Болтовня продлевает жизнь - день второй

Посвящается моему любимому писателю
Великому сказочнику и человеколюбу
Геннадию Рудягину


- Ну, и что уставился? Поговорить охота?

Это я кота своего спрашиваю.

Он лежит на кресле напротив меня, по другую сторону кофейного столика. Видно уютно ему: голову положил на лапы, глаза на меня уставил и тихо мурлычет свою кошачью песню. Заслышал мой голос, ухо трепыхнулось, голову поднял и прервал свою песню на полуслове, вернее на полумяве.

Как я вам уже говорила, неважно с кем разговариваешь: со стенкой, с деревом или с котом - жизнь всё равно продляется.
И к тому же - кот у меня не грубый, не такой, как
некоторые люди. Он со мной всегда вежливый разговор поддерживает. Конечно, я никому не рассказываю, что у меня говорящий кот, а то от любопытных отбоя не будет. И коту
строго-настрого приказала на людях молчать в тряпочку и изображать морду невинную и по возможности тупую.
Что он и делает.
- Ладно, садись и слушай, - говорю я ему, - сначала я введу тебя в курс дела, чтобы ты понял, что к чему.
- Вот что велел мне делать наш знаменитый писатель Геннадий Рудягин:

- Это что Ваш учитель по сказкописанию? – попросил уточнить кот.

- Да, - сказала я,- и довольно требовательный учитель. Так вот что он велел мне делать: каждый раз, как я вернусь домой после занятий, я должна сесть и записать весь материал, который мы с ним проходили – все диалоги и все нелепые ситуации, в которые он меня специально втравливал. Повторение, закрепление… и снова повторять и закреплять... Смотреть, как бы, со стороны, и рассказывать о себе в третьем лице. Уловил? – спросила я кота.
- Как мышь в амбаре, - ответил он, и соскочив с кресла, подошёл к дивану и начал точить когти.

Я замахнулась на него кухонным полотенцем и велела немедленно прекратить эти разрушительные действия.

Кот прыснул с перепугу обратно на кресло и уселся, недовольно поджав недоточенные когти.
 
- Так вот, - продолжала я, - пришла она (то есть я), к знаменитому литератору Геннадию Рудягину учиться.
Он спрашивает её:
- А почему Вы выбрали именно меня для передачи писательского опыта? Кругом много других знаменитостей.
- Из-за Вашей смелой методики и бесцеремонного обращения с героями, - ответила она.
- Бесцеремонности и Вам, кстати, не занимать, - сказал кот с обидой в голосе,- Размахались полотенцем. Я и слова прекрасно понимаю.
 
- Ладно, сиди и слушай дальше:

- Гм... А что именно Вы имеете в виду? – попросил уточнить Рудягин.
- Ну как же, смотрите: Вы берёте любую иностранную бродячую собаку и вставляете ее в свой рассказ или, например, птица, простая птица, летит себе, ничего плохого Вам не делает, а Вы её тут же - раз! Зацапали! Глазами своими небесными на неё посмотрели и расписали всю насквозь и даже жалобно.
И слова Вы всякие заковыристые выдумываете – это тоже хорошо. Нравится мне это очень. Слов не понимаю – а нравится.
- Что Вы не понимаете?
- Ну вот это к примеру: ПИ СИ ДО. Что это обозначает?
- Это значит «СПАСИБО». Моя героиня, ничего не могла больше сказать по-русски.
- А-аа, - протянула она задумчиво, - Красиво! Писидо, Писидо...СпАсибо...СпАсибо,,,
- А Вас-то это как угораздило на старости лет идти учиться сказки писать? – спросил писатель Рудягин.
- «Если не я, то - кто?! Если не сейчас, то - когда?» – сказал великий описатель русской действительности Эдгар По, - ответила смелая тётушка.

