Анаквайр

***
ДМИТРИЙ ТЮЛИН
***
АНАКВАЙР
***
ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ
***
АНАКВАЙР!
Склизкое инородное с руки испортит внимание клочком бесовщины.
Пурпурная фантастика, мистическая музыка.
Порядок высших миров – хаос на нижних.
Поцелуй формирует дыру.
Болотный. Сиреневый. Белый. Оранжевый.
Бежать не удастся. Приятие безумия – закон эволюции!
Вечерами три процесса в одном яйце.
Клетки. Трубки. Дела.
Кошки.
И вот звездолет возвращается к Солнцу.
Лето.
Потом был прагматизм.
Первый. Девочка с птичками.
Балкон.
А-О. Б-О. С-У.
АНАКВАЙР!
АНАКВАЙР!
***
Зябкая тревога назойливо щекотала сердце Симонсона. Ливень барабанил по зонту, нет-нет, а прольется струйка за шиворот. Рядом Морган, и так горбатый, плечами, да позвоночником компактно упаковывал плащ. Ему можно, он высоки й! Чавкали, давились ботинками лужи. Водный занавес. Глубокая ночь.
Морган резко затормозил. Сердце Симонсона дернулось лисицей в капкане. Он испугался, что так себя накрутил.
– Вот он!
Неоновый луч вырвался из фонарика Моргана. Округлость планетолета: черный металл с артериями из подтеков дождя. Запах озона.
 – Как-будто ничего особенного, – сквозь перестук зубами от холода выдавил Симонсон. Едкая лапа душит сердце.
– А ты что ожидал?
– Ничего…
Морган распахнул плащ, отстегнул от пояса лазерную пилу, водрузил на лицо маску сварщика.
– Отвернись!
Склизкое инородное с руки испортит внимание клочком бесовщины.
Что это? Мышиный носик Симонсона озирается по сторонам.
– Отвернись, я сказал!
Симонсон поспешно присел на корточки. За его спиной трещал рвущийся металл.
– Идем! – позвал Морган.
В планетолете образовалась амебоподобной формы дыра. Желтый свет лампы накаливания.
***
Симонсон в Центре Космических Исследований двадцать третий год. Как неожиданно мечта, взлелеянная в детстве, обрела плоть! Выпытать у Вселенной тайну недосягаемых звезд!
И вот из путешествия к далекому светилу возвращается звездолет. Вместо имени у того солнца – не умещающийся в человеческой памяти номер. Новейший каталог, доступный лишь узкой группе засекреченных специалистов ЦКИ. Но сложнейший астрофизический расчет неумолимо указывает: здесь должна быть жизнь! И это первый опыт в истории человечества!
И все насмарку! Пилот мертв! Во всяком случае, радио молчит.
***
Морган осмотрелся в переднем трюме корабля. Лазерную пилу в его руках сменил компактный бластер Андреева. Пусто. Симонсона не покидало ощущение притаившегося в чулане привидения.
– Дальше! – скомандовал Морган, переступая порог следующей каюты.
Напряженно мигают лампы. Если пилот мертв, кто посадил планетолет? Нечто витало в воздухе, идея. Идея, сводящая с ума.
Вот коридор. Отсюда три двери. Какая?
Средняя?
Пусто!
Слева?
Справа?
Другой коридор.
Склизкое инородное с руки испортит внимание клочком бесовщины.
Да что это за ерунда, черт возьми?!
Склизкое инородное с руки испортит внимание клочком бесовщины.
Склизкое инородное с руки испортит внимание клочком бесовщины.
– Морган!
– А?
– Может, ну его? Запустим роботов, они лучше нас разберутся. Все анализы, а? А если понадобится, всегда объявиться успеем.
Морган резко остановился, развернулся к Симонсону.
– Чего ты боишься?
– Здесь атмосфера безумия!
– Я чую. Это твой страх. Тебе нельзя было на эту работу.
– Это не только мой страх!
Что-то грохнуло за дверью. Симонсон взвизгнул, словно истеричная шлюха. Схватился за сердце, в котором пульсировало лезвие ножа. Морган подпрыгнул; резко, сильно пнул ногой. Дверь со скрипом раскачивалась на петлях. Симонсон осторожно, медленно поднял глаза.
