Глава 3
Исчезновение тела – Выздоровление и безумие Флоры
- Это человек! – добавил Генри. – Я уверен, что убил его.
- Кажется, это действительно так, - сказал мистер Маршдейл. – Давайте побыстрее обойдем стену кругом и посмотрим, где он лежит.
Они тут же согласились, и все трое со всей возможной поспешностью устремились к воротам, ведущим на выгон; вскоре они оказались за пределами парковой стены и смогли продолжить свой путь туда, где с полной уверенностью ожидали найти тело того, кто обладал такими необычайными способностями, но кто, к всеобщему облегчению, все-таки был человеком.
Они так торопились, что едва ли обменялись парой слов, пока шли; от беспокойства они задыхались, и в спешке миновали, не заметив, все препятствия, которые в иное время заставили бы их отступить.
Было трудно с уверенностью определить точное место, куда упало тело; только следуя вдоль стены, можно было его отыскать.
Так они и поступили; но, к их удивлению, они прошли вдоль всей ограды, от самого ее начала и до конца, но не нашли ни мертвого тела, ни даже признаков, указывающих бы на то, что оно тут находилось.
Кое-где вблизи стены рос вереск, и поэтому кровавый след мог затеряться в гуще растений, если только странное существо упало в таком месте. Это можно было выяснить; но, пройдя вдоль всей длины стены дважды, мужчины остановились в растерянности и с недоумением взглянули друг на друга.
- Здесь ничего нет, - сказал Генри.
- Ничего, - подтвердил его брат.
- Но ведь нам не показалось, - наконец, проговорил мистер Маршдейл, вздрогнув.
- Показалось? – воскликнули братья. – Невозможно, мы все это видели.
- Но какое же ужасное объяснение мы может дать этому?
- Боже! Я не знаю, - сказал Генри. – Это приключение превосходит наше понимание, и если бы это не касалось нас, я бы истолковал это как чудо.
- Это все ужасно, - сказал Джордж. – Давай вернемся и убедимся, жива ли Флора.
- Мои чувства, - проговорил Генри, - были так сильно потрясены видом этого ужасного создания, что я не смотрел на сестру. Вероятно, она мертва. Господь да поможет ей! бедная, бедная, прекрасная Флора! Какая, в самом деле, ужасная судьба тебя постигла! Флора! Флора!
- Не плачь, Генри, - обратился к нему Джордж. – Лучше поспешим домой, и, может быть, убедимся, что слезы преждевременны. Может быть, она жива и пришла в себя.
- И может быть, - добавил мистер Маршдейл, - она расскажет нам что-нибудь об ужасном госте.
- И вправду! – воскликнул Генри. – Поспешим домой.
Они повернули обратно к дому; и по дороге упрекали себя за то, что никто из них не остался дома, и рисовали в воображении ужасные картины несчастий, которые могли произойти в их отсутствие с теми, кого они бросили без защиты.
- Это было очень безрассудно броситься в погоню за отвратительным существом всем вместе, - заметил мистер Маршдейл. – Но не терзай себя, Генри. Может быть, ничего ужасного и не случилось.
Они шли быстро, и вскоре оказались перед старинным домом; приблизившись, они увидели в окнах свет, и тени людей, двигающиеся вперед и назад – все свидетельствовало о том, что домочадцы не спят и пребывают в тревоге.
Генри пришлось долго стучать в дверь, и наконец им отворила испуганная служанка, которую сотрясала столь сильная дрожь, что она с трудом могла удержать в руке свечу.
- Говори же наконец, Марта, - велел Генри. – Жива ли Флора?
- Да, но…
- Довольно! Довольно! Слава Богу, она жива. Где она?
- В своей комнате, мистер Генри. О, боже, боже, что станет со всеми нами?
Генри взбежал вверх по лестнице, за ним последовали Джордж и мистер Маршдейл; он не остановился, пока не достиг комнаты сестры.
- Матушка, - позвал он, прежде чем переступить порог. – Вы здесь?
- Да, дорогой. Входи, умоляю, и поговори с Флорой.
- Входите, мистер Маршдейл, - сказал Генри, - входите. Вы нам не посторонний.
Все вошли в спальню.
Несколько свечей освещали античный покой; кроме матери несчастной девушки, здесь находились несколько служанок, которые были так сильно испуганы, что не могли бы никому и ничем помочь.
По лицу матери струились слезы; увидев мистера Маршдейла, она схватила его за руку и воскликнула:
- О, что же это такое было? Скажите мне, Маршдейл! Роберт Маршдейл, вы, которого я знаю с детских лет, вы не обманете меня. Объясните же мне, что все это значит?
- Не могу, - в сильном волнении ответит тот. – Бог мне судья, я так же озадачен и удивлен всем произошедшим, как и вы.
Заломив руки, леди заплакала.
- Сначала меня разбудила буря, - добавил мистер Маршдейл. – А затем я услышал крик.
Братья, дрожа, приблизились к постели. Флора полулежала, откинувшись на подушки. Она была без сознания, лицо ее покрывала ужасная бледность, дыхание ее было едва заметно. На ее одежде, около шеи, виднелись пятна крови, и она выглядела скорее как жертва продолжительной и тяжелой болезни, нежели как полная здоровья юная дева в расцвете лет, как это было днем ранее, до того как случилось описанное нами происшествие.
- Она спит? – спросил Генри, и из его глаз на бледные щеки закапали слезы.
- Нет, - ответил мистер Маршдейл. – Это обморок, и мы должны привести ее в чувства.
Для возобновления кровообращения были применены решительные меры, и спустя некоторое время все были вознаграждены, увидев, что Флора открывает глаза.
Однако же, едва придя в сознание, она отчаянно закричала, и не останавливалась до тех пор, пока Генри не уговорил ее посмотреть и убедиться, что ее окружают только дружеские лица; только тогда она осмелилась снова открыть глаза и робко огляделась вокруг. Вдруг она задрожала, разразилась слезами и воскликнула:
- О Боже, смилуйся надо мной! смилуйся, и спаси меня от этого чудовища!
- Его здесь нет, - ответил мистер Маршдейл, - но здесь есть те, кто любит тебя и кто, если понадобится, отдаст жизнь, защищая тебя.
- О Боже! Боже!
- Ты испугана. Но расскажи нам, что же здесь все-таки произошло? Теперь тебе ничто не угрожает.
Она задрожала так сильно, что мистер Маршдейл посоветовал дать ей какое-нибудь стимулирующее средство. Ее убедили, хотя и с большим трудом, выпить немного вина из кубка. Вино, без сомнения, произвело благотворное действие, ибо слабый румянец вернулся на щеки девушки, и она окрепшим голосом проговорила:
- Не уходите. О, не оставляйте меня! я умру, если останусь одна. О, спасите меня, спасите! Это кошмарное существо! Это жуткое лицо!
- Скажи нам, милая Флора, что случилось! – попросил Генри.
- Нет, нет, нет! – отвечала она. – Не думаю, что смогу еще когда-нибудь уснуть!
- Не говори так. Через несколько часов ты успокоишься, и сможешь все рассказать нам.
- Я расскажу сейчас. Сейчас.
На секунду она закрыла лицо руками, как будто пытаясь собраться с мыслями, и заговорила:
- Меня разбудила буря, и я увидела ужасный призрак за окном. Думаю, я кричала, но не могла убежать. О Боже! Я не могла убежать. Он вошел – он схватил меня за волосы! Больше я ничего не знаю, ничего.
Она несколько раз провела рукой по шее, и мистер Маршдейл проговори обеспокоено:
- Кажется, ты поранила шею, Флора – я вижу раны.
- Раны! – воскликнула мать и поднесла свечу ближе к постели. Тогда все увидели на шее Флоры, сбоку, маленькие круглые ранки – их было две, на небольшом расстоянии друг от друга.
Из этих ран и вытекла кровь, которую ранее заметили на одежде.
- Откуда они взялись? – спросил Генри.
- Я не знаю, - ответила Флора. – Я чувствую сильную слабость, как будто умираю от потери крови.
- Этого не может быть, Флора. Судя по пятнам, вытекло совсем немного крови.
Вдруг Мистер Маршдейл тяжело оперся на резную спинку кровати и застонал. Все обернулись к нему, а Генри встревожено спросил:
- Можете вы сказать что-нибудь, мистер Маршдейл, что пролило бы свет на это происшествие?
- Нет, нет, ничего! – воскликнул мистер Маршдейл, очнувшись от охватившей его тоски. – Мне нечего сказать, но мне кажется, что Флоре лучше теперь заснуть, если она только в состоянии.
- Нет, нет, только не спать! – ответила Флора. – Разве я могу теперь отважиться заснуть?
- Но ты будешь не одна, милая Флора, - сказал Генри. – Я посижу рядом и покараулю.
Она взяла его руку в свои ладони и проговорила, в то время как по щекам ее потекли слезы:
- Поклянись мне, Генри, поклянись всем, что свято, что не оставишь меня.
- Клянусь.
Она легла, глубоко вздохнула и закрыла глаза.
- Она ослабла и будет спать долго, - сказал мистер Маршдейл.
- Вы вздыхаете, - заметил Генри. – Кажется, вас мучают какие-то ужасные мысли.
- Тише! – сказал мистер Маршдейл, указывая на Флору. – Тише! Не здесь.
- Понимаю, - согласился Генри.
- Пусть поспит.
С минуту длилось молчание. Флора погрузилась в глубокий сон. Первым тишину нарушил Джордж.
- Мистер Маршдейл, взгляните на портрет, - попросил он.
Он указал на портрет в раме, который мы ранее описывали. С минуту мистер Маршдейл смотрел на него и вдруг воскликнул:
- Боже на небесах, как похож!
- Вот именно, - сказал Генри. – Эти глаза…
- Обратите внимание на черты лица, и на необычную форму рта…
- Верно! Верно!
- Эту картину нужно убрать отсюда. Одного взгляда на нее будет достаточно, чтобы пробудить ужас в сердце бедной Флоры, если она проснется и неожиданно увидит портрет.
- Он так похож на того, кто приходил к ней? – спросила пожилая леди.
- Кажется, это он и есть, - ответил мистер Маршдейл. – Могу ли я узнать, на правах старого друга, кого изображает этот портрет?
- Это портрет сэра Раннегейта Бенневорта, - сказал Генри, - нашего предка, того самого, который своими пороками нанес удар по репутации нашего рода.
- Вот как. И как давно он жил?
- Лет девяносто назад.
- Девяносто лет. Это было очень давно.
- Вы думаете, что?..
- Нет, нет. Я хотел было, но…
- Что?
- Сказать кое-что всем вам. Но не здесь. Не здесь. Мы обсудим это дело завтра. Не сейчас.
- Скоро рассвет, - сказал Генри. – Я сдержу клятву и не покину эту комнату, пока не проснется Флора, но вам здесь задерживаться незачем. Моего присутствия будет достаточно. Идите, и попытайтесь отдохнуть хотя бы немного.
- Я принесу вам пороховницу и пули, - сказал мистер Маршдейл. – И вы сможете, если пожелаете, зарядить пистолеты. До рассвета осталось около двух часов.
На том и порешили. Генри зарядил пистолеты и положил их на стол рядом с кроватью, приготовившись действовать немедленно при необходимости. Затем, поскольку Флора по-прежнему спала, все, кроме Генри, вышли из комнаты.
Миссис Бренневорт вышла последней. Она охотно осталась бы, но уступила настойчивой просьбе Генри попытаться уснуть, дабы возобновить прерванный ночной отдых. К тому же тревога за Флору совершенно измучила ее, и у нее не было сил спорить. Со слезами на глазах она направилась в свою спальню.
И снова ночная тишина воцарилась в злополучном доме; и хотя никто, кроме Флоры, так и не уснул, все было спокойно. Всех терзались тревогой; мысль о спокойном сне казалась насмешкой. Генри, полный странных и болезненных чувств, обдумывал свое положение в свете удивительного и пугающего рассказа Флоры. Она же спала тихо и покойно, как набегавшееся и наигравшееся дитя.
Глава 4
Утро – Совет – Ужасное предположение
Удивительно, до чего изменяются наши ощущения и впечатления относительно одних и тех же обстоятельств, когда мы воспринимаем их при свете дня; во мраке же ночи мы часто теряем объективность.
Этому замечательному и универсальному эффекту должно быть какое-то научное объяснение. Вероятно, солнечные лучи как-то воздействуют на атмосферу и так ее атмосферу, что она чудесным образом воздействует, как мы уже отмечали, на нервы человека.
Мы не можем объяснить этот феномен иначе. Вероятно, никогда в жизни Генри Беннерворт не ощущал в такой мере это изменение чувств, как теперь, когда чудный свет дня постепенно разгорался, пока он нес одинокую стражу, охраняя сон сестры.
Никто не потревожил их. Никакое видение, или звук, или иное явление не коснулось их чувств. Все было тихо, как в могиле.
Пока длилась ночь, и способностью различить предметы Генри был обязан более пламени свечи, помещенной на шкаф, нежели бледному утреннему свету, тысяча беспокойных и странных чувств теснились в его груди.
То и дело он бросал взгляд на портрет, и неопределенное ощущение ужаса охватывало его всякий раз, когда он отводил глаза.
Генри попытался не смотреть на портрет, но тщетно. Вскоре он нашел лучший способ избавиться от ужаса, а именно, не отводить от портрета глаз.
Он передвинул кресло так, чтобы ничто ему не мешало смотреть, и поставил свечу так, чтобы слабый свет падал на портрет. Так он и сидел, став добычей противоречивых и неприятных чувств, пока огонек свечи не начал блекнуть в разгорающемся свете дня.
Он никак не мог найти объяснение событиям ночи. Он терзал свой разум в попытках найти способ, пусть и не до конца понятный, постигнуть смысл происшествия, - но потерпел неудачу. Ночные события оставались окутанными завесой тайны.
И как странно! Глаза портрета, казалось, так же наблюдали за ним – как будто они жили, и как будто голова, с которой они смотрели, пыталась отыскать способ проникнуть взором в его душу. Это был необыкновенно искусно написанный портрет, такой жизнеподобный, что казалось, будто черты лица его двигаются в то время как вы смотрите на него.
- Нужно его убрать, - проговорил Генри. – Я убрал бы его сейчас же, но он нарисован прямо на панели, и я разбужу Флору, пытаясь его снять.
Он встал и удостоверился, что так оно и есть, и что нужен рабочий с подходящими инструментами, чтобы снять портрет.
- Так и есть, - сказал он. – Следовало бы уничтожить его, но жалко портить такую искусную работу; я бы не простил себе этого. Однако, его следует унести в другую комнату.
Внезапно, Генри понял, до чего глупо снимать портрет со стены комнаты, в которой, вероятно, после этой ночи, никто не станет жить; разве не очевидно, что Флора не захочет оставаться в комнате, где ей пришлось пережить такой ужас.
- Пусть остается, - сказал Генри. – При желании мы можем накрепко запереть дверь в эту спальню, и забыть про нее навсегда.
Утро быстро разгоралось, и не успел Генри подумать, что следует приспустить шторы на окнах, чтобы защитить от прямых солнечных лучей глаза Флоры, как девушка проснулась.
- Помогите, помогите! – вскрикнула она, и Генри в тот же момент оказался рядом с ней.
- Ты в безопасности, Флора, - сказал он.
- Где он? – спросила она.
- Кто, милая Флора?
- Этот ужасный призрак. О, что я сделала, чтобы заслужить эти несчастья?
- Не думай об этом, Флора.
- Я должна думать. Мой разум пылает! Тысячи странных глаз глядят на меня отовсюду.
- Великий боже! Она бредит! – вскричал Генри.
- Слушай, слушай же! он прилетает на крыльях бури. О, это ужасно, ужасно!
Генри позвонил в колокольчик, но не слишком громко, чтобы не создать паники. Звук достиг чуткого слуха матери, и через несколько минут она вошла в комнату.
- Он проснулась, - сказал Генри, - и заговорила, но мне кажется странной ее речь. Ради Бога, успокойте ее, и попытайтесь привести ее мысли в порядок.
- Конечно, Генри, я попытаюсь.
- И я думаю, матушка, если бы вы забрали ее из этой комнаты, и как можно быстрее поместили в другой, это отвлекло бы ее мысли от произошедшего и направило бы их в другое русло.
- Конечно, так и нужно поступить. О, Генри, что это было, как ты думаешь?
- Я теряюсь в море ужасных догадок. Я не могу сделать никакого заключения. Где мистер Маршдейл?
- Вероятно, в своей спальне.
- Тогда я пойду посоветуюсь с ним.
Генри отправился в одну из комнат, которую, как он знал, занимал мистер Маршдейл; следуя коридором, он невольно остановился, чтобы посмотреть в окно на расстилающийся за ним пейзаж.
Как это часто бывает, ужасная буря, случившаяся накануне, очистила воздух и напитала его свежестью и жизненной силой. Пока стояла пасмурная погода, в течение нескольких дней в атмосфере ощущалась какая-то тяжесть, которая ныне исчезла без следа.
Утреннее солнце сияло с необычайной яркостью, на всех деревьях и кустах пели птицы; такое приятное, живительное и свежее утро выдается нечасто. Генри воспрянул духом. Ему даже показалось, что все идет по-прежнему, хотя это и было не так. Время от времени обычные удары судьбы, вроде болезней или мелких несчастных случаев, потрясали семейство Беннервортов, так же как и все прочие семейства, но неожиданно на них обрушилось нечто ужасное и неожиданное.
Мистер Маршдейл уже проснулся и теперь одевался, погруженный в тревожные раздумья. Увидев Генри, он спросил:
- Вероятно, Флора уже проснулась?
- Да, но ее рассудок, кажется, помутился.
- От телесной слабости, я полагаю.
- Но от чего происходит эта слабость? Она была вполне здорова, да, здорова как никогда в жизни. Ее лицо сияло юностью и здоровьем. Как это возможно, чтобы в одну ночь, она в такой мере ослабла?
