Сказка про Злую Ведьму

Сказка про Злую Ведьму
В одной прекрасной стране, в которой средь маленьких аккуратных деревень разбросаны величественные замки, жил-был Волшебник. Он-то, конечно, жил не в деревне, а в замке. В деревнях жили люди, а волшебник во дворце, что строили когда-то великаны и гномы. Великаны носили и складывали огромные камни и валуны, а гномы выполняли мелкие, более изящные работы – украшали и благоустраивали замок. Но это было очень давно.
Волшебник жил в замке, который не окружали ни ров с водой, ни неприступные стены (хотя в той стране были всякие). Он специально выбрал самый гостеприимный на вид. Потому что он любил, когда к нему приходили люди. Он творил для них добрые чудеса. И все в той прекрасной стране было хорошо. Чуть где-то трудности – люди сразу к Волшебнику: «Так, мол, и так, помоги!» Он, конечно, помогал – любил он это дело.
Жили они так лет триста, а может четыреста – неважно. Все у них спорилось. Скот плодился и тучнел; тяжести переносились легко, словно вата; расстояния преодолевались весело; дети были здоровы и умны; и до самой старости никто не знал, что такое болезни и горести. Ну, потому что если кто заболеет – Волшебник пробормочет чего-то над макушкой, дунет – и как рукой снимает. Женщины до последней минуты оставались красивы, а мужчины сильны: это жены бегали просить за мужей, а мужья за жен. Волшебник же только довольно улыбался и знай себе творил добро.

Так вот через триста или четыреста – неважно – лет, что бы вы думали? Появилась в той стране Ведьма. Да не какая-нибудь, а самая настоящая Злая Ведьма. И откуда она только взялась! Не из своих – это точно. Вероятно, приезжая. И поселилась Злая Ведьма в самом маленьком, убогом, кривобоком замке из всех. Когда великаны и гномы его строили, они поссорились, вот и вышло у них что-то несуразное. В этом замке никто и никогда не жил. А Злая Ведьма – поди ж ты! - выбрала именно его. По характеру он ей, видимо, подходил.
Сначала она не особенно людям докучала. Ну так себе, гадит помаленьку. Молоко воровала – это как и положено. Это самое ведьминское дело. Но молока там и так полно было. Можно было пятерых Злых Ведьм на полный пансион взять. Так что некоторые хозяйки даже говаривали:
 - Ночью у моей-то Рыжухи Злая Ведьма молоко воровала. Ой, спасибки ей! Так уж я все утро отдыхала, мороки меньше. Чтоб сегодня к Буренке наведалась, то-то я рада буду!
 А другие хозяйки кивали и завидовали.
 Злая Ведьма, видимо, догадалась, что не выходит зло у нее, и другую гадость придумала – мужей с женами ссорить. Вдруг, ни с того ни с сего жена как начнет жужжать да пилить. Или муж вдруг как грохнет кулаком по столу, аж котелок вверх подпрыгнет. Но надолго все равно никто не ругался – там Волшебник каждому на свадьбе чего-то такого хорошего ворожил, что и не переколдуешь. Так что ссоры носили больше развлекательный характер, чем пакостный. Кому надоедало, подумывал, чтоб к Волшебнику сходить, но пока и сами справлялись.
И придумала тогда Злая Ведьма самую гадкую, самую подлую затею. То не так и просто было сделать – она почти месяц готовилась. В округе комаров развелось – тьма. Это Злая Ведьма лягушек да жаб мешками собирала, чтоб колдовство свое в исполнение привести. Потом затихла чего-то. Даже про молоко забыла, хотя хозяюшки и ждали.
А потом по деревенькам проехал бродячий цирк. Вот разговоров было! О Злой Ведьме как-то перестали и вспоминать. Все об акробатах и силачах. А еще бы: волшебство всякое – оно в тех местах испокон веку водилось, а цирк – раз в столетие, не чаще.