Там, на кухне, за столом, скрестив пальцы в замок, отдыхал от жизни пилот. Белки его – чудовищно круглые, маленькие пронзительные зрачки – строго по центру. Кухонная доска из дерева, совсем как в старину. Нож и половина булки хлеба; другая половина нарезана, словно на бутерброды. Крошки: большие, маленькие, совсем труха.
Морган приблизился к трупу.
– Страх! – диагностировал он, опуская ладонью веки покойника. – Очень сильно испугался. Сердце не выдержало. Видел, какой ужас в глазах?
– А что сейчас грохнуло? – запинаясь, спросил Симонсон.
В этот момент что-то зазвенело справа. Монета переворачивалась вокруг собственного центра во всех плоскостях; напоминала схему электронных орбит в популярной энциклопедии. Одновременно целиком перемещалась вверх и вниз, поочередно. Сначала все медленно, потом быстрее и быстрее. Звон достиг протыкающей барабанные перепонки частоты, и в тот миг, когда Симонсону показалось, что звук уносит рассудок, монета пулей метнулась в угол, ударилась о стену, безвольно упала, спокойно осела на полу.
– Что это было?!
Нож пошевелился, с чувством собственного достоинства застыл над столом и бодро продолжил нарезать хлеб. Ломтики отслаивались.
Симонсон завопил и бросился прочь. Со всех ног мчался следом Морган, распрощавшись с храбростью навсегда.
***
Вместе с храбростью Морган похоронил способность к логическому мышлению. Остаток дней он провел в психиатрической клинике, называясь облезлым зайцем. Симонсон остался работать.
***
– Что это может значить? – Симонсон ткнул кнопку черного ящика, извлеченного роботами из планетолета. В динамике, перекрываемый шумом помех, затрещал голос первого астронавта:
– Когда меня спросят про АНАКВАЙР, что я смогу описать? Пурпурный, сиреневый, фиолетовый, белый, особо пронзительных, особо едких оттенков. А еще: знаете этот дух мистической музыки, само свойство фантастичности? Пурпурная фантастика, вот как! Это все, что можно сказать об АНАКВАЙРЕ достоверно. Остальное адекватно передать нереально…
Грейс покачал головой.
– А другой фрагмент? Как я понимаю, он покидал корабль и передавал по рации?
Симонсон кивнул.
– А АНАКВАЙР – так окрестил планету, к которой летал?
– Да. Вот, послушай. Еще лучше!
Снова заработал черный ящик:
– …Это – белое. Грязно-белое. Но оно как бы прямоугольное, плоское, двумерное, только края вогнутые. А прямоугольник из концентрических окружностей. Как бы. И его много, они разлетаются в стороны. Но это – единое. Как бы. Такая форма материи намного высокоорганизованней остального, потому что сводит с ума, сопротивляться очень сложно. Это и есть АНАКВАЙР! – голос в черном ящике срывается на крик. – Я ощущаю это как слово АНАКВАЙР! Одновременно – прямоугольники с вогнутыми краями, концентрическими окружностями. И АНАКВАЙР! Абсолютная тождественность! Тяжело объяснить, принять… Что же делать? У-у-у… Понял! Одно способно перейти в другое – и наоборот! – в голосе космонавта возбужденная суета, одержимость. – Они есть АНАКВАЙР! Возможно такой АНАКВАЙР соответствует уровню разума, или даже выше! – голос убыстряется! – Но и планета – АНАКВАЙР! Я пока не разобрался… Мне опять страшно… – гнетущая вибрация в голосе. Истерия. – Все страшнее…
Симонсон ткнул красную кнопку.
– Дальше он возвращается на корабль, – пояснил ученый. – Такой бредятины очень много! Есть кое-что осмысленное. В основном – сложные философские построения, немного личного, но связать материалы воедино пока не представляется возможным. Нарушена хронология. Скоро восстановим.
– На борту не было наркотиков?
– Алекс – проверенный человек!
– ЛСД?
– Только морфий на экстренный случай. Наркотики исключены! К тому же вам известно, КАКАЯ нелегкая занесла беднягу Моргана в психушку. Несомненно, там действуют неведомые нам силы.
– Тогда он спятил. Симптомы шизофрении. Или ЛСД.
