Страсть

 Мысль пришла неожиданно, как вспышка: «Какого черта? Чего тяну, в чем сомневаюсь? Да пропади оно все пропадом!», - и я, прямо с сумками, сворачиваю в билетную кассу.
 - Девушка, мне на сегодня в Ульяновск, ближайший рейс.
 - Вам на самолет? – кокетливо спросила она. Странная какая, интересно, а рейсы на поезда бывают?
 - Конечно на самолет - я улыбаюсь во всю ширь.
 Внутри у меня начинает разливаться жаркая радость: тут и предвкушение дороги, и скорой встречи, и объятий, и вкус поцелуя.
 - Есть на сегодня, на восемь двадцать, подойдет?
 - Отлично! Давайте, и посмотрите сразу обратно – блиц-криг должен оставаться блиц-кригом.
 - Завтра, на восемь утра – она вопросительно посмотрела на меня.
 - Давайте!


Впервые мы узнали друг о друге на работе, по телефону. Я занимался внедрением 1С по филиалам одной крупной конторы. Дело шло туго, впрочем, как обычно. Бухгалтерские программы вообще не сахар, особенно если они еще «сырые», а уж о подготовке некоторых «кадров» лучше и вовсе не вспоминать. Филиалов было ни много, ни мало – сорок два. Поработал я практически со всеми и от каждого оставался в памяти некий образ, который создавался в процессе общения. Вот бабуля, в сером платке, повязанном поверх объемистой талии, фантастически настырная, но исполнительная и понятливая. А вот другой полюс - истеричная девица, которая ни за что не хочет отвечать. Регулярно, с надрывом и всхлипами, рыдающая в трубку о данных, которые пропали и карьере, которая погибла. Причем уже через секунду она могла начать мило с вами кокетничать. До сих пор не понимаю, как ей удавалось совмещать оба эти состояния почти одновременно.
 
С Викой мы тоже разговаривали, но странное дело – я совершенно не запомнил этого. Никакого образа, просто очередная консультация по телефону. Видать, все шло у нее гладко - автообмены происходили в срок, а ошибки, буде таковые возникали, исправляла самостоятельно. А позже, она мне признавалась, что даже специально просила переключать звонки на меня.

Встреча наша состоялась много позже - весной. У меня с фирмой случился юбилей. Фирме пятнадцать, а мне – тридцать лет и все в один день. Бывают же совпадения. На праздник были приглашены, в том числе, и сотрудники филиалов. Там-то мы все и увиделись.

Было очень забавно встречать людей, которых знал только по голосам и сравнивать реальный образ с тем, что успел сформироваться во время наших с ними телефонных дебатов. «Настырная бабуля» оказалась впечатляющей дамой около сорока, в высшей степени обаятельной, оделенная зрелой, золотой красотой, а вот Тюмень целиком оправдала свой виртуальный образ – с ней и в жизни не очень хотелось общаться.

Она же оказалась маленькой, хрупкой девушкой, с внимательным и одновременно застенчивым взглядом больших серых глаз. Мы танцевали, болтали о пустяках, улыбались друг другу– я простодушно и широко, а она - застенчиво, робко. Хотя, может мне все это просто привиделось в ночь перевала жизни через «тридцатник», и меньше всего я думал, что уже совсем скоро помчусь, бросив все, на самолет и будет меня изнутри жечь жажда поскорее преодолеть расстояние между нашими городами.


В груди разгорелся настоящий пожар. Он не имел ни малейшего отношения к поездке, как таковой. Это было предчувствие перемен, крутого жизненного поворота, сладкое, мучительное, лихорадящее душу чувство, наполняющее трепетом и восторгом одновременно. Совершенно не представляя, как приеду в незнакомый город и вот так, запросто, явлюсь женщине, которая едва меня знает, не имея ни малейшего представления, куда денусь, если мне попросту не откроют дверь, я испытывал совершенно иррациональное в таких обстоятельствах спокойствие за нее и за себя. «Все будет отлично. То, что я делаю – абсолютно верно» - примерно так я думал в тот момент.

 Все-таки я авантюрист. Или сумасшедший! Наверняка у психиатров есть пара определений для меня и моих чувств, обуревавших в тот момент мою душу. Так же, как командир самолета отдает команду-решение: «Экипаж, садимся», - четко и ясно в голове стучалось – летим в Ульяновск!

 По мере приближения отлета время уплотнялось. Мир вокруг превратился в исполинскую карусель, которая медленно, но совершенно неумолимо, все быстрее стала раскручиваться вокруг, сливаясь в непрерывную череду событий!

 На часах шесть, пора! Пробегаю глазами по вещам, собранным в дорогу – щетка, бритва, книжка – почитать. Все. Пора. Хватаю пожитки и бомбой выскакиваю на улицу. За спиной, словно крылья расправляются, плотно ложащиеся на крепкий ветер, рожденный вихрем событий, которые я сам вокруг себя и закрутил. И понесли они меня по метро, на вокзал. Аэроэкспресс стоит у перрона, кресло возле окна, слепит солнце и развевается занавеска от сквозняка из открытой форточки. Аэропорт – огромное панорамное окно с видом на необъятное летное поле, заполненное деловитой суетой, накрытое сверху прозрачными вечерними небесами, где невесомо летят облака с вечерней оранжевой каймой по лохматым краям. Автобус, трап, кресло в хвосте, турбина прямо над ухом выводит бесконечный ревущий свист, который для меня сейчас милее любой музыки – это осязаемое доказательство, что самолет пожирает расстояние, приближая меня к цели, со скоростью пять сотен километров в час.
 
 В иллюминаторе – Волга. Исполинское водное пространство, в котором горит расплавленным серебром лунная дорожка, подернутая рябью ночного ветерка, а в теплой тьме, по берегам рассыпались огни чужого города, которого я не видел и не знаю, но где-то среди них, светится тот единственный огонек, куда я так стремлюсь попасть.

 Такси, мелькает калейдоскоп темных улиц, водитель что-то спрашивает, но я почти не слышу его. Все существо заполняет восторг – я почти на месте. Еще совсем немного. Вот… та улица, неопределенный массив дома в темноте, лестница, лифт.

Распахивается дверь и она стоит в полосе света. Я приехал, родная, к тебе…



август 2007
Москва-Ульяновск