Медноволосая богиня

Cuba te espera
-----------------------------------------
Телефон показывал 01.59 ночи. Заставлять себя отключиться снова было бесполезно. Он ощущал себя беспомощной жертвой в лапах хищной бессонницы. С тех пор, как прошлое стало будить его по ночам.
Ночную тишину нельзя  было назвать абсолютной. С улицы, откуда-то из соседнего квартала, доносилась возбужденная ругань, а в самом доме, на кухне, судорожно захлебывался холодильник.
В темноте отчетливо виднелись только белые простыни на широкой, как боксерский ринг, кровати. Остальные предметы настороженно кутались во мрак, словно боялись, что их потревожат.
Подумалось – жизнь проходит быстро. Чувствует себя молодым и здоровым, а уже сорок. И внешность не юношеская – пусть немного, но раздался вширь, седина пятнами обсыпала голову. Сколько там впереди годков – неизвестно, а в двадцать лет об этом даже мыслей не было.
Детство прошло в мечтах, молодость - в погоне за жизненным успехом, в попытках допрыгнуть до звезды счастья, которая невидимо раскачивалась где-то над головой. Ну и конечно, в повседневной суете.
Жизнь - дар небес, и он стремился воспользоваться им со смыслом. Не тратя впустую, не гоняясь за утехами ради утех. Если получалось. И, тем не менее, он прошел мимо больших Вещей, о которых потом сожалел. Об одних сильно, о других – не очень. Но в эту ночь словно откровение снизошло на него, и он ясно понял, что больше всего сожалеет о Ней.
Она была самой лучшей из всех представительниц слабого пола, которые  встречались на его пути. Умна, находчива, немногословна, иронична. Из тех, что не стремятся говорить, а предпочитают вставить реплику. Из тех,  что не выпячивают свои достоинства, а показывают их вынужденно, когда требуют обстоятельства, и в эти моменты затмевают блеском всех остальных. Они познакомились в самолете, который нес их в Западное полушарие на покрытый пальмами остров, куда им в горстке избранных довелось направиться для прохождения полугодичной студенческой стажировки.
Многочасовой перелет над океаном, оканчивающимся Бермудским треугольником, они провели бок о бок, маскируя непринужденным разговором стресс от приближающейся встречи с чужбиной. Но тревоги были напрасными. Приняли их радушно. Юношей разместили на верхнем этаже студенческого общежития-небоскреба на набережной, а девушек – на чистенькой вилле в утопающем в тропической зелени пригороде столицы острова.
Фигуру его новой знакомой нельзя было назвать умопомрачительной – стройная, но ноги не от ушей. Лицо тоже было обычным. Чистая кожа, голубые глаза, нос чуть с горбинкой и вьющиеся светлые, с медным отливом локоны – вот и все отличительные черты. Она не стремилась выделиться, но в группе сверстниц незаметно заняла особое положение. Он отдал себе в этом отчет, когда впервые, вместе с приятелями заглянул к девушкам на чай - в первые дни в незнакомой стране соотечественников инстинктивно тянуло друг к другу.
Во-первых, сразу понравилось внимание, которое она уделила гостям, быстро и без суеты накрыв на стол. Точнее, сделав так, что стол оказался накрытым, потому что остальные девицы, как загипнотизированные, стали хозяйничать по ее примеру. Во-вторых, вызвала уважение ее способность поддержать разговор на интересную парням тему, в то время как ее подруги демонстрировали свое безнадежное легкомыслие. И в-третьих, было в ее поведении нечто неуловимое, но позволявшее безошибочно угадать в ней «девушку из хорошей семьи», как говорили прежде. Она не была самой красивой, но, казалось, соседки по вилле молчаливо признавали ее превосходство. Ему льстило это, ведь она ему понравилась давно, да и она ему отдавала предпочтение среди парней. Добавлял ей очарования и легкая аура экзотики - будучи русской, она родилась в Токио.
