За чертою войны

 Я оглядываюсь назад и понимаю: мы были неправы. Наши соратники, так бессмысленно уверовавшие в нас, сцепились, будто озлобленные бойцовые псы. А мы бьемся у подножья холма, зная, что победа одного из нас уничтожит обоих. Но стараемся, почти успешно, гнать эти мысли. И делаем вид, что верим: поединок окупит всю блажь, весь яд взаимных вербальных оплеух, которыми мы награждали друг друга, словно орденами. Якобы есть в этом незыблемая доблесть...

Но в какой-то момент мы смотрим друг другу в глаза И время застывает. Это столкнулись наши энергии. И мы уже знаем – поединок бессмыслен. Слышим эхо предсмертных криков наших соратников. Для нас остался лишь звук. Я роняю кинжал, который еще секунду назад искренне желала вонзить тебе в грудную клетку, и кусаю замерзшие губы. Я не хочу ни слов, ни жестов, но чувствую – иначе нельзя. Пора подвести итог. И я кричу:

- Ненавижу тебя!!!

- За что? - спрашиваешь ты, убирая мачете.

- Сам знаешь...

- Ну, я много чего натворил.

- Вспоминай!

Меня трясет. Ветер сбивает с меня желание свести всю эту канитель в шутку и продолжить осточертевшую битву, где нет победителей, зато множество поломанных судеб. Я – одно из воплощений тьмы. Мне должны быть безразличны жертвы. Но это ложь. А ты – воплощение света, несешь какую-то ахинею, связанную с незначительными фрагментами нашей распри. А меня колотит холод изнутри, ведь я чувствую фальшь и начинаю понимать, что поединок продолжится. От этого осознания мне хочется разреветься. И когда слезы уже готовы предательски обнажить мою слабость, ты делаешь то, чего от тебя никогда не ждала. Ты обнимаешь меня так, как смеет обнимать лишь тот, кто способен сберечь. Через несколько мгновений мы сознаем, что спрятались в объятиях друг друга, и все, что было – не имеет значения...

А потом мы идем к приюту, построенному для безумцев вроде нас, распугивая случайных прохожих машинальными заклятьями. Это уже не поединок, в который было втянуто неоправданное количество народов, поверивших в чепуху, что мы плели, упрямо пытаясь отгородиться друг от друга...

Настала пора исправления ошибок. Время отправить в камин щепки наломанных дров. И мы покупаем в трактире бочонок какой-то браги. И не пьянеем. Приют. Комната. Терпкий вкус пойла во рту. И вдруг мы захлебываемся болью – каждый своей. Она сродни паники интроверта, которому предлагают оголить душу перед толпой незнакомцев. Хочется умереть. Вдвоем. В одиночестве все же страшно отправиться в поход к изначальному. Особенно, когда опускаются руки. И мы сливаем нашу столь различную боль в единую волну. И боль проходит. Мы сознаем себя сидящими на матрасе в захламленной свитками комнате, держащимися за руки. Обрываем связь с прошедшим, на секунду разжав пальцы. Мешаем брагу с какой-то отравой, ибо все еще страшно поверить, что это происходит с нами. Лицемерно надеемся опьянеть и уснуть. Но уже празднует свое восхождение на престол миг откровенности. И нежность – единственная сущность, метавшаяся между нами годами, безапелляционным магнитом тянет нас друг к другу. Прахом рассыпаются условности. морали, философии и прочие адепты малодушия. Губы жгут поцелуи, и нежность смывает с нас беспечную жестокость отрочества...

... А потом было утро. Снег падал с изумленных небес. Мы искали противоречия между светом и тьмой, и в первый раз не нашли их. Мы вышли на улицу и ловили кружевные лоскуты снежинок. Это новорожденный мир без предрассудков делал свои первые шаги. За его пределами продолжалась война. В которой мы уже не звучали.

 

9 ноября 2007