Еще не успели стихнуть разговоры, как появилась неведомо откуда Прекрасная. Да такая, что глаз отвести невозможно. Вот кто видел ее, так и замирал с открытым ртом. Хоть дети, хоть старики, хоть женщины, хоть мужчины. Особенно вот мужчины: неподвижнее всего у них выходило. Если б кто замерял, то мужчины точно выиграли бы. Но никто не замерял. Потому что недосуг было – все на Прекрасную пялились.
Кожа, словно фарфоровая, как сотворенная самым гениальным мастером. Брови мягкие, только чуть изогнутые нежно-нежно. Глаза - два омута, то голубые, то зеленые. И ресницы вокруг длинные, пушистые. Нос тонкий, изящный, без единого изъяна. Розовые губы... Ну, словом, вылитая Шарлиз Терон.
И проходила она, как Медуза Горгона, оставляя за собой окаменевших от восхищения людей. Только они, конечно, отмирали. Но не сразу. Пока в себя придут, от пяти минут до получаса пройти могло. Некоторые – что особенно впечатлительные - могли и в обморок упасть.
А один очень старенький дедушка как увидел ее, как затосковал, что всю-то жизнь свою он прожил как бы получалось и зазря... В общем, инфаркт с дедушкой случился. Тогда правда не знали, что это именно инфаркт – у них же никогда никто не болел, врачей не было. Просто подумали, что помер.
Вот с дедушки этого все и началось. Не сразу, но мужья что-то стали все чаще жен своих рассматривать как-то задумчиво, отрешенно как-то. Женихи к невестам заходили пореже, чем раньше, все дела мешали. И скоро уже не редкость было, чтоб посреди рабочего дня какой-нибудь мужчина вдруг вздохнет, руки опустит и просто побредет по округе, как завороженный.
Неделя, другая – и скоро уж совсем работа встала, хотя и самая страда. Женщинам одним не справиться, да они все больше по домам у зеркала сидят. Даже обед не очень аккуратно готовили. Но мужья этого не замечали. Они аппетит почти потеряли, их бы только поменьше тревожили, от сладких грез не отвлекали бы.
А Прекрасная ничего и не делала ведь. Только прогуливалась. То там ее увидят, то здесь. Откуда она идет, куда – не узнать никак. Потому что проследить за ней можно только взглядом, ноги не слушаются, в ушах стучит, лишь бы на нее смотреть и в живых остаться – у-ух...

