cafe sur la fenetre

…Запах кофе и сигаретного дыма щекотал ноздри, глаза слезились от напряжения… Вечный поиск. Импульс настолько мощный, что даже по его завершении все еще тянет куда-то по инерции. Пальцы все сильнее сжимали горячую чашку. Они сидели друг против друга… Лика обнимала его глазами и душой, все еще ощущая на груди его губы… медленно, неохотно таявшие следы. Она невесомо целовала его, до немоты в пальцах стискивая чашку с обжигающим кофе. Киш смотрел через окно в небо, пытаясь, как всегда, что-то постичь.
Боль становилась невыносимой, и никакие ожоги от нее не спасали… Он не видел ее. Смотрел словно сквозь стекло. Сейчас ее не существовало… Ей смертельно хотелось обратится птицей и вылететь в окно, она бы билась о стекло, пока не разбила его, или разбилась сама. Маленькая птаха, счастливая в своем неведении, живущая лишь одним здесь и сейчас… Свобода уже не тянула ее к себе. Она предала ее… и словно падший ангел, потеряла свои крылья.
Лика почувствовала, как с пальцев слезает кожа. Все это было неважно. На ее музыке это никак не отразится… она всего лишь оболочка, вместилище, без права на жалобы и притязаний на страдания.
Не стерпев, она закричала. Пальцы рефлекторно разжались. Чашка выскользнула, разбившись вдребезги о кафельный пол. Разбившись в полной немоте… Осколки и кофе разлетелись, казалось, по всей Вселенной. «Это моя душа»…
- Уйди… - он даже не поднял на нее глаза, исследуя набросок хаоса на полу.
Лика вскочила, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться при нем. Никогда, слышишь, никогда больше ты не увидишь моих слез по тебе! Босая, она бросилась по осколкам через всю кухню… Физическая боль принесла наслаждение. Как была, она выбежала из квартиры, словно затравленный зверь… Скорее… Найти место потемнее и укромнее, чтобы можно было затаиться и зализать свои раны… она забилась на чердак и только тогда позволила отпустить себя… словно вздохнула полной грудью… Она выла от разъедающей изнутри любви, слишком огромной для ее маленького мира, в котором априори раньше господствовала лишь музыка…
Вскоре мрак и тупое, ноющее наслаждение в пальцах и ступнях успокоили ее… Лика уснула, вся сжавшись, в невидимом закутке, свернувшись на холодных, прогнивших досках в позе зародыша… И во сне пришла успокоительная тьма.
…Сон ушел, а он был рядом. Он не прикасался к ней, даже не смотрел. Просто сидел. Но Лика отчетливо чувствовала его присутствие. Сколько прошло времени, она не знала. Здесь времени не существовало… Еще Лика вдруг ясно осознала, что Киш не понимает ее, и вряд ли когда-нибудь поймет.
Он чуть вздрогнул, словно услышал, как она открыла глаза. Молча подхватил ее на руки и понес домой. Благо везде уже было темно. Свет бы сейчас убил.
Опустив ее на кровать, осмотрел воспаленные пальцы.
- Ты – ненормальная, - помолчав, вынес он вердикт. Его глаза были красными, а лицо осунулось… Неужели он мучился? Из-за нее? Киш долго смотрел ей в глаза, словно пытаясь что-то уразуметь, а потом вдруг отчаянно прошептал: - Господи! Ты сводишь меня с ума! Я ничего не понимаю… Ты как… как… ну как белая лошадь в тумане! Вроде бы реальная, и отчетливо видна и очевидна… и в то же мгновение размываешься, ускользаешь, и вновь непонятно есть ты или все привиделось! Только глаза твои всегда яркие, но они вообще для меня непостижимы. Они никому не принадлежат…
Эта тирада выжила из него последние силы.
Борьба была окончена… Она проиграла и смирилась.
- Они твои… а знаешь… мне нравится быть лошадью в тумане, хотя долго я так не протяну! – она легко улыбнулась, и внезапно бросилась на него, обхватывая руками и опрокидывая на себя… Киш смеялся, отстраняясь, но она не пускала… Ее руки были повсюду, - Нет. Нет. Нет…
- Тебе нужно руки обработать! Играть же не сможешь!
- Я все смогу…. Тем более играть! – она уже стягивала с него футболку, подставляя грудь под пальцы… боль отошла на второй план, скромно потупившись, притулилась в уголочке…