Часы

Тем летом после окончания второго курса института я подрабатывал на почте. Меня удивляет, что теперь работа почтальона в нашем сознании закрепилась как чисто женс¬кая. На самом деле на почте должны работать только одни мужики и причем атлети¬ческого телосложения. Побегайте по три часа каждый день по лестнице с первого этажа на второй и обратно с огромной кипой газет в руках, и вы меня поймете. А платят за эту физкультуру не так уж и много. Впрочем, как и везде, где приходится работать мускулами. Однако после студенческой стипендии любые деньги покажутся огромными, а здоро¬вьем в свои девятнадцать лет я не был обделен, так что не было грех жаловаться.
Кроме раздачи газет и писем в обязанности почтальона входит еще и разноска по квартирам пенсий (вот вам еще одна причина, из-за которой почтальонами должны работать крепкие мужики). С последней обязанностью лично сам я столкнулся ровно через неделю после того, как начал свою работу в роли разносчика печатной информа¬ции. С утра ко мне подошла начальница нашего отделения связи и сказала:
- Сергей, завтра ты на раздачу не пойдешь. У тебя поручения.
- Какие поручения? - удивился я, еще не совсем освоившись с почтовым жаргоном. - Пойдешь раздавать пенсии на пятый участок, - пояснила начальница. - Мы пока
не хотели тебя трогать, но сам понимаешь: людей не хватает, так что придется тебе осваиваться.
- Хорошо, - я кивнул головой. - Осваиваться, так осваиваться.
На следующее утро я получил довольно кругленькую сумму, поставил где надо
роспись и отправился по поручениям.
Я ходил по квартирам, отсчитывая и пересчитывая купюры, до тех пор, пока у меня не начала съезжать крыша от цифр. Но всему, даже самому тяжелому, приходит конец. Последним в моей ведомости значился Артеев Николай Андреевич. Нажимая на кноп¬ку звонка его квартиры, я ощутил приятное чувство облегчения от того, что это пору¬чение - последнее.
Дверь мне открыл благообразный сухонький старичок небольшого роста.
- Вам кого? - спросил он, окинув меня взглядом.
- Вы - Артеев Николай Андреевич? - в свою очередь поинтересовался я.
- Да, - ответил старик.
- Вам пенсия.
- А-а-а, - протянул Николай Андреевич. - Вы, наверное, новенький. То-то я вас не
узнал.
- Совершенно верно, - я кивнул головой. - Разрешите пройти?
- Конечно, конечно, - старик пропустил меня в коридор. - Проходите в комнату,
пожалуйста.
Мы прошли в комнату, где Николай Андреевич уселся за письменный стол, а я
протянул ему платежную ведомость.
- Распишитесь вот здесь, - я указал ему пальцем на пустую клетку, дал ручку, а
сам стал пересчитывать деньги.
Посчитав, я отдал их Николаю Андреевичу.
- Расписались?
Старик кивнул головой.
- Тогда пересчитайте.
Старик снова кивнул и зашелестел бумажками, а я деликатно отвел взгляд и стал
осматривать комнату.
Все в ней было, как и во всякой другой комнате любого пенсионера (разве что кроме очень обеспеченного), просто и прозаично. Старенький диван, еще более старенькие шифоньер и сервант, фотографии на стенах, запечатлевшие моменты давно улетевшей молодости. Все вещи имели одинаковый сероватый оттенок. Скорее всего, это из-за пыли, которая за долгие годы въелась в них.
В этой комнате все было почти такое же, как и во всех других комнатах, в которых я побывал в тот день. Все, за исключением часов. Старые настенные часики, как и положено - с кукушкой, цепочками и гирями, выглядели как-то немного странновато. Я даже не сразу понял - почему. Но после внимательного рассмотрения догадался: часы были ста¬рыми, возможно, они были даже самой старой вещью в доме, но, в отличие от всего осталь¬ного, они были тщательно ухожены, ярким пятном выделяясь на общем сером фоне. Блеск всех без исключения металлических поверхностей навел меня на мысль о том, что Николай Андреевич львиную долю свободного времени тратит на заботу о часах. Меня это позабавило и даже несколько удивило. Я стал еще внимательнее разглядывать часы, пыта¬ясь догадаться о причине такого нежного к ним обращения. Увлеченный этим занятием, я не заметил, что за мной самим внимательно наблюдает хозяин квартиры.
- Это не совсем простые часы.
Голос старика вернул меня к действительности и заставил немного смутиться.
- Я вижу, они вас заинтересовали, - эти слова старика и его немного странноватый
взгляд, обращенный в мою сторону, смутили меня еще больше.
