Много негатива, никотина, немного позитива

 
Какая к черту разница - с какого слова я начну этот дрянной рассказ? С конца, с середины ли, с начала - по хую. Итог будет одинаков, я все равно скажу то, о чем бы мне хотелось вам рассказать и, в то же время, ни хрена не скажу, потому что меня переполняет то, что невозможно выразить словами, то, что никаким образом и ни при каких обстоятельствах не выльется на бумагу, то, что навечно поселится во мне и будет гнобить, дробить, кромсать, бурить, тяготить, дрючить и забубенивать мою хилую и насквозь проеденную молью 7-микопеечную душонку, которая, как и старый дедов тулуп, вне времени, вне пространства и вне закона этого судорожного эпилептического бытия висит себе в шкафу, воняет нафталином и ни хрена никому не нужен. Он уже полвека травмирует шкаф своим присутствием и пропылится там еще больше, поскольку никто и никогда не выкинет дедов тулуп, потому что память, потому что, сука, жалко. Дед бы обиделся. Так и душонка - висит себе там, пылится, ну и пусть пылится, не выкину, мало ли, пригодится. И вот то, что одолевает этот мой старый тулуп, оно бессловесно, оно бесформенно и склизко. Червь, который извивается, клокочет, но никуда не ползет. В латыни это называется Silentium, кто-то из классиков использовал это слово для названия своих произведений. Точно знаю, что у Тютчева есть такой стих, остальных, признаюсь честно, не помню. У меня вообще память никудышная, но бороться с этим бесполезно, пробовал – не получилось.
Вот такое, пилять, вступление. Не хотите шаурма?
Доктор вышел из комнаты (Я решил, что теперь в каждом моем произведении будет хотя бы частичка этого святого человека и Божественного дара актера, я бы даже сказал Актерища. Вот такой я подлый и расчетливый – решил ворваться в литературный авангард за счет использования уже Брендового имени Доктора. Возможно, судьба покарает меня за это и отнимет все, пока еще не полученные мною литературные награды, премии и звания, но это будет потом, так что пока я смело злоупотребляю чужой славой и величием.), хлопнула дверь, и я посмотрел в ее сторону. Доктор вышел молча, нервный, разгоряченный. До этого у него зазвонил телефон, а после состоялся не самый приятный разговор, кажется, звонили из деканата, а, может, еще откуда, я не имею такой дурацкой привычки подслушивать чужие разговоры, к тому же у меня на голове сидели наушники, из которых доносились звуки куда более приятные, чем крики и ругательства Доктора. Закончив разговор, Док матернулся, вынул из пачки сигарету, ну а дальше вы уже знаете.
Изучив внимательно дверь и, не заметив на ней ничего нового: ни порезов, ни вмятин – ничего, я перевел взгляд, на сигареты, оставшиеся лежать на столе Доктора. Я уже говорил, что не курю, но сейчас мне, почему-то захотелось, взять эту пачку, вынуть из нее одну сигарету, прикурить, а затем медленно и с наслаждением впускать и выпускать из себя сигаретный дым, постепенно растекающийся по нашей мрачной от черноты вечера комнате. И настолько это желание было внезапным и огромным, что я не заметил, как пачка «Пал Мэлла» шестерка опустела ровно на одну сигарету, похожую на белую пластмассовую трубу, коими мы в свое время (это было еще в Оренбурге, когда я целый месяц, как обыкновенный среднестатисческий труженик, работал на стройке) обеспечивали огромный торговый комплекс, ныне именуемый ни много ни мало «Кит». Правда те трубы были черные, длиннее и толще в несколько десятков раз, но это сути дела это не меняет. И вот эта коротенькая бумажная труба, наполненная табаком, начала испускать ненавистный мною запах никотина, но сейчас он, отчего-то, не раздражал меня. Ни грамма отвращения и негатива. Я оставался спокоен, затягивался, выпускал дым, снова затягивался. Взглянув на люстру, я понял, что свет мне сейчас ни к чему, он может только мешать, мне ничего не хотелось видеть, и тогда я подошел к стене и щелкнул выключателем.
Красный огонек сигареты одиноким маячком попеременно вспыхивал и гас. Красиво это, черт возьми. Темнота, сигарета, огонек. И грустно. Я курил прямо в комнате. Плевать на пожарную охрану, на запах, на то, что Доктор может вернуться и начать кричать, что я:
а) тварь наглая, поскольку без спроса взял его сигареты
б) полный кретин, поскольку не соблюдаю правила пожарной безопасности, за что нас могут не только отыметь в зад, но еще и штраф возьмут. И вообще только полный идиот может курить в комнате, когда все нормальные люди делают это на лестнице.