– Что-то свело его с ума!
– Работайте, – сухо приказал Грейс.
Его лысая макушка, обрамленная седыми клочками, отражает свет неоновых ламп. Красный нос. Круглостекольные очки.
***
15 сентября, к. в. (корабельное время). Запись в дневнике.
 Сегодня я увижу планеты. Вблизи. На экране большого монитора. Я стараюсь представить, как это будет, но все, что получается разглядеть – пурпурный цвет, а еще – таинственное, мистическое ощущение. Я понимаю, это работа мозга. Тем не менее, момент встречи с неизвестным представляется ярко. Но когда я пытаюсь рассмотреть, что представляет собой загадка – увы.
Но кто-нибудь разглядел? Разве сочинения фантастов – не синтез из наличествующих в человеческом опыте фрагментов? Как антропоморфны инопланетяне! Даже название какое: гуманоиды! В лучшем случае – осьминоги, насекомые, или живые чайники.
Но сегодня я увижу.
***
– Образованный человек, – заметил Грейс.
– Я же говорил, что проверенный!
***
15 сентября к. в. Вечер.
Я видел планету. Это АНАКВАЙР. Имя само заявило о себе. Только я не понял, что произошло. От этой планеты исходит ощущение, которое я не могу описать. Такого чувства нет у людей. Какое-то шестое чувство. Совершенно невозможно разобраться.
Монитор показывает, что структура поверхности планеты очень сложная, но мой мозг отказывается дифференцировать детали. Я не могу обозначить то, что наблюдаю. Пурпурный хаос!
Да, я был прав! Может, у меня открылось ясновидение? Преобладают пурпурные оттенки. И мистический дух присутствует.
Знаете, как-будто смотришь на монитор, на каюту – все нормально, кроме одного фрагмента. Это АНАКВАЙР. Отсюда исходят неведомые ощущения, непостижимые шестые, седьмые, двадцать пятые чувства. А привычное восприятие блокируется. Остается только пурпурный цвет и вдохновение фантастической музыки.
И вот, что странно. Закроешь глаза – тот же самый эффект! Все по-прежнему, но АНАКВАЙР так и засел в сознании, как нечто сверхъестественное. Сейчас вспоминаю – да, АНАКВАЙР поселился в моем сознании.
***
16 сентября, к. в.
Глючит компьютер. Не могу добиться показаний от приборов. Но температура – приемлемая для жизни.
***
23 сентября, к. в.
Отказываюсь комментировать, пока не разберусь в происходящем.
***
– И ни одной записи между двадцать третьим и шестнадцатым?
Симонсон покачал головой.
***
24 сентября, к. в.
АНАКВАЙР – словно маслянистый. Когда я пробую осознать АНАКВАЙР, мои мысли тоже приобретают характер маслянистости. Такие мысли не могут служить инструментом осознания.
***
25 сентября, к. в.
Показания зондов интерпретировать невозможно. АНАКВАЙР словно воздействует на сознание, провоцирует слабоумие. Завтра вылетаю на планетолете. Планирую выход в скафандре.
***
26 сентября, к. в.
АНАКВАЙР изменяет сознание!
***
27 сентября, к. в.
АНАКВАЙР из той же материи, что и сны.
***
– Вот что передавала рация, – объявил Симонсон, уверенно нажимая на красную кнопку ладонью.
***
– Шлюз открывается! Поле в фиолетовую и белую клетку. Мягко под ногами. Это – словно живое! Все маслянистое… Очень много деталей! И невозможно уследить за всем, какая-то пара колонн, но они пластичны и подвижны, они выпускают навстречу друг другу выросты, а еще что-то движется по диагонали, по спирали и исчезает в пространстве. В дыре, которая в пространстве. Но это не дыра в пространстве, пространство – из материи. Дыра в материи… Много таких штук.
– Очень много всевозможных деталей! Мозг отказывается регистрировать, опознавать… Вращаются, колышутся, взаимодействуют, переходят, превращаются друг в друга. Сплавляются, вычитаются… Это – хаос! Но сильно структурированный хаос. Это – живая материя!
– И есть что-то еще! Воздействующий на сознание компонент. Не могу пока определить его…
– Сильно давит на психику! Кажется, крыша вот-вот поедет!