- Генри, - печально проговорил мистер Маршдейл, - присядь. Как ты знаешь, я не суеверный человек.
- Разумеется, нет.
- И ничто в жизни меня так не потрясало, как события сегодняшней ночи.
- Продолжайте.
- Существует страшное, отвратительное объяснение этих событий, и все новые факты говорят в его пользу. Я дрожу при мысли о том, чтобы озвучить его, хотя еще сутки назад я с презрением высмеял бы его.
- В самом деле!
- Это так. Никому не передавай то, что я скажу тебе. Пусть это страшное подозрение останется между нами, Генри Беннерворт.
- Я теряюсь в догадках!
- Так обещаешь?
- Что? что?
- Что не перескажешь никому мои слова.
- Хорошо.
- И клянешься честью?
- Даю слово чести.
Мистер Маршдейл поднялся и, подойдя к двери, выглянул и посмотрел, не подслушивает ли их кто-нибудь. Убедившись, что они одни, он вернулся, пододвинул свое кресло к креслу Генри, и проговорил:
- Генри, слышал ты когда-нибудь о странных и жутких суевериях, весьма распространенных в некоторых странах, в которых говорится о существах, которые никогда не умирают?
- Никогда не умирают?
- Да. Одним словом, Генри, слышал ты когда-нибудь о… Мне жутко произносить это слово.
- Говорите же. Боже! Я хочу его услышать.
- Вампир!
Генри вскочил на ноги. Все его тело дрожало от сильного душевного возбуждения; капли пота выступили на лбу, и чужим, хриплым голосом он повторил:
- Вампир!
- Да. Тот, кто продлевает свое существование, высасывая у людей кровь; тот, кто не ест и пьет, как обычные люди. Вампир.
Генри бросился в кресло и застонал от невыносимой муки.
- Мне так же больно, - проговорил мистер Маршдейл. – Но я совершенно сбит с толку и не знаю, что думать.
- Боже мой! Боже мой!
- Умоляю, не принимай так сразу на веру это ужасное предположение.
- Не принимать на веру! – вскричал Генри, вскочив и поднял над головой руку. – Нет, клянусь небесами и всемогущим Господом, я не поверю так просто в нечто столь кошмарное.
- Одобряю твое настроение, Генри. Мне и самому не хочется верить этому подозрению – оно слишком ужасно. Я просто рассказал тебе, что пришло мне в голову. Ты должен понять это, прежде чем я продолжу.
- Я понимаю.
- Я очень удивлен, что ты сам не подумал о чем-то подобном.
- Нет, мистер Маршдейл, я не мог такого подумать. Это… это слишком ужасно, чтобы допустить в свое сердце. О! Флора, Флора, если это страшная идея посетит твои мысли, здравый рассудок, я уверен, не устоит перед ней.
- Не допусти, чтобы кто-нибудь осмелился намекнуть ей, Генри. Я не скажу ей ни слова.
- И я тоже. Боже мой! Я содрогаюсь от одной мысли – от одной только возможности; но это невозможно, нет. Я не поверю в это.
- И я тоже.
- Нет, во имя небесной справедливости и милосердия, я не поверю в это.
- Хорошо сказано, Генри. А теперь, отвергнув абсурдное предположение, будто Флору посетил вампир, давайте всерьез попытаемся разобраться, что же произошло в этом доме.
- Я… теперь не могу.
- Нет уж, давайте обсудим дело. Если мы сможем найти правдоподобное объяснение, мы примем его, дабы успокоить наши души.
- Делайте что должно. Вы хитроумны. Делайте что должно, мистер Маршдейл, но, ради Бога, найдите другое объяснение, не столь ужасное.
- И тем не менее, пуля не повредила ему, и он оставил свои метки на шее Флоры.
- Пощады! О, пощады! Пожалуйста, не приводите причины, почему я должен принять это мрачное объяснение! Пожалуйста, мистер Маршдейл, если только вы меня любите!
- Ты знаешь, я искренно к тебе привязан, - ответил мистер Маршдейл. – И тем не менее, Боже, помоги нам!
Его голос прервался от горя, и он отвернулся, чтобы скрыть слезы, которые, несмотря на все усилия, брызнули из глаз.
- Маршдейл, - проговорил Генри немного погодя. – Следующую ночь я буду сидеть с сестрой.
- Да, конечно!
- Как вы думаете, он может появиться снова?
- Я не… Я боюсь и подумать о появлении этого ужасного гостя, но я охотно буду дежурить вместе с тобой.
- В самом деле, Маршдейл?
- Вот моя рука. Я разделю с тобой любую опасность, Генри.
- Весьма вам благодарен. И не говорите ничего Джорджу о нашем разговоре. Он – слишком впечатлительная натура, и одна только мысль о подобном предмете может его убить.
- Я буду нем, как рыба. И прошу тебя, Генри, пусть твою сестру перенесут в другую спальню. Та, в которой она находится, будет наводить ее на страшные мысли.
- Конечно. И этот кошмарный портрет, он так похож на того, кто приходил ночью.
- Да, верно. Ты собираешься убрать его?
- Нет. Я думал об этом, но он написан прямо на стенной панели, и мне не хочется его портить. Пусть остается на своем месте, все равно эта комната будет теперь пустовать.
- Верно.
- Кто-то идет? Я слышу шаги.
В этот момент в дверь постучали, и, дождавшись разрешения войти, в комнату ступил Джордж. Он выглядел бледным и больным, его лицо выдавало, как много ему пришлось испытать этой ночью. Едва переступив порог, он проговорил:
- Уверен, вы оба осудите меня за то, что я собираюсь сказать. Но несмотря на это, я не могу молчать, потому что это убьет меня.
- Боже мой, Джордж! Что такое? – спросил мистер Маршдейл.
- Говори же! – вскричал Генри.
- Я размышлял над тем, что произошло в доме, и в результате пришел к безумному выводу, который и намерен вам сообщить. Слышали вы когда-нибудь о вампирах?
Генри глубоко вздохнул. Мистер Маршдейл промолчал.
- Я сказал "вампир", - продолжал Джордж в сильном волнении, ему присущем. – Это ужасное, невозможное предположение, но нашу несчастную, милую Флору посетил вампир, и я почти схожу с ума!
Он сел, закрыл лицо руками, и зарыдал горько и отчаянно.
- Джордж, - сказал Генри, когда увидел, что этот неистовый взрыв отчаяния начал затихать, - успокойся, Джордж, и постарайся выслушать меня.
- Я слушаю, Генри.
- Хорошо. Не думай же, что тебе единственному в доме пришла в голову такая ужасное догадка.
- Разве нет?
- Нет, мистер Маршдейл тоже подумал об этом.
- Боже милосердный!
- Он доверился мне эту ужасную мысль, но мы согласились отвергнуть ее.
- Отвергнуть?
- Да, Джордж.
- И все же… все же…
- Слушай же! я знаю, что ты скажешь. Ты скажешь, что мы отвергаем очевидные факты. Это мы знаем, и все же не верим этому, ибо поверив, рискуем сойти с ума.
- Что вы намерены делать?
- Сохранить это предположение в тайне, во-первых. И не допустить, чтобы о нем услышала Флора.
- Вы думаете, она никогда не слышала о вампирах?
- Я никогда не слышал, чтобы она упоминала о них. В книгах, которые она читает, нет даже намека на существование этих чудовищ. Если же она что-нибудь знает, мы должны быть настороже и готовы действовать сообразно обстоятельствам.
- Молю Богу, чтобы она не знала!
- Да услышит тебя Господь, - сказал Генри. – Мы с мистером Маршдейлом собираемся провести следующую ночь рядом с Флорой.
- Можно и мне быть с вами?
- Твое здоровье, Джордж, не выдержит такого испытания. Лучше бы тебе отдохнуть и предоставить нам действовать в случае непредвиденной опасности.
- Как тебе угодно, брат. Как вас угодно, мистер Маршдейл. Я сам знаю, что слаб и хрупок здоровьем, и это дело наверное убьет меня. По правде говоря, я напуган, ужасно напуган. Как и наша несчастная сестра, я не знаю, смогу ли уснуть теперь.
- Не поддавайся своим страхам, Джордж, - сказал мистер Маршдейл. – Отдавшись на волю обстоятельств, ты только заставишь твою бедную матушку страдать сильнее. Ты знаешь, как она к нам всем привязана, и поэтому позволь мне, на правах ее старого друга, я прошу тебя выглядеть в ее присутствии бодрым и веселым.
- Раз в жизни я согласен побыть лицемером ради моей дорогой матушки, - печально ответил Джордж.
- Поверь, твои мотивы достаточно благородны, чтобы оправдать этот обман, - сказал Генри.
День проходил, а положение несчастной Флоры оставалось неясным. Около полудня Генри решил, что к ней следует пригласить медика, и отправился в соседний городок. Там проживал один его знакомый, весьма интеллигентный практикующий лекарь. Этому джентльмену Генри решил довериться, взяв с него слово хранить тайну, но на полпути удостоверился, что в сохранении тайны никакой нужды нет.
Он был настолько занят своими бедами, что совершенно выпустил из виду, что и слуги в курсе произошедшего. И напрасно было бы ожидать, что они будут помалкивать. Конечно, таким удобным случаем почесать языки и посплетничать было невозможно пренебречь, и пока Генри обдумывал, как ему лучше поступить, новость о том, что Флору Беннерворт ночью посетил вампир – слуги ничуть не сомневались в отношении того, как именовать гостя, - разлетелась по округе.
По дороге Генри встретил знакомого джентльмена. Придержав поводья, джентльмен проговорил:
- Доброе утро, мистер Беннерворт.
- Доброе утро, - ответил Генри и хотел было продолжить путь, но джентльмен продолжал:
- Простите, что задерживаю вас, сэр, но что это за странная история о вампире, о которой все судачат?
Генри так сильно изумился, что едва не свалился с лошади. Разворачивая животное, он переспросил:
- Все судачат?
- Да, я уже слышал эту историю по крайней мере от дюжины человек.
- Вы меня удивляете.
- В самом деле? Конечно, я не так глуп, чтоб поверить в вампира; но разве для этих разговоров нет никакого основания? Обычно в клубке сплетен можно найти крупицу истины.
- Моя сестра нездорова.
- Ах вот что. Очень жаль.
- У нас был гость прошлой ночью.
- Вероятно, вор?
- Да, да – думаю, вор. Сестра очень испугалась.
- Конечно, отсюда и пошли разговоры о вампире; и о следах его зубов на шее вашей сестры, и обо всех прочих подробностях.
- Да.
- Всего хорошего, мистер Беннерворт.
Генри вернул ему любезность и, раздосадованный тем, что дело уже получило огласку, он пришпорил коня, рассудив, что не станет более ни с кем разговаривать на эту скользкую тему. Несколько раз его пытались остановить, но он только махал рукой и скакал дальше, не останавливаясь, пока не оказался перед дверью мистера Чиллингворта, медика, к которому он собирался обратиться за советом.
Генри знал, что в это время он обычно дома. Так и оказалось. Генри упросил внимательно выслушать его и, получив согласие, он рассказал о происшествии, не пропуская ни малейшей подробности, хранившейся в его памяти. Когда он закончил рассказ, доктор несколько раз изменил позу и спросил:
- Это все?
- Да . Разве этого недостаточно?
- Более чем достаточно, я бы сказал, мой юный друг. Вы меня удивили.
- Есть у вас какие-то предположения, сэр?
- Пока нет. А у вас?
- Я не смею говорить. Глупо, но мой брат Джордж пребывает в полной уверенности, что в нашем доме побывал вампир.
- Никогда в жизни я не слышал такого убедительной истории, свидетельствующего в пользу этого суеверия.
- Да, но вы же не можете верить…
- Верить во что?
- Что мертвые могут возвращаться к жизни, и питаясь кровью, восстанавливать силы.
- Вы думаете, я глупец?
- Разумеется, нет.
- Тогда почему вы спрашиваете меня об этом?
- Но как же быть с явными факты?
- Мне все равно, будь они в десять раз более явные, я в это не верю. Я бы скорее поверил, что все вы, все ваше семейство, безумны, что в полнолуние вы все повредились рассудком.
- Мне тоже хотелось бы в это верить.
- Отправляйтесь домой. Я приеду и осмотрю вашу сестру через два часа. Возможно, мне удастся пролить свет на это странное дело.
Согласившись с этим, Генри отправился домой, и ехал так быстро, как только мог, стремясь избежать расспросов. И он добрался до своего родового гнезда без лишних объяснений всем встречным.
Вернулся он к вечеру, и прежде чем позволить себе заняться иными предметами, он решил узнать, как испуганная сестра провела время в его отсутствие.
Ей стало немного лучше, и она даже немного поспала, но проснувшись, начала говорить несвязно. Похоже было, что недавнее потрясение сильно подействовало на ее нервы. Генри немедленно направился в ее комнату, и, обнаружив, что она не спит, он наклонился к ней и нежно заговорил:
- Флора, милая Флора, тебе уже лучше?
- Генри, это ты?
- Да, милая.
- О, скажи мне, что случилось?
- Ты разве не помнишь, Флора?
- Я помню, Генри, помню, но что это было? Никто ничего не говорит мне.
- Успокойся, милая. Кто-то попытался ограбить дом.
- Ты так думаешь?
- Да, в это окно очень удобно забираться с улицы. Но теперь тебя перенесут в другую комнату, и тебе станет лучше.
- Я умру от страха, Генри. Даже теперь эти жуткие глаза смотрят на меня. О, как страшно, Генри! Тебе совсем не жаль меня? никто не хочет остаться со мной ночью.
- Это не так, Флора, ты ошибаешься. Я буду сидеть с тобой, у меня есть оружие, и я буду защищать тебя от любой опасности.
Она порывисто сжала его руку и проговорила:
- Ты будешь со мной, Генри! И ты готов взять на себя такую обузу!
- Это вовсе не обуза.
- Тогда я буду спать спокойно, зная, что ужасный вампир не придет ко мне, пока ты рядом.
- Кто?!
- Вампир, Генри. Это был вампир.
- Боже мой, кто тебе сказал это?
- Никто. Я читала о них в книге, где рассказывается про путешествие по Норвегии. Нам ее подарил мистер Маршдейл.
- Увы! – застонал Генри. – Прошу тебя, выброси эти мысли из головы.
- Разве это возможно? Разве мы властны над своими мыслями?
- Да, правда.
- Послушай, что это за шум? Мне кажется, я слышала шум. Генри, когда будешь уходить, сначала позови кого-нибудь. Ты слышал какой-то шум или нет?
- Это хлопнула дверь, милая.
- Разве?
- Да.
- Тогда я спокойна. Генри, я иногда представляю, что я в склепе, и чудовище пожирает мое тело. Говорят, что те, у кого при жизни вампир сосал кровь, сами становятся вампирами, и так же жаждут крови. Правда, это ужасно?
- Ты только напрасно волнуешь себя этими мыслями, Флора. Мистер Чиллингворт придет тебя посмотреть.
- Лечит ли он сумасшествие?
- Но ты не сумасшедшая, Флора. Твой разум не болен, только истощен потрясением. Мы должны благодарить Бога за то, что это так.
Глубоко вздохнув, она проговорила:
- Боже, помоги мне! Но я не знаю, Генри. Чудовище вцепилось в мои волосы. Я пыталась вырваться, но он тянул меня обратно – он был так жесток. О, в это мгновение, Генри, я почувствовала, как что-то странное происходит с моим сознанием, что я схожу с ума! Я видела эти пылающие глаза рядом с собой, я чувствовала горячее, зловонное дыхание на своем лице… Помогите! Помогите!
- Тише! Милая Флора, успокойся! Посмотри на меня.
- Я уже спокойна. Он сжал челюсти на моем горле. Я потеряла сознание?
- Да, милая. Но я уверяю, все это тебе только привиделось. По крайней мере, бОльшая часть.
- Но ты сам видел.
- Да…
- Все видели!
- Мы все видели человека – грабителя, это был, вероятно, грабитель. Что может быть проще такого объяснения, Флора?
- Что-нибудь украдено?
- Об этом я ничего не знаю, но поднялась тревога, ты знаешь.
Флора покачала головой, и сказала тихо:
- Тот, кто приходил сюда, не простой смертный. О, Генри, если бы он убил меня, как я была бы счастлива! Как я могу жить, ощущая его дыхание?
- Сменим тему, милая Флора, - предложил Генри, страдания его были ужасны. – Ты сделаешь себе только хуже, если будешь потакать этим странным фантазиям.
- О, это не фантазии!
- Нет, фантазии, поверь мне.
- Мой разум смущен, и мною внезапно овладевает сонливость, когда вовсе этого не ждешь. Генри, Генри, я никогда не буду уже такой, как прежде.
- Не говори так. Все пройдет, как сон, и оставит в твоей памяти такой слабый след, что через какое-то время ты будешь удивляться, что все это могло произвести на тебя такое впечатление.
- Эти слова идут не от сердца, Генри, - сказала Флора. – Ох нет, нет! кто это?
Дверь открылась, и вошедшая миссис Беннерворт проговорила:
- Это всего лишь я, моя милая. Пришел мистер Чиллингворт, он в гостиной.
Генри повернулся к сестре:
- Ты примешь его, милая Флора? Ты ведь хорошо знаешь мистера Чиллингворта.
- Да, Генри, я приму его, или любого другого, кого ты захочешь.
- Пригласите мистера Чиллингворта, - велел Генри служанке.
Через несколько минут лекарь вошел в комнату. Он сразу же направился к кровати, чтобы поговорить с Флорой, на чье бледное лицо он смотрел с явным интересом, смешанным с жалостью.
- Что ж, мисс Беннерворт, - сказал он, - что это такое я слышал об ужасном сне, который вам привиделся?
- Сон? – переспросила Флора, устремив на него взгляд прекрасных глаз.
- Да, насколько я понял.
Она вздрогнула и промолчала.
