Я - манкурт

 манкурты, потерявшие свое прошлое люди


Лена Торопцева сидела у окна и, напялив сползающие очки на нос, третий раз перечитывала давно полученное письмо. Письмо было из прошлого и не радовало Лену. Она с горечью отложила яркий конверт с марками Беларуси и обреченно произнесла, как-будто поставив себе диагноз:
- Я – просто манкурт какой-то!

Она достала из шкатулки старые фотографии и честно принялась их рассматривать, пытаясь найти на них автора письма. Фотки были мутные и несфокусированные. Лена с удовольствием поперебирала их, но поняла, что ответ на письмо вряд ли напишет.
- Что писать?

Она, правда, не понимала, как люди, не встречавшиеся друг с другом вечность, вдруг развивают бурную деятельность и все-таки находят друг друга.
И узнают, и им есть о чем поговорить, и они неподдельно рады.

У нее пропасть разверзалась сразу, как только она переступала порог – детсада, школы или офиса. Еще вчера все весело пили за ее здоровье при увольнении, еще трещина была крошечной и незаметной, еще ее никто не ощущал. Никто – кроме нее.
Проходил день с вопросом: А не позвонить ли? Второй: А не зайти ли?

А трещина разрасталась, и когда через неделю она задавалась вопросом: А не встретиться ли? Она понимала, что это уже невозможно.

Ей не нравились обстоятельства, при которых они могли бы встретиться.
У них уже все заросло, ее там нет, другие лица, другие разговоры. Все возбужденно приветливые, а больше всех неестественно возбужденная - она сама.
Прийти на свое старое рабочее место и увидеть кого-то, кто занял твое – все равно, что прийти на собственную могилу.
И еще бодро при этом разговаривать и спрашивать: « Ну, как?»

А со стола тебе жжет взгляд забытая плюшевая игрушка, и какие-то бумажки, написанные твоей рукой, приветственно шевелятся на стене.

Нет! Лучше там никогда не появляться и забыть скорее всех! И она забывала.
Половина листков записной книжки была исписана номерами телефонов неизвестных ей людей.

Одно время Лена долго скиталась по больницам. А там особая публика, свое родное братство, ничто так мгновенно не сближает человека как общие симптомы болезни. Ты мгновенно внедряешься в чужую жизнь, и твоя стоит разверстая. Что тут спрячешь?

Даже результаты анализов известны твоим соседям. Твои привычки, твое белье, твоя еда, твои близкие, которые приходят – ничто не скроется от любопытного взгляда. Да и их жизнь у тебя на глазах. Чужое одиночество, чужие заботы и больничные грустные цветы в банках. И вот при выписке всей семьей, которая долгое время сопереживала друг другу, тебя провожают. Все обмениваются телефонами, обнимаются. НАВСЕГДА!

Лена листала странички записной книжки – кто эти люди? Чьи это имена? Они все казались такими близкими с общими симптомами. Они не могли наговориться!

Получается, что она могла общаться только с теми, с кем свела ее судьба прямо сейчас!
У них общие интересы, сиюминутные заботы, им не надо друг другу рассказывать предысторию каких-то событий. У них шутки, построенные совместно. Нет контекста – не будет и их. Для другой, отдельно взятой группы людей они уже будут непонятны. Они перебрасываются знакомыми именами, названиями книг, фильмов.

И вдруг это письмо из прошлого: «Привет! Мы не виделись 20 лет! Как у тебя дела?»
Она должна отвечать на такое письмо? За 20 лет столько всего произошло – перестройка, голодуха и жуткое безденежье, какие-то драмы. Она должна сесть и тупо перечислить все, что с ней случилось за 20 лет?

Или перечислить свои настоящие регалии. А если их нет?
А их, кстати, и нет!
Она как-то имела глупость и сдуру написала одному смешному персонажу из молодости. Он был безбашенным и неподражаемым.

Вовик ответил, что живет на Украине. Создал какую-то партию и возглавил ее. И далее на 4-х страницах он расписывал, какая это нужная и важная партия и какие плохие остальные. Лена в ужасе сожгла письмо и больше не делала попыток реанимировать прошлое.

Получив письмо от одноклассницы, просто выкинуть его не смогла. Но письмо лежало и вызывало укоры совести и приливы тоски. Брат сказал, что надо ответить – надо поддержать человека, который написал. Видно тот самый создатель партии тоже пытался с горя поддержать Лену, излагая в очередной раз свою программу.

Все коллеги, как ненормальные, встречались со своими одноклассниками. Последние веяния!

Лена тоже заглянула на сайт одноклассников, просто для интереса.

Cразу после школы они еще пытались остановить мгновение и каждый вечер собирались на скамейках школьного стадиона. И у них еще было о чем поговорить, общие шутки, общие имена. Но их растаскивало со страшной силой в разные стороны. И растащило!

К первому вечеру выпускников Лена прийти не смогла, а потом уже и не могла себя заставить. Сама атмосфера эдакой красной каннской дорожки ей претила.
Горе тому, кому не за что было отчитаться! А она была очень самолюбива.

И потом год за годом случайные встречи одноклассников были так похожи – смущение, беганье глаз, экспресс-вопросы – ТЫ ЗАМУЖЕМ? ДЕТИ ЕСТЬ? ГДЕ РАБОТАЕШЬ? СКОЛЬКО ПОЛУЧАЕШЬ?
И с облегчением все разбегались. А потом кто-то рассказывал:
- Видел Аленку вчера!
- Да ты что! Как выглядит?
- Неважно.

Гораздо легче, проще и интересней школьных, были уже на тот момент университетские друзья. Хотя после окончания университета и они ушли в прошлое.

И так каждый раз манкурту приходится рубить канаты, которые связывают его с прошлым.

Как-то приехала подруга Люда из Москвы. Она долго шуршала глянцевыми буклетами и поведала, что она – бриллиантовый менеджер. Отклик получила сразу: «Люд, ну посмотри на себя – ты ж деревенская девчонка, какая ты на фиг бриллиантовая?»
Смеялись все, даже сама Людмила.

Лена надеялась, что вот-вот в ней оживет какая-нибудь живулечка, она почти ожила, но подруга стала активно вербовать ее в свои косметические адепты. Уютно усевшись на диване и загибая пальцы, она начала важно, как ребенок, перечислять: «В Мурманске веточку бросила, в Вологде веточку бросила….»
Лена была для нее лишь зачатком хрупкой петербургской веточки большой сетевой пирамиды.

Лена снова взяла белорусский конверт в руки и насупила брови, очки свалились на пол:
- Я не хочу отдавать дань прошлому. Я ничего не хочу ему отдавать.

Хотя ее, конечно, мучала мысль, почему она так боится людей оттуда?

Несмотря ни на что, - у нее все-таки были старые друзья. Друзья, с которыми она не потеряла связи, которым не надо рассказывать о себе с того времени, когда земля была холодной. Она их искренне любила, а они ее. Они помнили друг друга молодыми и прекрасными. И она понимала, что кто-то из них поглупел, кто-то стал снобом и общаться в настоящее время она могла с ними совсем недолго. Но Лена все равно любила их в своей памяти и прощала им их метаморфозы.

- Привет! Привет! Ты как? – и Лена говорила, говорила от ужаса, что вдруг они подумают, что она уже не скучает без них, и ехать к ним ей уже не так и хочется.
Что у нее уже есть другие друзья, тоже временные, но настоящие.
То есть ее с ними связывает общее настоящее.

Пройдет время и их снова растащит поток.
И только те, которых любишь, все равно будут рядом.