– Не могу, возвращаюсь на корабль!
– Это все не такое, как на Земле. Нет травы, нет деревьев, нет шестеренок и механизмов. Я бессилен объяснить. Сердце разрывается от сожаления!..
***
– А вот его теория относительно происходящего, – Симонсон протянул Грейсу рукописи.
***
29 сентября, к. в.
Девяносто процентов (или около того, точно не помню) визуально воспринимаемой картинки достраивается мозгом на основе предыдущего опыта. И только десятая часть информации поставляется сетчаткой глаз! Наивно думать, что в иных мирах нашему взору предстанут человекоподобные дружественные гуманоиды, или зеленые растения. Для человеческого мозга высокоорганизованная материя другой планеты, где бессилен предшествующий опыт – неусваиваемый продукт! Как человек, с детства привыкший общаться только на английском языке, не дифференцирует арабскую речь на слова, так и астронавт с Земли не выделит представителя местной разумной культуры на фоне следствий существования этой цивилизации: сложно организованных индустриальных, технических элементов, а также – инопланетного ландшафта, флоры, фауны.
 С этим я столкнулся! Здесь все – единый хаос. Но ясно, что хаос – только для человека, не умеющего опознать внутри данного нагромождения событий упорядоченность. Нет шаблона для сопоставления, без чего невозможна работа логического ума. Тем не менее, эта упорядоченность существует, поскольку обычный хаос – следствие повышения энтропии, как раз легко поддается описанию.
***
1 октября, к. в.
Я нашел недостающий элемент, основную характеристику восприятия планеты АНАКВАЙР! Здесь СОВЕРШЕННО ИНЫЕ биополя.
Поясню мысль. Сознание индивидуума, ограниченное физическим телом, не способно воспринять сознание другого индивидуума – основной постулат материалистической науки. Чушь! Когда вас обвиняют, презирают, любят, жалеют, разве не ощущаете вы состояние сознания другого человека? А бред Гитлера, не распространился он эпидемией по умам миллионов? Если бы люди не обладали способностью воздействовать энергетикой друг на друга, не существовало бы проблемы зависимости одного человека от другого, отношений «лидер-подчиненный», психологических травм и обид. Каждый смотрел бы на реальность объективно, а не сквозь призму чужого разума. А примеры, когда, находясь среди шизофреников, человек ощущал некоторую неадекватность в себе? А что происходит, когда вы переступаете порог храма? Вы полагаете, это впечатление – следствие высоких потолков? Тогда загляните в дворец-музей. Ощущения отличаются, не правда ли? А нейролингвистическое программирование, гипноз?
Эта способность ощущать сознание, распределенное во Вселенной, заложена в нас от природы. Мы ничего не знаем о ней только потому, что никогда не обращали сознательное внимание в ее сторону. А между тем это нечто настолько привычное, что смешно говорить, мол такие способности – сверхъестественные. Вас просят представить дом. Что вы ощущаете перед тем, как воздвигнуть на внутреннем экране бетонные стены и усыпанную параболическими антеннами крышу? Ведь дома бывают многоэтажные, с дымоходом, деревянные. Но есть в вашем сознании ощущение: все это дом! Вот так же ощущается чужое сознание; вторичные признаки процесса: эмоции, мысли, образы, скорость сердцебиения, мышечное напряжение, возникают после. Еще до рождения мы окружены океаном ощущений, о которых я говорил. Это сознание окружающего мира. Людей, вещей, понятий.
Да, у вещей и понятий тоже есть сознание! И у отдельных частей тела! И у группы людей! Все мы – части гигантского сознания. В нас – микросознания!
Это я понял на АНАКВАЙРЕ. Но мы привыкли к сознанию, иначе биополям, Земли. На АНАКВАЙРЕ – другое сознание, иные биополя! Нет субъективного ощущения «мягко», нет субъективного ощущения «холодно». Есть субъективные ощущения, для которых нет места в нашем языке. И все это воздействует на астронавта!