- Так это был не сон? – добавил мистер Чиллингворт.
Флора покачала головой и трагическим, полным муки голосом, проговорила:
- Если бы это был сон! О, если бы! Если бы кто-нибудь убедил меня, что это был только сон!
- Так скажите же, что это было?
- Это был вампир, сэр.
Мистер Чиллингворт взглянул на Генри и сказал, обращаясь к Флоре:
- Полагаю, это другое наименование ночного кошмара?
- Нет, нет!
- Неужели вы верите в такую нелепицу, мисс Беннерворт?
- Как я могу не доверять своим чувствам? – ответила Флора. - Я видела его, и Генри видел, и мистер Маршдейл, и матушка – все они видели. Мы не могли одновременно попасть под действие иллюзии.
- Как тихо вы говорите!
- Я больна и ослабла.
- Я вижу. А что это за раны на вашей шее?
Настоящая буря чувств отразилась на лице Флоры; судорожное движение мускулов, сопровождаемое дрожью, как будто сама кровь девушки застыла в жилах!
- Это следы от зубов вампира, - ответила Флора.
Мистер Чиллингворт через силу улыбнулся.
- Поднимите шторы, мистер Генри, - попросил он, - чтобы я мог внимательно осмотреть эти проколы, которым ваша сестра придает столь необыкновенное значение.
Шторы подняли, и яркий свет ворвался в комнату. Минуты две мистер Чиллингворт со всей тщательностью изучал две маленькие ранки на шее Флоры. Он вынул из кармана сильное увеличительное стекло и осмотрел проколы через него. Закончив же осмотр, заявил:
- Это совершенно пустяковые ранки.
- Да, но кто их нанес? – спросил Генри.
- Вероятно, какое-то насекомое, - их в это время года множество, - которое залетело через окно.
- Я понимаю, почему вы так говорите, - сказала Флора. – Вами двигают добрые побуждения, и я буду последней, кто осудит вас за ложь. Но никто не разубедит меня в том, что я видела своими глазами. Если только я не сошла с ума, что уже неоднократно приходило мне в голову.
- Ну а как вы себя чувствуете в целом?
- Дурно. Иногда странная сонливость находит на меня. И теперь я ее тоже чувствую.
Проговорив это, она откинулась на подушки и с глубоким вздохом закрыла глаза.
Мистер Чиллингворт поманил Генри из комнаты, но тот обещал Флоре, что останется с ней. Поскольку миссис Беннерворт вышла ранее, будучи не в состоянии справиться с охватившими ее чувствами, он позвонил в колокольчик, и попросил матушку прийти.
Она вскоре появилась, и Генри спустился по лестнице вместе с медиком, чье мнение он теперь страстно желал услышать.
Когда они остались одни в старомодной комнате, которую домочадцы называли дубовым кабинетом, Генри повернулся к мистеру Чиллингворту и спросил:
- Так что вы, на самом деле, думаете, сэр? Вы видели мою сестру и видели несомненные доказательства странных событий.
- Да. Говоря по правде, мистер Генри, я здорово озадачен.
- Охотно верю!
- Медики не любят говорить много, и стараются осторожно выбирать выражения, но в нашем случае я сам теряюсь в догадках. Этот случай идет вразрез со всеми моими представлениям.
- Эти ранки, что вы о них думаете?
- Я не знаю, что и думать. Не имею ни малейшего понятия, откуда они взялись.
- Но ведь это не следы укуса?
- Это именно следы укуса.
- И значит, это говорит в пользу высказанного бедной Флорой ужасного предположения.
- Отчасти. Я не сомневаюсь, что это следы укуса, но из этого не следует делать поспешный вывод, будто зубы, нанесшие эти раны, принадлежат человеческому существу. Это очень странный случай, и он так же внушает мне опасения, как и вам. Но, как я и сказал ранее, мой диагноз вовсе не является доказательством суеверия, с которой вы связываете этот случай.
- Это всего лишь суеверие.
- Мне кажется, ваша сестра находится под воздействием наркотических веществ.
- Вот как?
- Да. Если только она не перенесла сильную кровопотерю, в результате чего наступило ослабление сердечной деятельности и апатия, которую мы наблюдаем.
- О, если бы я мог поверить в это предположение! Но я уверен, что Флора не принимала никаких наркотиков. Она не могла бы принять их даже по ошибке, поскольку в доме нет подобных лекарств. Кроме того, она не настолько невнимательна. Я твердо уверен, что она не делала этого.
- В таком случае, я в замешательстве, мой юный друг. Я только могу сказать, что с готовностью отдал бы половину того, чем владею, только вы увидеть то существо, которое видели вы.
- И что бы вы сделали?
- О, я бы не упустил бы его из вида ни за что!
- Кровь бы застыла у вас в жилах от ужаса! Его лицо было ужасающе!
- Я с готовностью последовал бы за ним куда угодно!
- Хотелось бы мне, чтобы вы были здесь с нами.
- Я молю об этом небеса. Если бы я мог надеяться, что существо еще вернется, я бы остался здесь и терпеливо ждал бы каждую ночь хоть целый месяц.
- Не знаю, вернется ли оно, - ответил Генри. – Но я собираюсь сидеть сегодня ночью в комнате у сестры, и наш друг мистер Маршдейл будет дежурить со мной.
На несколько мгновений мистер Чиллингворт, казалось, задумался, а затем вдруг, встряхнувшись, словно признавал неспособность найти рациональное объяснение, или хотя бы держаться прежнего мнения, проговорил:
- Что ж, оставим пока это дело. Может быть, со временем что-нибудь прояснится, но пока мы имеем дело с очевидной загадкой, которую мне не разрешить, и перед которой пасует человеческий разум.
- Хорошо.
- Я пришлю вам лекарства, которые, думаю, пойдут Флоре на пользу, и сам приеду завтра к десяти часам утра.
- Но, конечно, вы слышали о вампирах, - обратился Генри к доктору, когда тот выходил.
- Разумеется. И я знаю, что это суеверие очень распространено в некоторых странах, например, в Норвегии и Швеции.
- И в Леванте.
- Да. У магометан вурдалаки описываются так же. О европейских вампирах я слышал, что этих существ можно убить, но они возвращаются к жизни, если лучи полной луны попадают на их тело.
- Да, да, я слышал то же самое.
- Отвратительная кровавая трапеза повторяется довольно часто, и если вампир не получает крови, он увядает, становясь похожим на труп в последней стадии разложения, и кажется, скажем так, что он умирает.
- Понимаю.
- Сегодня, как вы знаете, мистер Беннерворт, полнолуние.
Генри вздрогнул.
- Если сегодня вам удастся его убить… фу, что я говорю? Знаю, это все глупо, и ужасное суеверие подействовало на меня так же, как и на вас. Перед фантазией и разум отступает.
- Полнолуние, - повторил Генри, глядя за окно. - И ночь уже близится.
- Гоните прочь эти мысли, - посоветовал доктор. – Иначе, мой юный друг, вы доведете себя до болезни. Доброго вам вечера. Увидимся завтра утром.
Мистер Чиллингворт очевидно торопился уйти, и Генри больше его не удерживал. Но когда доктор ушел, ощущение полного одиночества обрушилось на него.
- Сегодня полнолуние, - повторил он. – Как странно, что именно накануне случилось это жуткое приключение. Очень странно. Ну-ка, посмотрим.
Он взял из шкафа книгу, о которой упоминала Флора, озаглавленную "Путешествие по Норвегии". В этой книге имелось несколько отчетов о распространенной в тех краях вере в вампиров.
Он открыл книгу наугад, и несколько страниц перевернулись сами собой, указав на нужные строки место - как это часто происходит, когда книгу часто открывают в одном и том же месте. Здесь на полях было больше заметок, чем на других страницах. Нижний абзац был отмечен, и Генри прочел следующее:
"Что касается вампиров, то люди, склонные верить этому суеверию, утверждают, будто они всегда стараются утолить свою жажду крови, дабы восполнить телесные силы, вечером накануне полнолуния. В случае, если с ними произойдет несчастье, например, если их ранят или убивают, они могут восстановиться, полежав под светом полной луны."
Генри содрогнулся, застонал и выронил из рук книгу.
Глава 5
Ночное дежурство – План – Лунный свет – Ужасное приключение
Какое-то оцепенение охватило Генри Беннерворта, и с четверть часа он просидел, едва сознавая, кто он и где он, и не в состоянии более или менее связно мыслить. Джордж застал его неподвижно сидящим в кресле, и положил руку ему на плечо.
- Генри, ты спишь?
Не заметив его присутствия, Генри вздрогнул, как от выстрела, и воскликнул:
- Это ты, Джордж?
- Я. Что с тобой, Генри, ты нездоров?
- Нет, нет. Я просто задумался.
- Увы, нет смысла спрашивать, о чем именно, - печально проговорил Джордж. – Я искал тебя, чтобы отдать письмо.
- Письмо для меня?
- Да. Вот, видишь, оно адресовано тебе и, судя по печати, отправлено важным лицом.
- В самом деле?
- Да, Генри. Прочти его, и посмотри, от кого оно пришло.
Через окно проходило достаточно света, и Генри стал читать письмо вслух. Там значилось:
"Сэр Френсис Варни посылает наилучшие пожелания мистеру Бьюмонту, и выражает сожаления по поводу обрушившихся на его семейство несчастий, о которых ему пришлось услышать. Сэр Френсис надеется, что искренняя и дружественная симпатия соседа не будет расценена как навязчивость, и просит позволения помочь делом или советом, если только это будет в его силах.
Аббатство Рэтфорд"
- Сэр Френсис Варни! – проговорил Генри. – Кто это?
- Ты разве не помнишь, Генри? Несколько дней назад нам сообщили, что этот джентльмен стал владельцем поместья в аббатстве Рэтфорд.
- Ах, да! ты видел его?
- Нет, не видел.
- Мне не хочется заводить новые знакомства, Джордж. Мы очень бедны – гораздо беднее, чем можно судить по виду нашего поместья. И, боюсь, вскоре мы должны будем продать часть земель. Но, конечно, я пошлю подобающий ответ этому джентльмену. Ответ, однако, должен быть таким, чтобы пресечь все попытки сблизиться.
- Это будет затруднительно, пока мы остаемся здесь. Ведь наши поместья находятся в непосредственной близости.
- О нет, нет. Он быстро поймет, что мы не желаем поддерживать с ним знакомство, и, как джентльмен – а он, без сомнения, джентльмен, - оставит свои попытки сойтись.
- Хорошо бы, Генри. Господь знает, у меня нет желания знакомиться с кем-либо, и в большей степени из-за тех печальных обстоятельств, в которых мы оказались. А теперь, разреши мне, Генри, так как я отдохнул, ночью присоединиться тебе в комнате Флоры.
- Я бы не советовал тебе, Джордж, ты слишком слаб здоровьем.
- Нет, позволь мне. В противном случае, тревога измучает меня сильнее, нежели ночное бдение в спальне Флоры.
На этот аргумент Генри не смог ничего возразить, признав его справедливость, и положил не препятствовать желанию Джорджа провести ночь у постели сестры.
- У нас будет преимущество, - заметил Джордж. – Видишь ли, если дежурить будут трое, то в случае опасности двое смогут действовать вместе, и все же Флоре не придется оставаться одной.
- Ты прав, это большое преимущество.
С небес полился мягкий серебристый свет. Луна всходила, и так как благотворное действие вчерашней бури все еще ощущалось в прозрачном и свежем воздухе, лучи луны казались ярче и прекраснее, чем обычно.
С каждой минутой ночь становилась светлее, и к тому времени как братья были готовы занять свои места в спальне Флоры, луна достигла верхней точки своего пути.
Хотя ни Генри, ни Джордж не возражали против общества мистера Маршдейла, они предоставили ему решать самому, и предпочли бы, чтобы он не лишал себя ночного сна, бодрствуя вместе с ними. Однако он заявил:
- Позвольте и мне дежурить с вами. Я старше, и могу судить более хладнокровно. Если кто-нибудь появится, будьте уверены, он не улизнет от меня.
- Что вы намерены сделать?
- С именем божьим на устах, я схвачусь с ним, - торжественно проговорил мистер Маршдейл.
- Вы уже пытались схватить его прошлой ночью.
- Верно, я забыл показать вам свой трофей. Посмотрите – что вы скажете об этой вещи?
Он показал им клочок материи, с обрывком старинных кружев на нем и двумя пуговицами. Внимательно рассмотрев его, юноши решили, что это обрывок лацкана от старинного камзола, и вдруг Генри проговорил обеспокоено:
- Это похоже на одежду, которую носили много лет назад, мистер Маршдейл.
- Он легко оторвался, потому что ткань сильно обветшала.
- И какой странный у него запах!
- Вы тоже это заметили, - сказал мистер Маршдейл. – Должен признаться, этот запах напоминает мне о могильном тлене.
- Верно! Верно! Не рассказывайте об этом трофее никому.
- Будьте уверены, не расскажу. Мне бы не хотелось никого смущать доказательствами того, что я желал бы опровергнуть, но не могу.
Мистер Маршдейл спрятал обрывок камзола в карман, и трое мужчин направились в спальню Флоры.
*
До полуночи оставалось несколько минут. Луна сияла высоко в небесах; нечасто выдается такая ясная и чудесная ночь.
Флора спала, а в ее комнате сидели двое ее братьев и мистер Маршдейл. Они молчали, ибо сон ее был тревожен, и они боялись нарушить его. Изредка они переговаривались шепотом. Это едва ли могло ее разбудить, поскольку комната хотя и была меньше той, которую девушка занимала раньше, места хватало, чтобы мужчины могли расположиться на некотором расстоянии от кровати.
Пока часы не пробили полночь, они хранили молчание, но едва ли замолк отголосок последнего удара, чувство беспокойства охватило их. Чтобы прогнать тревогу, они заговорили.
- Какая яркая сегодня луна, - тихо произнес Генри.
- Никогда такой не видел, - ответил мистер Маршдейл. – Я почти уверен, что сегодня никто не появится.
- Вчера он пришел позже, – возразил Генри.
- Радоваться пока нечему.
- Как тихо в доме! – заметил Джордж. – Просто необычайно тихо.
- Верно.
- Тише! Она пошевелилась.
Флора тихо застонала во сне и слабо заворочалась. Балдахин свисал низко вокруг кровати и защищал ее глаза от яркого лунного света, который свободно вливался в комнату. Можно было закрыть ставни на окнах, но мужчины не захотели делать этого, так как их дежурство стало бы бесполезным, и они не смогли бы увидеть, если бы кто-нибудь попытался проникнуть в комнату.
Должно быть, прошло четверть часа, прежде чем мистер Маршдейл прошептал:
- Мне пришло в голову, что тот кусок ткани, который я оторвал от камзола вчерашнего пришельца, удивительно напоминает цветом и покроем одежду, которую можно увидеть на портрете в комнате, где спала Флора.
- Я подумал о том же, - ответил Генри, - когда впервые его увидел. Но, говоря по правде, я побоялся принять новое доказательство в пользу нашего предположения.
- Тогда мне не следовало бы привлекать к этому ваше внимание, - сказал мистер Маршдейл. – Я сожалею.
- Не вините себя за это, - ответил Генри. – Вы поступили верно, это я до глупости впечатлителен. Но, поскольку вы упомянули об этом, я бы очень желал тщательно осмотреть портрет.
- Это легко устроить.
- Я останусь здесь на случай, если Флора проснется, - сказал Джордж. – А вы двое идите. Вам нужно лишь пересечь коридор.
Генри немедленно поднялся, проговорив:
- Пойдемте, мистер Маршдейл. Давайте удостоверимся на этот счет. Джордж прав, нас будет разделять только коридор, и мы сможем быстро вернуться.
- Пойдемте, - печально ответил мистер Маршдейл.
Им не понадобилась ни лампа, ни свеча, ибо луна висела высоко в безоблачном небе, а дом стоял особняком и имел множество окон. Было светло, как днем.
Хотя комнаты разделял только коридор, на самом деле это было значительное расстояние, поскольку коридор был довольно широкий. Впрочем, в случае тревоги призыв о помощи мог дойти из одной комнату в другую без затруднений.
Генри и мистеру Маршдейлу понадобилось несколько секунд, чтобы добраться до античной комнаты. Залитый лунным светом, портрет на стене казался совершенно живым. Впечатление усиливалось тем, что остальная часть комнаты не была освещена лунными лучами, проникавшими в комнату из коридора через открытую дверь, расположенную прямо напротив портрета.
Мистер Маршдейл приложил обрывок ткани к портрету, и одного взгляда хватило, чтобы установить удивительное сходство.
- Боже мой! – вскричал Генри. – Это та же ткань!
Мистер Машдейл, вздрогнув, уронил обрывок камзола.
- Этот факт поколебал даже ваш скептицизм, - заметил Генри.
- Я не знаю, что и думать.
- Я вам подскажу. Не знаю, достаточно ли полно вы знакомы с историей моего рода. Известно ли вам, что этот мой предок - нужно сказать, достойный предок! – совершил самоубийство и был похоронен в этой самой одежде?
- Вы… вы уверены в этом?
- Вполне.
- Каждое новое подтверждение нашего ужасного предположения все больше сбивает меня с толку. Они так и лезут нам в глаза.
На несколько секунд воцарилось молчание. Генри повернулся к мистеру Маршдейлу, чтобы сказать ему что-то, и тут вдруг в саду под балконом послышались звуки осторожных шагов. Болезненная слабость охватила Генри, и ему пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Едва слышно он проговорил:
- Вампир! Это вампир! Боже, он снова пришел!
- Пусть небеса даруют нам большее, чем храбрость смертных! – воскликнул мистер Маршдейл, и тут же стремительно распахнул окно и выскочил на балкон.
Секунды было достаточно, чтобы Генри пришел в себя и последовал за ним. Когда он оказался на балконе рядом с мистером Маршдейлом, тот сказал, указывая вниз:
- Здесь кто-то прячется.
