оторвали двое вошедших людей среднего возраста, которые были щедро перевязаны, но, тем не менее прочно стояли на ногах.
- О, братья по несчастью, - сказал один из них, - я вижу, судьба вас жалует – почти целы и даже при своих вещах.
- откуда ты знаешь, - тут же возразил второй, может это не их вещи, кто там что теперь разберёт.
меня очень задела его догадка, но я воздержался от всякого рода оправданий и мирно ответил:
- я очень счастлив, что меня жалует судьба, а ещё за то, что не одного меня, так как, если бы она вас совсем обошла стороной, мы бы к всеобщему сожалению не встретились здесь и сейчас.
люди переглянулись, оба улыбнулись и один из них протянул мне свою руку.
- что верно, то правильно, и раз так всё неплохо, как вы говорите, а оно так и есть, то меня зовут Василий, а это – Пётр.
и мы обменялись рукопожатиями, после чего я ответил:
- бесконечно приятно, меня зовут Матопх и пусть не коробит ваш слух моя официальность, я абсолютно простой человек, такой же, как вы.
Потом задавались вопросы о том, как во Владивостоке живётся, как работается, сколько получается и всё в этом роде с растяжкой часа на полтора, после чего люди решили улечься спать, а солнце за горизонтом совсем наоборот.
За окном вагона, входящего в санитарный поезд, уже явно светало, а мои часы, про которые я совсем забыл и которые остались целыми, показывали пять пятнадцать. После того, как я взглянул на них, мне сразу же почему-то захотелось спать, но я тут же ощутил руку Ирины в моей руке и понял, что забраться на верхнюю полку мне не удастся, поэтому я подпёр свободной рукой голову и вознамерился хотя бы таким образом вздремнуть, чтобы потом не потерять рассудок.


Часть 6

Проснулся я от того, что кто-то с силой сжал мою руку и начал усиленно трясти. Я открыл глаза, но видно это не произвело на будящего никакого впечатления.
- проснитесь же наконец и объясните мне всё.
- От таких слов, да ещё и произносимых знакомым голосом, голосом Ирины, я окончательно проснулся и присоединив к одной своей руке, сжимаемой её рукой, свою вторую, задал самый подходящий на мой взгляд вопрос:
- - объяснить что?
- После своего вопроса я увидел на лице девушки смесь удивления со страхом и продолжил:
- - вы чего-то боитесь? Скажите мне – я всё разрешу.
- - я не могу понять, где нахожусь.
- - вы находитесь в санитарном поезде от номера семь, который, к сожалению, потерпел крушение.
- - как, крушение?.. Какое крушение?.. И я в нём была?.. Да, я ехала в нём, а он
- её почти бессмысленная речь оборвалась, и она снова начала плакать. Я сидел и смотрел на неё, а потом мне тоже почему-то захотелось этого, мне было жаль её, ведь она такая беззащитная, ей сейчас так плохо, так плохо. Я протянул руку и дотронулся до дрожащего плеча беспомощно сидящей Ирины. Она вдруг подняла голову и в её взгляде плачущих серых глаз было столько надежды, столько доверия и в то же время грусти, что мне показалось, всё это вот-вот выплеснется через край и унесёт с собой меня, быстро и стремительно. За секунду до этого я не знал, что всё так произойдёт, а оно произошло, и произошло не так, а пять, десять раз так.
- В эту секунду девушка, убрав руки от груди потянулась ко мне, но достала лишь до моих плеч. Я слегка наклонился в её сторону, чего ей видно показалось мало, и тогда она, как можно быстрее, как будто ничего этого не произойдёт позже, если не случится сейчас, подвинулась ко мне и обняла с такой силой, что мне показалось, я сейчас сломаюсь под тяжестью её рук, после чего прильнула ко мне всем телом и снова плакала. Нет, мне не доставляли удовольствия её слёзы, я не хотел их, просто всё это пробудило во мне сознание моей огромной значимости, ведь сейчас я кому-то нужен, и это настолько окрыляло меня, что мне захотелось, чтобы такое состояние продолжалось вечно. Я обнял её, эту плачущую девушку, как родную, и даже больше, и мне хотелось, чтобы она никогда не ушла, никогда не рассталась со мной, никогда не сказала мне даже того, что её временно не будет. Как это прекрасно! Как сладко и прелестно!
