Бабушка-принцесса

 

Всем бабушкам.


«Ешь кашу! Ешь кашу!» - рука устало зависала перед упрямо вздернутыми подбородками, и каша желтыми бесформенными комьями шлепалась обратно в тарелку. «Это пытка какая-то!» - кричала Асина бабушка, и была совершенно права, так как являлась еще и Полиной бабушкой, что усугубляло процесс кормления вдвое.

А день начинался так замечательно.… В который раз кукушка напоминала о своем порционном летоисчислении: «краюш-ка, краюш-ка!» Под кленом напротив окна спал старый пес Финик, стыдливо прикрывая лапами облупленный нос. В железный таз мерно, почти не раздражая, капала вода из неплотно закрытого крана. Вот только Ася незаметно от бабушки щипала Полю за ногу, показывая глазами, что кашу есть не надо, что она, эта гадкая каша, лишь забивает желудки маленьким детям и очень вредит утреннему хорошему настроению. Поля послушно поджимала губы еще сильнее, так, что они и вовсе исчезали с лица, а глупая настырная бабушка заламывала в тоске руки, глядя на полную тарелку.

«Эх вы, - сказал почтальон, заглянув в кухню, - если бы кто-нибудь посадил сейчас меня на маленькие уютные деревянные стульчики, и рассказывал мне волшебные сказки, я ел бы все подряд, и кашу с жирной пенкой, и вчерашние гренки, и даже, может быть, пирожки с тыквой…».

Ася высунула вслед почтальону длинный красный язык, а Поля засмеялась басом, окончательно уморив этим бабушку.

«Хорошо, - угрожающе сказала она, - раз так, мы идем играть в театр!». И потащила оживившихся внучек во двор, где, небрежно раскидав на бельевых веревках ватные одеяла, можно было часами самозабвенно предаваться лицедейству, всего за пару минут обратив обыденный клочок пространства в театральные подмостки.
 
Пока бледная от негодования бабушка дрожащими руками развешивала декорации, Поля, удобно устроившись на зеленой скамейке, ехидно шептала Асе прямо в ухо: «Не бойся, Аська, папа с мамой ничего не узнают. ОНА им ничего не скажет, ОНА добрая…».

Финик как завороженный наблюдал за бабушкиными движениями, c помощью верной собачьей интуиции безошибочно подмечая все изменения настроения хозяйки. «Гау…» - сказал он нерешительно, готовый прийти на помощь. «Все хорошо, Финик!» - ответила бабушка и посмотрела на пса тем долгим странным взглядом, от которого поднимается шерсть на загривке, и не только у собак.
«Дорогие зрители, - пропищал сквозь зеленое, еще трофейное, одеяло голос ведущего, тонкий и пронзительный, как у Петрушки, - садитесь поудобнее, и пока я не досчитаю до десяти - сидите с закрытыми глазами!».

 Дети, зажмурившись, ждали. Вокруг что-то шуршало и попискивало; внезапно, прямо на голову начали падать листья клена, еще совсем зеленые и свежие…

«Все!» - выдохнул ведущий.
«Аська, - сказала Поля, вытаращив глаза, - б-б-бабушка…»

Не было более трофейных одеял и самодельной сцены, не было и худой замученной бабушки, а были роскошные королевские покои с розовыми голубями на гербах и каминных вензелях, была низкая дубовая кровать, на ней спала глубоким сном прекрасная принцесса, невыносимо похожая на… бабушку…

«Бабушка…» - сказала шепотом Ася, и, подойдя к кровати, погладила принцессу по нежной щеке. Листья продолжали тихо падать. Принцесса вздохнула легко, и не подымая длинных ресниц, перевернулась во сне на другой бок, повернувшись спиной к детям.

Поля взяла Асю за руку, они нерешительно потоптались несколько минут около принцессы, которая явно не собиралась просыпаться, и, понурые, отправились в дом, где все оказалось совсем пустынным и заброшенным. Окна, которые лишь в прошлую субботу, так тщательно мыли мама с бабушкой, затянуло столетней паутиной, по ней с озабоченным видом сновали мохнатые пауки. Любимая Асина кружечка насквозь проржавела в нескольких местах, равно как и железный таз, в который, судя по всему, уже давно не капала вода.

«Я есть хочу...» - жалобно сказала Ася.