- Где? Где?
- Среди лавров. Я стрельну несколько раз наугад, а после мы спустимся.
- Подождите! – донесся снизу чей-то голос.- Умоляю, не стреляйте.
- Да это же голос мистера Чилингворта! – вскричал Генри.
- И сам мистер Чиллингворт собственной персоной, - объявил доктор, появляясь из зарослей лавра.
- Что вы тут делаете? – спросил Маршдейл.
- Просто мне вздумалось прогуляться здесь и покараулить, в надежде поймать вампира. Я попал сюда, перебравшись через ограду.
- Но почему вы не предупредил меня? – воскликнул Генри.
- Потому что еще час назад, и даже полчаса назад, я и сам ничего не знал, друг мой.
- Вы видели что-нибудь?
- Нет. Но, кажется, я слышал какие-то странные звуки из-за ограды.
- Правда?
- Что вы скажете, Генри, если мы прогуляемся и осмотрим парк и выгон? – предложил мистер Маршдейл.
- Я готов, только сначала нужно поговорить с Джорджем. Он, наверное, и без того встревожен нашим долгим отсутствием.
Генри поспешил в спальню Флоры, и обратился к брату:
- Ты не будешь возражать, Джордж, если мы оставим тебя одного примерно на полчаса, а сами осмотрим сад?
- Конечно, я останусь, только мне нужно какое-нибудь оружие. Побудь здесь, пока я принесу из своей комнаты шпагу.
Генри согласился. Вернувшись со шпагой, которую он всегда держал под рукой в спальне, Джордж проговорил:
- Теперь иди. Я предпочитаю пистолетам холодное оружие. И не задерживайтесь слишком надолго.
- Мы не задержимся, Джордж.
Джордж остался один, а Генри вернулся на балкон, где его дожидался мистер Маршдейл. Быстрее всего было попасть в сад, спрыгнув с балкона, тем более что располагался он на небольшой высоте. Поступив именно так, Генри и мистер Маршдейл присоединились к мистеру Чиллингворту.
- Вы, без сомнения, удивились, увидев меня здесь, - проговорил доктор. – Но когда я был здесь, то еще не был уверен до конца, что приду, поэтому ничего и не сказал вам.
- Мы вам очень благодарны за ваш приход, - ответил Генри.
- Меня подвигло на этот поступок сильнейшее любопытство.
- Есть ли у вас оружие, сэр? – спросил мистер Маршдейл.
- В этой трости, - ответил доктор, - скрывается шпага, на которую я всегда могу положиться, и я намерен проткнуть любого, кто будет похож видом на вампира.
- И правильно сделаете, - сказал мистер Маршдейл. – У меня с собой пара заряженных пулями пистолетов. Возьми один, Генри, если хочешь, и мы все будем вооружены.
Приготовившись к любым неожиданностям, они втроем обошли вокруг дома, и убедились, что все замки и задвижки заперты, и что все спокойно.
- Давайте теперь выйдем за ограду и проверим все там, - предложил мистер Маршдейл.
Все согласились, но прежде чем отправиться в путь, мистер Маршдейл проговорил:
- Здесь есть лестница. Было бы неплохо приставить ее к стене в том месте, где прошлой ночью перебрался вампир, и оттуда, сверху, осмотреть луг. Мы легко сможем спрыгнуть по ту сторону, если увидим что-нибудь подозрительное.
- Неплохо звучит, - согласился доктор. – А что вы скажете?
- Я готов, - ответил Генри.
На том и порешив, они перенесли лестницу, которой обычно пользовались для подрезания деревьев, в конец длинной аллеи, откуда вампир, после многочисленных бесплодных попыток, бежал из парка. Поспешно минув группу деревьев, мужчины оказались в том самом месте, и установили лестницу там, где прошлым вечером Генри в замешательстве наблюдал за прыжками могильного призрака.
- Будем забираться по одному, - предложил Маршдейл. – Наверху же достаточно места, чтобы мы могли поместиться втроем.
Так они и поступили, и через несколько минут они заняли позиции на стене. Хотя высота была небольшая, оказалось, что обзор отсюда лучше, чем с какого-либо другого места.
- Возможность любоваться красотой ночи, - объявил мистер Чиллингтон, - в достаточной степени вознаградит меня за проделанный путь.
- И как знать, - добавил Маршдейл, - возможно, вы увидим что-нибудь, что прольет свет на нашу тайну. И видит бог, я бы отдал все, чтобы уберечь тебя, Генри, и твою сестру, от того ужаса, который обрушился на вас прошлой ночью.
- Не сомневаюсь в этом, - ответил Генри. – Если бы счастье нашего семейства зависело только от вас, вы бы сделали все возможное.
- Что-то вы притихли, мистер Чиллингворт, - заметил Маршдейл
- Тише! – шепнул доктор. – Тише!
- Боже, что вы услышали? – воскликнул Генри.
Доктор положил руку на плечо Генри и ответил:
- Вон там, справа, видите молодое дерево лиметты?
- Да.
- Переведите взгляд по горизонтальной линии к лесу.
Генри последовал его указаниям и удивленно вскрикнул, указывая рукой на какое-то возвышение на земле, которое частично скрывалось в тени вследствие того, что рядом с ним росло множество высоких деревьев.
- Что это? – спросил он.
- Я что-то вижу, - сказал Маршдейл. – Боже! Какой-то человек лежит, вытянувшись, на земле.
- Похоже, что он мертв!
- Что это может быть? – спросил Чиллингворт.
- Боюсь предположить, - ответил Маршдейл, - но, на мой взгляд, даже на таком расстоянии, он похож на того, за кем мы гнались прошлой ночью.
- Это вампир?
- Да. Посмотрите, на него падает лунный свет! Тень от деревьев отступила. Боже мой! Он двигается!
Взгляд Генри был прикован к жуткому существу, и представшая перед наблюдателями сцена наполнила их души изумлением и благоговением, смешанными с чувством тревоги.
Лунные лучи, по мере того как светило поднималось в небе выше и выше, передвигались, и наконец залили светом распростертую на земле фигуру. Его члены начинало подрагивать, и хотя существо не вставало, тело начинало подавать признаки жизни.
- Вампир! Вампир! – прошептал мистер Маршдейл. – В этом я не сомневаюсь. Мы, вероятно, ранили его прошлой ночью, а лунный свет теперь возвращает его к жизни.
Генри вздрогнул, и даже мистер Чиллингворт побледнел. Но он оправился первым и проговорил:
- Давайте спустимся и подойдем ближе. Мы должны держаться вместе.
- Подождите секунду, - сказал мистер Маршдейл, доставая пистолет. – Ты знаешь, генри, что я меткий стрелок. Перед тем как мы двинемся с места, позвольте мне испытать удачу. Может быть, пуля уложит это существо обратно.
- Он поднимается! – вскричал Генри.
Мистер Маршдейл поднял пистолет и тщательно прицелился. Когда существо начало с трудом подниматься, он выстрелил, и, внезапно подскочив, существо упало снова.
- Вы попали в него, - сказал Генри.
- Действительно, - согласился доктор. – Думаю, теперь можно идти.
- Подождите! – сказал Маршдейл. – Разве вы не видите, что лунный свет еще касается его?
- Да, - подтвердил Генри. – Это так.
- Я не могу больше терпеть, - заявил мистер Чиллингворт, спрыгивая со стены. – Идете вы со мной или нет, я собираюсь найти место, где это существо лежит.
- Не торопитесь! – воскликнул Маршдейл. – Глядите, оно снова встает. Он настоящий гигант!
- Я верю в Бога и в здравый смысл, - ответил доктор, извлекая из трости шпагу, о которой он упоминал ранее, и отбрасывая ножны. – Пойдемте со мной, если хотите. Если нет, я пойду один.
Генри тут же спрыгнул с ограды, и Маршдейл последовал за ним, заявив:
- Пойдемте. Я не отступлю.
Они побежали к возвышению на земле, но прежде чем они достигли места, существо вскочило и помчалось по направлению к небольшой роще, которая росла неподалеку от холма.
- Он знает, что его преследуют! – вскричал доктор. – Глядите, он оборачивается, и прибавляет скорость!
- Стреляй в него, Генри, - сказал Маршдейл.
Генри выстрелил, но его выстрел то ли не попал в цель, то ли остался незамеченным вампиром, который скрылся среди деревьев прежде, чем мужчины сумели приблизиться к нему и попытаться схватить.
- Здесь я не могу гнаться за ним, - сказал Маршдейл. – На открытой местности я попытался бы догнать его, но среди деревьев продолжать погоню бесполезно.
- Бесполезно, - согласился Генри. – Он уже скрылся во тьме.
- Я не настолько безрассуден, - заметил мистер Чиллингворт, - чтобы уговаривать вас следовать за ним в таком месте. Я сбит с толку этим происшествием.
- Я тоже, - сказал Маршдейл. – Что еще мы можем сделать?
- Ничего! – воскликнул Генри страстно. – И все же я, под небесным сводом, заявляю – помоги мне Господь! – не пожалеть ни времени, ни сил на то, чтобы разгадать эту запутанную тайну. Кто-нибудь из вас заметил, какая одежда была на этом призраке?
- На нем был старинный камзол, - ответил мистер Чиллингворт. – Такие, вероятно, были в моде лет сто назад, но не теперь.
- Мне тоже так показалось, - добавил Маршдейл.
- И мне, - взволнованно проговорил Генри. – Разве все это не подтверждает, что мы видели вампира, и он ни кто иной, как мой предок, сто лет назад совершивший самоубийство?
Он так сильно разволновался, и так очевидно страдал, что мистер Чиллинворт взял его за руку и проговорил:
- Пойдемте домой. Если вы останетесь здесь, то всерьез заболеете.
- Нет, нет.
- Пойдемте домой, я вас умоляю. Вы слишком взволнованы, чтобы размышлять об этом деле с нужным хладнокровием.
- Примите совет, Генри, - сказал Маршдейл. – И пойдемте домой.
- Я уступаю вам. Я не могу контролировать свои чувства, и уступаю вам, поскольку вы, вероятно, можете судить хладнокровнее, чем я. О, Флора, Флора! Мне нечем тебя успокоить.
Несчастный Генри Беннерворт находился, кажется, в состоянии полного душевного оцепенения вследствие всех тех бед, что обрушились так внезапно и в таком количестве на его несчастное семейство. Одна лишь мысль о них способна была уничтожить все надежды на будущее счастье.
Мистер Чиллингворт и Машддейл довели Генри до дома. Он больше не пытался обсуждать факт появления вампира; он больше не мог сопротивляться обстоятельствам, которые, сплетаясь воедино, доказывали существование того, что противоречило всем законам Небес и тому, что до сих пор считалось незыблемой частью мироздания.
- Я не могу отрицать существование подобных вещей, - проговорил Генри, когда они достигли дома. – Но все же они кажутся слишком невероятными.
- Есть многое на земле и на Небесах, - сказал Маршдейл, - что и не снилось нашим мудрецам.
- Мы в самом деле видели это, - добавил мистер Чиллингворт.
- Вы изменили свое мнение? – спросил Генри, поворачиваясь к нему.
- Мнение насчет чего?
- Насчет вампиров.
- Я? вовсе нет. Даже если вы запрете меня в комнате, битком набитой вампирами, я скажу им прямо в зубы, что не верю в них.
- После всего, что мы видели сегодня?
- А что мы видели?
- Вы же сами были свидетелем.
- Правда. Я видел лежащего на земле человека, затем я видел, как он поднялся. Потом в него стреляли, но мы не знаем, ранен он или нет. И наконец, я видел, как он убежал с большой поспешностью. Вот и все.
- Да, но сопоставляя все эти факты, не чувствуете ли вы страха от понимания того, кем на самом деле было это ужасное существо?
- Нет, нет. И я умру, не поверив в то, что возможно столь грубое нарушение законов Небес, каким являлась бы эта тварь.
- О! хотел бы я думать как я, но факты неумолимы.
- Гляди веселее, Генри, - сказал Маршдейл. – Есть одно обстоятельство, которое нам следует обсудить. Все, что вы видели, говорит в пользу того, что ваш предок, Генри, - тот самый, который изображен на портрете в комнате Флоры, - вампир.
- Одежда та же самая, - сказал Генри.
- Я тоже это заметил.
- И я.
- В таком случае, не считаете ли вы возможным сделать кое-что для разрешения этой части загадки?
- Что же?
- Где похоронен ваш предок?
- А! теперь я понимаю.
- И я, - сказал мистер Чиллингворт. – Вы предлагаете навестить его в склепе?
- Я предлагаю внести в этот вопрос ясность, - ответил Маршдейл. – И, по возможности, избавиться от налета таинственности.
Встряхнувшись, Генри проговорил:
- Он, как и другие члены нашей семьи, покоится в склепе под старой церковью.
- А возможно ли попасть в склеп, не поднимая шума? – спросил Маршдейл.
- Думаю, да, - ответил Генри. – Вход в него находится в старой церкви, в полу, рядом со скамьей, которая принадлежит нашему семейству.
- Значит, туда можно попасть? – спросил мистер Чиллингворт.
- Несомненно.
- Вы согласны пойти на это? – спросил мистер Чиллингворт. – Это может снять тяжесть с вашей души.
- Он был похоронен в склепе, в этом наряде, - задумчиво проговорил Генри. – Мне нужно подумать. Я не могу решать поспешно. Дайте мне время подумать до завтра.
- Разумеется.
Тем временем, они поднялись в комнату Флоры и услышали от Джорджа, что не произошло ничего, что могло бы встревожить его. Занималось утро, и Генри самым серьезным образом принялся уговаривать мистера Маршдейла лечь в постель. Тот удалился, оставив двух братьев продолжать дежурство возле постели Флоры до тех пор, пока дневной свет не прогнал все мрачные мысли.
Генри рассказал Джорджу о том, что произошло снаружи, и некоторое время беседа вращалась вокруг этого предмета, имеющего столь важное значение для их семейства. Они разговаривали, пока первые солнечные лучи, заглянувшие через окно, не побудили их подняться и подумать о том, что пора разбудить Флору, которая спала уже слишком долго.
Глава 6
Взгляд на семейство Беннерворт – Возможные последствия появления загадочного призрака
Мы надеемся, что наши читатели заинтересовались судьбой семейства, в которое наведался ужасный гость, и верим, что несколько слов касательно его членов, а так же странных обстоятельств, в которых они оказались, придутся к месту. Семейство Беннерворт было известно в той части страны, где оно проживало. И мы не погрешим против истины, если добавим, что их известность была даже шире, чем им хотелось бы, и носила не совсем приятный характер. К несчастью, в давние времена семейство возглавлял человек, хуже которого и представить нельзя было. Младшие его представители были дружелюбны и воспитаны, и благодаря уму и приятным манерам были на хорошем счету у всех, кто их знал; глава же семейства – тот, кому принадлежало все имущество, и кто жил в том доме, где обитали теперь Флора и ее братья, обладал невыносимым нравом.
Такое положение вещей, по воле злой судьбы, сохранялось около сотни лет, и последствия этого были те, которые и следовало ожидать, а именно, благодаря причудам и порокам очередного главы семейства, финансовое состояние его ухудшалось, и к тому времени, когда оно перешло в руки Генри Беннерворта, оно уменьшилось настолько, что превратилось в обузу.
Отец Генри не был ярким исключением из общего правила. Если он и не был так дурен, как большинство его предков, это обстоятельство объяснялось в основном отсутствием в нем наглости, и тем, что произошедшие за сто лет изменения в привычках, обычаях и законах не позволяли даже крупным землевладельцам тиранствовать в своих семьях.
Он был избавлен от тех животных страстей, которые довели не одного его предка до преступления, однако имел пристрастие к азартным играм, и, пытаясь поправить свое состояние, он, как и следовало ожидать, потерял все.
Однажды его нашли мертвым в саду, при нем была записная книжка, на одном из листов которой, рядом с родовой печатью, он пытался написать что-то о причинах своей смерти, ибо его пальцы слабо сжимали карандаш.
Возможно, он почувствовал себя больным и пожелал сообщить семье что-то, что камнем лежало у него на душе, но не успел, поскольку смерть неожиданно настигла его.
За несколько дней до кончины он вел себя весьма странно. Он объявил о своем намерении навсегда уехать из Англии, продав дом и земли за сумму, достаточную, чтобы оплатить долги и закладные.
А за несколько часов до смерти он обратился к Генри со странной речью:
- Не сожалей о продаже дома, который принадлежал нашей семье многие годы, Генри. Будь уверен, что у меня, может быть впервые в жизни, имеются веские причины для такого поступка. Мы сможем уехать в другую страну и заживем там, как принцы.
Откуда должны были взяться средства, позволившие бы жить, как принцы, не знал никто, кроме самого мистера Беннерворта, и эта важная тайна была похоронена вместе с ним в могиле.
Те слова, что были обнаружены в его записной книжке, носили весьма неясный и двусмысленный характер. Вот они: "Моих денег…" Далее следовали каракули и длинный росчерк карандаша, появившийся, вероятно, в миг наступления смерти.
Конечно, эта запись ничего не объясняла, а напротив, все запутывала. Как сказал семейный адвокат, тоном более шутливым, чем обычно говорят служители закона, данные строки могли означать: "Моих денег нет". И, возможно, это было недалеко от истины.
Однако, несмотря на все его недостатки, дети его были опечалены. Они предпочитали помнить его лучшие качества, нежели перечислять пороки.
Впервые на людской памяти семейство Беннервортов возглавил настоящий джентльмен, во всех смыслах этого слова. Храбрый, великодушный, образованный, обладающий множеством прекрасных и благородных качеств – тот самый Генри Беннерворт, представший перед нашими читателями в минуту столь тревожных событий.
Но времена изменились, состояние было растрачено и растеряно, и семейству Беннерворт пришлось самим добывать средства к существованию. Однако они нашли такие благородные способы, что люди их начали уважать так же, как ранее презирали и ненавидели.