- - пожалуйста, не оставь меня как можно дольше, - умоляюще просила она сквозь слёзы, - я не смогу без тебя.
- - Я не оставлю вас, милая, только не плачьте, пожалуйста.
- - я не буду, но не могу, мне не верится.
- - мне тоже, но мы вместе что-нибудь придумаем, поверьте мне. Мы доберёмся до вашего города во что бы то ни стало и всё это время я буду с вами, не оставляя вас ни на минуту одну.
- Скоро Ирина успокоилась, а поезд между тем тронулся и нас куда-то повезли. После проснулись два наших попутчика, которые были по-прежнему веселы, а Ирина всё молчала, сидя рядом со мной и так смотрела на меня, что мне становилось и грустно, от того, что она пережила, и я гордился тем, что я в её жизни значу если не всё, то очень многое.


часть 7

когда мы прибыли на ближайшую станцию, нас высадили и сказали, что мы сможем продолжить свою поездку по мере восстановления движения поездов и что нам постараются выдать билет на ближайший поезд, возможно на пятьдесят третий, еденицу, двести сорок девятый, сорок третий, и уже если не повезёт, то на следующую семёрку, которая ожидается по графику в следующую ночь. Нас, уцелевших, коих к великому сожалению было очень мало, разместили в номерах привокзальной гостинници, а так как номера были только на двоих, мы с Ириной поселились в одном из них.
после того, как мы расположились в своём пятьдесят восьмом, ребром встал вопрос о хлебе насущном, или, если выразиться понятнее, о том, как и где его раздобыть.
- ирина, вы наверное отдохнёте, а я схожу и куплю нам что-нибудь перекусить, - предложил решение этой проблемы я.
- если хотите, можно, я пойду с вами? Просто я не хочу снова остаться одна, даже здесь.
- ну, если у вас ещё хватает сил двигаться, присоединяйтесь.
- да я выспалась и сейчас могу хоть горы свернуть.
- в таком случае, пойдёмте.
в посёлке, назовём его просто Н, мы нашли небольшой базарчик, где взяли свежих овощей, пирожков, горячих вареников, заглянули в магазин, взяли хлеба и многое по мелочи, после чего вернулись в гостиницу, попутно купив полуфабрикатов быстрого приготовления.
позавтракав, Ирина решила воспользоваться предусмотренным здесь душем, а после немного отдохнуть. Взяв всё для этого необходимое, она удалиллась, а я сел в кресло и закурил. Во время этого я решил тоже принять душ, а то ещё неизвестно, когда в будущем мне предстоит это сделать, в связи с чем я вынул из сумки всё для этого положенное и стал ждать своей очереди.
вдруг Ирина окликнула меня из душа. Я, не поняв в чём дело, подошёл и чуть приоткрыв дверь спросил:
- вы звали меня?
- да, я забыла на тумбочке шампунь, будьте добры, если вам не трудно, принесите.
- Да, одну минуту.
я нашёл на её тумбочке причудливой формы пузырёк с шампунем и снова подойдя к душевой приоткрыл дверь и спросил:
- как вам его передать?
- а давайте попробуем дотянуться друг до друга, - предложила она.
я, как мог, протянул руку к её руке и, насилу дотянувшись, отдал ей требуемое.
девушка поблагодарила меня и я снова ушёл, закрыв за собой дверь, после чего занял своё прежнее место в кресле.
минут через двадцать она вышла из душа в лёгком халатике, её длинные светлые волосы были распущены и когда я взглянул на всё это, что-то во мне встрепенулось и я решил больше стараться не смотреть на неё, потому как не очень силён против женской привлекательности.
- с лёгким паром вас. Если хотите, ещё остался чай, можете дополнить ваше блаженство.
- спасибо, - она с лёгкостью присела на край своей постели, - я ещё возьму своё, я бы и вам посоветовала, пользуясь случаем, тоже принять душ.
- да, я уже решился на столь очищающий подвиг, - с этими словами я взял пакет с вещами и направился к душевой.
как всегда процедура мытья моего тела составила двадцать пять минут, и по её окончании я оделся и вышел в номер, где столкнулся с совершенно непредсказуемой ситуацией: при виде меня Ирина поднялась с постели, подошла ко мне и, чего я совсем не ждал, положив свои руки мне на плечи, поцеловала. это совсем вывело меня из колеи, но сей её шаг был только лишь началом.
