Кот

– Валя! Валя! Беги быстрей во двор! – с порога закричал Борис.
– Ой! – вздрогнула от неожиданности жена и выпустила кастрюлю с водой, которую несла к печке. – Что случилось?
– Полкан с цепи сорвался!
– Тьфу ты, окаянный! – жена со вздохом наклонилась за кастрюлей, – вместо того чтобы поймать и привязать, врываешься и пугаешь. Так заикой на всю жизнь оставишь.
– Да я уже привязал его.
– Вот и хорошо.
– Да ничего хорошего. – Борис оглянулся на дверь, словно опасаясь, что его кто-то может подслушать и прошептал, – Полкан кота задавил.
– Тьфу ты! – махнула рукой жена, – я то думала, что серьезное, а он про кота. Пусть не лазают, где попало, а то распустят по селу, а потом еще выговаривают.
– Кот-то Прокофия – соседа.
– Ох, господи! Так чего ж ты тут стоишь?
Подталкивая мужа кастрюлей в спину, Валентина поспешила на улицу.
И верно, у самого крыльца валялся измусоленный и покрытый грязью дохлый кот. Валентина схватилась за сердце. Да и было от чего. Кот у Прокофия вместо сына родного был, любил его хозяин шибко.
Прокофий-бобыль, как прозвали соседа на селе, долговязый мужик с торчащими в разные стороны усами, два года тому назад привез из города рыжего пушистого котенка. Через четыре месяца котенок вырос, превратившись в большущего красавца-кота, с шерстью до земли, и хвост трубой – с деревенскими никакого сравнения. Да и имя ему хозяин дал благородное – Леопольд. Мужики деревенские смеялись, “Лесопольдом” за лохматый вид кота прозвали, а Прокофий-бобыль, знай себе, хвалится своей животиной, никак нахвалиться не может. Но на улицу своего любимца не выпускал, дабы не испортилась его порода от любви к подзаборным кошкам. И вот Полкан, будь он неладен, взял да задавил соседское сокровище – теперь скандала не миновать.
– Ну? – пытаясь дрожащей рукой извлечь сигарету из пачки, спросил Борис, – что делать будем?
Валентина глянула в сторону соседского дома. Прокофия во дворе не было.
– Клади кота в кастрюлю! – скороговоркой промолвила Валентина.
– Так мы же в ней еду готовим.
– Клади скорей пока никто не увидел!
Борис схватил кота и с усилием затолкал в кастрюлю.
– Понесли быстрей мыть, чесать и сушить, – засуетилась жена.
Борис удивленно выпучил глаза:
– Так он же того, мертвый.
– Башка твоя глупая! – постучала жена костяшками пальцев мужу по лбу. – Если Прокофий вот так увидит кота – сразу поймет, что собака задавила, и начнутся расспросы. А там, если кто невзначай видел, как наш Полкан кота тащил, сразу ему донесёт. А если кота вычистить, вымыть, феном высушить да на крылечко Прокофию положить – никто ничего не узнает, подумают, будто сам издох.
Так и поступили. Через час кот лежал на крылечке.
Вечером, когда Григорьевы пили на веранде чай, где-то рядом раздался испуганный крик.
– Прокофий-бобыль кричит, – определил Борис, – пойду, узнаю, что там стряслось.
– Не вздумай! – одёрнула его жена, – а то Прокофий догадается. Сиди лучше: мы ни чего не знаем!
Весь вечер и следующий день Григорьвы старались не встречаться с соседом, как вдруг, когда собрались ужинать, открылась дверь и, запнувшись о порог, ввалился Прокофий. Лицо бледное, глаза выпучены, руки трясутся, волосы в разные стороны торчат – ни дать, ни взять свихнулся мужик на старости лет. Остановившись посреди комнаты и жестикулируя руками, он открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, да, видать, все слова позабыл.
– Что это с тобой, Прокофий? – испугалась Валентина.
– Кот, кот, того самого, – только и смог вымолвить сосед.
– Я тебе, Прокофий, сейчас валерьяночки налью, для успокоения, – встала из-за стола Валентина и засуетилась в поисках лекарства.
“Неужто догадался, что это наш Полкан кота задавил?” – струхнул Борис, но виду не подал.
Когда Прокофий выпил валерьянки, и присев на стул, успокоился, Валентина приступила к расспросам:
– Ну, Прокофий, что там с твоим котом приключилось?
– Издох… Леопольд мой, – вымолвил Прокофий.
– Как издох? – с притворным сочувствием спросила Валентина.
– Да неужто? – пристав со стула, сделал удивленный вид Борис.
– Болел он последнее время, а вчера утром издох. – Покофий, тяжело вздохнув, склонил голову. Задумчиво помолчав, продолжил, – я его похоронил, как полагается, а вечером прихожу домой и вижу, кот на крыльце лежит и мёртвыми глазами на меня смотрит.
Григорьевы переглянулись.