Ныне положение Генри было весьма ненадежно: его отец наделал множество долгов; так что когда Генри взялся за управление поместьем, даже его поверенный усомнился в разумности такого предприятия.
Однако привязанность его близких к старому дому вызвало у молодого человека желание сохранить поместье во что бы то ни стало, несмотря на все возможные затруднения.
Через несколько недель после кончины его отца, когда Генри уже вошел во владение наследством, из Лондона пришло неожиданное предложение от стряпчего, о котором он ничего не знал. Некий джентльмен, имени которого поверенный не называл, поручил ему купить дом и земли. Предложение было более чем щедрое.
Юрист, ведший дела Генри после смерти его отца, посоветовал немедленно принять его, но, переговорив с матушкой, сестрой и Джорджем, Генри решил сохранить поместье за собой, и ответил отказом.
Его попросили назвать свою цену за дом, но он этого не сделал. На этом переговоры прервались, оставив домочадцев в чрезвычайном недоумении относительно неизвестного им джентльмена, так сильно желавшего купить их поместье.
Имелось, впрочем, и еще одно обстоятельство, сильно повлиявшее на стремление Беннервортов непременно остаться в старом доме. Дело было вот в чем: некий родственник, ныне покойный и не оставивший после себя никакого состояния, в течение последних шести лет своей жизни регулярно посылал Генри сотню футов с тем, чтобы каждую осень он, его брат Джордж и его сестра Флора могли отправиться в поездку по континенту или же ближайшим окрестностям.
Трудно было придумать лучший подарок для молодых людей. Будучи благоразумными и рассудительными, они умудрились посетить множество мест, располагая предоставленной в их распоряжение суммой.
Во время одной из таких поездок, в горах Италии, случилось приключение, подвергшее опасности жизнь Флоры.
Молодые люди ехали верхом по узкой горной тропинке, ее лошадь оступилась, и девушка сорвалась в пропасть, зацепившись, однако, за уступ.
В то же мгновение незнакомый путешественникам молодой человек, ехавший поодаль, бросился к ним, и убежденные его знаниями и действиями, они поверили в возможность спасения Флоры.
Юноша велел ей не шевелиться, подбодрил ее обещаниями скорого появления помощи, а затем, рискуя собственной жизнью, он добрался до каменного выступа, где лежала Флора, и поддерживал ее, пока ее братья ходили за помощью в ближайшее поселение, лежавшее в двух английских милях от места происшествия.
Пока они отсутствовали, разразилась страшная буря, и если бы не незнакомец, Флора едва ли смогла бы удержаться на камне и сорвалась бы в пропасть, такую глубокую, что дна ее даже не было видно.
Флора была спасена, и храбрец, сделавший для нее так много, был засыпан самыми искренними и сердечными выражениями благодарности братьев и самой девушки.
Юноша охотно сообщил, что его зовут Холланд, и что он путешествует ради развлечения и в поисках знаний. По роду занятий он был художник.
Некоторое время они путешествовали вместе, и вовсе неудивительно, учитывая все обстоятельства, что между ним и прекрасной девушкой, которая к тому же была обязана ему жизнью, возникла нежная привязанность. Они обменивались влюбленными взглядами, и было условлено, что по возвращении в Англию юноша приедет в поместье Беннервортов в качестве почетного гостя.
Все это не укрылось от внимания братьев, и было принято ими с пониманием и благосклонностью, ибо они тоже привязались к Чарльзу Холланду, который в каждом, кто знал его, пробуждал исключительно теплые чувства.
Генри объяснил ему их положение и пообещал, то по приезду Чарльз будет встречен с радушием всеми домочадцами, исключая разве только отца, чей изменчивый нрав непредсказуем.
Юный Холланд заявил, что вдали от Англии ему придется провести еще два года – этот срок определен его родителями, - вернувшись же, надеется найти чувства Флоры неизменными.
Это все случилось во время последней поездки Беннервортов по континенту. Не прошло и года, их великодушного родственника, предоставлявшего им средства на путешествия, не стало; к тому же, как мы уже рассказывали, умер отец семейства, так что, вопреки надеждам и чаяниям Флоры, не было больше никакой возможности увидеться с Чарльзом Холландом ранее, чем истечет двухлетний срок его обучения.
При таком положении вещей Флора противилась продаже дома, пребывая в уверенности, что Чарльз будет искать ее здесь. Генри же ради счастья сестры готов был пойти на любые жертвы.
Поэтому семейство намерено было оставаться в Беннерворт Холле – так иногда называли поместье, - до тех пор, пока не приедет Чарльз Холланд. Молодые люди считали его членом своего семейства и желали услышать его совет относительно того, как им устроить свои дела наилучшим образом.
Но мистер Маршдейл не разделял их надежд.
Приходясь миссис Беннерворт дальним родственником, в юности он был нежно и искренне к ней привязан. Однако же она, как это часто случается с юными девушками, из нескольких поклонников выбрала самого худшего: человека, который был к ней равнодушен и не обращал на нее никакого внимания.
Этим человеком был мистер Беннерворт. Последующий опыт заставил ее осознать ошибку и, хотя она и перенесла свою любовь на детей, которыми могла бы гордиться любая мать, часто она горько сожалела о своем легкомыслии.
Спустя примерно месяц после кончины мистер Беннерворта, явился посетитель, пожелавший увидеть вдову. Этот посетитель был мистер Маршдейл.
Может быть, потому, что в ее сердце всегда жила нежность к нему, или же потому, что ей было приятно видеть человека, который знал ее в юности, так или иначе, она встретила его с большим радушием. И он, согласившись погостить некоторые время в доме, вскоре заслужил всеобщее уважение благодаря приятным манерам и развитому уму.
Он много путешествовал и много видел, и умел рассказывать об увиденном, так что был не только мудрым советчиком, но и интересным собеседником. Он глубоко изучил предметы, о которых остальные имели весьма слабое понятие, а то и вовсе никакого; его рассудительность и спокойные манеры настоящего джентльмена – все эти достоинства, собранные в одном человеке, стяжали ему уважение всех членов семейства. Он был независим и совершенно одинок, никогда не был женат и не имел детей, и потому испытывал особенное удовольствие от общения с Беннервортами.
Конечно, он не мог, не нарушая приличий, предложить плату за проживание. Но, чтобы своим присутствием не обременять семейство, он, под предлогом подарков того или иного рода, преподносил им некоторые вещи, не только декоративного плана, но такие, которые послужили бы на пользу его добрым хозяевам и избавили бы их от некоторых необходимых трат.
Мы не станем вникать, замечали эти маленькие уловки Беннерворты или нет. Если даже и замечали, это отнюдь не уменьшало их уважения, да и подарки доставляли им явное удовольствие. Что, в свою очередь, было приятно мистеру Маршдейлу.
Теперь читатели представляю себе положение семейства Беннерворт – положение, которое должно было вот-вот перемениться, и перемены ожидались быстрые и решительные.
Мы не станем рассказывать теперь, как изменились, и изменились ли чувства и намерения обитателей старинного поместья вследствие появления в доме ужасного вампира – это станет ясно из дальнейшего повествования.
Не подлежит сомнению, что появление вампира произвело неизгладимое впечатление на всех домочадцев, вне зависимости от степени их образованности. На следующее утро трое слуг обратились к Генри с просьбой рассчитать их, и он не смог уговорить их остаться. Он прекрасно понимал причины их ухода, и не стал даже пытаться убедить их в несостоятельности суеверия, тем более что сам уже в него поверил. Как он мог сказать, что вампиров не существует, когда видел сам, своими глазами, самые убедительные доказательства этого пугающего факта?
Он спокойно рассчитался со слугами и позволил им уйти, не вступая в препирательства. Остальные слуги, хотя и были напуганы, все же остались, но лишь потому, что не могли найти другую работу. Однако спокойной и безмятежной жизни в старом доме приходил конец, и появлялось все больше причин для того, что оставить, наконец, это место.
Глава 7
Посещение склепа Беннервортов – Неприятное открытие – Тайна
Братья разбудили Флору и, согласившись ранее, что неблагоразумно будет рассказывать ей о ночных событиях, они завели с ней разговор в шутливых и ласковых тонах.
- Что ж, Флора, - сказал Генри. - Видишь, сегодня тебя никто не тревожил.
- Я долго спала, милый Генри.
- И видела сладкие сны, я надеюсь.
- Я не видела никаких снов и чувствую себя отдохнувшей и полной сил.
- Слава Богу! – воскликнул Джордж.
- Если вы скажете матушке, что я проснулась, я встану с ее помощью.
Братья вышли из комнаты, заметив друг другу тот благоприятный факт, что Флора не побоялась остаться одна, как вчерашним утром.
- Она быстро поправляется, Джордж, - сказал Генри. – Если бы только быть уверенным, что опасность миновала и мы больше никогда не услышим об этом ужасе, как мы были бы счастливы!
- Будем надеяться на лучшее.
- А пока, я не успокоюсь, пока не верну визит.
- Визит?
- Да, хочу наведаться в семейный склеп.
- Неужели! Генри, я думал, ты отказался от этой мысли.
- Так и есть. Я несколько раз отвергал эту мысль, но она возвращалась снова и снова.
- Мне это не нравится.
- Послушай, Джордж, все, что случилось до сих пор, свидетельствует в пользу суеверия, утверждающего существование вампиров.
- Это так.
- Теперь мое главное желание – попытаться изменить положение дел, достав любые, пусть неясные доказательства, и обдумать другую сторону вопроса.
- Я понимаю тебя, Генри.
- Ты знаешь, что сейчас мы вынуждены поверить не только в то, что у нас побывал вампир, но и тому факту, что этот вампир – никто иной, как наш предок, чей портрет висит в комнате, в которую он сумел забраться!
- Верно.
- Так давай осмотрим склеп и покончим хотя бы с одним подозрением. Если мы обнаружим – а я уверен, что так оно и будет, - гроб нашего предка, кто из-за своего костюма впутался в это дело, мы можем успокоиться на этот счет.
- Но подумай, сколько лет прошло!
- Да, очень много.
- Как ты думаешь, что станется с телом в гробу за такой срок?
- Разложение, конечно, сделало свое дело, но должно остаться доказательство того, что тело подверглось действию естественных процессов. Едва ли за это время тело исчезло без следа.
- В этом есть смысл, Генри.
- Кроме того, гробы сделаны из свинца, а некоторые из камня, и они не могу никуда деться.
- Правильно!
- Если в одном из них, с соответствующим описанием и датой, мы обнаружим тело нашего предка, мы будем знать, что он покоится в мире.
- Брат, я вижу, ты окончательно решился на это предприятие! - воскликнул Джордж. – Если так, то я пойду с тобой.
- Я не собираюсь бросаться туда очертя голову, Джордж. Перед тем как твердо принять решение, я еще раз переговорю с мистером Маршдейлом. Его мнение очень важно для меня.
- А вот и он, идет через парк! – воскликнул Джордж, выглянув в окно.
Братья окликнули мистера Маршдейла и пригласили его в комнату.
- Вы рано поднялись, - заметил Генри.
- Да, - ответил мистер Маршдейл. – По правде говоря, когда я, уступив вашим просьбам, лег, то никак не мог уснуть. Тогда я встал и вышел в сад, чтобы еще раз осмотреть то место, где мы видели... я не знаю, как назвать это существо, язык не поворачивается назвать его вампиром.
- Название неважно, - сказал Джордж.
- В данном случае важно, - возразил Маршдейл. – Это название наводит ужас.
- Вы что-нибудь нашли? – спросил Генри.
- Ничего.
- И не видели никаких следов?
- Нет.
- Между прочим, мистер Маршдейл, мы с Джорджем обсуждали сейчас наш планируемый визит в склеп.
- И что же?
- И мы решили подождать с окончательным решением, пока не услышим ваше мнение.
- Я охотно его выскажу, - проговорил мистер Маршдейл. – Потому что знаю, что вы искренне заинтересованы в нем.
- Мы слушаем вас.
- Я считаю, вам нужно пойти.
- Неужели?
- Да, и вот почему. Сейчас вас мучает неприятная мысль, что вы можете обнаружить один из гробов пустующим. Если и в самом деле окажется так, это едва ли может ухудшить положение. Это будет всего лишь еще одно свидетельство в пользу предположения, которое и без того почти превратилось в уверенность.
- Вы совершенно правы.
- С другой стороны, если вы найдете неопровержимые доказательства того, что ваш предок мирно покоится в склепе, и тело его рассыпалось прахом, вам станет намного спокойнее, и цепь событий приобретет более определенный характер.
- Именно об этом я и говорил только что Джорджу, - сказал Генри.
- Тогда конечно пойдемте, - проговорил Джордж.
- Значит, решено, - заключил Генри.
- Но действовать нужно с осторожностью, - предупредил мистер Маршдейл.
- У нас есть несомненное право входить туда.
- Но не лучше ли пойти тайно, ночью? Мы ничего не потеряем, если спустимся в склеп ночью. Все равно солнечный свет туда не проникает.
- Вероятно нет.
- Тогда пойдемте ночью.
- Но нам, конечно, нужно получить разрешение от служителей церкви.
- Не вижу необходимости в этом, - возразил мистер Маршдейл. – Поскольку склеп принадлежит вашему семейству, у вас есть все права входить туда в любое время, когда вам будет удобно.
- Однако если наш тайный визит будет обнаружен, могут случиться неприятные последствия.
- Это старая церковь, - сказал Джордж, - и мы с легкостью найдем способ проникнуть внутрь. У меня есть только одно возражение: мы оставим Флору безо всякой защиты.
- В самом деле, - согласился Генри. – Об этом я не подумал.
- Мы скажем ей, и пусть она сама решает, - сказал мистер Маршдейл. – Будет ли она считать себя в безопасности под защитой одной ее матушки.
- Жаль, если мы не сможет втроем осмотреть гроб, - заметил Генри.
- Действительно, жаль. Это сильное доказательство, - сказал мистер Маршдейл. – Но мы не можем обречь Флору на бессонную и беспокойную ночь, и, разумеется, не можем рассказать, куда идем и что собираемся сделать.
- Разумеется, нет.
- Давайте поговорим с ней, - предложил Генри. – Признаюсь, я весьма увлечен этой идеей, и не хотел бы от нее отказываться. Причем я непременно желал бы, чтобы мы пошли втроем.
- Раз ты настроен так решительно, - сказал Маршдейл, - отправимся сегодня ночью. Поскольку тебе знакома местность, без сомнения ты сможешь решить, какой инструмент нам понадобится.
- В полу есть люк, - сказал Генри. – Он привинчен к полу и закрыт на замок, а ключ хранится у меня.
- Неужели!
- Да. Сразу за ним начинается короткая каменная лестница, которая ведет прямо в склеп.
- Насколько он велик?
- Размером с обычную комнату и без всяких ответвлений.
- Значит, никаких затруднений не возникнет.
- Нет, если только кто-нибудь преднамеренно нам не помешает. Но едва ли так случится. Все, что нам нужно – это отвертка, чтобы открутить винты, и еще что-нибудь, чтобы вскрыть гроб.
- Это достать нетрудно, так же как и свечи, - заметил мистер Маршдейл. – Уповаю на небеса, что этот визит в склеп снимет тяжесть с твоего сердца, и ты сможешь устоять под напором домыслов, которые посыпались на нас после появления призрака.
- Я тоже надеюсь на это, - ответил Генри. – А теперь я пойду к Флоре и попытаюсь убедить ее остаться без нас на одну ночь.
- Между прочим, если мы пригласим мистера Чиллингворта присоединиться к нам, - проговорил мистер Маршдейл, - его помощь придется весьма кстати.
- Так уговорите его, - ответил Джордж – Прошлой ночью он, казалось, был не очень расположен участвовать в этом деле дальше.
- Я поговорю с ним, когда он придет проведать Флору. И если даже он не пожелает присоединиться к нам, нашу тайну он сохранит, в этом я уверен.
Условившись обо всем, Генри прошел к Флоре и сказал ей, что он, Джордж и мистер Маршдейл после наступления темноты намерены провести несколько часов вне дома, если только она будет чувствовать себя в безопасности в их отсутствие.
Флора побледнела и вздрогнула, но поборола страх и ответила:
- Конечно, идите. Я не стану вас удерживать. Если со мной будет матушка, ничего плохого не случится.
- Мы уйдем всего на несколько часов, - проговорил Генри.
- Я постараюсь быть храброй. К тому же, не могу же я теперь бояться до конца жизни? Конечно же нет. Мне следует научиться защищать себя.
Генри ухватился за эту мысль.
- Если я оставлю тебе пистолет, хватит ли у тебя храбрости выстрелить?
- Конечно, Генри.
- Тогда ты получишь пистолет. И прошу тебя, стреляй без колебаний в любого, кто войдет в твою комнату.
- Обязательно выстрелю, Генри. В моем случае использование смертельного оружия будет оправдано. Небеса защитят меня от повторения ужаса, который мне довелось пережить. Лучше мне сто раз умереть, что снова испытать это.
- Не позволяй этим мыслям завладеть тобою, милая Флора. Я все еще тешу себя надеждой, что найдется какое-нибудь менее страшное объяснение произошедшему. Гляди веселее, Флора. Мы уйдем через час после заката солнца и вернемся через два часа, обещаю тебе.
Несмотря на храброе согласие Флоры остаться одной, Генри опасался, что с наступлением ночи все ее страхи снова вернутся. Однако он поговорил с мистером Чиллингтон и получил от него согласие присоединиться к ним в их предприятии. Доктор пообещал встретиться с ними у входа в церковь ровно в девять часов, на том и порешили. Теперь Генри с волнением и нетерпением ожидал наступления ночи, которая, как он надеялся, должна была рассеять все страхи, возникшие в его воображении под влиянием обстоятельств.
Он отдал Флоре свою пару пистолетов, на которые, он знал, можно положиться. Он тщательно зарядил их, дабы быть уверенным, что они не дадут осечку в критический момент.
