Ты дай им там прикурить

Дым рассеялся. Рядом с воронкой в земле, забросанный грязью и пучками вырванной травы, помирал лейтенант. Кровь с клекотом стекала с побелевших губ. К лейтенанту летящей походкой подбежал боец, в одной руке держа аккуратно заложенный вязаной закладкой томик стихов Агнии Барто, в другой - пыльный сапог лейтенанта с его же ногой. Боец припрыгнул на месте, крутанулся вокруг своей оси, крикнул "К нам пришли недавно в гости- Два танкиста, два бойца. - Подарили мы танкистам - Все лимоны с деревца"* Склонился над лейтенантом и, пряча сапог за спиной, вежливо обратился
- Товарищ лейтенант, монсеньор, танцуйте! Для вас посылка!
- Что-о-о? - чуть слышно просипел лейтенант.
- Танцуйте! - упрямо повторил боец с игривой улыбкой на лице.
Лейтенант изобразил волну искалеченными руками.
- Та-да-а-ам! - боец выхватил из-за спины кровоточащий сапог и сунул его под нос лейтанту.
- Спасибо, - прошептал лейтенант, прижимая к груди свою ногу.
Боец захлопал в ладоши, подпрыгнул и продекламировал "Не хочу я в игры, хочу туда где тигры!"
- Боец... - прервал его лейтенант.
- Старший сержант Огурцов! - вытянулся в струнку боец, отдал честь и торжественно испортил воздух.
- Старший сержант, - последним усилием приподнимаясь на локте сказал сержант. - Дай им там прикурить...
- Пардон, не понял! - ответил боец.
- Прикурить...
- Сейчас, - Огурцов, засунул руку в карман штанов, затем в другой, достал оттуда зажигалку-гильзу и чиркнул ей перед лицом лейтенанта.
- Не мне..., - отвернулся лейтенант. - Им...
Боец недоуменно посмотрил в сторону советских окопов. Оттуда доносились звуки рояля, звон хрусталя и густой волжский бас, распевающий арию Мефистофеля.
- Да не им..., рассерженно прошипел лейтенант. - А им...
Кивнул на другой конец поля. Оттуда ветром приносило густой шнапсовый перегар.
- Будет исполнено, монсеньор! - козырнул Огурцов и потрепал лейтенанта по щеке. Лейтенант умер.
Старший сержант, кружась и подпрыгивая, поскакал к гадам-немцам, периодически отвлекаясь на созерцание бабочек-лимонниц и напевая "Ну и что же, И пойду! -И, толкаясь На ходу И шатаясь Как больной, Он идёт Вперёд Спиной".
В комфортабельных надежных немецких окопах сидели взгрустнувшие гады немцы и стреляли из миномета, пытаясь раскурить от горячего ствола самокрутки. Однако, ствол не удавалось достаточно раскалить, и гады немцы начинали ругаться:
- Донерветтер! Ты не фсять ис Франкфурт свой сашикалка! Думкопф!
- Дамен унд хэррен, - обратился к ним прискакавший Огурцов, свешиваясь в окоп. - Уже конец урока, Уже десятый час. Открылась дверь широко, Вошёл Серёжа в класс.
- Вас? - подняли головы гады-немцы. - А, руссише зольдатский швайн Огурцоф! Затшем пришоль?
- По заданию лейтенанта, - гордо ответил старший сержант и демонстративно чиркнул зажигалкой.
- О, я, я, битте! - потянули руки гады-немцы.
- Но с условием, - остранился Огурцов. - Никаких выстрелов! У нас сегодня "Хованщину" играют...
- О тшём вопрос! - закивали немцы. - Сашикалка есть, сигарет есть - затшем стрелять?! Мы лутше почитать по ролям наш великий писател Хайнрих Хайне унд тринкен бир!
- Лады! - кивнул боец и пошел назад.
Над темнеющим полем раздавалось: "Я знаю, что надо придумать, Чтоб не было больше зимы, Чтоб вместо высоких сугробов Вокруг зеленели холмы. Смотрю я в стекляшку Зелёного цвета, И сразу зима Превращается в лето".

* здесь и далее стихи Агнии Барто