- Ну, хорошо, - предложил знаменитый Рудягин, - начать нужно с того, что придумать Вам имя. У Вас теперь нет настоящего имени. И, вообще, Вы сейчас - не человек.
- Как это так?! Как это так?! – заверещала тётушка возмущенно. - А кто же я теперь?!
- Ну, скажем так, - потёр задумчиво Рудягин свой, гладко выбритый, подбородок. - Вы теперь будете букинистическое издание под заглавием: «Сборник нелепых рассуждений тётушки Аглаи из села Дребеденьково». Устроит Вас это?
- Ох, Вы прямо мастер придумывать всякие писательские нелепости, - нахмурилась она недовольно, - Я не хочу такое название! И мне не нравится деревенское имя.

Писатель Рудягин театрально помолчал некоторое время, потом вымолвил:
- Вы учиться сюда пришли или возражать мне и давать Ваши ценные указания?

И он посмотрел на неё строго и пошевелил своим правым усом.
- Как у меня? – спросил кот и скосил свои зелёные глаза направо.
- Сиди-и, - сказала я, - мелко плаваешь. Если бы у тебя были такие усы, как у писателя Рудягина, тебя бы немедленно, безо всякой очереди приняли ,бы во ВТО.
- Во ВСЕМИРНУЮ ТОРГОВУЮ ОРГАНИЗАЦИЮ? - обрадовался кот.
- В театральную, чудик. Шибко грамотный стал. Скоро ещё в шиншиллу превратиться захочешь.

- А знаешь, что я тебе скажу, - продолжила я свой разговор с котом, - мне нравятся уроки с Рудягиным: глаза у него спокойные, ясные, как два голубых лесных озера, усмешка на губах лёгкая с любовью ко всему человечеству и вдобавок
усы-дивные, как будто стоит он в картине Репина, там в глубине, в стороночке от кошевого атамана, где запорожцы пишут письмо турецкому султану.

- Ну, хорошо,- продолжил Геннадий Рудягин, - имя у Вас есть: сейчас Вы будете «Тётушка Аглая», а завтра мы ещё посмотрим, смотря по обстоятельствам.
Теперь скажите, на Ваш взгляд, что самое главное, о чем надо писать в рассказе? Что самое важное для человека? Самое ценное, - спросил он новоявленную тётушку Аглаю.
- Природа. Её надо беречь – высказала она с уверенностью.
- Ну, не совсем так. Природа тоже. Но скорее всего - эмоции. Вот что больше всего интересует и волнует читателя. Например: любовь, ревность, ненависть, зависть,гнев, радость, стыд.
- А где же я это всё возьму? – всплеснула руками наша Аглая.
- Я научу Вас, как это делается: Вы можете взять любого человека – не важно сейчас он живет или двести лет назад жил, в виртуальном мире все равны, все живые. Вы должны поставить этого человека, то есть своего героя, в абсолютно
безвыходное положение и потом описывать, как он оттуда будет выколупываться. А сами должны вжиться в его образ, сопереживать и плакать вместе с ним и радоваться.
- Понятно? – шевельнул усами Рудягин.
- Опять плакать? – испугалась Аглая, - у меня уже больше никаких сил нет.
- Вы о жизни хотите писать, мадам, или как? – нахмурился Геннадий, - Ну, хорошо, давайте начнём с общих рассуждений, а потом перейдём к действиям.
- Давайте, - согласилась тётушка.
- Тогда, скажите, что Вас больше всего беспокоит?
- Жизнь.
- А точнее.
- Плохая жизнь.

Тут я отвлеклась и взглянула на кота, мне показалось, он зажмурил глаза.

- Ты слушаешь? – спросила я его.
- Я весь внимание, - ответил кот, - Ваша последняя фраза была о плохой жизни.

И я продолжала.

- А что Вы сделали, чтобы улучшить жизнь? – посмотрел Рудягин выразительно на тётушку.
- Я? Что я сделала? – помедлила Аглая. - Знаете что: я придумала растворитель! Составила его сама и в бутылочку налила. Кисточку возьмешь, обмакнёшь в растворитель, потом кость помажешь, водой этот слой смоешь и дальше пойдёшь. Вот, посмотрите!