- Что ж, Флора, ты, кажется, стреляла из пистолета раньше, - сказал Генри. – И потому в инструкциях ты не нуждаешься. Если кто-нибудь появится, стреляй в него, только целься лучше.
- Я справлюсь, Генри. А вы точно вернетесь через два часа?
- Разумеется.
День угас, наступил вечер. Приближалась ночь, небо затянули облака. Сегодня луна не сияла в небесах, но все же ее лучи минутами просачивались сквозь облака, заливая светом окрестности. Так что ночь была не такой уж темной.
Перед тем, как выступить в путь, Генри, Джордж и мистер Маршдейл собрались в одной из комнат на первом этаже. Убедившись, что у них имеются с собой все необходимые инструменты, включая маленький, но крепкий железный ломик, которым мистер Маршдейл в ночь первого визита вампира взламывал дверь в комнату Флоры, они покинули дом и поспешили по направлению к церкви.
- А Флора не побоялась остаться одна? – спросил мистер Маршдейл.
- Нет, - ответил Генри. – Она собрала всю свою храбрость и полна решимости сопротивляться изо всех сил угнетающему впечатлению от посещения ужасного гостя.
- Это происшествие едва не свело ее с ума.
- Это так. Рассудок ее пошатнулся, но, слава Небесам, он оправилась.
- И я горячо надеюсь, - добавил мистер Маршдейл, - что ей больше не придется испытывать таких потрясений.
- Ни на секунду не допускаю, чтобы подобное происшествие могло повториться дважды.
- Она одна из тысячи. Многие девушки никогда не оправились бы от такого ужаса.
- Она оправилась не только телесно, - сказал Генри, - но и дух ее окреп, как мне довелось увидеть, ибо она полна решимости противостоять трудностям.
- Забыл сказать вам, что она даже попросила меня дать ей какое-нибудь оружие, чтобы она могла защитить себя в случае повторного вторжения.
- Ты удивил меня!
- Я сам удивился и обрадовался.
- Я отдал бы ей один из своих пистолетов, если бы знал о ее просьбе. Ты не знаешь, умеет она стрелять?
- Да, умеет.
- Как жалость. У меня с собой оба пистолета.
- О, она вооружена.
- Вооружена?
- Да, я нашел пистолеты, которые брал с собой в поездку на континент. Они оба заряжены и находятся у Флоры, так что если вампир явится, то его ждет горячий прием.
- Великий боже! А это не опасно?
- Уверен, что нет.
- Что ж, тебе лучше знать. Надеюсь, что вампир придет, и что вернувшись, мы найдем его мертвым. Между прочим, я… Черт возьми, я забыл взять спички!
- Какое несчастье!
- Идите неспеша, я вернусь и возьму их.
- Но мы…
- Эгей! – крикнул вдруг кто-то впереди.
- Это мистер Чиллингворт, - сказал Генри.
- Эгей! – снова воскликнул достойнейший доктор. – Это вы, друг мой, Генри Беннерворт?
- Да! – крикнул в ответ Генри.
Приблизившись, мистер Чиллингворт проговорил:
- Я пришел раньше времени, и чем торчать у входа в церковь, выставляя себя на общее обозрение, решил лучше пойти вам навстречу.
- Вы знали, что мы выберем этот путь?
- Да, так и вышло. Это самая короткая дорога до церкви.
- Пожалуй, я вернусь, - сказал мистер Маршдейл.
- Вернетесь? – воскликнул доктор. – Зачем?
- Я забыл спички. У нас есть свечи, но их нечем зажечь.
- Не беспокойтесь на этот счет, - сказал мистер Чиллингворт. – Я никогда не выхожу из дома без спичек собственного изготовления, так что если у вас есть свечи, ничто не мешает нам продолжить путь.
- Нам повезло, - сказал Генри.
- Очень повезло, - подтвердил мистер Маршдейл. – Мне тяжело пройти и милю, а до дома, по крайней мере, полмили. Так вперед же!
Все четверо быстрым шагом устремились вперед. Церковь хотя и принадлежала к деревне, но стояла в стороне. От нее по направлению к особняку вела длинная тропа. Хотя от деревни и от особняка до церкви было примерно одинаковое расстояние, все же принято было считать церковь деревенской.
Поблизости не имелось других зданий, кроме церковной пристройки и двух коттеджей, где жили люди, следившие за порядком в храме и на прилегающей территории. Церковь была построена в стиле раннеанглийской, или, скорее, норманнской архитектуры, со старинными, квадратными и невысокими башнями, которые были сложены из кремневой гальки, скрепленной цементом. Со временем цемент сам приобрел твердость камня. В здании имелось множество арочных окон, которые можно было бы отнести к цветистому готическому стилю, если бы не скудность украшения. Церковь стояла в центре кладбища, занимавшего площадь примерно в пол-акра, и была самой красивой из всех сельских церквей на многие мили вокруг.
Множество ценителей древности и красоты, оказавшись поблизости, специально приезжали посмотреть на нее, и она была широко известна как прекрасный образец данного архитектурного стиля.
В Кенте и доныне сохранилось несколько церквей романского стиля, но их сносят как будто бы несоответствующие современному стилю, с одобрения алчных дельцов и тщеславных священников, а вместо них возводят непрочные здания на итальянский лад. Однако настоящий ценитель найдет, что посмотреть в Англии. Например, в Уиллдене находится церковь, выстроенная в старом стиле и вполне достойная посещения. Такова была и церковь, куда направлялись наши четверо друзей отнюдь не с нечистыми или неправедными намерениями. Цель их была чиста и благородна, хоть они и желали сохранить свое предприятие в тайне.
Облака совершенно скрыли луну к тому времени, как мужчины добрались до калитки, которая вела на церковный двор и использовалась как главный вход.
- Мы выбрали подходящую ночь, - заметил Генри. – Кажется, нам никто не помешает.
- Но как мы попадем внутрь? – спросил мистер Чиллингворт, разглядывая старинное здание.
- Через двери войти не удастся, - сказал Джордж.
- Что же делать?
- Есть один способ, - сказал Генри. – Нужно одно из ромбовидных стекол в каком-нибудь нижнем окне, тогда я смогу просунуть внутрь руку и отодвинуть щеколду. Это очень просто. Тогда окно откроется, и мы заберемся через него внутрь.
- Хорошая мысль, - заметил Маршдейл. – Давайте не будем терять времени.
Они обошли церковь кругом и нашли низко расположенное окно.
- Ты сам это сделаешь, Генри? – спросил Джордж.
- Да. Я знаю, где находятся запоры. Только приподнимите меня немного.
Джордж исполнил его просьбу, и Генри с помощью ножа с легкостью отогнул один из зажимов, удерживающих стекло, а затем вынул его целиком. Протянув его Джорджу, он сказал:
- Возьми это, Джордж. Мы легко сможем вернуть стекло на место, когда будем уходить, и не останется никаких следов нашего посещения.
Джордж принял у него толстое, ярко окрашенное стекло, и в следующий момент Генри благополучно удалось открыть раму. Теперь вход в старую церковь был свободен.
- Удивительно, - проговорил Маршдейл, - что это столь доступное место ни разу не грабили.
- И вовсе нет ничего удивительного, - отозвался мистер Чиллингворт. – Насколько мне известно, здесь нет ничего ценного, что могло бы окупить старания взломщиков.
- Неужели?
- Абсолютно ничего. Будьте уверены, кроме полинявшего бархата на алтаре, да пары старых книг в сундуке, здесь нечего брать.
- Да, негусто.
- Пойдемте, - позвал Генри. – Будьте осторожны, здесь высота подоконника около двух футов.
Предупрежденные таким образом, они с легкостью проникли в храм. Генри закрыл окно, запер задвижки и проговорил:
- Делать нечего, придется спуститься в склеп. Надеюсь, Господь простит мне осквернение гробницы моих предков, приняв во внимание уважительные причины такого поступка.
- Да, нехорошо это – проникать в тайны склепов, - заметил мистер Маршдейл.
- Какая ерунда! – воскликнул доктор. – Какие у склепа могут быть тайны?
- Но, сэр…
- Но, сэр, поскольку рано или поздно смерть неминуемо придет к каждому из нас, следует подходить к этому вопросу философски. В склепах нет никакой тайны, кроме той, о которой лучше бы промолчать.
- Что вы имеете в виду?
- Ту неприятную тайну, которая, весьма вероятно, вскоре нам откроется.
- Какую же?
- Отвратительный запах разложившейся плоти – кроме этого, насколько я знаю, у могил других секретов нет.
- Чувствуется профессиональный подход.
- И что же? Если бы все люди смотрели на мертвое тело как на нечто отвратительное и боялись бы коснуться его, хирургия перестала бы существовать, и самые ужасные преступления остались бы безнаказанными.
- Если мы зажжем свечи, - проговорил Генри, - то нас, скорее всего, заметят, потому что в церкви множество окон.
- Так не будем их зажигать, вот и все, - ответил мистер Чиллингворт. – Достаточно будет посветить спичкой около пола, чтобы открыть вход.
- Да, так мы и поступим.
Генри подвел всех к скамье, издавна принадлежащей их семейству, где в полу находился люк.
- Когда его в последний раз открывали? – поинтересовался Маршдейл.
- Когда умер мой отец, - ответил Генри. – Около десяти месяцев назад.
- Значит, винты уже могли заржаветь и застопориться.
- Вот одна из моих химических спичек, - проговорил мистер Чиллингтон, и скамья неожиданно на минуту осветилась сильным и чистым пламенем.
Головки винтов были хорошо видны. За то короткое время, пока не сгорела спичка, Генри успел повернуть в замке принесенный с собою ключ.
- Думаю, теперь я смогу открутить винты и без света, - сказал Генри.
- Ты уверен?
- Да, их всего четыре.
- В таком случае, попытайся.
Генри приступил к делу. Поскольку винты имели очень большие головки – это было сделано специально, для удобства отвинчивания в случае необходимости, - он без труда нащупал нужные места и выкрутил винты. Ему не потребовалось другого света, кроме тусклого сияния небес, проникавшего в здание.
- Теперь, мистер Чиллингтон, зажгите, пожалуйста, еще одну из ваших спичек, - сказал Генри. – Я открутил все винты и могу вынуть их.
- Прошу вас, - ответил доктор.
Еще на минуту вокруг стало светло, как днем. Генри вытащил винты из гнезд и для большей сохранности положил их в карман. Он намеревался вернуть их на место, так чтобы ни у кого, кто пришел бы в склеп с намерением явным или тайным, не возникло бы подозрения, что гробницу открывали.
- Давайте спустимся, - сказал Генри. – Нам больше ничто не мешает.
- Если бы кто-нибудь, - прошептал Джордж, медленно спускаясь по ведущим в склеп ступеням, - если бы кто-нибудь сказал мне, что я полезу в склеп, чтобы удостовериться в сохранности мертвеца столетней давности, ставшего вампиром, я объявил бы эту мысль самой бредовой из тех, что могут зародиться в человеческом разуме.
- Мы всего лишь рабы обстоятельства, - отозвался Маршдейл. – И никогда не знаем, как поступим. То, что кажется нам невероятным и невозможным в одно время, в другое время может оказаться единственным приемлемым для нас способом действия.
Они вошли в склеп, пол которого был выложен красными плитами, хорошо друг к другу подогнанными. Как Генри и говорил, помещение имело не очень большие размеры. Многие комнаты в доме были намного больше, чем это последнее пристанище мертвецов.
Воздух был сырой и промозглый, но пахло вовсе не так плохо, как можно было ожидать, учитывая, сколько месяцев прошло с тех пор, как склеп принял своего последнего холодного и молчаливого постояльца.
- Еще одну спичку, пожалуйста, мистер Чиллингворт. Вы говорили, что у вас есть свечи, мистер Маршдейл.
- Да, вот они.
Машдлейл достал из кармана пакет, в котором лежали несколько восковых свечей. Когда его открыли, из него выпал другой пакет, поменьше.
- А вот и спички! – воскликнул мистер Чиллингворт, поднимая его.
- В самом деле. Значит, я напрасно возвращался бы домой, - проговорил мистер Маршдейл, – не будь вы так предусмотрительны, взяв с собой спички. Я думал, что оставил спички дома, но в спешке запаковал их вместе со свечами. Право, я искал бы их тщетно.
Мистер Чиллингворт зажег свечу, переданную ему Маршдейлом, и в следующее мгновение весь склеп наполнился светом.
Глава 8
Гроб – Исчезновение тела – Загадочные обстоятельства - Отчаяние Джорджа
Несколько минут, пока мужчины оглядывались вокруг с вполне естественным любопытством, длилось молчание. Двое из них никогда в жизни не бывали в склепе; братья же, которым пришлось спуститься сюда около года назад, когда хоронили их отца, разглядывали помещение с таким интересом, словно оказались здесь впервые.
Если в подобное место попадает человек склонный к задумчивости и наделенный воображением, им овладевает странное чувство. Он знает, что вокруг, в молчании смерти, лежат те, в чьих жилах некогда текла та же кровь, те, кто носил то же имя, и кто был его предшественником в короткой драме существования, кто своими делами, добродетелями и пороками определил его судьбу и положение в жизни.
Джордж и Генри принадлежали именно к такому типу людей, и эти ощущения были в них особенно сильны. Они были думающими, образованными юношами, и когда пламя свечи осветило их лица, стало ясно, как глубоко они переживали ситуацию. Мистер Чиллингворт и Маршдейл молчали. Они оба знали, какие мысли обуревают братьев, и были слишком деликатны, чтобы нарушить их размышления. Хотя между ними и лежащими вокруг мертвецами не существовало родственных уз, они все же испытывали уважения к чувствам юношей. Наконец Генри, вздрогнув, очнулся от задумчивости.
- Время действовать, Джордж, - сказал он. – Довольно романтических мечтаний. Давайте приступим к делу.
- Да, да, - согласился Джордж и шагнул в середину склепа.
- Сможем ли мы найти нужный гроб? Их всего около двенадцати, - заметил мистер Чиллингворт.
- Думаю, да, - ответил Генри. – Некоторые старые гробы сделаны из мрамора, другие из металла, или же в них сочетаются оба материала. Полагаю, они должны устоять под натиском времени.
- Давайте посмотрим, - предложил Джордж.
Вокруг в стенах имелись полки и ниши, где стояли гробы, так что все их, один за другим, можно было легко изучить.
Однако, приступив к осмотру, мужчины обнаружили, что "пальцы тления" потрудились больше, чем они могли предположить. Старые гробы рассыпались в труху, едва к ним прикасались.
На некоторых из них надписи были неразборчивыми, с других таблички отвалились и лежали на полу, так что было невозможно определить, к какому гробу они принадлежали.
Новые же гробы решили не осматривать, поскольку они явно не имели никакого отношения к печальному визиту.
- Так мы ничего не определим, - сказал Джордж. – Все давно сгнило, в том числе и гроб, принадлежащий нашему предку, Мармадюку Беннерворту.
- Вот табличка от гроба, - сказал Маршдейл, поднимая что-то с пола.
Он протянул предмет мистеру Чиллингворту, который поднес ее к свету, чтобы изучить, и воскликнул:
- Кажется, она от того гроба, который вы ищите!
- Что на ней написано?
- Здесь покоится прах Мармадюка Беннерворта, йомена. Господи, упокой его душу. A.D. 1640.
- Это табличка с его гроба, - сказал Генри. – Наши поиски бесполезны.
- В самом деле, - воскликнул Джордж, - как мы сможем определить, к какому из гробов без пластин она принадлежала?
- Не все так безнадежно, - проговорил Маршдейл. – Занимаясь некогда поиском антикварных вещиц, я побывал во многих склепах, и заметил, что сделанная из металла внутренняя часть гроба остается неповрежденной, даже если наружная его оболочка прогнивает насквозь и рассыпается при первом прикосновении.
- Но применительно к нашему случаю, как это может помочь нам опознать гроб? – спросил Генри.
- Я обнаружил, что имя и звание покойника гравируется на внутренней крышке гроба, и надпись сохраняется там лучше, чем на табличке, которая крепится снаружи.
- Это верно, - подтвердил мистер Чиллинворт. – Удивительно, что мы сами не подумали об этом. Если вашего предка похоронили в свинцовом гробу, мы без труда найдем его.
Генри схватил свечу, и подошел к одному из гробов, который казался просто горой трухи. Отодвинув несколько сгнивших деревяшек, он вдруг воскликнул:
- Вы были правы! Здесь внутри – прочный свинцовый гроб. Он хотя и почернел, но, кажется, не слишком пострадал.
- Что на нем написано? – спросил Джордж.
С некоторым трудом удалось разобрать имя на табличке, но, увы, это оказался не тот гроб, который они искали.
- Дело пойдет быстрее, если мы будем осматривать только свинцовые гробы, на которых снаружи которых нет табличек, - предложил Маршдейл. – Кажется, таких здесь немного.
Он зажег еще одну свечу от той, что нес Генри, и энергично приступил к поискам. В течение десяти минут все молчали.
Вдруг мистер Маршдейл взволнованно вскричал:
- Я нашел его! Он здесь.
Все тут же окружили его, и он указал на крышку, которую протер от грязи носовым платком, чтобы лучше разобрать надпись.
- Смотрите, - сказал он. – Вот он.
При свете нескольких свечей он прочел вслух:
- Мармадюк Беннерворт, йомен. 1640.
- Да, ошибки быть не может, - проговорил Генри. – Нужно открыть этот гроб.
- У меня есть железный лом, - сказал Маршдейл. – Это мой старый друг, я всегда прибегаю к его помощи. Хотите, я открою гроб?
- Прошу вас, - отозвался Генри.
Они стояли в молчании, пока мистер Маршдейл, со всем старанием, трудился над гробом, который был целиком сделан из свинца и выглядел очень прочным.
Возможно, из-за царящей в помещении сырости металл отчасти прогнил, что облегчило задачу, но так или иначе, крышка сдвинулась с места удивительно легко. Настолько легко, что в голову приходило другое предположение, а именно – что крышка никогда не была как следует закреплена.