- тебе не стоило так одеваться после душа, милый, ведь всё равно перед тем, как лечь, придётся раздеться.
я хотел было сказать ей о рамках приличия, которые необходимо соблюдать при присутствии женщины, но после таких слов, которые напрочь сбили меня с толку, я ощутил лишь, что сейчас сдамся чарам этой обольстительницы и тогда будь, что будет. А она снова поцеловала меня, на этот раз ещё нежнее и пленительнее, после чего повлекла к своей разостланной постели.
- ты исполнил моё желание – спас мою жизнь и не дал потеряться в ней, - говорила она, - может сейчас ты исполнишь ещё одно маленькое желание, ведь ты мне так нравишься, что я не в силах больше ждать, - она снова поцеловала меня, на что я уже как бы по энерции ответил, тая и растворяясь в этой пленительности, - ну пожалуйста, один лишь раз, больше я не буду просить тебя об этом.
- не стоит больше слов, - я не узнал своего голоса, слыша его сквозь всё нарастающее желание, которое целиком захватило меня в свою власть.
проснулись мы аж в восемь часов вечера. Моё тело сладко ныло после прошедшего недавно и хотелось лежать с ней рядом, не отпуская девушку из объятий и чтобы всё это продлилось безконечно.
Снова приняв душ, мы приступили к приготовлению ужина. Ирина была в хорошем настроении и за ужином мы рассказывали друг другу о своей жизни, Почти всю ночь мы не спали, а наутро снова сладко заснули в объятиях друг друга и не успели мы как следует это сделать, как нас разбудили и оповестили о том, что поезда пошли, а нам следует подойти на вокзал для получения билетов, чтобы продолжить наш путь. А достались нам билеты на пятьдесят третий поезд, который ожидался с прибытием примерно через час.
вернувшись в гостинницу и уложив свои вещи, мы ждали прибытия поезда, который не заставил себя ждать и пришёл в одиннадцать пятьдесят утра.
заходя в вагон, я почувствовал в теле слабую дрожь, а в голове снова всплыла картина крушения семёрки. Взглянув на Ирину и как бы ища в ней поддержку я ещё более растерялся, увидев бледность её лица и страх в глазах. И всё же мы вошли в этот вагон, который, как мне казалось, развалится при первом же движении, а, разместившись в свободном купе, стали молча чего-то ждать. Вот вагон дрогнул, вместе с ним и нас хорошенько передёрнуло, и поезд, набирая ход, помчался в заданном направлении.


часть 8

да, поездка оказалась не из приятных, мы очень плохо спали и при резких поворотах мчащегося поезда наши сердца замирали и казалось, вот сейчас раздастся скрежет, звон стекла, затем крики, стоны. Но нет, поезд по прежнему мчался и ничего не случалось.
приехали мы в город Новосибирск через двое суток измученные и сонные и на еле шевелящихся ногах сошли с поезда. Нас встречали родители Ирины, очень бледные и чуть не плачущие.
- ты уцелела, доченька? Ведь всего триста человек остались в живых, - сквозь слёзы радости говорила её мать, высокая стройная женщина, обнимая Ирину.
- за свою целость и сохранность я всю жизнь буду благодарна Матопху, ведь это он извлёк меня из-под завалов и это произошло как раз тогда, когда я уже стала терять сознание от ужаса. Он ворвался и буквально выдернул меня оттуда.
на меня смотрели две пары удивлённых и благодарных глаз, потом женщина подошла ко мне и обняв сказала:
- вы просто герой, я даже не знаю, как вас благодарить, ведь за жизнь Иры я отдам всё. Что вы хотите за её жизнь?
я был до глубины души тронут этими словами, нет, мне не надо было ничего от этих людей, более, чем достаточно было их благодарности и тёплых слов в мой адрес.
- вы знаете, Ира мне почему-то также дорога, как и вам, - это я почувствовал совсем недавно и решил для себя, что мне будет очень не хватать её в дальнейшем, - поэтому мне ничего не надо, только бы она была рядом с вами и радовала вас своим присутствием, а я уж изредка буду появляться, чтобы насладиться этим.