Вместе они держались на студенческих вечеринках и экскурсиях, вдвоем бывали на пляже, где он украдкой наблюдал, как восхитительный загар постепенно покрывал ее тонкие обнаженные плечи. Везде, где бы они ни появлялись, их пара всегда привлекала внимание, и он уже привычно перехватывал заинтересованные взгляды мужчин и женщин, адресованные его спутнице.
Однажды, он пригласил ее в хэмингуэевскую "Флоридиту" в устье Старой Гаваны, куда он завел ее, чтобы поделиться эффектом бананового "дайкири", и мексиканские цыгане с гитарами, в черных трико с серебряными позументами и в сомбреро, нежным хором пели им "хабанеру". 
В тот вечер она впервые надела золотые сережки, и он откровенно и гордостью любовался ею.  Время, насколько он мог судить за двоих, пролетело замечательно. Они весело обсуждали нравы островитян, но так и не заговорили о любви.
Когда трапеза была окончена, он поспешил отвезти ее на виллу, у порога которой быстро и неуклюже поцеловал в сухие и такие же неопытные губы. А потом, не чуя под собой ног от приятного возбуждения, побежал в общежитие под бескрайними алмазными россыпями на черном покрывале ночи.
Он не стремился преобразовать клокочущую в нем энергию в галантное целенаправленное ухаживание. Он хотел быть хозяином своей судьбы и избегал привязанностей, которые в дальнейшем могли ограничить его свободу на необъятном, полном чудес пространстве жизни. К скоротечным связям он был не приучен, а отношения с этой девушкой, он был убежден, можно было строить только на долговременной основе, что означало женитьбу. А для этого надо было сначала стать кем-то. Он же пока был просто студентом, ищущим свое предназначение. Полгода пролетели быстро, а они так и оставались друзьями. Первый поцелуй оказался единственным. Она ждала от него решительного шага, а он колебался. Но, несмотря на его бездействие, ее словно на магните удерживало рядом. Наверное, она полагала, у них еще все впереди.
Наступил день возвращения домой. И вот уже сказочный остров не больше чем воспоминание. Студенты разлетелись по своим вузам и факультетам. С Ней он виделся всего один раз. На общей тусовке, когда смотрели снятый им за время стажировки на допотопную любительскую камеру кинофильм. И снова она была рядом, и снова он выступил инициатором расставания.

* * *
Минуло двадцать лет. Он нашел в обществе свою, не тесную нишу, в чем-то добился успеха. Но сейчас, в ночи, когда все дневные заботы отступили на второй план, и прожитое лежало перед ним как на ладони, он отчетливо осознал, что на протяжении всей этой жизни ему не хватало Ее. Каким он был самонадеянным!
А с ней он был бы счастлив. Ни разу ему не повстречалась другая женщина, которая так полно сочетала бы в себе внешнюю привлекательность, рассудительность и чувство юмора, практичность и утонченность. Которая всегда понимала бы его и готова была бы стать верной женой. Они прожили бы счастливую жизнь. И продолжали бы жить душа в душу, поддерживая друг друга в трудные моменты и делясь радостями бытия.
Конечно, она бы сейчас изменилась. Немного поблекла, немного погрузнела, появились бы складки, морщинки. Время не очень-то милосердно. Маленький минус, но все же.
Он неслышно вздохнул. Плавное течение мыслей нарушилось, и необходимо было восстановить их движение. Привстав на локте, он посмотрел на подушку. Той, кто безмятежно спал рядом, недавно исполнилось двадцать. В свете подплывшей к окну луны взгляд пробежал по светлым завиткам волос - с невидимым сейчас медным отливом, по контуру носа с горбинкой.
Он осторожно прилег рядом, касаясь щекою ее головы. Тиски воспоминаний отпустили грудь, уступая место покою и сну. Ругань на улице прекратилась, и холодильник на кухне, в последний раз хрюкнув, утонул.