Волшебник обо всем этом знал. У него в замке много волшебных приспособлений было, чтоб за миром наблюдать. И было волшебное зеркало, где он Прекрасную и ее похождения мог видеть. Только вот что-то там не получалось, как-то все ракурс неудобный выходил. То с затылка, то только ноги. Сбой зеркало давало. То-то Волшебник и не мог понять, что с этой женщиной такого, что все вокруг чумными становились. Потому он и значения не придавал поначалу. И когда дедушку увидел, тоже не забеспокоился. Он по волшебным книгам знал, что дедушке уж скоро пора, вот и не заподозрил худого. А свериться не догадался.
Ну а когда мужчины стали работу бросать, когда уж явно ворожбой запахло, Волшебник даже обрадовался. Достал книги с заклинаниями, приготовил палочку волшебную (можно и без нее, но с палочкой быстрее, она на случай аврала очень помогает обычно). И стал ждать, когда нахлынут к нему просители избавить их от тоски зеленой, нерадостной. Ведь Волшебник очень любил творить добро.
Но что-то никто не приходил. Волшебник стал уж и на улицу из окна выглядывать – чего-то задерживаются? Раз кто-то мимо брел, Волшебник из окна свесился, да за шиворот бродягу к себе втянул.
- Ну, - довольно ухмыляясь в белую бороду, сказал Волшебник. - За помощью пришел? Помогу, помогу тебе!
Но гость только посмотрел мимо Волшебника, махнул рукой – и к дверям. Только и успел тот в него палкой махнуть. Чары сразу спали, бродяга про работу вспомнил, поспешил. Но что бы вы думали? Не успел до поля добежать, как снова на Прекрасную наткнулся. И все, опять пропал – это Волшебник в волшебное зеркало увидел.
Дело ясное, нужно из замка выбираться, искать эту Прекрасную, да разбираться с нею. Пожурить хорошенько, чтоб про совесть вспомнила, пальцем погрозить. Волшебник несколько раз прорепетировал, как волшебно пальцем грозить, а то ему еще ни разу этот метод не приходилось применять, только в волшебных книгах читал. Вроде получалось хорошо, внушительно.
Но так как на ночь глядя дела не делаются, решил Волшебник идти за Прекрасной поутру. А пока устроился в кровати, одеяло теплое наколдовал, пальцами у зеркала все каналы прощелкал – нечего смотреть. В каждой деревне, в каждом доме одно и то же. Один сидит, вздыхает, другая волосы отварами полощет, чтоб блестели, как у Прекрасной. И от нечего делать, решил Злую Ведьму проведать – чего она там, закончила ли со своими жабами. Перещелкнул пальцами зеркало на замок Злой Ведьмы, да только ахнул. Не было никакой горбатой старухи, не было никакого чана с варевом, от которого даже через стекло воняло. А была в замке только Прекрасная. И вот теперь как раз лицом – прямо на Волшебника смотрит. И улыбается - ну точно тоже его видит.
Волшебник даже не мог долго смотреть, не по себе ему стало от красоты такой чарующей. Выключил зеркало вообще. Но и спать не смог. Вылез из кровати, стал по комнате ходить из угла в угол. Потом опять в зеркало взглянул. Сидит, пялится, будто ждала. Выключил зеркало.
 И вот так всю ночь. И что в волшебном блюдце, что в шаре – везде красавица улыбается, как знает, что ее видят.
И как же это получилось, и как же это ведьма, да жабами смогла такую прелесть наколдовать? Ничего не мог Волшебник придумать. Знал только, что грозная сила в его указательном пальце – на нее и полагался без сомнений.

Настало утро, взбодрился Волшебник, хотя всю ночь и не сомкнул глаз. Ведь он был не какой-то просто волшебник, а волшебник добрый, а значит днем всегда сильнее становился. Ведь вот если злой – то с темнотой вся сила прибывает, а если добрый, то наоборот.
Оделся Волшебник как мог элегантно и волосы причесал. Все же к даме направлялся, не абы куда. Пока шел – там недалеко выходило, часок прогулки, не больше – палец разминал, чтоб не подвел в случае чего.
Вот и замок. Ох и нескладный, ох и кривобокий! Снести его давно следовало, да все руки не доходили.
Волшебник как водится, постучал. Но никто не ответил, так что пришлось без приглашения входить. Один зал, другой. Все пусто. Только в самом роскошном, более-менее ровном зале нашел он Прекрасную. Сидит, ждет. Не пошла сегодня народ смущать, видно и правда знала про Волшебника.
Волшебник поздоровался, но безответно. Молчит Прекрасная. Тогда он – делать нечего – прокашлялся и начал речь свою заготовленную.
- И не стыдно тебе, голубушка, так себя вести? И не совестно ли так поганить жизнь людскую? Ишь, чего удумала!
Молчит Прекрасная, не шелохнется. Улыбается только, да еще как-то издевательски. Бубни, мол, бубни!
Полчаса Волшебник распинался. Нет ответа. И по лицу видно, что не стыдится Прекрасная совсем.
- Ну, смотри. Предупреждаю последний раз, - сказал Волшебник. - А то может у тебя слово последнее будет?
И вот тут Прекрасная наконец среагировала: махнула рукой в сторону столика, что рядышком стоял. Волшебник взглянул – а там бумага лежит, и на ней написано:
«А что ж вы думали, я всегда такой вот Злой Ведьмой, старой каргой была? Нетушки, Фея я Прекрасная. И была я когда-то добрее самой доброты, добрее даже тебя, Волшебник. Я готова была весь мир расцеловать и цветами разукрасить, все беды на земле загладить. И что же? Только насмешки, только издевательства встретила я. Так поплатитесь же, ни капельки мне не стыдно!»
- Да кто ж над тобой смеяться будет, Прекрасная Фея? - поразился Волшебник. - Отчего же издеваться над тобой?
- Отчего-отчего... - не выдержала Фея и тут, и тут...
Уж на что Волшебник добрым был, так и он не сдержался. А что, он ведь не ожидал. В общем засмеялся он. Даже поржал немножко. Да если б вы тот голос слышали, вы бы Волшебника не осудили. То ли как лягушка заквакала, то ли как поросенок взвизгнул.
У Феи все лицо перекосило от злобы, раз нахмурилась, два – и вот снова вместо Прекрасной Злая Ведьма перед Волшебником стоит, да как заорет:
- А ну пошел отсюда, а то возьму метлу поганую, да так наподдам, никакой палец не поможет! - и надо же, голос нормальный стал. Такая вот загвоздка.
- Да подожди ты, подожди. Сейчас, просмеюсь только.
И вот когда его отпустило немножко, только улыбка глупая осталась, он сказал:
- Дура ты, а не Фея. Что ж я, Волшебник, и голос тебе исправить не смогу? - тут он снова подозрительно хрюкнул, но сразу закашлялся, как будто и не смешно ему совсем. - Давно надо было придти, сказать. Дело-то плевое.
- Правда? - тихо спросила Злая Ведьма и ее перекошенное от злости лицо стало просто усталым.
- Правда. - ответил Волшебник. - Только сначала надо пакости твои исправить.