– Испугался я сильно, – продолжал Прокофий, – но все равно подкрался и палкой ткнул – он не шевелится. Бесовщина какая-то. Я же помню, как его закопал. Ну, думаю, может, на старости лет запамятовал, и желаемое выдал за действительное. Осмелел тогда я и во второй раз его похоронил. Но только от могилки отошел, раздался кошачий крик. Я назад – молчок. Показалось мне, что кот меня зовет.
Прокофий на минуту замолчал.
– Ну, стоило ли так переживать? – успокаивающие произнесла Валентина.
– Но это еще не все. Вечером я домой пришел, поднялся на крылечко, смотрю, а кот на лавке лежит. У меня чуть было разрыв сердца не произошел. Вот я и бегом к вам.
– Да-а… – почесал затылок Борис. – Что же теперь делать?
– Родненькие вы мои-и-и! Спасите меня грешного, сделайте что-нибудь с котом, я вас очень прошу! – упав на колени и вытянув руки вперед, взмолился Прокофий.
– Успокойся. Я знаю один способ, мне бабка моя говорила.
– Только не закапывайте!
– В мешок его с камнями и в омут. Это самый верный способ. Ты посиди у нас, а мы пойдем с котом управимся.
Прокофий остался в доме, а Григорьевы вышли на улицу.
– Ну, первый раз мы кота положили, – начала жена, – а во второй раз кто это сделал?
– Я обратил, у Повесиных пес без привязи всегда бегал, а сегодня они его на цепь посадили. Слышишь, как воет?
Действительно, со двора Повесиных доносился протяжный собачий вой.
Подойдя к дому Прокофия, Валентина с Борисом увидели лежащего на лавке мертвого кота, а рядом с ним – палку. Борис, морщась, поднял его и положил в старый мешок:
– Пойдем, Валя, утопим кота в реке, а то мне одному что-то боязно.
Выбрав место, где в зарослях тальника был небольшой омут, они накидали в мешок с котом камней и бросили его в воду. В дом вернулись затемно.
– Ну, что там? – волнуясь, спросил Прокофий.
– Дело сделано, – потирая руки, ответил Борис. – Можешь возвращаться домой.
– Я боюсь. А вдруг он опять вернется? Третий раз я не переживу. Можно у вас заночую?
Жалко стало Григорьевым соседа, да и сами себя перед ним чувствовали виновными, поэтому и постелили ему постель в дальней спальне.
Но спать Григорьевым не пришлось. Прокофий ворочался, иногда вскрикивал, а когда крики стихали, раздавался громкий храп. Борис решил для успокоения нервов пропустить грамм сто водки и только раскупорил бутылку, как в этот миг кто-то вскочил в окно, и сквозь стекло сверкнули два зеленых огонька. От неожиданности Борис вздрогнул и уронил бутылку, которая разбилась вдребезги. Мяукнув, серый кот спрыгнул на землю и шмыгнул в кусты.
– Тьфу, ты, черт! Напугал. Я то думал, Лесопольд вернулся, – прошептал Борис и с досадой, жадно сглотнув слюну, отправился в постель.
Утром Григорьевы встали с красными глазами, а Прокофий, потягиваясь, радостно произнес:
– Спасибо, что приютили. Я так хорошо спал, как никогда.
Борис от нахлынувшей злости заскрипел зубами, но сдержался.
Вечером, как только Григорьевы собрались спать, раздался стук в дверь.
– Пойди, посмотри, кого там нелегкая в такой поздний час принесла, – позевывая, произнесла Валентина.
Борис открыл дверь и увидел соседа, который бесцеремонно оттеснил его в сторону, вошел в дом. У Бориса закипела в груди злость, но он из приличия сдержался и как можно спокойнее спросил:
– Что это тебе, Прокофий, не спится?
– Да как тут уснешь? Дома одиноко и боязно, вот решил к вам прийти.
– Так мы уже спать собрались.
– Я вам мешать не буду, я сразу лягу спать, – и Прокофий по-хозяйски прошел в дальнюю спальню.
 Вторая ночь оказалась ужасней первой. Прокофий храпел, не переставая, а Борису всю ночь мерещились коты. То они, сверкая глазами, окружали дом, то лезли в окна и двери, то устраивали душераздирающие кошачьи концерты, от которых Борис весь в поту вскакивал с постели.
Утром он встал, шатаясь от усталости, а Валентине не хватило сил даже приподняться. А Прокофий бодро подскочил, умылся, позавтракал как у себя дома и убежал на работу. Вечером он явился опять.
– Ты зачем пришел? – сквозь зубы зло процедил Борис.
– Ночевать, – безобидно ответил Прокофий.
– Ты ночевать у нас не будешь.
– Как это не буду? Домой я не пойду, вдруг там мертвый кот.
– Утопили мы твоего кота.
– Ну и что? Мне у вас лучше, – и Прокофий направился в спальню.
– Да лучше пусть тебя один твой кот донимает, чем ты нас со всей своей кошачьей сворой! – зло заорал Борис и, схватив Прокофия за воротник, выкинул за порог.