Тётушка Аглая раскрыла ладонь и протянула к нему то, что держала в руке.
- Что это? – посмотрел Рудягин с удивлением.
- МИРОПОНИМАНИЕ. - Ответила Аглая.
- Это же кость. Древняя. Где Вы её взяли? Из раскопок?
- Из жизни. «Закостенелое миропонимание людей».С этим люди живут до сих пор. Этой кости больше 3000 лет.
- И Вы надеетесь, что Ваш растворитель поможет?
- О-го-го, ещё как!
- Гм... – сказал Рудягин с сомнением. - Но давайте попробуем. Предложим Ваш растворитель другим людям. Кому бы Вы хотели отдать его? Кому ЭТО принесёт пользу, и кого Вы считаете самым достойным?
- О, я знаю! - воскликнула тётушка Аглая, - букинистический магазин - через дорогу, у них даже басни Эзопа есть. Хороший магазин.
- Прекрасно! - улыбнулся Рудягин.
- Я дам им чудесный раствор, скажу красивое слово: «ПИ СИ ДО» и все люди после этого будут счастливы.
- Хорошо, - согласился человеколюбивый Рудягин. - Надевайте эту курточку и эти джинсы.

Рудягин указал на лежащую в стороне одежду.

- Это какая-то корейская одежонка что-ли? – воскликнула Аглая.
- Нет, это универсальный костюм малого достатка и большой мечты.
- Я не помещусь в эту узкую одежду – у меня душа широкая, - возразила строптивая Аглая.
- Душу Вы можете носить отдельно в рюкзачке или в маленьком чемоданчике на колесах, где вы носите свой ноутбук, - успокоил её Рудягин.

И с этими словами знаменитый писатель Геннадий Рудягин прищёлкнул двумя аристократическими пальцами мгновенно превратив тётушку Аглаю из почтенной дамы в тщедушное существо непонятной национальности.

У неё сразу же заболело горло, заныли все нижние зубы, и она не могла вспомнить ни одного разумного убедительного слова на каком-нибудь благородном общеупотребительном языке.
Она повернулась к Рудягину за помощью, и вдруг неожиданно для себя самой защебетала: «ПИ-СИ-ДО, ПИ-СИ-ДО» и начала кланяться какими-то мелкими поклончиками, прижимая к груди флакончик с растворителем и кисточку.

Рудягин обошел её вокруг осмотрел внимательно и вернулся в свою исходную позицию. Он явно остался доволен своей работой.
- Хорошо, - сказал Рудягин.
- ПИ-СИ-ДО, ПИ-СИ-ДО, - пропищала тетушка Аглая.
- А теперь, - промолвил писатель усаживаясь в глубокое кожаное кресло, - дорогая тётушка, Вам нужно научиться «семенить», это значит ходить мелкими, мелкими шажками. Поняли?
- ПИ-СИ-ДО, ПИ-СИ-ДО, - отозвалась крохотная Аглая.
- Семените, семените, дорогая, - приказал литератор, - и можете отправляться в свой букинистический магазин, альтруист Вы новоявленный, и по пути оставить там мои стихи.

На этом месте я перестала писать и взглянула на кота своего верного собеседника.
- Вот знаешь что я думаю, - сказала я ему, - вот интересно узнал бы ты меня в таком новом нелепом виде когда я засеменила через дорогу? – спросила я кота.- или покинул бы меня оставив в печальном одиночестве?
- Конечно узнал бы, - ответил кот, - Особенно если в руках у Вас было полотенце. Мы существа – animal-sapience, то есть, разумные: человека по душе узнаем. Я Вас никогда не покину. Вы можете продляться со мной на любую тему сколько Вашей душе угодно. Можете нести всякую болтовню, даже если там доля правды есть. Как сказал писатель Геннадий Воловоой: «Если Христа за любовь распяли, то что они сделают с тем, кто придёт сказать людям правду?» Но меня Вы можете не опасаться – я не таков. Я буду с Вами всегда.