в) сволочь, и если уж я позволил себе такую наглость, то надо было хотя бы открыть окно и организовать себе пепельницу, а не стряхивать пепел прямо на пол.
г) пидорасина стремная, просто потому что он с кем-то поругался и теперь злой.
Но мне было по фигу на это все, я закинул ноги на стол и курил. Есть такая тема, что если ты долго не куришь или делаешь это крайне редко, то с одной сигареты тебя может прилично вставить, главное делать частые и большие затяжки. Именно так со мной и было. В несколько тяжек я убил полсигареты, и вот теперь меня неплохо перло. Тело приобрело легкость, захотелось летать. Тоже мне Икар недоделанный. Я растекся по стулу, как растаявшее масло, и не в силах подняться, начал думать какую-то хрень. Сейчас уже трудно вспомнить и передать то, что творилось в моей черепной коробке, кажется я представлял себя летучим змеем или драконом, а может и божьей коровкой, короче говоря жирной такой летающей тушкой. Чтобы усилить эффект, первую паллмэлину сменила вторая, и вот тут меня посетило чувство неукротимой агрессии. Мне захотелось кого-нибудь на****ить. Очень больно и очень сильно на****ить, до крови, чтобы это красная жидкость бесконечно текла из разбитого мною тела. Текла так же стремительно и неукротимо, как волны моего полушизофрнического сознания, чтобы хлестала эта тварь фонтаном во все стороны и пусть обрызгает меня всего, пофигу, главное, что я отпизжу чью-то тушу до самого мяса, чтобы оно превратилось в кровавое месиво, но только главное, чтобы это тело осталось живо, я же не убийца какой-нибудь. Проще всего было бы на****ить эмо, их полно, я их ненавижу и плюс они все слабые, эмоциональные, немужественные. Если выбрать кого покрупнее, то он сам может меня на****ить, а я не хочу быть кем-то отпизженным, я хочу сам дубасить кого-то, чтобы выпустить из себя всю ту агрессию, которая успела накопиться во мне за последнее время. И потом, эмо всегда найдется за что накидать, вот уж, действительно, долбоебство – быть эмо. На фига вам это нужно? Что вы несете своим существованием, какую пользу вы приносите обществу??? Хрен вы ответите, потому что сами этого не знаете.
Блят, сплошные вопросы. И все они безостановочно и бесповоротно лезут в мою голову. В эту тупую овальную башку проникают кучи дебильных и никому не нужных вопросов.
1) Вот какого хера она не выходит в сеть?
2) Когда я уже стану богатым и известным?
3) Почему вместо того, чтобы работать, я только и делаю, что ни фига не делаю?
4) И, наконец, что делать с этим жирным волосатым пузом, которое уже мне настолько осточертело, что в кишках сидит?
Там еще немало вопросов в моей голове. Но мне и этих по горло хватит. 4 основных, 4 главных вопроса на данный момент. Но вопросы были, а ответов на них не нашлось, и тогда я встал. Пересилил себя, меня перло, и мне стоило немалых трудов оторвать свою жирную задницу от теплого и мягкого стула, но я все же это сделал, подошел к стене, сжал кулаки и начал ****ить стену. Я ***рил по ней со всей силой, которую мне только удалось собрать в себе воедино. Я бил, отводил руку назад и тут же снова лупил по стене. Еще и еще и еще раз, и снова. Я сбил себе все костяшки, но не останавливался, я продолжал дубасить, хотя рука уже опухла, на ней содралась кожа, а я все бил и бил. Я уже не чувствовал боли. Я испытывал облегчение, потому что чувствовал, как отрывается от меня что-то огромное, мерзкое, противное. Оно постепенно отрывалось и улетало в неизвестном мне направлении. Последний удар, и я отошел от стены. С руки капала кровь, я поднес ее к самым глазам и долго и пристально смотрел на нее, по-прежнему не испытывая ни грамма боли. Еще я подумал, что надо было бы ее перевязать хотя бы носовым платком (чистым, разумеется, а не как вы подумали), но вспомнил, что у меня нет носового платка и уж тем более бинта. Ну и пофигу тогда. Я опустил руку и уселся на кровать. Я смотрел на то место, в которое еще так недавно вылился океан моей агрессии и негатива, там было красное пятно моей густой багряной крови. И пусть я его не видел, но я точно знал, что оно там есть, и я так же точно знал, что оно совершенно не вдохновит Доктора. Он не скажет: «Саня, как замечательно, что ты засрал наши и без того загаженные обои! Какой же ты молодец, может быть, еще чем-нибудь испачкаешь? Ну, пожалуйста, очень тебя прошу». Он бы, конечно, никогда не стал вот так лупить по стене. И тут я представил, как Доктор закипает, подходит к тому же месту. Где минутой ранее стоял я и… бьет? Нет, он бы не ударил, я отчетливо вижу его лицо перекошенное от злости, но бить он не станет, Док слишком хорош для этого, слишком умен и нерешителен. Хотя какая тут, к черту. Решительность? Подошел и треснул. Все просто, как, простите, два пальца облить.