Обе свечи теперь держал мистер Чиллингворт, и их чистый и ясный свет лился на гроб. Когда крышку убрали, Генри немедленно заглянул внутрь.
Там, несомненно, что-то лежало, и отчетливое восклицание: "Слава богу!" – сорвалось с его губ.
- Тело на месте! – воскликнул Джордж.
- Итак, все в порядке, - сказал Маршдейл. – Так что-то лежит, и что это может быть, если не тело?
- Подержите свечи, - проговорил мистер Чиллингворт. - Подержите свечи, кто-нибудь, и давайте убедимся окончательно.
Джордж взял свечи, и мистер Чиллингворт без малейшего колебания запустил обе руки внутрь гроба и вынул оттуда какие-то обрывки лохмотьев. Они истлели настолько сильно, что тут же рассыпались в пыль.
На несколько секунд воцарилась мертвящая тишина, а затем мистер Чиллингворт тихо проговорил:
- Здесь нет никаких следов мертвого тела.
С глубоким стоном Генри обратился к нему:
- Мистер Чиллингворт, вы возьметесь утверждать, что в этом гробу никогда не лежало разлагающееся тело?
- Трудно ответить корректно на вопрос, который вы столь поспешно задали, - отозвался доктор. – Пожалуй, я не возьмусь утверждать ничего подобного. Но я скажу, что в этом гробу нет никаких останков трупа. И совершенно невозможно, чтобы помещенное сюда тело за прошедший отрезок времени исчезло бесследно.
- Я вас понял, - проговорил Генри.
- Боже мой! – воскликнул Джордж. – Разве это не еще одно ужасное доказательство вдобавок к тем, что мы уже имеем? Доказательство самого ужасного суеверия, которое только в состоянии вообразить человеческий рассудок!
- Кажется, это так, - печально проговорил Маршдейл.
- О, это меня убивает! Это ужасно. Господи, за что это нам? Лучше бы мне умереть, и избавиться от мучений, которые причиняет осознание ужаса происходящего!
- Подумайте получше, мистер Чиллингворт! Умоляю вас! - вскричал Маршдейл.
- Если даже я буду думать до конца своих дней, - ответил доктор, - то вряд ли приду к другому выводу. Это не личное мнение, это факт.
- Так вы точно уверены, что мертвого тела Мармадюка Беннерворта здесь нет? – спросил Генри.
- Абсолютно уверен. Взгляните сами. Свинец только немного поблек, он выглядит новым и чистым, внутри нет никаких следов разложение – ни костей, ни праха.
Все последовали его призыву, и даже поверхностного осмотра было достаточно, чтобы убедить даже наиболее скептично настроенных.
- Все кончено, - проговорил Генри. – Теперь давайте уйдем отсюда. И я могу просить вас только об одной вещи, друзья мои: спрячьте эту ужасную тайну глубоко в сердцах.
- Она никогда не сорвется с моих губ, - обещал мистер Маршдейл.
- И с моих, можете поверить, - добавил доктор. – Я так надеялся, что это ночное предприятие принесет нам облечение, но оно только дало новую пищу вашим мрачным фантазиям.
- Боже! – вскричал Джордж. – Так вы считаете это фантазиями?
- Именно так.
- Вы все еще сомневаетесь?
- Мой юный друг, я с самого начала сказал вам, что не верю в вампиров. И повторяю теперь, что если бы кто-нибудь из них явился и схватил меня за горло, я до последнего вздоха буду повторять, что он обманщик.
- Ваше неверие граничит с упрямством.
- Пусть так, если вам угодно.
- И вас ничто не убедит? – воскликнул Маршдейл.
- Ничто.
- Так вы из тех, кто не верит в чудеса, даже если видит их собственными глазами.
- Да, я не верю в чудеса. Я пытаюсь найти какое-нибудь рациональное и научно обоснованное объяснение феномена. И, между нами, в наши дни уже не бывает чудес, нет святых и пророков и всего в том же роде.
- Я бы предпочел воздержаться от подобных рассуждений в этом месте, - заметил Маршдейл.
- Не будьте ханжой, - воскликнул мистер Чиллингворт. – Разве ваше мнение зависит от того, где вы находитесь?
- Не знаю, что и думать, - сказал Генри. – Я совершенно сбит с толку. Давайте наконец поднимемся наверх.
Мистер Маршдейл вернул на место крышку гроба, и четверо мужчин направились к лестнице. Перед тем, как уйти, Генри обернулся и оглядел склеп.
- О, если бы я мог счесть это ошибкой! – воскликнул он. – Если бы я мог надеяться, что это недоразумение!
- Мне очень жаль, что я так усиленно настаивал на этом предприятии, - проговорил Маршдейл. – Я надеялся на лучший результат.
- У вас были на то все причины, - ответил мистер Чиллингворт. – Я тоже советовал пойти в склеп, и теперь заявляю, что результат меня удивил, хотя я не позволяю себе делать далеко идущих выводов.
- Я удовлетворен результатом, - сказал Генри. – Я знаю, что вы оба хотели только добра. Кажется, на меня и на мою семью пало проклятие небес.
- Чепуха! – воскликнул Чиллингворт. – За что бы?
- Увы! Я не знаю.
- Будьте уверены, небеса не так неразборчивы. Во-первых, они никого не проклинают; а, во-вторых, несправедливо причинять боль тому, кто боли не заслуживает.
Они поднялись по темной лестнице. Лица Джорджа и Генри выражали печаль, и было очевидно, что оба юноши слишком заняты своими мыслями, чтобы вступать в разговоры. Казалось, они не слышат ничего, что им говорят. Их разум был ошеломлен неожиданным открытием.
И все же они, сами того не сознавая, чувствовали нечто вроде потребности все же отыскать останки Мармадюка Беннерворта. Такая находка, даже в самых суеверных умах, развенчала бы предположение о том, что их предок превратился в вампира, существо невероятное и физически невозможное.
Но в целом дело принимало странный оборот. Тела в гробу не оказалось – покойник вовсе не спал вечным сном, как то предписывалось природой. Но где же он был? Что с ним стало? Когда, где и при каких обстоятельствах он исчез? Неужели он освободился от пут и тайком вернулся в мир живых, чтобы затеряться среди его обитателей? Неужели сотни лет продлевал свое существование, высасывая у людей кровь – как он проделал это в доме, где жил еще будучи смертным человеком?
Все эти вопросы неустанно терзали разум Генри и его брата. Это были страшные вопросы.
Что ж! возьмите любого здравомыслящего, умного, образованного человека, покажите ему то, что видели юноши, заставьте его испытать все, что они испытали, и скажите, может ли человеческий разум устоять под натиском множества ужасных доказательств и заявить: "Я не верю в это"?
Мистер Чиллингворт ничего не оспаривал и не обсуждал. Он сказал только: "Я в это не верю и не переменю мнения, какие бы доказательства мне не приводили".
Это был единственный способ обойти этот вопрос. Но немногим он подходил, и менее всего – братьям Беннервортом, которые и хотели бы, но не могли придерживаться подобных убеждений.
Люк опустили, и винты вставили в гнезда. Генри чувствовал себя неспособным к каким-либо действиям, так что все необходимое проделал Маршдейл, который постарался вернуть все на свои места, и даже поправил покрывало на скамье.
Затем они погасили все свечи, и выбрались из храма тем же путем, каким вошли, через окно. У всех было тяжело на сердце.
- Надо бы вставить стекло обратно, - заметил Маршдейл.
- О, это все равно, - отозвался Генри безразлично. – Теперь это неважно. Мне все равно, что будет со мной – в жизни теперь ждет только отчаяние и страх.
- Вы не должны позволять себе впадать в такое состояние духа, - сказал доктор. – Или вы очень скоро станете моим пациентом.
- Ничего не поделаешь.
- Будьте же мужчиной! Если какое зло одолевает вас, самое лучшее, что вы можете сделать, это сразиться с ним.
- Я не могу.
- Ну же, послушайте меня. Не будем возиться со стеклом, пожалуй. Пойдемте домой.
Он взял Генри под руку и пошел с ним в некотором удалении от остальных.
- Генри, - сказал он. – Лучшее, что вы можете сделать против большого или малого зла, это первым бросить ему вызов. Например, когда со мной случается что-нибудь неприятное, я убеждаю себя, и без особого труда, что я неуязвим для зла.
- Неужели?
- Да. Я начинаю сердиться, и это пробуждает упрямство, которое не позволяет мне предаться отчаянию. Если бы я поддался злу, и начал бы хныкать, как поступает множество людей, покорившихся обстоятельствам, то мне было бы гораздо тяжелее.
- Но поразившее мою семью несчастье горше всего, что приходилось испытывать кому-либо на свете.
- Не уверен в этом. Но даже если и так, то, будь я на вашем месте, одно сознание этого сделало бы меня еще упрямее.
- Но что я могу сделать?
- Во-первых, я бы сказал себе: "Может быть, это сверхъестественное существо, получившее вследствие каких-то сбоев в природных процессах свойства, делающее его несносным для живых людей; а может, и нет. Возможно, и вампиры существуют. Если это так, мне на них плевать". Пусть воображение нарисует вам худший из ужасов, пусть страх пугает вас и наполняет ваш разум кошмарами. Не бойтесь ничего и отрицайте все!
- Разве это не похоже на отрицание Бога?
- Вовсе нет. Всеми нашими словами и всеми нашими действиями управляет разум, данный нам Богом. Если Бог создал интеллект и определенный механизм разума, значит, Он не рассердится, если мы будем применять их по назначению.
- Я знаю, таково ваше мнение. Я слышал ваши суждения раньше.
- Это суждение любого разумного человек, Генри Беннерворт, поскольку они очевидны. Все, чего я от вас хочу, чтобы вы не падали духом, даже если вампир явился к вам в дом. Отрицайте его, говорю я! сражайтесь с ним! Самосохранение – великий закон природы, вложенный в наши сердца; призовите его на помощь.
- Я попытаюсь рассуждать так, как вы советуете. Но я больше склоняюсь к тому, чтобы призвать на помощь религию.
- Но это и есть религия.
- Разве?
- Я считаю, это самая разумная религия из всех. А если что-то из прочитанного в религиозных книгах не совсем согласуется с моими словами, воспринимайте это как иносказание.
- Но, мистер Чиллингворт, я не могу и не стану отрицать высокие истины Священного Писания. Они могут быть непостижимы, они могут быть невероятны, некоторые даже могут показаться нелепыми, но все это священные и высокие слова, и я не стану отрицать их, пусть мой разум и не согласен с ними, ибо это законы Бога.
Неудивительно, что эти убедительные аргументы заставили мистера Чиллингворта умолкнуть. Он был один их тех людей, которые в обществе высказывают самые ужасные суждения, и которые, имей они такую возможность, заменили бы веру в Бога и все мировые религии верой в человеческий разум и философскими концепциями. Но религиозные высказывания юноши заставили его оппонента замолчать. Доктор прекратил спор не потому, что питал отвращение к глупости окружающих, но потому, что он признал свое поражение, и ему нечего было сказать.
Тем временем, мужчины подошли к дому, и мистер Чиллингворт, - прекрасный человек, несмотря на то, что его отрицание очевидных вещей готовило ему прямой путь в преисподнюю, - ласково попрощался с мистером Маршдейлом и братьями, пообещав навестить утром Флору.
Генри и Джордж, погруженные в серьезный разговор с Маршдейлом, вошли в дом. Было очевидно, что произошедшее в склепе оставило в их душах глубокое впечатление, которого должно было нескоро изгладиться.
Глава 9
Ночное происшествие в доме – Второе появление вампира – Пистолетный выстрел
Несмотря на добровольное согласие Флоры довериться заботам матушки и собственной храбрости, после ухода братьев на нее напал такой сильный страх, какой она не испытывала в жизни.
Ее охватило недоброе предчувствие, что может случиться беда, и она не один раз ловила себя на том, что бормочет: "О, лучше бы они не уходили!"
Миссис Беннерворт тоже не могла избавиться от неуютного ощущения, понимая, какую жалкую защиту она может обеспечить своей красавице-дочери, и какой ужас ждет ее, грозя лишить последних сил, если ужасный гость снова появится.
"Но они вернутся уже через два часа! – думала Флора. – И эти два часа скоро пройдут".
Имелось и еще одно соображение, придававшее ей храбрости, хотя проистекало оно из недоброго источника и ясно показывало, насколько ее разум сосредоточился на подробностях ужасным суевериям, касавшихся сверхъестественных существ, одно из которых посетило ее.
Соображение было следующее. Два часа, в течение которых мужчины отсутствовали, приходились на промежуток времени от девяти до одиннадцати часов вечера. В это время она менее всего ожидала появления вампира.
"В прошлый раз он пришел после полуночи, - думала девушка. – Вероятно, он не может придти раньше. До этого времени у него нет достаточно силы, чтобы выйти, и я могу чувствовать себя в безопасности".
Он решила не ложиться до возвращения братьев, и вместе с матушкой села в небольшой комнате, где семейство обычно завтракало, и где имелось забранное решеткой окно, выходившее на лужайку.
На окнах изнутри были установлены крепкие ставни. Их со всей тщательностью заперли незадолго до того, как братья и мистер Маршдейл отправились в свой печальный поход, предмет которого, знай о нем бедная Флора, немало добавил бы к ее страхам.
Она об этом и отдаленно не догадывалась, однако и без того воображала себе всякие ужасы. И пока она так сидела, без особой уверенности повторяя себе, что произошедшее было только сном, ее братья собирали новые доказательства в пользу реальности существования ужасного гостя.
Было около девяти, когда братья ушли, а Флора ждала их к одиннадцати. И услышав, как часы в гостиной пробили десять, она с радостью подумала, уже через час они вернутся домой.
- Милая, ты как будто повеселела, - заметила ее матушка.
- Правда, матушка?
- Да, ты снова здорова.
- Ах, если бы могла забыть…
- Время поможет тебе забыть, милая Флора. Все твои печали пройдут. Скоро ты все забудешь.
- Надеюсь, что так и будет.
- Будь уверена, сегодня или завтра, по словам Генри, случится что-нибудь, что объяснит все произошедшее с точки зрения здравого смысла и естественной природы вещей.
- О, я буду в это верить! Я попрошу Генри, на мнение которого могу положиться, повторять мне это снова и снова. Каждый раз, когда я слышу от него такие слова, я буду избавляться от частички того ужаса, который теперь, должна сознаться, наполняет мое сердце.
Флора взяла матушку за руку и тихим, взволнованным голосом проговорила:
- Прислушайтесь, матушка!
Побледнев, миссис Беннерворт воскликнула:
- Что ты слышишь, милая?
- За последние десять минут, - ответила Флора, - мне три или четыре раза показалось, что я слышу какой-то слабый звук снаружи. Успокойтесь, матушка, не дрожите – может быть, это только фантазия.
Но Флора и сама дрожала и была бледна, как мертвец. Раз или два она провела ладонью по лбу, являя собой воплощение душевных страданий.
Женщины перешли на шепот, и говорили почти только о том, как им хотелось бы, чтобы братья и мистер Маршдейл поскорее вернулись.
- Тебе будем веселее и безопаснее в окружении людей, милая, - проговорила миссис Беннерворт. – Не позвать ли служанок, чтобы они посидели с нами, пока не вернутся наши самые надежные после Господа защитники?
- Тише, матушка, тише!
- Что ты слышишь?
- Мне кажется, я слышу слабый звук.
- Я ничего не слышу, милая.
- Прислушайся лучше, матушка. Я не могу столько раз обманываться. Уже шесть раз я слышала какой-то звук из-за окна.
- Нет, нет, моя милая! Ты взволнована, твое воображение разыгралось.
- И все же…
- Поверь, тебе послышалось.
- Молюсь, чтобы это было так!
На несколько минут воцарилось молчание, потом миссис Беннерворт сделала еще одну робкую попытку позвать служанок, полагая, что их присутствие даст иное направление мыслям ее дочери. Но Флора, увидев, как ее рука легла на колокольчик, сказала:
- Нет, матушка, не нужно. Может быть, мне и впрямь послышалось.
Миссис Беннерворт снова села, но тут же пожалела о том, что не позвонила и не позвала слуг. Ибо, не успел никто и слова сказать, их слуха коснулся звук настолько отчетливый, что это не могло быть ошибкой: что-то скреблось в окно снаружи.
Слабый вскрик слетел с губ Флоры. Со страданием в голосе она воскликнула:
- О, Боже! Он пришел снова!
Миссис Беннерворт почувствовала такую слабость, что не могла ни двигаться, ни говорить. Она сидела, словно парализованная, и могла только наблюдать за происходящим.
Скребущий звук продолжался несколько секунд, и затем стих. При обычных обстоятельствах подобный звук за окном вообще едва ли привлек бы к себе внимание, поскольку его объяснили бы каким-нибудь природным явлением или тем, что птица или животное пытается проникнуть в дом.
Но столько всего пришлось пережить этому семейству, что любому звуку придавалось огромное значение, и те вещи, которые ранее остались бы незамеченными, никого не встревожив, теперь возбуждали любопытство и страх.
Когда скребущий звук затих, Флора прошептала в тревоге:
- Матушка, теперь вы слышали?
Миссис Беннерворт пыталась заговорить, и не могла. Вдруг засов, который удерживал ставни изнутри, с громким стуком упал, будто сброшенный чьей-то невидимой рукой. Теперь ставни можно было с легкостью открыть снаружи, и ничто не препятствовало проникновению в комнату через окно.
Миссис Беннерворт закрыла лицо руками, и, покачнувшись, упала из кресла, потеряв сознание от охватившего ее ужаса.