- Я была тронута такими словами да самой глубины своей широкой души.

- Спасибо тебе за такую нечеловеческую преданность, - сказала я коту и почесала у него за ушком.

Он терпеливо выждал конца моего сюсюканья. Он у меня тоже ведет спартанский образ жизни.

- Ну, вот, слушай дальше. – говорю я коту, - я не
до конца еще домашнее задание написала. Конечно, я не всё помню с точностью до одной десятой о чём там со мной разговаривал знаменитый Геннадий Рудягин. Но он сказал мне, что сказочник имеет право на выдумку и свободную интерпретацию фактов. Название этому – живое воображение. Так что пусть Рудягин не обижается если его чепчиками забросают.
- Что ты сказал? Ну при чём тут чипы. Я же не страшилки пишу а простые сказки. И я ещё только учусь.

- Да, так вот, что было дальше: засеменила маленькая тётушка Аглая в букинистический магазин. Книг там было полно всяких разных: интересных и нужных и даже путеводителей, составленных из басен Эзопа.

- А кто это такой Эзоп? – спросил кот, усмехнувшись.

Ему явно хотелось обратить на себя внимание.

Должна вам сказать, что кот у меня очень любознательный и никогда не упускает случая просветить новыми знаниями свою кошачью голову. Это прямо про него сказано: «Любопытство убило кота, но радость познания его воскресила».
Поэтому я всегда стараюсь удовлетворить его любопытство в любой, как в научной, так и псевдонаучной области. Даже про Америку ему рассказываю.

- Эзоп - очень знаменитый сочинитель, - сказала я коту и ласково погладила его по умной головке, - он жил 2600 лет назад, но люди помнят его до сих пор. Кроме того, писатель Рудягин сказал, что в виртуальном мире всё равно все живые. И современные люди, даже свой язык не знают, как следует, а эзоповым языком владеют в совершенстве. Почему? Потому что Эзоп был раб, смелый раб, можно сказать, по меркам его жестокого времени и он сказал одному богачу: «Выкупи меня, я буду тебе хорошим советником».
- Он его выкупил? – спросил кот, отряхнулся, и уставился на меня ещё более позеленевшими от удивления глазами.
- Представь себе, да! - ответила я и продолжала.- А потом Эзоп прославил его и принёс ему много пользы.

- Так, давай продлять нашу жизнь дальше…

Досеменила Аглая до дверей магазина, открыла двери, вошла в помещение и остановилась в нерешительности. А у самой внутри у неё всё болит: зубы ноют, голова кружится и все нужные слова из головы вылетели. Но широкая душа не дает ей покоя - хочется ей свой растворчик людям передать, их закостенелое миропонимание очистить, чтобы они новый путь к счастью увидели.

Но стоит она у дверей в смущении, а другие люди по магазину бегают и суетятся без толку.
Наконец, один продавец заметил невзрачную тётушку Аглаю и спросил, что ей здесь нужно.

Тётушка мелко-мелко поклонилась, сказала «ПИ СИ ДО ПИ СИ ДО» и прежде, чем говорить о своем очистителе кости, для начала дала почитать возвышенную лирику знаменитого писателя Рудягина, красочно описывающего снежный Клондайк.

Вот, что было написано на маленьком листочке, который тетушка вынула из рамки специально для этого случая. Тетушка его всегда держала в рамке на стене своей скромной комнаты:

Хей, хей, хей,
Хей, хей, хей,
Хады юни хады
Хады юни пё!