Да посрать вообще на эту стену, чего привязалась? Во мне сидели вопросы, на которые по-прежнему, не было никаких ответов. И вот я сидел и ждал, что же будет дальше? Ну должно же хоть что-нибудь случиться? Когда уже сверху упадет манна небесная? Я, как и Цой, перемен хочу. Может быть, зайдет Саня Кузьмин, увидит меня, поздоровается. «Привет, Саньк, - скажет, - как поживаешь?». А я отвечу, мол, нормально, Сань, живем, потихоньку, ни фига не делаем, рассказы пишем и новеллы. Он в ответ как-нибудь пошутит, спросит как ноутбук, нормально ли работает, я снова отвечу, что нормально. А потом он отдаст мне честно заработанные мною 400 рублей и уйдет. Он уйдет, а деньги останутся лежать, мои деньги, заработанные моими мозгами, а не при помощи рук, ног или всего тела в целом. Я пишу шутки и продаю их, 400 рублей штука. 400 рублей. В наше время –это вообще не деньги, вот вы бы стали придумывать тупые подводки к номерам за такие деньги? Нет? А я пишу, пишу и горжусь этим, по крайней мере я не ворую, а зарабатываю 400 рублей в неделю и живу на них 4, а если повезет, 5 дней. Я трачу 100 рублей в день и живу, живу, живу, живу, сука, не так, как того достоин. Не так, как хотелось бы мне.
Но Саня не зашел ко мне. Я просидел минуты три или 4 в тишине, в темной комнате. Еще одна сигарета? Третья? Нет, это будет уже перебор. Хотя бы уж Доктор вернулся что ли. Вылечил бы мою ипохондрию. Как это Бутусов пел? «Доктор моего тела. Доктор моего тела» - так, кажется. Если не Доктор, то динозавры, инопланетяне, футбольные фанаты. Хоть что-нибудь. Почему вечер обычный? Почему все всегда одинаково? Но это уже другие, второстепенные вопросы. Я понимал, что постепенно схожу с ума. Паранойя? Очень похоже.
Зашел Доктор. Включился свет.
Доктор: Ты че курил что?
Я: А что незаметно?
Доктор: Заметно. Ты что рехнулся? А это что? – Заметил пятно на обоях.
Я: Ничего…
А дальше какой-то бред, провал памяти, в голове пронеслось 7000 картин. Таких, что и Дали не снились. Но точно и с радостью могу сказать, что мне стало немного легче. Я вдруг осознал, что на вопросы эти все же есть ответы. Пусть не обнадеживающие, но есть.
1) Не выходит – значит не может, не хочет, не пришло время.
2) Опять же – всему свое время – если суждено, то придет и слава и богатство. Терпение, мой друг.
3) Никто не виноват, и это все решаемо – берешь, поднимаешь задницу и идешь работать. Работа найдется всегда- было бы желание.
4) Жрать меньше надо, Саша, и больше двигаться.
Вот такая получилась картина мира.
Я пялился в потолок, пытался отыскать на нем смысл жизни. Смысла, конечно же, на нем не было, на полу валялась кучка пепла, на обоях красовалось пятно. Доктор сидел перед экраном монитора и рубился в игруху. Но, разумеется, Доктор крут, он может себе позволить сесть вот так и рубиться в рпг, потому что он Великий человек, а все, что остается мне – так это ****ить стены, а потом наблюдать за тем, как играют Великие люди.
Вставлю немного позитива. Я знаю, вы все этого ждете. Когда-нибудь, и будет это скоро, я чувствую, что скоро, я сниму рас****атый фильм. Он будет настолько нереально крутым, что сам Михалков Никита Сергеевич, посмотрев его, захочет вздрочнуть, и может быть, даже сделает это. А после я никогда не буду бедным. Не буду писать шутки за 400 рублей и стану, логично, что не круче самого Доктора Актера, но хотя бы равным на половину его Величию. И, конечно же, будет мир во всем мире, и Эмо, наконец-то, поймут, что они за люди и сделают хоть что-нибудь хорошее и стоящее в этой жизни. Ну, а в завершении - закончится война в Ираке, потому что война всегда была и будет злом.
Вот такой оптимистический конец! Любите друг друга, друзья мои!

Уж, простите, что попортил вам настроение – депрессия.
09. 11. 2007 г.
ЗЫ: Спасибо Доктору!