Оскал

 Холодный скудный вечер. Ветер. По-моему, что-то не так. Стрелки часов неподвижны. Девять. Снежинка на перчатке растаяла. Надо же – за минуту пятнадцать. Теперь точно знаю – трамвай опаздывает. Но я жду. Закурил. С непривычки колет в виски. Я ловлю клубок дыма и сдавливаю в руке вместе с воздухом…
 Вот он, поворачивает. Красные и желтые полоски. Захожу и сажусь. Не глядя протягиваю кондукторше мелочь. Считает: «Раз, два…,- и уже шёпотом – пять, шесть». Билет почти ловлю – падает. Поднимаю и в карман. Глаза закрыты. Лбом прижался к стеклу: оно холодное и пахнет спиртом. Открыл глаза, читаю на нём: «Безжизненное прАстранство огром…», - стёртые буквы проговариваю шёпотом. Ниже подпись: «Лёва». Я так тоже раньше писал – в подъезде, на стене с обвалившейся штукатуркой. Вспомнил! Время тогда было мерзкое – металлические баночки «Cola», чипсы в зелёных пакетах… А Верка из второго подъезда никогда на меня и издали не смотрела. Я буквы на стенах выцарапывал. Нет, не скажу про неё никогда, никому не скажу. И не вспомню больше. Свет в глаза – больно. Закрываю и открываю снова. Остановка. Приходится выходить. Там авария, суета какая-то, все бегают, и свет режет глаза. А я ухожу, да мне наплевать, что у них там. Иду всё дальше и оставляю следы, так похожие на миндальные орехи. Кажется, небо серое уже путается у меня в волосах. Чихаю. Вот чёрт, нужно было кепку надеть; да ладно – уже всё равно. Вот кошка чёрная: ну, что, бродяга, стоишь? Перебежала, наконец, мне дорогу. А это хорошая примета – плевать, что говорят. Я слухам никогда не верил, вот поэтому и иду дальше. Всё-таки мерзко это и приятно, пусть даже ветки по лицу задевают – когда приду, всё равно не заметно будет. А в виски ещё давит, - всегда знал, курить противно. И звёзды в кучу сбились: ну что вы смотрите, я вам ничего не сделал! Хоть бы одна в ладонь свалилась – я бы её в колодце утопил, чтобы вода холоднее была. Не падают. Нужно идти, нужно идти.… А это кто там? А, псина, ну что ты смотришь? Рычишь, лаешь! Да заткнись ты, людям спать не даёшь; мы с тобой одни не спим – замолчи! Вот мерзкая! Встаю на-четвереньки, тоже лаю – пусть за «своего» примет. Ну что, замолкла, вот то-то. Смотрит на меня. Укусить хочешь? На, на вот руку, кусай.…Кусай, мне не больно будет – у меня душа болит. Молчишь, замерла – нелепая какая-то. У тебя тоже, что ли душа болит? Ну, пошли со мной, только если отстанешь, я тебя искать не буду – у меня времени нет. Иду дальше. Дорога уже стала песком – теперь из-под моих ног утекает время. Ведь песок – это время, а то не стали бы из него часов делать. Снова ветер. Его как будто для меня специально заказали, чтобы мне идти было легче и быстрее. Вот уже видны разбитые треугольные фонари, вот расцарапанные ворота, вот беседка и те проклятые качели, на которых я катался и мечтал научиться летать, когда падала звезда. Зачем?! Зачем мне это было нужно? Ненавижу эти качели! Но теперь я должен снова на них сесть: медленно опускаюсь на деревянные доски и смотрю на корявое исцарапанное звёздами небо. Сегодня одна из них точно должна упасть. Взглянул на часы – 11:15, как тогда. А вот и она. Падает. Наконец-то. Но теперь уж точно нужно будет утопить её в колодце. Потому что тогда не успел. Прослеживаю глазами полёт звезды. Упала. Ну надо же – в колодец! Теперь я смогу напиться холодной воды! По спине прошлась привычная, но давно забытая дрожь. Только теперь я чувствую её наоборот, наизнанку. С каждой минутой боль всё нарастает, ещё минута и… Да! Всегда знал, что нужно было избавиться от этих крыльев, от этого жалкого оперения за спиной. Моя мечта сбылась! Теперь я могу спрыгнуть с качелей и приблизиться к тому месту, где лучше видна луна, прикрепляющая небо, чтобы оно упало.
 Что-то сильно ослепило меня. Волоча за собой хвост, я подкрался поближе и увидел знакомый ремень с циферблатом. Теперь это уже не моё. Они мне не нужны! Зачем часы волку?