Продавец магазина прочитал эти драгоценные возвышенные строки, но золотые лучи великой поэзии не успели ещё дойти до его юного сердца и оказать облагораживающее влияние, как к прилавку подошёл старший продавец и, взглянув на Аглаю, еле сдерживая смех, воскликнул:
- А это что ещё за чудище? Этот недоделанный иероглиф откуда здесь взялся?
- Говорит, из Клондайка, - ответил первый продавец, давясь от смеха и всё ещё держа в руках стихи Рудягина.

Тётушка Аглая мелко-мелко закивала головой и засеменила к прилавку. Одной рукой она прижимала к груди драгоценный флакончик, в другой держала антикварное МИРОПОНИМАНИЕ.

Но продавцы - народ занятый: они бросились обслуживать других покупателей, полностью проигнорировав тётушку Аглаю вместе с её допотопным альтруизмом, который никогда и нигде не приносил ни истины, ни дохода.
Тётушка Аглая вышла из магазина и с большим трудом досеменила обратно до логова писателя Рудягина, еле доползла до его продавленного дивана и, плюхнувшись на него, горько-горько заплакала.

Увидев свою замшелую первокурсницу, переполненную эмоциями, писатель Рудягин закинул свою бесшабашную казацкую голову и громко захохотал. От этого усы его распушились ещё больше и вздрагивали яростно при каждом новом взрыве смеха.

Тётушка Аглая стойко выдержала новый удар насмешек и унижения, вытерла слёзы рукавом китайской куртки и посмотрела Рудягину прямо в его насмешливые голубые озерные глаза.
- Недаром говорят, - подумала тётушка, - что в тихом озере все писатели водятся.

Просмеялся писатель Рудягин, пошел и сел в свое глубокое кожаное кресло, скрестив ноги на американский манер.
- Из Америки пришло, - добавила я для своего кота.
 - Знаешь, что я тебе скажу, - посмотрела я на него, - люди быстро перенимают плохие манеры американцев и считают это особым богемным шиком. На этом лохов и разводят.
- Мне хотелось бы знать, а манера бить
интеллектуальных котов полотенцем – тоже из Америки пошла? – спросил кот

- Очень даже возможно. Я никогда не скажу ничего плохого об Америке, но я никому не скажу, что это рай. Как сказал один русский писатель-иммигрант: «В Америке по уму встречают и без одёжки провожают».
- Круто! – покачал кот головой.

Этот самозванец-интеллектуал просто обожал вставлять всюду словечки современного жаргона.

Итак, вернемся к нашим баранам, то есть к писателю Рудягину.

- Ну вот, тётушка Аглая, а Вы беспокоились, где Вам эмоции взять, - сказал Рудягин из глубины своего кресла. – Нашли где? Альтруист Вы мой Дребеденьковский!

И Рудягин снова захохотал ото всей своей писательской души.

А тётушка Аглая подумала, что, наверно, этот Рудягин на самом деле просто благовоспитанный циник, а только притворяется репинским казаком и разводит кур и петушков для отвода человеческих глаз.

Но она ничего не сказала: ей некуда было больше идти. Внутри у неё всё болело: зубы ныли, а бедная душа в маленьком чемоданчике на колёсиках стонала и плакала.

- Ладно, - сказал Рудягин, закурил сигарету и выпустил первое задумчивое кольцо из-под своих усов. – Ладно, тётушка Аглая, успокойтесь, насколько это возможно для писателя, конечно. Наденьте другой костюм, перемените рост и комплекцию и пойдём дальше. Давайте сделаем так, - сказал Рудягин и задумался, - Давайте... вот что...
Ну, назовём Вас сегодня, например, «Тётушка Чарлея»...
- Я не мужчина.
- Я знаю. Мужчины не попадают в такие дурацкие ситуации, в какой находитесь Вы.
- Ага, расскажите Вы ей, цветы мои...не попадают...- усмехнулась Аглая, - и я - не Чарлея, - добавила она.
- Хорошо, сказал Рудягин,- значит, теперь Ваше имя будет «Нечарлея».

