Гомосек

Шли по дороге. Солнце светило. Я знал, но молчал. Знал: скажу – крышка. Потом аллея. И сад. Зайдем? - он мне. Смутное подозрение, но я – да. А сам руку в карман. Нож. Мало ли что у него на уме! А он идет не оборачиваясь. Снег однообразно под ногами скрипит. Кругом ни души. Мрачные хибары. Пустые дворы. Облезлые деревья, тряпьем увешанные. Мы в один из дворов, под сень облинялой ивы. Он вдруг поворачивается ко мне. Глаза металлические. Схватил за зад. Охренел? – я ему. А сам думаю – угадал! Дикий гомосек! А у него лицо злое, как у кота. И жадные глаза. Я схватил нож и в живот ему. Выражение ужаса и боли в лице. Блеск глаз потух. Стон эхом по мерзлой пустоте. Потом дул ветер. Тряпье с громким хлопком выпрямлялось, как флаг, трепетало одушевленной волной, серебряные звездочки снежинок порхали в чистом и голубом безмолвии утра, чуть приметно покачивались отягощенные снежными лозами ветви обнаженных, растерявших листву дерев, со скрипом проворачивалась в медных заржавелых петлях трухлявая, обшитая накрест тонкими прямоугольными листами железа с глубоко вбитыми алюминиевыми гвоздями дверь, серый, извилистый дым изящной струйкой поднимался над разворошенным костровищем, прозрачным серпантином вился меж корявыми остовами полуразрушенных строений и легким, трепетным облаком взмывал в лиловую, пронзительно-бесконечную высь. П и з д а.