Отрывок вступления

Предисловия...

По мотивам песни Чижа «Она не вышла за муж…»

Ты собирала меня по крупицам песка, по обрывкам фраз, отворяющих души, по брызгам дождя, по отзвукам песен и эху несказанных слов… Но лишь только меня создала, устремился я прочь, лишь горе и смерть на твои крылья обрушив…

Неразменной свечой меж мирами
Оба мира собою свяжи...
Бьется не отзвучавшее пламя
Сквозь ночную сорочку души.
И ненужность последней сорочки
В небесах растворится ночных, -
Станут эхом одним оболочки
Наших душ с сердцевинами их.
Не расстаться уже, не расстаться,
До конца заучив пиету...
И текут мои бренные пальцы
По лицу твоему, по лицу, -
Словно слезы по горнему руслу...
Словно боль, столь знакомая нам,
Вечной музыкой, чуткою грустью,
Как пощечиной, бьет по губам…
Т. Литвинова

Первые аккорды предыстории

…Раньше это маленькое незагороженное пространство было ее любимым местом. Давно же она сюда не наведывалась. Как оказалось, и неизменное, в конце концов, меняется. Уютные, широкие, слегка вибрирующие трубы тепломагистрали, обитые листами оцинкованного железа. Через дорогу вольготно разбросался пустырь, а за ним уже поднимался лес, по другую сторону, словно фишки домино, толпились друг за другом пятиэтажки, утопающие в березах, липах и кленах… Раньше, девчонкой, она приходила сюда почти каждый день, забиралась с ногами, обычно скидывая обувь, и занималась всем подряд. Особенно любила здесь осенние вечера, когда только-только в воздухе начинало смеркаться, и на не закрашенном солнцем небе одно за другим, проявлялись привычные созвездия, тогда она туманилась, разливаясь осенним ароматом, растворяясь в сонной темноте. Становилась просто частью ночи.
Теперь же сюда поселили рыжеголовый фонарь, прямо над ее насиженным местом, его прописали около клена, и чтобы ветки и листва не мешали освещению, непонятно на кой черт кому понадобившемуся, полкроны просто снесли, как незначительный пустяк… Сначала она даже этого не заметила, столько мыслей одновременно толпилось в голове. «Что-то не так… Да нет, просто я беременна, вот и все…» И крепко задумалась… Денег не хватало решительно ни на что, раньше она этого не замечала, но теперь эта неожиданно открывшаяся очевидность угнетала. Беззаботно улетучилась безрассудность, легкость бытия.
- Вот ты где. Пошли домой, простудишься ведь, дура… - в четко обозначенный круг света вступил Андрей, сверкая бритой макушкой.
Вот оно что! Здесь же не было освещения, озарила догадка, и она тяжело посмотрела в глаза смутившемуся фонарю.
- Эй! Лик, ну прости ты меня, идиота. Я клянусь, ну, честно… последний раз, - он подошел вплотную, обдав перегаром. Лика прильнула к его теплому животу, уткнувшись лицом в свитер. Обрадованный Андрей, прикрыл ее полами видавшей и лучшие годы кожаной ветровки и счастливо вздохнул.
- Я ухожу, - глухо, и от того еще более страшно, проговорила Лика в свитер…