Зомбирование людей религиозными, революционными идеями, индукция вины в детстве, приводящая к психологическим комплексам в зрелом возрасте – цветочки по сравнению с тем давлением на психику, которое ожидает астронавта на другой планете. Здесь живые существа, вещи, понятия за миллиарды лет существования привыкли к другому набору ощущений. Они просто не верят в землян, и это бесконечное неверие разрушает психику человека. Местные элементы, проникая в сознание инициируют сумасшествие. Их нельзя за то винить. Та же судьба их ожидала бы на Земле. Если их упорядоченность не выше земной…
Наука отрицает теорию энергоинформационного поля. Пока ее носом не ткнет на территорию полтергейста, где энергоинформационная разница с привычной человеческой реальностью настолько велика, что становится очевидной. Изменения сознания под воздействием галлюциногенов, эксперименты с осознанными сновидениями, откровения экстрасенсов – все это по-прежнему трактуется как исключительно субъективный опыт. Но скептик и мне будет толковать о радиоволнах, губительно воздействующих на мозг человека, которые излучает АНАКВАЙР!
***
2 октября, к. в.
Структурированность материи прямо пропорциональна степени влияния на сознание.
***
– Есть еще описания самой планеты? – задал вопрос Грейс.
– Сколько угодно! Все в том же духе…
***
28 сентября, к. в. Запись черного ящика:
– Переплетения оранжевых трубок. Цвета – то, что объединяет нас и АНАКВАЙР. Я протягиваю к трубкам щуп. Я не могу дотронуться, так как трубки не обладают свойствами, необходимыми для дотрагивания. Но он предъявляют массу иных свойств! Вернее, я прикасаюсь щупом к трубкам, но это нельзя определить, как осязание. А изгибы трубок – не пластичность. Они лишены мягкости и твердости. А то, что наличествует – не имеет аналогов на планете Земля…
***
3 октября, к. в. Запись в дневнике.
Отделить от АНАКВАЙРА кусок материи! Ничего принципиально невозможного в том нет. Материя – та же. Но волевое ощущение, призванное спровоцировать каскад психофизических реакций, итог которых – акт отделения от АНАКВАЙРА фрагмента материи (чтобы произвольно поднять руку, нужно заставить себя ощутить, как она поднимается), при соотнесения с образом АНАКВАЙРА в сознании деформируется критическим образом. Необходимо воссоздать в сознании волевой импульс, адаптированный под психофизическую реальность АНАКВАЙРА.
***
3 октября, к. в. Вечер.
Такой фрагмент материи, помещенный в земные условия, обязан изменить вероятностное распределение событий. Итог – нарушение физических законов, явление полтергейста. Неслыханный научно-технический прорыв!
***
4 октября, к. в.
Попытка провалилась. АНАКВАЙР уводит мысли в сторону. Любое намерение относительно АНАКВАЙРА – неадекватное с точки зрения обоих планетных систем психологическое явление, шизофрения.
***
– А вот его мнение по поводу прямоугольников с вогнутыми краями и концентрическими окружностями.
***
5 октября, к. в. Запись в дневнике.
– Это – зона высшей структурированности материи из всего, что довелось мне наблюдать на планете АНАКВАЙР. Возможно – разумная форма жизни. Сознание вблизи ЭТОГО, а я понимаю, что оно и есть АНАКВАЙР (АНАКВАЙР – его суть, как маслянистость, пурпурность, или фантастичность), оказывается на грани фола. Частота вибраций сознания АНАКВАЙРА настолько отличается от человеческой, что представителя нашей цивилизации при дальнейшем приближении к этой зоне ждет неминуемое разрушение рассудка.
Вот примеры, как это происходит из числа зафиксированных мной смещений ощущений:
Эмоциональные индексы «хорошо - плохо» произвольно меняются местами, плюс некоторые индексы приобретают любое значение, или группу значений, как из области человеческой психофизической реальности, так и с области реальности АНАКВАЙР. Теряют часть значений. То же самое – с намерением действия, внутри процесса логического мышления, моменты отказа от неправильной мысли, сопоставление фигур в сознании. Хаотически, но одновременно структурировано неведомым образом, смещаются, деформируются, видоизменяются в соответствии с правилами реальности АНАКВАЙР все элементы сознания. ЭТО – СУМАСШЕСТВИЕ! Я никогда представить не мог, что БЫТЬ БЕЗУМЦЕМ – ТАК СТРАШНО! Я познал безумие, и могу со всей ответственностью заявить: ни один психиатр не ведает, что это такое НА САМОМ ДЕЛЕ!