Люди вокруг все томились и тосковали, и как-то не обращали внимания, что стало происходить нечто странное. А именно: повсюду появлялись Волшебник и Злая Ведьма с мешками в руках и охотились на остатки лягушек и жаб. И чего бы им этим заниматься, да еще вместе? – вот этот вопрос и некому было задать, всех интересовало одно: почему Прекрасной больше не видно.
А потом от убогого замка Злой Ведьмы снова завоняло колдовским варевом.
И вот однажды Волшебник объявил – ну как объявил, просто все об этом как-то узнали, у него свои приемчики, - что утречком надо явиться к ведьминскому замку. Пришли, куда денешься, Волшебника не обманешь. Обступили замок, ждут. Наконец раскрылись двери балкона и появились Волшебник и Прекрасная – рука об руку. Повисла гробовая тишина – это вся толпа сразу же замерла. «Особенно у мужчин неподвижно получается», - отметил про себя Волшебник.
- Ну что ж, давай, - сказал он Прекрасной.
Но Прекрасная вдруг надулась и голову опустила.
- Молчишь? Ну и останешься, значит такой, я пошел.
- Стой! - вскрикнула Прекрасная.
 И все ее услышали. И какие там чары? Такого гогота не бывало никогда не то что в тех местах, но, наверное, вообще нигде.
Лицо Прекрасной напряглось, злые искры вспыхнули в глазах. На лбу появилась морщинка, губы побледнели.
- Оп! Вот так! - сказал Волшебник. Прекрасная удивленно взглянула на него, а тот закричал:
- Потмекуге! Ешкпжгмты! Мксьет жмыгто чихюб! У-у-у!
И крепко ее к себе прижал. Может, это и не обязательно было делать. Может, это он просто так, захотелось – неизвестно.
- Пусти, - сказала Прекрасная. О чудо! Голос ее как колокольчик звенит, тоненький и красивый.
Засмеялась прекрасная фея, глядя в лицо Волшебнику. Только морщинка на лбу осталась и губы больше не сияют, а обычные губы, хотя и очень красивые.
«Ну и хорошо же, а то как-то слишком было...» - решил Волшебник.

Вот так добрый Волшебник победил Злую Ведьму.