Рудягин с удовольствием курил сигарету и, время от времени, бросал насмешливые взгляды на бывшую тётушку Аглаю.

- А что, если я сварю Вам кофе, тётушка Нечарлея? – спросил он её.
- Ну и сварите, - буркнула Аглая-Нечарлея.

Кофе она любила и уже было неважно, в какую страну переместил её этот бесцеремонный фермер Рудягин.

Рудягин сварил кофе. И прежде, чем принести его, вежливым жестом гостеприимного хозяина пригласил тётушку Нечарлею перейти в другую комнату – видимо, гостиную.
Тётушка прошла в комнату, устроилась на диване и стала осматривать обстановку в ожидании кофе.

Для скупщика деревенских петушков, простого казака Рудягина, обстановка комнаты казалась несоответственно изящной.

Тётушка Нечарлея даже заподозрила, что Рудягин был вовсе и не сочинитель, а подпольный аристократ. Недаром поёт Хор Турецкого: «Призрачно всё в этом мире бушующем».
У Нечарлеи явно начинало работать воображение сказочника: она уже могла представить, как этот голубоглазый факир Рудягин превращает вино в воду, а из простых прибрежных камушков делает сапфиры и продаёт их в качестве сувениров наивным туристам.
Возможно, в этом и кроется причина инфляции.

Наконец, Рудягин принес кофе в двух изящных беленьких чашечках. Одну из них он подал тётушке Нечарлее, из другой прихлебнул сам. Настроение тётушки улучшилось.

Они начали смаковать кофе. Возможно это тоже входило в план обучения сказкописательству.

И, конечно, очень естественно потекла беседа на всякие высокие темы.

- А Вы не хотели бы баллотироваться в Думу, господин Рудягин? – уважительно поинтересовалась тётушка Нечарлея.
- Как Вам сказать, госпожа Нечарлея, - ответил Рудягин, прихлёбывая кофе из европейской чашечки, которую он держал, изящно оттопырив свой аристократический мизинец, - конечно, жажда славы и народного обожания мне не чужды, как и каждому нездравомыслящему маленькому, но гордому человеку.
Но, как выражается мой перьевой собрат Фима Жиганец: «На фиг мне такой график» - в политиков толпа швыряет гнилые помидоры и не совсем свежие яйца.
- Это верно, - согласилась Нечарлея, - но у Вас же талант, Вы должны служить нашему милому народу, как сказал Данко: «Что сделаю я для людей?»
- А я и служу: я работаю спичрайтером. Что я напишу, то политик и скажет. Ха-ха-ха! – развеселился Рудягин: Мне баксы, а политикам – помидоры. А то будешь, как в загрязненном болоте, где даже лягушки не прыгают.
- А почему лягушки не прыгают, позвольте Вас спросить, господин Рудягин.
- Потому что пушечные ядра проглотили и отяжелели, как в рассказе Марка Твена.
- Но у Марка Твена была охотничья дробь.
- Это раньше была дробь, а сейчас это ядра – новейшая технология делает чудеса, госпожа Нечарлея.
- О, как мрачно! Я не могу этому поверить, господин Рудягин. Лично я по натуре оптимист - я верю в добрую чистую натуру человека. Если я слышу что-то неприятное, я просто зажимаю уши. Причём, учтите - сразу обеими руками.
- Зажимайте, зажимайте, доэажимаетесь – на стенку полезете.
- Как это Вы с таким настроем умудряетесь работать спичрайтером? И как это Вас до сих пор не выгнали в три шеи? Просто удивительно!
- Я покажу Вам как… Это будет часть нашего учебного процесса.
Вот, смотрите, мы сейчас устроим маленький саммит, чтобы набрать материал. Для приличного спича нужно иметь три вещи, как по традиции для свадебного наряда невесты. Помните?
- Конечно, это – что-нибудь новое, что-нибудь старое и что-то, взятое взаймы.
- Совершенно верно.