***
– Это – последняя запись?
– Да. Мы никогда точно не узнаем, как закончил дни старик Алекс. На этом рассуждения героя обрываются.
– Я бы на его месте сделал ноги оттуда!
– Прочти вот это!
***
4 октября, к. в. Вечер.
АНАКВАЙР прекрасен! Да, он ужасен, но есть в той мелодии истинно космическое величие! Это восхитительнейшее сумасшествие! Это заставляло ведьм на метлах нестись на шабаш! Здесь я испытал дьявольский ужас, но и божественное чувство красоты!
Нечто подобное всегда происходило со мной во сне.
***
5 октября, к. в. Утро.
Тысячи фантастов пытались заглянуть на территорию других миров. В астрале, как говорят. Для мира, который – единый океан сознания, нет ничего невозможного. Почему же они не увидели?
Единственное инопланетное, что удалось воспринять сознанием, основанном на земных шаблонах – восхитительные пурпурные цвета и музыка в стиле «спэйс». Вернее, не сама музыка, но та суть АНАКВАЙРА, которая сонастраивает мысли и материю в унисон себе. Это мистическое благоговение, эти цвета написали музыку, нарисовали иллюстрации к произведениям писателей-фантастов. Это – пример того, как деформировал земную реальность АНАКВАЙР. Тем же способом он уводил мои мысли в сторону, обезвреживал намерение вторгнуться в чужую личную жизнь.
Пурпурная фантастика! Мистическая музыка! Вот единственное послание планеты АНАКВАЙР землянам!
***
– Он сам ответил на свой вопрос, – заключил Грейс. – Излучение АНАКВАЙРА погубило его рассудок. То же произошло со стариной Морганом. И вас поразило галлюциногенное свойство этого излучения, не так ли?
***
Симонсон оказался в заколдованной кухне во второй раз. Роботы очистили корабль от посторонних предметов. На всякий случай. Официально никакого полтергейста не было, но инстинкт самосохранения у Грейса работал хорошо. Единственное, что не позволили трогать роботам – труп первого в истории человечества астронавта.
***
Ничего пурпурного. Только мистическое. Не музыка. Страх. Древний суеверный страх животного перед непознанным.
Склизкое инородное с руки испортит внимание клочком бесовщины.
Что это? Опять!
Неодолимое намерение разжать замок из ладоней пилота. Тошнотворное облако в груди.
Симонсон приближается. Грейс загадочно улыбается.
Симонсон дотрагивается до окоченевшей плоти. Легкий запах падали. Грейс улыбается.
Симонсон разводит ладони. Ладони не подаются. Грейс не противится.
Симонсон делает рывок. На стол падает склизкий комок болотно-серого цвета, словно кусок мертвой улитки.
Симонсон не верит глазам. Он вращает головой по сторонам. Внимание распределяется по кухне гармонично. Но там, где комок, внимание ПОРТИТСЯ. Грейс улыбается.
Словно турбулентность, воронка, черная дыра. Комок обладает свойствами, которые Симонсон бессилен опознать. Свойство ИНОПЛАНЕТНОСТИ! Да. Никак иначе не назовешь это седьмое чувство. Невидимое облачко из ИНОПЛАНЕТНОСТИ окружает комок. Глаза Грейса напуганы.
Симонсон прикрывает глаза. Во внутреннем мире внимание распределено гармонично. Но стоит вспомнить о комке… Воронка, турбулентность, черная дыра… Сделалась частью внутреннего мира… Гниль уже в душе.
Это – бес. Просто бес.
Перцы! Перцы! Почем перцы?
АПынвур всмслк43759292н епвыцлн 46;:%;:?*АУЫГ ШЩ ::::::::
Симонсон видит, как пальцы бегают по клавиатуре.
Откуда?
Видит, видит Симонсон.
Рейхстаг, уррррррррррррррррр!!!
ЧЕРНОЕ, ЧЕРНОЕ, БЕЛОЕ, БЕЛОЕ!
АПкуС%:Пиго Р:ВЦИ олг(а
АНАКВАЙР!
АНАКВАЙР!
АНАКВАЙР!
***
конец
***
3-7 октября, 2006 г.