Дороги линии двери

Далеко-далеко.
Глубоко-глубоко.
Дороги-линии связываются, прессуются в нити.
Распадаются на составляющие.
Закручиваются, меняются, догоняют друг друга.
Убегают от внутреннего взора...
Несут-уводят меня,
От себя, от жизни.
Куда-то туда...
За точку-рубеж
Мнимой сингулярности событий-значений...
Рождают себя из себя.
Повторяют друг друга...
Меня, тебя.

Черт! Глупости нет предела.
Осторожно, не задев, прохожу мимо себя любимого.

Открываю первую дверь.
Смех и вечное веселье за ней. Что сродни смерти и отчаянью.
За ней Моррисон умирает в парижской ванной, а Кастанеда катается по полу с псом.
Мнимоосвобожденные сами придумывают богов.
Лишь приоткрыв, захлопываю эту дверь перед собой.
Нет, не сразу... Я стою-вдыхаю отравленный воздух.
Перевожу дух.

Цифры-формулы-сомненья...
За новой дверью исписанная мелом школьная доска.
Бессонные ночи, усталые глаза.
Странные уравнения...
О том, что глубоко-глубоко, далеко-далеко...
С болью в душе закрываю дверь. За ней есть те, кто умеет.
Мне там не место.

Театр-бал. Актрисы-женщины. Вино и музыка.
Я чувствую себя одиноко и уверенно.
Вон та, самая красивая, в одиночестве сидящая за самым дальним столиком...
- Можно с Вами познакомиться?
- Зачем?
- Не разочаруйте меня, ведь мне казалось, что на свете еще живут феи...
Друзья на ухо кричат, мол, с ума сошел! Она же... самая дорогая...
- Живут, - отвечает.
Я все понимаю, смотрю ей прямо в глаза.
А у нее в уголке глаз застывает капелька от умиления и грусти.
Теперь я понимаю, почему она самая дорогая.

Ночь. Бутылка водки. И разбросанные на столе книги.
Там далеко-далеко...
Есть все, кроме ощущения того, что ты не делаешь это снова-заново...
Лемовский Океан сродни мирозданию. Непонимающе-ненасытен.

Бог-мысль. Стремление искушаться.
Черный человек в капюшоне проходит мимо меня, не замечая.
Я спасаюсь, ухватившись за знакомое-привычное.
Я стою посреди храма, похолодев от ужаса, как мальчишка на экзамене.
И читаю на старославянском, читаю без запинки, текст, что дан в руки простым служителем.
Читаю для всех.
Церемония закончена.
- Вот ты и крестный папа. Папа, - смеется мой друг, хлопая меня по плечу.

Гора-храм. Достаточно возможностей, мало желания.
Одни мысли.
Далеко-далеко... Есть гора Меру.
Мой друг приезжает ко мне в гости и говорит о том, что поедет туда без меня.
О том, что не видит блеска в моих глазах.
А ведь это моя жизнь-мечта.
Далеко-далеко...

Город-Бог.
Я еду в машине с работы, спокойный и усталый, а за окном небо-река.
Смеется-плачет прямо в лицо Таношими.
Я думаю о том, что зря обидел друга...
Думаю о том, что так много, очень много, дверей.
И о том, что мало друзей...
Да и сам.
Разве я сам когда-нибудь был себе другом?
К черту!

Думаю о том, что где-то за стеклом она.
Далеко-далеко...

И эту дверь я закрывать не хочу.

Но путь долог. Линии-события.
Дороги-линии прессуются в нити.
Распадаются на составляющие.
Закручиваются, меняются, догоняют друг друга.
Убегают от внутреннего взора...
Несут-уводят меня.
От себя, от жизни.
Куда-то туда...

За точку-рубеж
Мнимой сингулярности событий-значений...


Так много дверей. Так долог путь.
Но...
Мне кажется...
Я уже знаю последнюю.
Буду верить в то, что она еще не заперта.

- Я люблю тебя.
- Я люблю тебя больше, - отвечу.