Рудягин встал, подошёл к столу и начал расставлять стулья, по ходу дела давая объяснения тётушке Нечарлее.
- Сейчас мы посадим сюда главных управителей мира. Это большое кресло для Элеанор Рузвельт...
- А она при чём? Она - женщина.
- Миром управляют женщины, дорогая Нечарлея!
- А что же тогда делают мужчины?
- А мужчины вежливо подают им пальто и тайно ухаживают за другими женщинами. Так – это старое. Кого Вы хотите из новых правителей? Кто Вам больше всего нравится?
- Зубков. Виктор Алексеевич Зубков, - не раздумывая ни секунды, сказала Нечарлея.
- Хорошо, это - будет новое. А взаймы мы возьмем... ну, скажем, знаменитую актрису Фаину Раневскую. Согласны?
- Почему бы нет? Довольно яркий персонаж.
- Я тоже так думаю, - промолвил Рудягин и направился к входной двери.

Он закрыл задвижную дверь, как в купе вагона, и задвинул тяжелую бархатную занавеску.

Потом вернулся на свое место, сел в кресло и сделал легкий, несколько театральный взмах рукой.

За столом появились высокопоставленные персоны.

Судя по всему,они уже закончили митинг и нам достанется услышать только их последние фразы. По выражению их властных лиц можно было судить, что, как всегда, они ни о чем не договорились. Теперь они выйдут к журналистам и будут рассказывать, что встреча прошла в дружественной и конструктивной обстановке и что осталось обсудить некоторые детали всего лишь для 359-ти пунктов.

Нечарлея посмотрела на Зубкова долгим обожающим взглядом, потом повернула голову, и приблизившись вплотную к аристократическому уху господина Рудягина, зашептала:
- Шу-шу-шу...
- Что? – не понял Рудягин, - говорите громче, они все равно не слышат. Политики глухие к гласу народа.
- Господин Рудягин, - сказала Нечарлея, - посмотрите, пожалуйста, на руки Виктора Зубкова. Мне отсюда не видно.
- И что? – повернулся к ней Рудягин.
- Нет ли у него откушенных пальцев?
- Что за дикая идея! Почему у него могут быть откушенные пальцы?
- Почему, почему...Да, потому что он недавно к Лукашенко ездил... Мало ли о чём они разговаривали...

Рудягин встал со своего места, прошёл мимо кресла Зубкова и как бы ненароком, зыркнул глазами на руки Зубкова. Потом посмотрел на госпожу Нечарлею и покачал отрицательно головой.
- Слава тебе, Господи, - вздохнула с облегчением госпожа Нечарлея, - всё-таки славяне братья. А вообще-то, как говорит народная мудрость: «Никто не вытащит кусок мяса из пасти льва».
- Это Вы из древней Истории? – спросил Рудягин.
- Нет, из Пушкина: «На холмах Грузии печальной»...

В это время Рудягин взглянул на Нечарлею, приложил палец к губам и кивнул головой в сторону Элеанор Рузвельт.

Госпожа Нечарлея затихла и прислушалась.

- Позвольте мне в заключение сказать Вам ещё несколько слов, мистер Зубков, - произнесла Миссис Рузвельт, - у Вас совершенно нет причин огорчаться по поводу реакции журналистов. Действительно, их присутствие на Ваших деловых заседаниях выглядело несколько необычно. «Каждый сверчок имеет свой законный шесток», как говорит русская пословица.
- В Ваше правление у Вас тоже были не легкие времена, миссис Рузвельт, - сказал Зубков.
- О, да, - согласилась Миссис Рузвельт, - но мой супруг президент всегда был вооружён этой исторической фразой: «Страх – вот то единственное,
чего мы должны страшиться».
- Благодарю Вас, - сказал Зубков, - я не забуду Ваше любезное напоминание.
- Если Вы мне позволите, я хотела бы тоже добавить одну вещь, - обратилась Фаина Раневская к Виктору Алексеевичу.
- Слушаю Вас, - произнёс с подкупающей простотой Зубков.
- Хотя я далека от политики, - сказала Раневская, - но я всю жизнь проработала в театральном коллективе, так что общечеловеческие ценности для меня не чужды. Так вот, помоему мнению, Вам нужно не цены замораживать, а палки, уважаемый Виктор Алексеевич.
- Можно пояснее? – спросил Зубков.
- Да, - ответила Фаина, - да, те самые палки, которые кто-то пытается вставить Вам в колёса.

