Иные

Она жила на четвёртом этаже, носила мешковатую в коричневых тонах одежду, как сейчас её помню- вечная беретка набок, потрёпанная кожаная сумка, плюшевые ботинки.
-Ама! Ама!
Когда она так кричала упершись животом в железную решётку, я в ужасе затыкал пальцами уши. Причёска каре, монгольские скулы, большой рот, и глаза, немного косые, блестяще чёрные, казалось от этого взгляда было невозможно укрыться.
-Ама! Ама!
Я пулей проношусь мимо, мне кажется её костлявая рука схватит меня за шиворот и кинет со всего размаху на асфальт.
-Она глухонемая,-объясняет мне мама, застёгивая пуговицы.
-У неё нет языка?
-Есть, просто она не слышит, из-за этого не может говорить.
Своим детским разумом я не понимаю как так возможно.
-Она дурочка?
-Да нет, вроде бы работает.
А завтра я снова услышу её душераздирающий голос. Не знаю жива ли она, несколько лет назад она съехала с квартиры, вроде бы из-за того что заботившаяся о ней»ама» скончалась.

Ещё меня пугала карлица, маленькая такая, вечный ребёнок, в отличие от лилипутов она была пропорционально сложена, но испещрённое морщинами шарпейное лицо её вселяло в меня ужас. Бардовое пальто, огромная зелёная беретка, связанная вручную, башмаки с пряжками, горделивый шаг, иногда она напоминала мне английскую королеву, заколдованную тёмной волшебницей. Я встречал её обычно на рынке у магазина, над прилавком появлялась голова и противным железистым голосом просила что-то съестное, голубые круглые глаза прожигали насквозь, лишь однажды я встретился с ней взглядом и не могу забыть его до сих пор. Недавно я опять её встретил и отвёл глаза, когда-то мы были с ней одного роста, странно...

Я помню всех уродов и инвалидов что встретились мне на жизненном пути, дурачка от которого я чудом спасся запершись дома; мальчика – копию киношного буратино, улыбающегося поленной улыбкой; девушку-инвалида злобно взирающую на танцующих детей. Они вызывали во мне смесь брезгливости, ужаса, нездорового интереса и жалости, конечно же, ведь им никогда не суждено измениться.