- что вы такое говорите?! – воскликнула женщина, - Зачем вы говорите неправду, ведь сразу, когда вы с Ирой вышли из поезда, по вашим взглядам я поняла, что вы больше не сможете друг без друга жить ни минуты, поэтому не говорите больше так, а сейчас мы поедем домой и с этих пор, я уверена, вы больше не захотите расстаться.
когда мы все вместе ехали в их машине, я подумал, вспомнив нас в санитарном поезде, что Ира просила меня не покидать её, в то время, как я думал об этом, утешая её. Но дело в том, что стрессы имеют обыкновение проходить и может быть скоро от нашей любви даже и памяти не останется, что тогда? А тогда я буду там, где я и должен быть и попытаюсь забыть обо всём, что связано с этой девушкой.
но вот мы и подъехали к немалых размеров особняку, где жила Ирина с её родителями, и, выйдя из машины, поднялись по широкой лестнице к его дверям.
- добро пожаловать, Матопх, к нам в гости, - сказала мать Ирины, которую, как я узнал по пути сюда , зовут Елена Александровна.
мне стало очень неудобно за мою многозначимость, но всё же я вошёл в просторный хол и остановился, глядя по сторонам и решитеьно не понимая, что делать дальше. В это время, как бы не дав мне до конца растеряться, кто-то взял меня под руку и увлёк за собой, я даже не успел разглядеть, кто это был и только тогда, когда мы свернули в коридор, я увидел, что это снова же была Ирина, которая шла и улыбалась мне.
- ты так растерялся, что мне стало немного не по себе, ведь всё время ты был такой уверенный, - сказала она, когда мы вошли в одну из комнат, где было открыто окно и поэтому она наполнялась ароматами раскинувшегося за ним ландшавта.
- но ведь не всегда же всё решать твёрдо и в одну секунду, что называется, и машины ошибаются, - ответил я, а сам подумал, что много раз терялся в решениях и хорошо, что эта милая прекрасная девушка не замечала этого, а иначе она бы ни за что не верила мне.
- но ведь ты не машина, ты - человек, который мне безконечно дорог и которого редко где встретишь, ведь в таких случаях каждый стоит за себя, и не умевшие спастись были ни в счёт, а ты перечеркнул все правила и пришёл, пройдя сквозь все заслоны страха и ужаса, и взял меня из этих недр, вытащив и ободрив, даже простив меня за все оскорбления. И после этого ты хочешь, чтобы тебя не заметили, как простого смертного, держащего свою жизнь в кулаке и не желающего рискнуть ею ради брата по несчастью, трясясь за неё всем своим готовым вот-вот развалиться от лишнего движения телом? Если ты этого хочешь, ты не получишь этого, потому что я не из тех, кто привык выезжать за чужой счёт, если ты сделал для меня доброе дело, так прими мою двойную доброту, как могу я тебе помогу, что пожелаешь сделаю.
Она всё говорила, стоя передо мной, а я ощущал себя провинившимся ребёнком перед строгой матерью, так это было всё серьёзно, а главное, что ни с чем из сказанного Ириной нельзя было не согласиться.
Но, несмотря на моё смущение, ведь я бы на месте этой девушки сделал то же самое, она продолжала:
- а если ты не захочешь от меня ничего за то, что я жива, значит я не была нужна тебе и сделал ты это ради утехи своего самолюбия, что мною штыки не приветствуется, если это так, будь уверен, никто не скажет о тебе ничего хорошего, так как никто ничего не видел, а если это не так, - её голос стал заметно тише и из строгого превратился в совсем нежный и даже в какой-то мере безпомощный, - а я очень хочу верить, - с этими словами она чуть коснулась меня своими нежными пальцами, - нет, я больше, чем уверена, что это не так, то я страстно, нежно и безумно люблю тебя, - и её руки с божественной медлительностью стали обвивать меня, - люблю, как в сказке, как во сне люблю, как нельзя любить никого, всем сердцем, всей душою, глазами, руками, губами.
- И эти слова, эти сравнения, эти её божественные движения, просто переполнили меня страстью и нежностью, счастьем и любовью так, что я сам не заметил, как сжал девушку в своих объятиях и стал безумно нежно и долго целовать её этими губами, которые между поцелуями шевелились, выговаривая такие прекрасные слова:
- - люблю тебя, милая, единственная, родная и навеки дорогая.
Это и многое другое сказали они в этот сладостный час любви, а потом ещё и ещё повторяли их при каждом УДОБНОМ СЛУЧАЕ.