- Просто они несколько необычно смотрятся, - как можно более равнодушней постарался сказать а.
- Может быть, - старик кивнул головой. - Но дело не в этом. Эти часы отсчитывают жизнь.
Старик сказал это таким тоном, что у мена возникли нехорошие подозрения. Хотя.., мало ли какие странности встречаются у людей в таком возрасте. В общем, я только усмехнулся про себя и вполне резонно заметил:
- Если уж на то пошло, то жизнь отсчитывают любые часы.
Старик отрицательно покачал головой.
- Это совсем не то. Эти часы отсчитывают МОЮ жизнь.
- Потому что они ваши? - Я усмехнулся уже открыто, но старик, к счастью, этого,
кажется, не заметил.
- Да, потому что они мои. Если бы мой дядя завещал их кому-нибудь другому, все
могло бы быть совершенно иначе.
Видя, что Николай Андреевич скорее всего не умолкнет на этом, а опустился на стоящий радом стул. Работу а закончил, спешить мне было некуда, а история, которую я, вполне возможно, мог услышать, обещала оказаться довольно забавной.
- Мой дядя рассказал мне про особенность этих часов где-то за пару месяцев до своей смерти. Я тогда не поверил ему. Помню даже, что рассмеялся, когда он закончил свой рассказ. Но дядя мое неверие воспринял совершенно спокойно. Сказал только, что я сам смогу убедиться в правдивости его слов, когда придет время. Я только усмехнул¬ся, но, как оказалось, зря. Когда дядя умер, я узнал, что он завещал мне эти часы. С того дня моя жизнь стала меняться. Не знаю уж, в лучшую или в худшую сторону. Да, я фактически стал пленником этих часов, но в то же время я научился по настоящему наслаждаться каждой прожитой минутой, каждым, казалось бы, мимолетным и незначительным мгновением своей жизни.
Николай Андреевич замолчал, погруженный в свои мысли. Выдержав почтительную паузу, я спросил:
- Так в чем же, собственно говоря, заключается особенность этих часов? Вы так и не рассказали.
Старик словно очнулся и снова как-то странно посмотрел на меня.
- Как вас зовут? - внезапно спросил он.
Я слегка опешил, но все-таки ответил:
- Сергей.
- Сергей, - Николай Андреевич сделал небольшую паузу, - Вы знаете, я живу один,
друзей у меня практически нет, родных в этом городе тоже. Не сочтите это за наглость, но... я хотел бы, чтобы Вы были частым гостем в моем доме.
Я растерялся и не нашелся, что ответить.
- Я понимаю, - Николай Андреевич, кажется, сам немного смутился. - Вы молоды,
и вам, скорее всего, совершенно неинтересна старческая болтовня, но... Иногда так хочется с кем-нибудь поделиться, а Вы мне показались таким человеком, с которым можно поделиться частичкой своего «я».
Он выжидающе посмотрел на меня.
- Знаете.., - я не находил нужных слов. - Я просто даже не знаю...
- Я вас не пытаюсь разжалобить, - поспешил уверить меня старик. - Просто..,
если честно, то я и сам не знаю, почему я вам это сказал.
Его последние слова и та интонация, с которой он их произнес, задели во мне какую-то струну. Уходя, я знал, что скорее всего как-нибудь наведаюсь к нему в гости.
Так оно и получилось.
Старик оказался неплохим рассказчиком, а в его жизни было немало интересных
случаев. Что бы там не говорили про молодежь, но послушать истории из жизни она любит, просто она терпеть не может, когда ее начинают учить. Все дело в том, что многие не хотят видеть разницы между этими двумя понятиями. Николай Андреевич не поучал, опираясь на свой жизненный опыт, он просто рассказывал, и, надо сказать, получалось у него это здорово.
В общем, за первым визитом последовал второй, потом третий и так далее. Через месяц мы, можно сказать, в некотором роде стали приятелями. Я приходил к нему в гости, и мы говорили. Говорили обо всем, кроме его часов. Он эту тему больше не затрагивал, а я больше как-то не решался спрашивать, хотя, если признаться честно, та первая история, с которой и пошло наше знакомство, меня заинтересовала, и мне бы хотелось узнать продолжение. Вскоре мое долготерпение было вознаграждено, и я его услышал.
Когда я в очередной раз пришел к Николаю Андреевичу, он как раз влажной тря¬почкой стирал пыль со своих часов. Мы вошли в комнату, где он продолжил свое занятие, прерванное моим приходом.
- Что, ухаживаете? - не выдержал и спросил я.
Николай Андреевич посмотрел на меня и, в свою очередь, спросил:
- Сергей, ты еще помнишь наш первый разговор?
Я пожал плечами.