Зубков задумался. Через некоторое время он ответил:

- Я передам Ваши ценные наблюдения в соответствующие православные организации, госпожа Раневская. Благодарю Вас.

После этого он попрощался с присутствующими и направился к выходу.

Но он не увидел двери.

Премьер Зубков повернулся к писателю Рудягину и спросил:

- Где выход?

Нечарлея наклонила голову и тихо сказала:
- В глубине.
- Простите, что Вы сказали? – повернулся Зубков к Нечарлее.
- «В глубине познания» - вот это она имела в виду, - продолжил Рудягин.

Затем он вежливо проводил гостя к выходу и открыл для него тяжёлую занавеску.

 Зубков покинул обитель писателя Рудягина.

- Хорошее впечатление производит Ваш новый премьер, - сказала Элеанор Рузвельт, доставая из сумочки розовую перламутровую губную помаду.
- Мне он тоже понравился, - отозвалась актриса Раневская и, очаровательно улыбнувшись, тихо запела:

 Каким ты был, таким остался,
 Оpел степной, казак лихой,
 Зачем, зачем ты снова повстpечался,
 Зачем наpyшил мой покой?

Потом, повернувшись к Элеанор Рузвельт, добавила:
- Я никогда не была красива, но я всегда была чертовски мила.
- Я тоже никогда не носила туфли на высоких коблуках, не говоря уже о шпильках, - окунулась в воспоминания Элеанор Рузвельт.
Недаром русская пословица говорит: «Не шпилькой единой жив человек», - прибавила она.

Да, так вот, - продолжила я свой рассказ...

Но не успела я закончить фразу, как увидела, что кот резко спрыгнул с моих колен и неспеша направился к выходу.

- Эй, ты что? – удивилась я.

Кот ничего не ответил и продолжал свой путь.

- Эй ты, ты куда пошёл? Я ещё не кончила рассказывать.

В ответ молчание.

Кот повернулся ко мне тем местом, откуда у него произростал хвост, и продолжал своё шествие.

- Ты что молчишь? – разозлилась я, - с тобой разговариваю или со стенкой? Специально не отвечаешь, да? Независимость свою показываешь, да?
 
Кот не обращал на меня ни малейшего внимания. Как говорит наша писательница Ledi «Птица – это птица, собака – это собака, а кошка – личность».

Но меня это нисколько не умиляло. Меня уже занесло.

- Рыжий сноб! – закричала я на кота.
Неблагодарный анимал сапиенс! Кто бы ты был без меня? Где бы ты получил такое прекрасное образование? Кто научил тебя разговаривать? Прикинь своими кошачьими мозгами: без меня разве бы ты знал, что такое инфляция или прибавочная стоимость, или гравитация, не говоря уже о теории относительности. Молчишь? Нет! Нет дружбы в этом мире! А я-то, неисправимо добрая душа, по своей наивности ещё собиралась взять тебя с собой в путешествие по Европе, предоставить тебе возможность полюбоваться Римскими развалинами!

От кота не исходило ни звука.

- Подумаешь, заважничал! Расхаживает, как Киссенджер по ООНу.
 Завтра же расскажу о тебе своему Рудягину. Он тебе покажет «челночную дипломатию!»

Расстроенная, я ушла в спальню и захлопнула дверь.
Всё.
До завтра.
Если, конечно, к этому времени мои нервы успокоятся.