До наступления темноты дети несколько раз выглядывали во двор: принцесса по-прежнему сладко спала, в ее комнате горели свечи в медных канделябрах, почти не оплавляясь; на пороге сидел Финик, и поглядывал на девочек, как им показалось, с укоризной. А, может, это была лишь тень, которую отбрасывало дрожащее пламя свечей…

К десяти часам позвонила мама, и сообщила, что они с папой задерживаются на работе, и приедут домой только завтра по полудню.

"Что вы делаете, - спросила мама Полю, - как бабушка себя чувствует, вы себя хорошо ведете?"

"Да, - ответила шепотом Поля, с ужасом посмотрев на Асю, - бабушка чувствует себя очень хорошо, устала немного и прилегла вздремнуть".

"Ну и прекрасно! - радостно сказала мама, - мы вас всех целуем, сладких вам снов!"

К одиннадцати часам дети сидели рядом с Фиником на полу и вглядывались в разросшийся вокруг двора дремучий лес, густой и темный. Толстые стволы удивительных деревьев стояли совсем рядом, чуть не соприкасаясь друг с другом, сплетая из раскидистых ветвей гобеленовый ковер, уносящийся вверх, к звездному небу. С разных концов леса раздавались глухие удары мечей и топоров невидимых принцев, расчищающих себе путь к спящей принцессе-бабушке. Страшно ни Асе, ни Поле не было, хотелось одного, чтобы принцесса поскорее проснулась, обняла и простила, а уж они-то, никогда поступать дурно с любимой бабушкой не будут...

Так и уснули они, положив головки на мохнатую спину верного Финика, который, боясь потревожить детей, не шевелился до утра, изредка переглядываясь понимающе с бабушкой, которая, осторожно присаживаясь на пуховой кровати, смотрела на детей с такой любовью и нежностью, что у Финика начинал подрагивать хвост...

На рассвете петух прокричал свое приветствие так оглушительно, что, подскочив, Ася от неожиданности стукнулась лбом с Полей. Принцесса спала, раскрасневшись во сне, став от этого еще прекрасней. Поля с завистью провела рукой по золотым кудрям, разметавшимся по атласной подушке, и расправила рюшки покрывала.

«Пошли завтрак готовить…» - сказала она Асе, и дети отправились в дом.
«Я хочу только кашу» - грустно призналась Ася.

Молоко закипело быстро, успев облить всю плиту пушистой белой пеной, которую пришлось отковыривать тупым кухонным ножом. А каша, засыпанная в кастрюлю, сбилась в маленькие твердые лепешечки, приклеившиеся ко дну и сильно пригоревшие.
«Вкусно…» - засмеялась Поля, доедая полную тарелку.

«Очень…» - ответила Ася.

«Что это у вас тут делается?» - спросил почтальон, как обычно, заглянув в кухню.
«Может быть, вы могли бы нам помочь...» - смущенно, и очень вежливо попросила Поля, и взяв его за руки, дети ввели почтальона в королевские покои. Казалось, что он даже не был удивлен, а даже, наоборот, глаза его посветлели при виде прекрасной принцессы. Финик тихо улыбался.

«Подержите-ка…» - почтальон протянул детям фуражку, и в сильном волнении подкрутил седые пышные усы. После этого он наклонился над красавицей, и легонько поцеловал ее в лоб. Дремучий лес исчез, но старый клен продолжал терять листья, покрывая землю шуршащим зеленым настилом.

«Доброе утро, - садясь и зевая, сказала бабушка, - что это вы так смотрите на меня?», и добавила строго: «Поля, Ася! Вы мыли руки перед едой?»

Потом все вместе обедали за круглым столом под деревом. Бабушка все время смеялась и смущенно смотрела на почтальона, который пил анисовый чай, чашку за чашкой, задумчиво глядя вдаль, на огромные тополя, росшие в соседском саду. Дети ели сами, потом, весело толкаясь, относили посуду в дом, и до прихода родителей сидели смирно на крыльце, с тоской наблюдая за пыльным углом двора, где всего пару часов назад стояла дубовая кровать, и пахло медом и горячим воском.

«А было ли это?» - вдруг спросила Ася Полю, на что та толкнула ее локтем в бок, кивая в сторону убирающей со стола бабушки.

Полуденное солнце, вплетая свои лучи в бабушкины кудри, искрилось и переливалось, разглаживало морщины, покрывая молодую кожу кофейным загаром, а в светлых редких волосах печального почтальона огнем горела… золотая корона.