- Конечно. Только Вы тогда не все мне рассказали.
Николай Андреевич оставил тряпку на крышку кукушкиного домика и сел в крес¬ло напротив меня.
- Ты действительно хотел бы знать, в чем заключается особенность этих часов?
- Вообще-то я буду не против, если Вы мне об этом расскажете.
Старик склонил голову, словно раздумывая о чем-то, а потом сказал:
- Все очень просто. Когда эти часы остановятся, я умру.
Окончание этой истории действительно оказалось предельно простым. Несколько
секунд я молчал, находясь в состоянии растерянности и недоумения, когда же это состояние прошло, я спросил:
- Почему Вы так считаете?
- Я так не считаю, я просто уверен в этом.
- Но почему? Это же глупо!
- Вовсе нет, - моя последняя фраза похоже немного обидела старика. - Эти часы
отсчитали жизнь уже не одному владельцу.
Словно в подтверждение этих слов раздался механический голос кукушки. Когда
она умолкла, старик продолжил:
- Все бывшие владельцы часов, в том числе и мой дядя, который мне их завещал,
умерли именно в тот момент, когда эти часы останавливались.
- Такого просто не может быть, - уверенно сказал я.
- Точно так же я когда-то сказал и своему дяде, - произнес старик каким-то неуверенным голосом. На его лице вдруг появилось выражение растерянности.
Я понял, что что-то не так, но все еще не понял - что.
Николай Андреевич медленно приподнялся и повернул голову в сторону часов. Только тут я наконец-то понял, что не слышно мерного тиканья маятника. Старик издал приглушенный возглас. Его лицо сначала побледнело, потом резко приобрело багровый с синевой оттенок.
Дальше все происходило слишком быстро для восприятия. Старик стал медленно оседать, хватая руками воздух. Я подскочил, чтобы подержать его и не дать упасть на пол. Он буквально повис у меня на руках. Я взглянул ему в лицо и от вида его безжиз¬ненных глаз, глядящих в никуда, у меня самого подогнулись ноги.
Врач из приехавшей «скорой» после беглого осмотра коротко сказал:
- По всей видимости - обширный инсульт.
Посмотрев на меня, он добавил:
- Не самый долгий и тяжелый вид смерти.
Я тупо кивнул головой.
- Вы его родственник?
Я отрицательно покачал головой и с трудом выдавил из себя:
- Знакомый.
Впрочем, врача этот вопрос особо не волновал.
- У вас часы остановились,- сказал он.
Я повернул голову на голос и увидел, как он снимает тряпку с деревянной головы
кукушки. Ту самую тряпочку, которой Николай Андреевич протирал часы и которая, обмотавшись вокруг головы кукушки, не дала ей занырнуть обратно за свою дверку.
Я чуть истерично не рассмеялся. Часы, отсчитывающие жизнь! Николай Андреевич
так верил в это, что в конце концов стал жертвой этой нелепой веры!
Врач наконец-то убрал тряпочку и толкнул маятник. Комнату снова наполнило
мерное тиканье. Часы продолжали жить, а Николай Андреевич...
Через день мне пришла повестка из милиции. Я явился в отделение, думая, что
меня будут расспрашивать об обстоятельствах смерти Николая Андреевича, но ошибся.
Молодой старлей, к которому меня отправил дежурный, достал какую-то бумажку,
глянул на нее, после чего спросил:
- Вы родственник Артеева Николая Андреевича?
- Нет, просто я немного знал его, - ответил я.
- Странно, - сказал старлей. - В его квартире мы нашли завещание. Судя по нему,
теперь Вам принадлежат настенные часы.
- Что? - переспросил я.
- Настенные часы.
Растерянность, написанная на моем лице, по-видимому навела офицера на определенную мысль.
- Они что, представляют какую-то ценность? - спросил он.
- Возможно, - ответил я, кое о чем вспомнив. Почему-то у меня возникло неприятное ощущение в области желудка.
- Я могу их получить? - спросил я старлея.
- Вам они нужны срочно? - он выглядел немного удивленным.
- Вот именно.
Старлей немного замялся, но потом, внутренне решившись, сказал:
- Вообще-то это не совсем по правилам, но...
Через час он уже открывал дверь в квартиру Николая Андреевича.
Не обращая внимания на откровенно любопытные взгляды, которые он бросал на
меня, я сразу подошел к часам.
Они тикали, но завод уже почти закончился. Я потянул за гирьку, чувствуя, как
вместе со звоном цепочки, заводящей часы, проходят все неприятные ощущения.
Опустив гирьку и глубоко вздохнув, я повернулся к милиционеру и спросил:
- Мне где-нибудь нужно расписаться?