Про скандалы - папины сказки

…Катя любит скандалить. Олежка пока что не очень, но скоро подрастет и начнет брать пример со старшей сестры. Он если чего и бузит, то по существу. Ну, кушать там хочется ему, или писать (я уж молчу про что-то большее). А так вообще-то он человечек не скандальный. А Катя – наоборот. Она даже босоножки без скандала иной раз не наденет. Иначе как же – марку потеряет. Скажешь ей – Катя, иди обедать! Она в ответ «не хочу» и «не буду!». Ни разу добровольно за стол не садилась. Приходится принимать меры. Меры эти действенные и на рынке стоят всего двести рублей за штуку. Кожаные. Коричневого цвета. Дырку в них пришлось провертеть, потому что не знаю, на какого бегемота рассчитано. Если надеть с теми дырками, которые имеются, то джинсы просто на ходу падают. Вот эти самые меры к Кате и применяем с переменным успехом.
А однажды забыл я ремень на стуле. Так Катя его взяла потихоньку, подошла ко мне и говорит:
- Вот сейчас я тебя по попе! Чтобы слушался!
Нет, я не садист. Когда ремень соприкасается с нежной Катиной попкой, мне самому больно. Но иначе никак. Это я точно говорю…

- Катя, иди обедать! – зовет мама.
- Не хочу!
- Катя, нужно покушать!
- А я не хочу!
- Катя, мы сейчас все покушаем и гулять пойдем.
- Я не буду!
- Катя, если не покушаешь, останешься дома. Мы одни гулять пойдем!
- Не хочу кушать!
В диалог включается папа, в смысле – я.
- Катя, если не сядешь за стол, ремня получишь!
Крайне непедагогично, недипломатично и грубо. Но я по образованию не педагог. Где уж мне в тонкости вдаваться… Вкачу ремня – и дело в шляпе.
- Не буду! – и ножкой по полу – топ!
- Эт-то еще что? – я делаю удивленное лицо, - Ты чего там растопалась?
Катя топает еще сильнее и машет руками, как будто крокодилов от себя отгоняет.
- Катя, марш за стол!
- Не хочу!
- Катя, я церемониться не буду! Снимаю ремень. Вот, уже снимаю. Уже расстегиваю и снимаю.
Медленнее, чем я снимаю ремень, снимают с себя одежду только профессионалы из «Чип энд Дейла». Но в этот раз не прокатывает. Катя непоколебимей двадцати шести Бакинских комиссаров вместе взятых. Расстрел нашим семейным уставом не предусмотрен, так что приходится идти на другие жесткие меры, чтобы не уронить авторитет.
Беру непослушную дочуру за руку и волоку в спальню. Катя визжит и упирается, но ее двенадцать кило против моего пивного пуза – «все равно что плотник супротив столяра». В спальне я (опять же - не спеша, обстоятельно), выдергиваю из джинсов ремень и кладу орущее чадо на коленки. Сам сижу на кровати, стараясь подавить садистскую ухмылочку. Глядя на эту сцену прослезился бы даже доктор Менгеле, а уж княгиня Ольга рыдала бы в платочек и подбирала сопли, что там ее древляне… Но я непоколебим, как и Катя минуту назад. А вот ее упрямство уже дало трещину. Сквозь нечленораздельные вопли она уже вполне осмысленно делает заявления о том, что я-де больше не буду, и что я-де уже готова успокоиться и пойтить на компромисс. В смысле – отправится за стол и есть суп. Но если я сниму ее с коленки и надену назад ремень, то эффекта от моего демарша – ноль. Поэтому приходится идти до конца. В смысле – снять с того места, на котором Катя сидит штанишки и кончиком ремня нашлепать по полупопиям несколько раз. Мелодию сорок первой симфонии Моцарта выбить не получается, но не очень-то и хотелось. Мне достаточно и того, что Катя резко замолкает и говорит уже нормальным человеческим языком, как царевна-лягушка в сказке:
- Я хочу есть.
О как!
Мама на кухне, слыша все это, едва не давится от смеха. Олежке все до фонаря, он увлеченно грызет сушку и запивает родниковой водичкой.
Оказывается, граждане родители, аппетит пробуждает не только спиртное и острое, но еще и кожаное. Надо это запомнить и применять при случае. Конечно, чем реже, тем лучше, но ведь в жизни-то оно всяко бывает… Кстати, ремень у меня достаточно широкий, так что звук от шлепка громкий, а эффект от воздействия – скорее аудиовизуальный, чем тактильный, поскольку я себе для чистоты эксперимента хлестнул несколько раз этим же ремнем по обнаженным филейным частям. Да, да, заперся как-то в ванной и, изогнувшись как следует, прицелился и всадил пару полновесных ударов. Если бы меня кто видел в этот момент – решили бы, что мазохист развлекается. Ничего подобного. Надо же и на себе испытать то, что к ребятенку собственному применяешь. Мама Ира, например, сначала пробует кашку – не горячая ли? – и лишь потом дает ее Олежке. Так и я – врежу себе ремешком, а потом уже можно и Катюшке. Чтобы, как говорится, поперек отца в пекло не лезла…

…Гуляем всей семьей во дворе нашего дома. Катя носится где-то с ребятней, Олежка у мамы на руках. Мы сидим с Ирой на скамеечке.
- А ты заметил, - спрашивает Ира, - что уже появляется какой-то эффект от наших методов воспитания?
Подразумевается недавняя экзекуция, не первая, но и не последняя по счету, насколько я могу судить. Впрочем, эффект действительно налицо. На требование заходить домой Катя всего восемь раз сказала «нет». Три дня назад мы бы услышали это слово раз двести. А сегодня она практически шелковая. Надолго ли?..