В течение промежутка времени, достаточного, чтобы быстро досчитать до двенадцати, Флора боялась, что рассудок оставит ее, но она сумела взять себя в руки. Не вставая с места, она вперила взгляд в окно, напоминая в это мгновение скорее воплощавшую отчаяние статую искусной работы, нежели живое существо из плоти и крови. Каждую секунду она ждала, что за окном засверкают глаза ужасного гостя, взгляд которых лишит ее рассудка.
Из-за стекла снова донеслось странное постукивание и скрежет.
Эти звуки продолжались до той минуты, когда Флоре показалось, что в дальней части дома происходит какое-то движение, хлопают двери и раздаются чьи-то голоса.
Ей казалось, что она бесконечно долго сидит без движения и смотрит на ставни, но вдруг она увидела, как они дрогнули, и одна из створок начала медленно открываться.
Снова ужас обрушился на нее, грозя свести с ума, но она быстро взяла себя в руки.
Она ясно видела какую-то фигуру за окном, но что или кто это был, рассмотреть не могла, ей мешали горящие в комнате свечи. Однако, через несколько секунд загадка была раскрыта – окно открылось, и чья-то фигура предстала перед девушкой.
Одного взгляда, одного исполненного ужаса взгляда, в котором сфокусировалась вся ее душа, хватило, чтобы понять, кем был этот пришелец. Высокая, худая фигура; истлевшее старинное платье; металлически блестящие глаза, полуоткрытые губы, и торчащие вперед похожие на звериные клыки зубы – это был… да, это был вампир!
Секунду он стоял, глядя на девушку, и попытался заговорить, но из его рта вырывались только отвратительные нечленораздельные звуки, непонятные для человеческого уха. Пистолеты лежали перед Флорой. Механическим движением она подняла один и направила его на существо. Оно шагнуло вперед, и девушка нажала на курок.
Раздался оглушительный грохот. Вампир громко закричал от боли и бросился наутек. Дым и естественный шок от произошедшего помешали Флоре увидеть, куда убежало существо. Ей показалось, что она услышала треск кустов за окном, как будто кто-то упал в них, но она не была уверена.
Не размышляя, чисто механически она подняла второй пистолет и выстрелила в направлении, куда убежал вампир. Затем отбросила оружие, поднялась и стремительно бросилась прочь из комнаты. Открыв дверь и выскочив в коридор, она обнаружила себя в объятиях какого-то человека, который то ли специально ждал ее появления, то ли просто случайно проходил мимо.
Мысль о том, что это вампир, каким-то чудом оказавшийся в доме, лишила ее последний сил, и она в ту же секунду потеряла сознание.
Глава 10
Возвращение из склепа – Тревога – Поиски в доме
Так случилось, что Джордж и Генри вместе с мистером Маршдейлом как раз достигли ведущих в парк ворот, когда их встревожил грохот выстрела. В тишине ночи он прозвучал так оглушительно громко, что мужчины невольно застыли на месте и одновременно вскрикнули.
- Боже милосердный! – вскричал Джордж. – Неужели Флора выстрелила в кого-то?
- Верно, это так, - ответил Генри. – В доме только у нее есть пистолеты.
Мистер Маршдейл сильно побледнел и задрожал, но продолжал молчать.
- Быстрее, быстрее, ради Бога! – воскликнул Генри.
Он снял с ворот засов и с крайней поспешностью бросился к дому, безжалостно топча росшие на клумбах цветы, ибо через них пролегал кратчайший путь.
Он двигался с предельной для человека скоростью, однако прежде, чем он преодолел половину пути, раздался еще один выстрел. Генри даже показалось, что пуля просвистела в опасной близости от его головы. Это позволило ему предположить ход событий, и хотя он не знал, из которого окна вылетела пуля, по направлению выстрела он смог определить, в какой комнате сидели, дожидаясь его возвращения, матушка и Флора.
Генри рассчитал правильно. Крылатая посланница смерти пронеслась в опасной близости от его головы, и помогла ему с точностью вычислить открытое окно, откуда был произведен выстрел.
Ночь была уже не так темна, хотя до рассвета оставалось много времени, и Генри вскоре смог разыскать комнату, окно которой было широко распахнуто. На столе горели свечи. Генри хватило одной секунды, чтобы попасть внутрь комнаты. К его удивлению, первыми, кого он увидел, были Флора и незнакомец, который сжимал ее в объятиях. Генри немедленно схватил его за горло, но незнакомец воскликнул громким голосом, который показался Генри весьма знакомым:
- Боже мой! Вы все обезумели?
Генри ослабил схватку и всмотрелся в его лицо.
- Боже милосердный, да это же мистер Холланд! – вскричал он.
- Да. Разве вы меня не узнали?
Генри был поражен. Он хотел было сесть, но тут увидел, что его матушка лежит, растянувшись на полу, и не подает признаков жизни. Юноша поднял ее, и в эту секунду в проеме окна показались Маршдейл и Джордж, спешившие следом за ним.
Такой странной сцены еще не видывал Беннерворт Холл. Юный мистер Холланд, о котором мы уже упоминали как о возлюбленном Флоры, поддерживал ослабевшую девушку, а Генри таким же образом позаботился о своей матушке. На полу лежали два пистолета и свеча, которую уронили, не заметив. Завершали эту странную картину поспешно забравшиеся через окно Джордж и мистер Маршдейл.
- Что здесь произошло? – вскричал Джордж.
- Я ничего не знаю, - ответил Генри. – Кто-нибудь, позовите слуг. Я сейчас с ума сойду.
Мистер Маршдейл тут же позвонил в колокольчик, поскольку Джордж, который выглядел бледным и больным, был явно не способен ни на какие действия. Звонок прозвучал так громко и яростно, что две служанки, оставшиеся в доме даже после того, как остальные слуги ушли, прибежали сию же секунду.
- Позаботьтесь о своей госпоже, - распорядился Генри. – Она или мертва, или без чувств. И, ради Бога, кто-нибудь расскажите мне, из-за чего весь этот переполох?
- Вы знаете, Генри, кто такой этот незнакомец? – спросил Маршдейл.
И он указал на мистера Холланда, который заговорил прежде, чем Генри успел ответить:
- Сэр, для вас я, быть может, и незнакомец, как и вы для меня. Для остальных в этом доме я отнюдь не незнакомец.
- Конечно, нет! – вскричал Генри. – И я рад приветствовать вас, как никого другого! Мистер Маршдейл, это мистер Холланд, о котором мы вам рассказывали.
- Для меня честь это знакомство, - проговорил мистер Маршдейл.
- Благодарю вас, сэр, - холодно отозвался Холланд.
Так состоялось знакомство. Но, казалось, эти двое с первого взгляда почувствовали друг к другу неприязнь, которая грозила помешать им стать со временем близкими друзьями.
Обращенная к служанкам просьба Генри объяснить произошедшее осталась неудовлетворенной. Они только слышали два выстрела, испугавшие их до полусмерти, и до тех пор, пока не раздался неистовый звон колокольчика, они оставались в своих комнатах. Это были бесполезные сведения. Оставалось только ждать, пока сознание вернется к матушке или Флоре, и надеяться, что одна из них сможет сообщить что-нибудь связное.
Миссис Беннерворт отнесли в ее спальню. Так же следовало поступить и с Флорой, но по-прежнему сжимавший ее в объятиях мистер Холланд заявил:
- Думаю, свежий воздух из открытого окна приведет ее в чувство. О, не забирайте ее у меня после столь долгой разлуки! Флора, Флора, поглядите на меня, вы меня не узнаете? О, хотя бы один взгляд! Флора, милая Флора!
Звук его голоса, казалось, подействовал на девушку лучше самых сильных чар, вырвав ее из беспамятства. Открыв свои прекрасные глаза, она остановила взгляд на лице юноши и проговорила:
- Да, да! это Чарльз!
И тут же бурно разрыдалась и прижалась к нему, как испуганный ребенок прижимается к единственному другу в этом жестоком мире.
- Друзья мои, не обманывайте меня! – вскричал Чарльз Холланд. – Флора нездорова?
- Мы все нездоровы, - ответил Джордж.
- Все?
- Да, и мы все сходим с ума, - добавил Генри.
В крайнем недоумении Холланд переводил взгляд с одного брата на другого, и его удивление усилилось, когда Флора вдруг вырвалась из его рук, восклицая:
- Ах, оставьте меня, Чарльз, оставьте навсегда! О! никогда, никогда больше не глядите на меня!
- Ничего не понимаю, - сказал Чарльз.
- Оставьте меня, - продолжала Флора, - считайте меня недостойной, думайте обо мне что хотите, но я не могу, я не смею ныне быть вашей.
- Это сон?
- О, если бы! Если бы мы никогда не повстречались, Чарльз, вы были бы счастливее!
- Флора, Флора, вы говорите все эти жестокие слова, чтобы испытать мою любовь?
- Нет, клянусь небесами.
- Боже милосердный, но что же это значит?
Флора содрогнулась, и Генри, подойдя к ней, взял и нежно сжал ее руку.
- Он снова приходил? – спросил он.
- Да.
- Ты стреляла в него?
- Я в него попала, но он убежал.
- Убежал? Правда?
- Да, но он снова придет, я в этом уверена.
- Вы попали в него? – вмешался мистер Маршдейл. – Может быть, вы убили его?
- Думаю, я попала, ведь я еще не сошла с ума.
Чарльз Холланд переводил взгляд с одного собеседника на другого с выражением крайнего недоумения. Заметив это, Генри обратился к нему:
- Мистер Холланд, вы должны все узнать, и я дам вам объяснения.
- Вы, кажется, единственный разумный человек здесь, - проговорил Чарльз. – Умоляю, объясните, о ком вы говорите?
- Спокойствие, вы узнаете все вскоре, но не сейчас, - пообещал Генри.
- Послушайте меня, Чарльз, - проговорила Флора. – С этой минуты я освобождаю вас от всех обетов, обещаний и клятв любви и верности. Будьте благоразумны, Чарльз, примите совет и немедленно покиньте этот дом, чтобы никогда не возвращаться.
- Нет, нет! – ответил Чарльз. – Клянусь небесами, я люблю вас, Флора! Я приехал, чтобы снова повторить слова, которые говорил вам в минуты радости. Если я забуду о вас, оставлю вас в беде, пусть Бог забудет меня, и пусть моя правая рука откажется служить мне верой и правдой.
- О! Ни слова больше! – зарыдала Флора.
- Хорошо, ни слова, но только если вы найдете более сильные слова, чтобы описать мою к вам любовь, мою веру и мое постоянство.
- Будьте благоразумны, - вмешался Генри. – Ничего больше не говорите.
- Нет, на эту тему я могу говорить бесконечно. Мы можете прогнать меня, Флора, но пока вы не скажете, что полюбили другого человека, я ваш – до самой смерти, и в моем сердце будет жить надежда на новую встречу.
Флора горько рыдала.
- О! – воскликнула она. – Этот жестокий удар судьбы! Худшее, что могло случиться!
- Жестокий? – эхом откликнулся Чарльз.
- Не слушайте ее, - проговорил Генри. – Она не о вас говорит.
- О нет, нет! – вскричала Флора. – Прощайте, Чарльз! милый Чарльз!
- О, повторите это снова! Назовите меня милым! – с воодушевлением откликнулся он. – Для моих ушей это сладчайшая музыка.
- Я больше не скажу этого никогда.
- Нет, нет!
- Я поступаю так ради вашего же блага, Чарльз, и потому, что я вас люблю.
- И поэтому прогоняете меня?
- Да, поэтому. Это единственный способ доказать мою любовь к вам.
Она воздела руки и взволнованным голосом добавила:
- На мне лежит проклятие! Я отвержена и проклята! О ужас, ужас! Лучше бы мне умереть!
Чарльз отступил на шаг или два, пока не наткнулся на стол, на который и оперся. Он стал очень бледен и проговорил слабым голосом:
- Кто из нас безумен: я или она?
- Скажи ему, что я безумна, Генри! – закричала Флора. – Не позволяй, не позволяй ему терзаться мыслью более страшной, чем эта! Скажи, что я безумна.
- Пойдемте со мной, - шепнул Генри Холланду. – Умоляю, пойдемте со мной, и вы все узнаете.
- Хорошо.
- Джордж, останься пока с Флорой. Пойдемте, пойдемте, мистер Холланд. Я все расскажу вам, и вы сможете сами судить. Сюда, сэр. Вы не можете даже вообразить себе, что я вам сейчас скажу.
Никогда еще смертный не был так сбит с толку событиями последнего часа своей жизни, как Чарльз Холланд. И тому были причины. Он прибыл в Англию и поспешил в дом, где жили друзья, чьим умом и воспитанием он восхищался; более того, с этими людьми были связаны все его надежды на семейное счастье. И вдруг он обнаружил смятение, беспокойство, тайну и дикий страх.
Немудрено, что он сомневался, происходит все во сне или наяву. И немудрено, что он не был уверен в собственном рассудке.
И вот, бросив долгий взгляд на бледную, плачущую Флору, он следом за Генри вышел из комнаты. В его мыслях роились множество неясных и диких фантазий, относившихся к обещанному ему разговору.
Но, как Генри и сказал, самое дикое порождение его фантазии и близко не походило на тот ужас, о котором ему предстояло узнать. Вскоре он вошел вслед на Генри в крошечную комнатку, удаленную от жилого крыла дома, чтобы в полной мере испытать муки сомнений и неуверенности.
Т. П. Претт. Вампир Варни. Гл. 3-10
© Copyright: Светлана Крушина, 2007
Свидетельство о публикации №207111900576
Свидетельство о публикации №207111900576
Рецензии
Просто потрясающе!
Какой стиль, язык... сюжет!
Я в восхищении.
В уме всё тот же Достоевский (образы, типажи, чувствительность, богатство, некоторая истеричность натур) наряду с наилучшими произведениями мистики и фантастики.
Вы превзошли себя прежнюю (Тьма...), буду читать непременно ещё.
Видит Бог, это не лесть, но искрений восторг от Вашего таланта!
Давненько не заходила к Вам, нисколько не жалею, что зашла.
Эльфённок, Вы гений.
Меня поражает наличие в Вашем творчестве истинно высоких (глубочайших) чувств и вместе с тем никакой выспренности, патетики... Как Вам это удаётся?!
Вы - единственная, кому я расточаю столь обильную похвалу (из прозаиков - так точно!).
Снимаю шляпку и долго-долго расшаркиваюсь :)
Капинос Светлана Николаевна 21.11.2007 08:45 • Заявить о нарушении
Какой стиль, язык... сюжет!
Я в восхищении.
В уме всё тот же Достоевский (образы, типажи, чувствительность, богатство, некоторая истеричность натур) наряду с наилучшими произведениями мистики и фантастики.
Вы превзошли себя прежнюю (Тьма...), буду читать непременно ещё.
Видит Бог, это не лесть, но искрений восторг от Вашего таланта!
Давненько не заходила к Вам, нисколько не жалею, что зашла.
Эльфённок, Вы гений.
Меня поражает наличие в Вашем творчестве истинно высоких (глубочайших) чувств и вместе с тем никакой выспренности, патетики... Как Вам это удаётся?!
Вы - единственная, кому я расточаю столь обильную похвалу (из прозаиков - так точно!).
Снимаю шляпку и долго-долго расшаркиваюсь :)
Капинос Светлана Николаевна 21.11.2007 08:45 • Заявить о нарушении
Давно не виделись :)
Помнится мне, однако, что мы на "ты" переходили?..
Так вот, в данном случае я выступаю всего лишь в роли переводчика, причем не очень хорошего и отнюдь не профессионального. Так что все похвалы следует адресовать господину Претту... к сожалению, давно почившему. Насчет истеричности же персонажей - Достоевский тут, полагаю, ни при чем :) Просто таковы были каноны старинных романтических произведений, я полагаю. Причем чем глубже копать, тем истеричнее персонажи :) Просто не поверите, какие психопаты водятся в творениях, скажем, Томаса Мэлори :))))
Светлана Крушина 21.11.2007 18:48 Заявить о нарушении
Помнится мне, однако, что мы на "ты" переходили?..
Так вот, в данном случае я выступаю всего лишь в роли переводчика, причем не очень хорошего и отнюдь не профессионального. Так что все похвалы следует адресовать господину Претту... к сожалению, давно почившему. Насчет истеричности же персонажей - Достоевский тут, полагаю, ни при чем :) Просто таковы были каноны старинных романтических произведений, я полагаю. Причем чем глубже копать, тем истеричнее персонажи :) Просто не поверите, какие психопаты водятся в творениях, скажем, Томаса Мэлори :))))
Светлана Крушина 21.11.2007 18:48 Заявить о нарушении
Эта реца была написана по прочтении ВСЕХ последних Ваших (привычка на "Вы":))), да и давно не общались) произведений, поэтому всё в кучу:) Это , если хотите, общее впечатление, первый, так сказать, восторг.
Я заметила, что Вы вдохновляетесь ОБРАЗАМИ Ваших героев более нежели сюжетной линией или же идеей. Отсюда Ваши герои такие притягательные.
Ну, а о качестве перевода судить, к сожалению, не могу, т к не знакома с оригиналом:) Да и не владею достаточно ин. языком, чтобы оценить.
Но известно, что переводчик вольно или невольно всё равно СОавтор автору оригинального произведения. Мой любимый перевд "Фауста" - Пастернаковский, хоть тресни! - другие просто не воспринимаются:)))
Капинос Светлана Николаевна 22.11.2007 01:22 Заявить о нарушении
Я заметила, что Вы вдохновляетесь ОБРАЗАМИ Ваших героев более нежели сюжетной линией или же идеей. Отсюда Ваши герои такие притягательные.
Ну, а о качестве перевода судить, к сожалению, не могу, т к не знакома с оригиналом:) Да и не владею достаточно ин. языком, чтобы оценить.
Но известно, что переводчик вольно или невольно всё равно СОавтор автору оригинального произведения. Мой любимый перевд "Фауста" - Пастернаковский, хоть тресни! - другие просто не воспринимаются:)))
Капинос Светлана Николаевна 22.11.2007 01:22 Заявить о нарушении